***
Soundtrack: I’m Yours — Jason Mraz
Кажется, он лежал на полу. Из щелей в старых пыльных половицах и двери сквозило холодом. Откуда-то сверху улавливался тонкий аромат консервированного тунца. А перед глазами — молочная пелена и мерцающие огоньки. Или это просто пылинки танцуют в косых лучах солнца, пробивающихся сквозь немытые окна? Всё, что Люцифер знал, так это то, что ему хорошо. И до того хорошо, что он даже внимания не обратил, как сменил свой человеческий облик на кошачью личину. События последних минут растворились в памяти, и он уже совсем не помнил, как оказался тут, о чём они с Викторией говорили, и причём тут пузатая тыква, валяющаяся чуть поодаль от него. Он просто лежал, изредка расслабленно дёргая хвостом, и тёрся носом о травяной клубок, пахнущий так прекрасно, что отчего-то хотелось плакать. А он ведь никогда не плакал. Ни слезинки не проронил, кажется, с самого детства. Это удел его ведьмы — слёзы лить при каждой удобной возможности. Ах. Его ведьма. Разве она — не самое прекрасное, что только удавалось явить этому миру? Когда она плакала, то становилась похожей на крошечного мышонка. Такая нежная, ранимая и хрупкая. Он о ней позаботится. И высушит все её слёзы. Так будет всегда. Потому что иначе быть просто не может. Он поможет ей починить крышу и почистить дымоход. И надо бы привести в порядок её огород: очистить землю от сорняков, вскопать её, может, даже засеять чем-нибудь. Интересно, чем? Пшеницей? Люцифер отбросил клубок и развалился на спине, растопырив лапы в четыре стороны. Нет, пшеница это ерунда. Лучше цветы посадить. Но будет ли это тогда огородом или уже садом? Садогородом? Она красивая, когда улыбается и смеётся. И когда злится или плачет. Когда спит, когда принимает ванну, работает в кофейне, моет полы, читает и зажигает свечи. И ему нравится, как в запах кофе и хвои, исходящий от её волос, вплетается запах выпечки, когда она готовит. Как она на него смотрит — открыто, доверчиво, с лаской. На него ещё никто никогда так не смотрел. А она смотрит. Родители точно будут в восторге от неё. Он их непременно познакомит. Виктория будет страшно нервничать накануне и постоянно поправлять волосы, страшно стесняясь того, что к ней в гости, в её обшарпанную квартирку, явятся сами Повелители Ада. Они еле поместятся вчетвером на её кухне, но стоит матери и отцу попробовать её стряпню, как они сразу всё поймут. Папа тогда рассмеётся и искренне за него порадуется, а мама бросится обнимать его ведьму. Они переедут загород. Люцифер отдаст предпочтение в выборе одежды потёртым джинсам и фланелевым рубашкам и будет заниматься починкой старой протекающей крыши, а Виктория будет варить свечи и звать его к обеду, каждый раз балуя его очередным своим кулинарным шедевром. Починят дом, наладят быт, а по утрам долго-долго не будут вылезать из постели, лакомясь каждой секундой благословенной тишины и прикосновениями друг друга. Вот это да, подумал Люцифер, и почему ему раньше в голову не приходили такие великолепные идеи? Надо будет обо всём ей рассказать. Девчонка что-то бормотала себе под нос, пока Люцифер нежился в её объятиях, совсем не замечая, что пыльный пол и запах рыбных консервов сменились на лесную чащу и свежий воздух. От удовольствия думать такие чудесные мысли, он даже выпустил когти, как будто хотел зацепиться за эти фантазии, которые планирует реализовать уже совсем скоро. Булькнув недовольное «мр-мяу», когда Виктория сбросила его на пол дома, демон лениво прошёлся по гостиной, обтирая собой все углы и поверхности. Его ведьма крутилась возле плиты, что-то бесконечно нарезая и помешивая, и ему вдруг пришло в голову, что, может, в этом и была её магия? В том, как точно она рассчитывала специи, как вовремя снимала кастрюли с огня и как ловко находила замену любым ингредиентам, даже если тех, что требовались по рецепту, у неё не находилось. А хотя какая разница? Даже если она никогда не начнёт колдовать, даже если Ковен её не примет, даже если они просто будут обычной парой, смотрящей сериалы и посещающей вечеринки — этого ему будет достаточно. Он никогда её не оставит, защитит от целого мира, будет вынужденно наблюдать за тем, как седеют её волосы, как на лице появляются первые морщинки. Он будет рядом до последнего её вздоха, исполнит каждое её желание, ответит на каждую улыбку. Потому что иначе никак, совершенно никак нельзя — нет, он просто не сможет по-другому. Знал ли он, хоть когда-нибудь догадывался о том, что его ждёт, встретившись с ней в тот самый первый день, на ступенях, ведущих к её дому? Нет, и пришёл бы в ужас, увидев своё будущее. Каким же сказочным он был дураком тогда! Нет, всё так как нужно, не больше и не меньше. Всё идеально. Она, этот дом, аромат чего-то съестного, его чёрные усы. Даже его переполненный мочевой пузырь. Пришлось отвлечься от созерцания его рыжего чуда и немного запаниковать. Люцифер раньше никогда не испражнялся в личине кота. Да тут и лотка нет даже. И как это делается? Надо поднять заднюю лапу? Или так только собаки делают? В любом случае он решил, что лучше будет решить этот вопрос в ванной комнате. Зашёл, толкнул дверь задней лапой, захлопнув её за своей спиной, и уставился бестолковым взглядом на унитаз. Он был на пять голов выше его. И как туда забраться? А если он оступится и упадёт в воду? «Фу», — подумал демон, брезгливо высунув свой маленький язык из пасти. С тяжёлым смиренным вздохом он отошёл на полметра, пригнулся, сфокусировав взгляд на унитазе, и уже почти подпрыгнул в воздух, как внезапно принял облик самого себя — помятого и взлохмаченного демона. «Так-то лучше», — расстёгивая ремень, отчего-то до сих пор не переставая улыбаться, подумал Люцифер. Но в штанах его ждал сюрприз, к которому он точно не был готов — твёрдый и пульсирующий член, который жил, кажется своей от демона жизнью. Он так и замер: с эрегированным членом в руке, не понимая, что делать. Мочевой пузырь грозился лопнуть, но справлять нужду в таком состоянии было очень некомфортно, в этом он убедился не раз за всю свою долгую мужскую жизнь, когда проснувшись поутру обнаруживал своего дружка в стоячем положении. — Да твою мать… — Люцифер бросил осторожный взгляд на дверь ванной. Он ведь её не запер. Что, если Виктория ворвётся без стука, а он стоит тут (и не только он), как дурак, совершенно потерянный и удивлённый поведением своего тела? Оставалось одно — писать как девчонка. Закатывая глаза к потолку и нервно сопя, он спустил брюки с боксерами и опустил свою королевскую задницу на стульчак, крепко держа член за основание, чтобы хоть немного его усмирить. — Что за дела, приятель? — недовольно прошептал демон. — Сначала штаны пачкаем, теперь стояк неконтролируемый? Член молчал как партизан, да и странно было бы, если бы он вдруг ему ответил. Спасибо, что удалось справить нужду, не пометив при этом всю территорию ванной комнаты. «Это всё от длительного воздержания», — найдя, наконец-то более-менее подходящее оправдание, решил Люцифер, нажимая на слив. Минус проблема, но вот эрекция никуда не делась. Прикинув все риски, он быстро запер дверь и начал раздеваться. Ванна была критически мала — едва ли он бы поместил туда свой демонический зад, но для быстрой разрядки и этого хватит. Люцифер снял с себя обувь, носки, брюки с трусами и залез в ванну. Включил воду, настроил нужную температуру и пару раз омыл член, который встрепенулся пуще прежнего и теперь едва ли не доставал ему до пупка в своём красноречивом стремлении быть замеченным. «Сойдёт», — то ли угадав, то ли почувствовав своим кошачьим нутром, он дотянулся до женского шампуня, без сомнений принадлежавшего его ведьме. Мыльная пена тут же окутала его ароматом хвои, как будто Виктория была прямо здесь, в этой ванной, как будто это она намыливала его пах, кокетливо хлопая своими длинными ресницами и закусывая нижнюю губу от подобного проказничества. Невозможно было не думать о ней. Она же такая… такая… — Люцифер, ты там в порядке? Демон чуть не поскользнулся в ванне, испугавшись как мальчишка, которого застали за рукоблудством над папиной коллекцией порно-журналов. — Люцифер? — ведьма начала грозно стучать в дверь. — Всё отлично! — неприлично высоким от напряжения голосом ответил демон, лихорадочно оглядываясь в поисках полотенца. — Ты уже перевоплотился? У меня есть что тебе рассказать! Ты не видел, но я… Он её не слушал, потому что сердце скакало в груди так быстро и громко, что аж уши закладывало. «Что за дурацкая идея — подрочить на неё, когда она находится за стенкой?!» — выбравшись из ванны, он быстро обтёрся каким-то крошечным полотенцем, висящим над раковиной, буквально запрыгнул в брюки и, даже не до конца успев застегнуть ремень, открыл дверь. — Ой!.. — Виктория, пустившись в монолог, смысл которого он совсем не уловил, явно не ожидала его такого быстрого появления. — Я-я… говорила… — она тяжело сглотнула, опустив взгляд, — почему ты босой? О, боже! — не дав ему ответить, потрясённо воскликнула ведьма, заметив его полурасстёгнутые брюки. — Ты что, обратился в человека голым? Миссис Липс о таком не предупреждала! Ты точно в порядке? Это всё так внезапно, я так испугалась за тебя! Ты не ранен? — она зачем-то принялась ощупывать его грудь, бицепсы, шею, наконец, обхватила его голову обеими ладонями и беспокойно всмотрелась в глаза. — Нигде не болит?Soundtrack: Sucker — Jonas Brothers
Какая же она красивая была в тот момент! Чуть-чуть запыхавшаяся, с алыми яблочками щёк, приоткрытым в растерянности ртом, разметанными волосами! И этот контраст рыжего и зелёного, её чистая, лоснящаяся кожа, учащённое сердцебиение и взгляд, полный беспокойства за него, какого-то тихого испуга, но в то же время ласки и заботы… Люцифер протянул к ней руки, обхватил её голову и поцеловал ведьму, чуть не задохнувшись от желания. Поцелуй начался как нежный, но стоило ей впустить его язык в свой рот, как демон словно очнулся от векового сна — надавил на затылок Виктории, вжимая её в себя, и начал целовать её более жадно, страстно и горячо. Как будто только сейчас осознав, что может это делать, что у него есть право её касаться, и что все запреты и оправдания кончились, остались где-то далеко в прошлом. Нет, не в прошлом — в другом мире, в другой галактике! Да их вообще никогда не существовало, потому что только её губы отныне и навсегда могут ему указывать, пленять и освобождать, поощрять и наказывать. Только она, она одна. — Ох, Люцифер!.. — выдохнула ведьма, обнимая его в ответ, когда его губы сместились на её шею. Горло водолазки мешало, он хотел больше, ему нужно было снять её, разорвать, нет — сжечь! Чтобы ничего не мешало: только её нежная кожа и его горячие поцелуи, оставляющие после себя микро-галактики — россыпь засосов. Одной рукой оттягивая ткань, второй демон сжал ягодицу ведьмы, вжимая её в себя, заставляя её чувствовать степень его желания и возбуждения. Она задыхалась от этой страсти, но не предпринимала ни единой попытки высвободиться, и это было даром свыше для него. — Н-нет… нет, подожди… — прошептала девчонка, когда он принялся расстёгивать её сарафан, вновь вернувшись поцелуями на её губы. — Что?.. — он мотнул головой, никак не понимая, как можно было остановиться в такой момент. — Я… — она сделала шаг назад, тяжело дыша, посмотрела ему прямо в глаза и вдруг кокетливо улыбнулась. — Я не хочу извести всё постельное бельё. Тут нет стиральной машинки. «Что?» — ни слова не разобрав, подумал Люцифер. В его голове пульсировало только её имя, и было ужасно некомфортно стоять вот так, одному, не зная, куда применить свои руки и губы. Виктория тем временем подбежала к стене и, дотянувшись до полки, достала с неё что-то. Затем медленно вернулась к нему и покрутила вещицу перед его носом. — О!.. — он удивлённо вскинул брови, осознав, что она принесла упаковку с презервативами. — Так… — ведьма медленно обняла его за шею и закусила нижнюю губу, — …на чём мы остановились? Люцифер принялся расстёгивать пуговицы на её сарафане, смотря ей прямо в глаза. Она так и стояла, обнимая его за шею, облизывая свои пересохшие губы в паре миллиметров от его лица, позволяя раздевать себя. Ему пришлось спускаться. Всё ниже и ниже с каждой пуговицей, пока, наконец, он не оказался перед ней на коленях. Ведьма стряхнула сарафан с плеч, оставшись в одних колготках и водолазке, и пока Люцифер поднимался на ноги, вскрыла упаковку с презервативами, достав после один квадратик из фольги. Сжала его в ладони и подняла обе руки вверх, подсказывая, что он должен снять с неё следом. Пальцы демона нырнули под вискозную ткань, провели по нежной коже на её рёбрах и поползли выше. Когда же он понял, что под водолазкой на Виктории ничего не было, то чуть не прикусил себе язык от восторга — ладони накрыли её небольшую упругую грудь, сорвав с губ ведьмы сладкий стон. Она судорожно вздохнула и потянулась к его губам, и он ответил ей, радуясь как несмышлёный подросток тому, что ему перепало такое счастье. Сминая её губы, демон потянул ткань выше, вынужденно прерывая поцелуй, а сняв с девчонки водолазку, тут же склонил голову, обрушившись ласками на её неприкрытую грудь. И в момент, когда Виктория протяжно простонала на этот его жест, мир словно остановился. Время застыло — есть только здесь и сейчас. Только здесь и сейчас, в настоящем, которое у них никто не отнимет.Soundtrack: A Girl Like You — Edwyn Collins
Демон отбросил наэлектризовавшуюся водолазку в сторону, лихорадочно провёл ладонями по её распушившимся волосам, приглаживая их, а ведьма, его вечно смеющаяся и несмелая ведьма, крепко взялась за его шею, подпрыгнула и обхватила своими ногами его талию, повисая на мужчине. Он понёс её вперёд — ему нужна была опора, потому что голова слишком кружилась, и колени подкашивались. Снова погибая в сладком поцелуе, с закрытыми глазами, на почти негнущихся ногах, он поднёс её к дивану, поставил на пол рядом с камином и начал вновь спускаться вниз, зацеловывая её прекрасное молодое тело, ловя губами танцующие татуировки и впитывая в себя каждый её рваный вздох. Виктория тихо постанывала, зарывалась пальцами в его густые волосы на затылке и закатывала глаза к потолку, пока демон, зацепив большими пальцами обеих рук резинку колготок вместе с трусиками, начал стягивать их с её ног. Довёл их до её изящных лодыжек, поднял голову и оставил влажный поцелуй у неё между ног, пройдясь шаловливым языком по клитору. Она громко ахнула, не удержалась и начала падать боком на диван, хохоча и протягивая к нему руки. Люцифер стащил с её стоп остатки одежды, развёл колени и нырнул головой ей между ног. Она выгнулась ему навстречу, стала стонать и шептать что-то, гладить его по волосам, а он припал губами к её изнывающему лону, требующему ласки, и потерялся в ощущениях. Она была влажной, горячей, такой манящей и сладкой, нежная кожа такая чувствительная, а стоны такие громкие — ему казалось, что его благословили и прокляли в один и тот же момент. Ловкий язык бережно водил по клитору, лизал, ласкал, щекотал и заставлял её ноги трястись. Огонь в камине пёк его спину, но пальцы рук по-прежнему оставались холодными, и он знал наверняка как их согреть. Виктория взвизгнула, зажимая его уши коленями, когда он толкнулся в неё средним пальцем, и демон вовсе лишился рассудка, когда почувствовал, как она начала сокращаться на нём. Так быстро, что, кажется, сама того не заметила — она кончила, трясясь всем телом, а он всё не прекращал, ни на секунду не прекращал её целовать. Ведьма съехала с дивана, практически ему на колени, но Люциферу совершенно некогда было останавливаться, успокаивать её бешеное сердцебиение, дать ей возможность передохнуть. Нет, потому что он уже обезумел и хотел большего. Одним движением он расстегнул ремень, выдирая его из шлёвок, затем ширинку и… — Подожди, подожди… — прошептала Виктория, делая усилие, чтобы оттолкнуть его от себя. — Нет, нет… — они поменялись местами, и теперь уже демон сидел на полу, прислонившись спиной к дивану, а ведьма стояла перед ним на четвереньках, но это не помешало ему продолжить. — Я умру сейчас, Виктория. — Я чувствую это, — рассмеялась девчонка, аккуратно обхватывая его член прохладными пальцами. — У меня нет достаточной сноровки, но я… хочу… попробовать… — Что? Что попробовать? — как ополоумевший прошептал демон, не понимая, как до сих пор может мыслить или тем более говорить. — Тебя, — выдохнула ведьма ему в лицо прежде, чем опустить голову к его паху. Одно из трёх: он либо умер, либо воскрес, либо родился, когда истерзанные поцелуями девичьи губы коснулись головки его члена. Он простонал, впиваясь в свои же бёдра пальцами, потому что боялся, что голова девчонки лопнет как созревший каштан, если он посмеет лишь захотеть передать ей через прикосновения то, что ощущал в этот момент. Она несмело взяла в рот, в неё поместилось меньше половины, но она была преисполнена желанием сделать ему приятно, как будто то, что она отвечала на все его поцелуи, что кончала от его ласк и что шептала его имя как молитву — недостаточно. Демон всё ещё был полуодет в отличие от своей ведьмы, которая была полностью обнажена, стояла перед ним, предпринимая неумелые попытки оральных ласк. Он смотрел на её спину, на то, как она приподняла свою очаровательную маленькую задницу вверх, как кончики её волос волочились по ковру, как дрожали её ресницы, и чувствовал, что больше терпеть просто не может. Какой ужас, крах, позор! Сначала кончить в штаны от обычного ёрзанья на его паху, а потом не продержаться и пары минут посредственного минета, но дело вовсе не в качестве ласк, а в том, кто их дарит. От этой ведьмы можно кончить, обойдясь лишь воспоминаниями о её наготе. — Вик… тория-я-я!.. — прорычал Люцифер, хватаясь за её плечи. Она недоумённо подняла на него взгляд, подёрнутый слезами от усердной работы головой, и тут же в шоке округлила глаза, давясь его оргазмом. Люцифер схватился за основание члена, помогая себе быстрее сцедить всю сперму, но практически всё оказалось в её рту. С надутыми щеками девчонка отняла голову и беспомощно оглянулась по сторонам, вероятно, ища, куда сплюнуть. Голова его кружилась, перед глазами всё плыло, а ноющее, тянущее ощущение возбуждения внизу живота никуда не делось после такого быстрого, неожиданного оргазма. Он был голоден, он жаждал больше, но всё-таки сумел усмирить свои животные начала, нашарить рукой её скомканные колготки, чтобы она сплюнула в прочный нейлон. Однако Виктория в тот же момент, чуть морщась, сглотнула, сделала короткий вздох после и улыбнулась, протягивая руки к пуговицам на его рубашке. — Ты… — он посмотрел на неё удивлённо, он был в ужасе и восторге одновременно. Это его демоническая сторона так на неё повлияла? — Почему от тебя пахнет моим шампунем? — посмеиваясь, она справилась с последней пуговицей и распахнула его рубашку. — Я… — Хотя это неважно, — она опустилась к его уху, провела руками по напряжённому торсу мужчины, поддела ногтем колечко пирсинга в его соске и поцеловала в шею. — Я хочу тебя. Как вчера…Soundtrack: American Money — Børns
Люцифер не нашёл слов для ответа, хоть какой-то реакции — обхватил её подбородок указательным и большим пальцами, посмотрел ей в подёрнувшиеся желанием глаза и поцеловал. Почувствовал свой вкус на её губах и языке, застонал от осознания того, что она сделала, и наконец подхватил её за бёдра, укладывая на спину. Навис сверху, замешкался на пару секунд, так как спущенные до колен брюки всё ещё немного ограничивали движения, но быстро справился с этим и вернулся к своей ведьме. Она казалась ему другой, изменившейся — раскрепощённой, страстной, ровно той, кого он разглядел в ней ещё месяц назад. Виктория подняла руки у себя над головой, подставляя ему свою грудь, всю покрывшуюся мурашками, с тёмно-розовыми возбуждёнными сосками и созвездиями из родинок и веснушек. Она была так хороша, что он вынужденно простонал от бессилия и незамедлительно бросился покрывать её сливочную кожу поцелуями, лаская бёдра и талию. — Ну же, Люцифер… — выдохнула ведьма практически одним слогом. — Подожди-и-и… — протянул демон, никак не в силах насладиться её наготой и открытостью, всё продолжая блуждать губами и кончиком носа по её коже, всё целуя без остановки. И тогда уже она не выдержала: притянула его к себе за шею, проникновенно поцеловала, прижимая к себе, и пока Люцифер ловил очередной приход от этого, ловко надавила на его плечи и перекатила своего любовника на спину. — Я и так ждала тебя всю жизнь, — в своё оправдание ответила ведьма, обосновавшись на нём сверху. Она нагнулась к его лицу и выдохнула в его губы: — Хватит. Впилась в его грудь ногтями и повела их вниз, оставляя саднящие розоватые царапины на его животе и рёбрах, затем устроилась поудобнее и упёрлась в его плечи. Он улыбнулся в пьяном восторге, поймал свой горячий член за основание и направил его к её паху. Головку начало печь от её порочной влажности, он уже предвкушал, насколько тесно ему будет внутри, и как раз в этот момент Виктория начала медленно опускаться на него, задержав дыхание. — О-о-ох!.. — простонала его ведьма, сводя брови к переносице и закусывая нижнюю губу. Он мог бы кончить уже от такого её вида, но что-то заставило его собраться. Люцифер замер, не двигаясь, позволив ей самой контролировать степень погружения и угол проникновения, и она поразила его в который раз за вечер, насаживаясь до конца, принимая его всего в себя. — Может?.. — он поднялся на локтях, силясь сконцентрироваться, хотел предложить ей сменить позицию, чтобы она не испытывала никакого дискомфорта, но девчонка вдруг взмахнула рукой, приказывая ему замолчать. — Лежать, — практически прошипела Виктория, наконец открывая глаза. Никакой весенней листвы — в радужках плескался огонь, её взгляд излучал какой-то совершенно ей неподобающий магнетизм. Демон покорно откинулся на лопатки, потому что ослушаться просто нельзя. Не тогда, когда она такая. Виктория начала вращать бёдрами, привыкая к нему в себе, смотря ему в глаза пронзительно и дерзко. Стыд и смущение испарились, словно их никогда и не было, словно в неё кто-то вселился, а может, наоборот, покинул её тело. Она свободна, соблазнительна, чарующа и… опасна. Его это заводило. Ещё больше. Огонь плясал в камине, освещал её наготу, просачивался сквозь распущенные волосы, пёк кожу, и Люциферу казалось, что он дома. Буквально. Он в Аду. И кто она, если не самая искусная любовница, дьяволица, суккуб? Она начала двигаться: прогнулась в спине, нависая над ним, провела возбуждёнными сосками по его груди и начала подмахивать своей аппетитной попкой. Люцифер стонал, но ему казалось, что кричал — слишком медленно, он вот-вот умрёт от этой скорости. Поэтому демон схватил её за шею и привлёк к себе за поцелуем, начиная двигаться сам. Ведьма застонала и начала извиваться на нём, пока он вколачивался в неё, постепенно набирая скорость. Пот градом лился с висков, с шеи, лёгкие горели от нехватки кислорода, но он не мог прекратить, а она только больше льнула к нему, кусая его губы и скользя на его члене вверх и вниз. Если бы они вдруг посмели отвлечься друг от друга, то неминуемо обратили бы внимание на то, как весь воздух в доме задрожал, как это бывает в жаркий летний денёк: смотришь перед собой, и видишь, как асфальт буквально плавится, а золотой солнечный диск колеблется на горизонте, и дышать больно и жарко, потому что кислород весь выжжен. В самую пору снимать рекламу о всяких прохладительных напитках: крышка с шипением открывается, из горлышка вырывается прохладный дымок, и ты делаешь глоток с характерным довольным выдохом после. Но для этих двоих не существовало ничего, кроме них самих. И в какой-то момент Люцифер понял всё. Все законы мироздания открылись ему, он осознал бесконечность вселенной, принял свою сущность, простил всех врагов и растворился в неге бытия.Soundtrack: Demons on the Side of My Bed — Teflon Sega
Виктория Эмбер Уокер — его судьба, они должны были встретиться, и стоило этому произойти, как ничто в целом мире уже никогда не посмеет их разлучить. Таких как она больше не существует, как и не сыщешь подобных ему — они уникальны, созданы друг для друга, плевать, по чьему образу и подобию. Они вместе, они единое целое, и чувства, которые ещё сегодня утром казались ему неокрепшими, наивными и несерьёзными, вдруг стали апогеем этой сумасшедшей близости. Распустились и зацвели, наполнив его жизнь смыслом. — Виктория… — прошептал демон, останавливаясь. Он накрыл её руки своими, сплёл их пальцы вместе и, не мигая, посмотрел ей в глаза. — Я люблю тебя. Она замерла, всматриваясь в его раскрасневшееся от жара и удовольствия лицо. Медленно опустилась к нему так, чтобы их лица оказались на одном уровне. Во взгляде горящих страстью глаз читалось так многое: недоверие, удивление, радость, страх, взаимность. Виктория чуть склонила голову набок, словно пытаясь понять, сколько правды было в его словах, а затем, не дожидаясь своего собственного вердикта, поцеловала фамильяра. Люцифер обнял её обеими руками, тесно прижимаясь к её горячему телу, отвечая на поцелуй со всей пылкостью, а когда она начала улыбаться, разрывая поцелуй, открыл глаза и затаил дыхание от увиденного. Золотой невесомой паутинкой языки огня в камине начали тянуться к его ведьме. Демон дёрнулся, на миг испугавшись, что она обожжётся, но Виктория поднялась и запрокинула голову назад, совсем как будто не чувствуя жара. А огонь всё тянулся и тянулся к ней, запутываясь в её волосах, пока не перекинулся на них окончательно — её волосы, слегка волнистые и взмокшие у корней, обуяло пламенем. Не было более рыжих прядей с медным переливом — только языки пламени. Они извивались, струясь по её плечам, как змеи, но не обжигали её. — Дьявол упаси… — заворожённо прошептал демон, по привычке ловя прядь её волос. Огонь приветливо скользнул по его коже, пламенный локон спиралью обвился вокруг пальца Люцифера, а тот перевёл восхищённый взгляд на ведьму. Её глаза горели — сверкали как раскалённый металл, делая её облик каким-то безумным, но в безумстве этом не было жестокости, только… нежность. Вкупе со страстью. — Люцифер?.. — то ли испуганно то ли удивлённо пробормотала девчонка. — Всё… в порядке, — он улыбнулся, запуская свою пятерню в огненную копну её волос. — Это… — Прекрасно. Ты — прекрасна. Виктория расплылась в улыбке, ловя его ладонь и прижимаясь к ней щекой, а затем, словно вспомнив, чем они были заняты до этого фаер-шоу, подняла лицо к потолку и снова взмахнула поясницей. Демон тотчас подтянулся, принимая сидячее положение, уткнулся носом в грудь своей ведьмы и, вобрав в рот её сосок, крепко стиснул в руках её упругие ягодицы. Возможно в этот момент родилась новая вселенная. Или небеса разверзлись, наслав на землю очередную египетскую казнь. Потому что это был не просто синхронный оргазм двоих любовников — это было откровением, предзнаменованием, грехопадением и вознесением. И всё в одном ключе. От удовольствия свело все мышцы, а перед глазами побелело. Люцифер не слышал ни собственного голоса, ни стука сердца. Он лишь чувствовал: как сладостное забытье поглощает его, как приятная слабость окутывает всё его тело, как трясётся его ведьма, обхватывая его голову, и как она кончает на нём — сладко и долго. Подняв захмелевший взгляд наверх, чтобы убедиться, что она в порядке, он увидел, как Виктория, запрокинув голову назад, с открытым ртом, округлившимся в идеальную букву «о», смотрит в потолок, а там — звёзды. Синий бархат ночного неба вместо крыши. — Что… происходит? — Люцифер волнительно накрыл её плечи своими ладонями, и она наконец-то посмотрела на него расфокусированным взглядом, судя по всему, сама не понимая произошедшего. — Виктория? Ты в порядке? — Я… — она заторможенно кивнула и вновь посмотрела наверх. Волосы её приняли свой обычный облик, от огня ничего не осталось. — Я не знаю… я… кончила и… и этот огонь… — она слабо провела по своим спутанным прядям волос пальцами, — он словно устремился ввысь, а потом… всё? — У меня галлюцинации? Где крыша? — Я её… кажется… я её сожгла, — виновато хихикнув, прошептала девчонка. Люцифер в недоумении, стараясь не отключиться от слабости и отсутствия сил, перевёл взгляд на камин. Там остались только обугленные деревянные головёшки с парой тлеющих угольков. — Это потрясающе… Ведьма оглянулась и передёрнула плечами от ночной прохлады, что теперь так беспрепятственно наполняла комнату. — Я тебя не поранила? — Нет, со мной полный порядок. Ты не обожглась? — Разве что от тебя? — весело хихикнув, она обняла его за шею и промурлыкала на ухо: — Ты ведь такой горячий. — Пойдём-ка в спальню, bonbon. Надеюсь, крыша там пострадала меньше. Нужно заметить, что крыша дома не полностью обратилась в пепел — о сотрясающем пространство оргазме этой парочки красноречиво говорила лишь зияющая дыра, диаметром в полметра, разверзшаяся прямо над тем местом, где голубки предавались своим чувствам. — Знаешь, понятие крышесносного секса приобрело теперь буквальное значение. — Всё равно крышу давно пора было чинить. — Мою тоже. — Твою? — Она у меня поехала. — Отчего же? — От тебя, bonbon.