***
— Я с тобой, — Томас с готовностью потянул ремешок гитары через голову, вскакивая на ноги. — Вдруг нужна помощь. — Нет, — голос из-за волнения сорвался, и парень бросил недоверчивый взгляд в её сторону. Опомнившись, она продолжила более спокойно, — Я поеду одна. Лучше займитесь подарком Лео, иначе мы ничего не успеем. Викторию всю дорогу преследуют воспоминания о том, какой наивной она была в детстве. В то время отношения казались чем-то волшебным и беззаботным — вот вы живете в одном доме, проявляете заботу и любовь, становитесь одним целым. Да, ругаетесь по мелочам, но примирение не заставляет себя ждать, потому что вы не можете и дня прожить друг без друга. Но жизнь сталкивает её с полной противоположностью этих ожиданий. Горечь предательства все эти годы держалась осадком на сердце. Никуда эти чувства нахуй не исчезли. Подростковая симпатия только окрепла и превратилась во что-то более сильное. И Вик злилась на себя из-за этого: сохнуть по чужому парню, очевидно, плохая затея. Но она не смогла просто взять и разлюбить — не получалось, сколько бы ни пробовала. Дами не помогает: он продолжает заигрывать с ней на каждом концерте. А потом усугубляет ситуацию и окончательно сбивает Вик с толку, когда начинает открыто приставать к ней вне сцены. Он не говорит ни слова, не признается в чувствах, но его жесты со временем приобретают всё более собственнический характер, и это становится слишком заметно. Дамиано устал всем вокруг твердить, что у него вообще-то есть девушка, поэтому не стоит приписывать ему мнимый роман с коллегой и распускать лишние сплетни. К слову сказать, больше всего в популярности музыканта бесил тот факт, что его личная жизнь плавно превращалась в публичную, и едва ли не вызывала больший интерес со стороны фанатов, чем сама музыка. В легенду, что выдумал Дами, верила, казалось, только Джорджия, и то с натягом. Но это же очевидно — то, как хитро они переглядывались, как нежно касались друг друга, как перешептывались в перерывах между треками, — между ними не может быть платонических отношений. Когда начинаются проблемы с наркотиками, она уже сама готова принять смертельную дозу, если уж парень так легко отказывается бороться. Виктория же не знает, что единственная причина, по которой Дами хотя бы пытается держать себя в руках — она сама. В какой-то момент ей кажется, что несносный рокер был послан для неё в наказание за особо тяжкие проступки, но она старается отгонять подобные мысли. Час езды ощущается как пять минут, и вот целый и невредимый Дамиано Давид встречает её на пороге в одном халате, проснувшись от долбежки в дверь. Кожа на лбу сверкает нездоровым блеском, но в целом он выглядит сносно. Вик бегло осматривает коридор, и Дами чувствует, как бушует пламя внутри неё. Что она делает? Ищет следы преступления уже по привычке. — Вик, — его томный низкий голос напрочь свалил остатки её бесстрашия. — Я ничего не прячу, я не принимал. А Вик не знает, как реагировать. Да, она испытала сильнейшее облегчение от того, что он блять живой. Стоит перед ней, хмурит брови, подходит ближе. Она в агонии сбрасывает протянутые руки. Медленно, без резких движений девушка оборачивается, остановившись посередине коридора. Пара секунд, чтобы сделать глубокий вдох и не убить его на месте. — Дами, я же с ума тут сходила. Какого черта ты не берешь телефон? Ты просто не представляешь, как я испугалась. Никто не знает, где ты, понимаешь? Никто! В студии тебя нет, ребята ничего не знают… Вчера с тобой что-то непонятное творилось. Что я должна была подумать, Дамиано? Что, блять? Даже Джо тоже не в курсе! — кулачки поочередно бьются о его грудь, и парень ступает навстречу. — Да лучше б ты с ней трахался, но я бы знала, что ты жив! — Тише-тише, — он с силой прижимает к себе хрупкое тельце, надавливая на затылок, заставляет опустить подбородок на плечо и потереться холодной кожей. Гладит по волнистым волосам, будто убаюкивая. Её руки постепенно расслабляются. — Всё уже хорошо. Я же обещал тебе, что всё закончится. Мне просто было очень плохо, я не ожидал, что проваляюсь весь день, и никак не мог предупредить. На каждое «прости» его губы смыкались на светлой макушке, пока состояние девушки возвращалось в норму. Он отходит только тогда, когда чувствует её ровное дыхание, и пропускает в комнату, запирая дверь. — Нужно тут проветрить, — произнесла она чуть слышно и первым делом направилась к балкону. Дернула ручку на себя, образовав пространство для проникновения свежего воздуха. Дами, усмехнувшись, опирается о стену, без слов наблюдая за тем, как она открывает окна по всей квартире. Бесстыдно прожигает взглядом тонкую полоску кожи между краем футболки и ремнем плотно сидящих брюк. Он соскучился. А ей просто нужно было что-то делать. Как-то занять себя, чтобы не вспыхнуть от напряжения. Вик всё ещё на нервах, и это было видно по подрагивающему корпусу при каждом глубоком вдохе. Когда процедура наведения косметического порядка заканчивается, она падает на кровать, зарываясь пальцами в волосы. — Ну всё, малыш, не переживай, — он садится рядом и стирает слезу с нежной кожи, пока она тщетно пытается отвернуться и спрятать лицо. — Ты бы позвонил своей девушке, она тоже волнуется, — звучит как прямое обвинение, и в её голосе отражается такая боль, что чувство стыда в момент накрывает Дамиано с головой, и он решает положить этому конец. — Мы расстались, Вик. Поэтому я вернулся сюда. Впервые за всё это время она так открыто встречает его взгляд. Покрасневшие веки в контрасте с ярко-голубыми радужками, в которых он всю жизнь боялся затеряться, насквозь пробивают его самообладание, и Дами накрывает острая необходимость прижать это волшебное создание к себе и доказать, что он готов на всё, только бы она его не отталкивала. Опасаясь сопротивления, медленно наклоняется ближе, скользнув горбинкой по кончику её носа. Парень чувствует дрожь по телу, когда до её приоткрытых губ — один рывок. И Дами делает этот рывок, предвкушая сладость прикосновения, но разочарованно натыкается на преграду в виде её щеки. Он не понимает, что не так. Не увеличивая расстояния, не открывая глаз, трется о кожу. Дает возможность передумать прямо сейчас, пока пламя между ними не погасло. Набравшись смелости, обхватывает её талию и слышит тихий стон на выдохе, подтверждая свои догадки о том, что не один сгорает от желания. Ещё один рваный вдох, и Виктория поднимается на ноги и ловит его вопросительный взгляд. У неё всё ещё проблемы с дыханием, а с лица и шеи не спала краснота, и как бы она ни пыталась это скрыть, Дамиано видит её насквозь. — Прости, меня ждет Шанталь. Я попросила её помочь с макияжем на вечер. Он не может сконцентрироваться, чтобы сказать хоть что-то. Какой макияж? Какой вечер? Она протараторила это так быстро, что парень просто не успел обработать поток новой информации. Он что-то пропустил? Сегодня выступление? — Ты доберешься сам? — он догоняет её у дверей, пока вопросы продолжают накапливаться, создавая давление. И Дами начинает злиться. Во-первых, его бесит, что девушка сбегает сразу после его признания. Во-вторых, он никак не может понять, что будет происходить вечером, ведь все интервью они дали, а если бы был концерт, то Лео бы его за уши вытащил на саундчек ещё с утра… Лео. И тут до него доходит. Вик выдыхает, когда видит это по глазам. — Да, я доеду, — праздник лучшего друга как назло очень не вовремя, потому что Дамиано придется постараться, чтобы привести свой внешний вид в порядок всего за несколько часов. Нужно как-то решить проблему с волосами, которые пора бы стричь по-хорошему. И убрать эти ужасные круги под глазами. — Дамиано, позвони Джорджии, — обернулась она, прежде чем покинуть квартиру. — Я серьезно, она очень переживает. — Ладно, — он кивает, замечая некоторую нервозность в её поведении. И в первый раз за день берет в руки телефон, только сейчас смахивая уведомление — двадцать шесть пропущенных.***
Они вели себя максимально сдержанно друг с другом в стенах клуба. Общались с группой, поздравляли Лео, но один на один предпочитали не оставаться. Стоит признать, Дамиано отлично поработал над собой, что произвело ожидаемый эффект — посетители клуба расплывались по полу от восхищения, едва встречались с магнетическим взглядом музыканта. Он оделся просто: черный костюм и футболка под низ, но в сочетании с поблескивающими аксессуарами смотрелся чертовски элегантно. — Дам, что пить будешь? — голос Лео выбил его из ступора, и парень прекратил пялиться на обтянутые кожаными брюками ноги басистки. Она же продолжала беседовать с Томасом, как ни в чем не бывало. — Пиво, как всегда? Или что покрепче? — Я сегодня на воде, — пришлось повторить ещё раз, перекрикивая громкую музыку. Первое время парень пытался использовать крепкий алкоголь в качестве отвлечения от ломки, но понял, что от этого становится только хуже, поэтому решил не рисковать. Дами старался улыбаться и просто отдыхать в компании друзей, но странное поведение Виктории держало его в постоянном напряжении. Честно говоря, его просто выворачивало наизнанку при виде чужих рук на её теле, ведь она почему-то не отказывалась от компании абсолютно незнакомых парней, что клеились к ней в танце. Не хотелось устраивать драку из уважения к другу, поэтому Дамиано мужественно терпел, спасаясь сигаретами. Похуй на запреты врачей. В такой ситуации выкурить несколько пачек лучше, чем присоединиться к парочке идиотов, что без конца жрали таблетки в уборной. Лучше, чем склониться над раковиной в предвкушении приторно сладкого жжения в носу. От таких мыслей в глазах мутнеет, и Дами пошатывается в поисках опоры, пока приступ не проходит. Он отвлекается на Лео. Кладет руки на плечи и сжимает в объятиях. Спрашивает, не принести ли ещё выпить, и, получив утвердительный ответ, начинает прокладывать себе путь к барной стойке. Стоит признать, Лео выбрал один из лучших клубов Рима для вечеринки в честь себя любимого, и в результате был полностью доволен обстановкой. К тому же, всем ребятам не помешало бы отдохнуть, а такое мероприятие действительно шло на пользу. В отличие от своего вокалиста, музыканты предпочли не отказываться от алкоголя, и уже были изрядно пьяны, покоряя танцпол. Настроение Дамиано делает скачок вверх при виде небольшой группы, которая старательно повторяет движения за Томасом. — Давай поправлю тебе подводку, красавчик? — дорогу перекрывает довольно симпатичная незнакомка. По блеску в глазах сразу видно, что время она проводит весело. Её ладонь как бы случайно скользит по торсу, задевая пирсинг через ткань, когда парень наклоняется. Он подыгрывает, кокетливо поддевая сползающую лямку лифчика, но держит себя в руках, даже когда она оттягивает колечко, ожидая его реакцию. — Так что с подводкой? Поможешь? — его откровенно забавляла ситуация: она действительно рассчитывала на то, что таким образом сможет его завести? Вот если бы на её месте была Вик…он не продержался бы и секунды. — Не стоит, милый, я сама всё сделаю, — а вот и она. Виктория показушно улыбается и встает между ними, отталкивая парня за спину и даже не обращая внимания на девушку, которая что-то выкрикнула в ответ, уводит его прочь. — Пойдем отсюда. — Я шел к бару, — заявил он, стоило Вик подтолкнуть его ещё раз. — Не оправдывайся. — И не думал! — он резко вырывается из-под её хвата. — Если позволишь, я всё-таки дойду до него и возьму нашему имениннику бутылку виски. — Не позволю, — шипит она, вновь притягивая его к себе. Её выдержка трещит по швам, потому что наглость этого человека переходит все границы. — К чему весь этот цирк? Ты же видел меня! Знал, что я смотрю. — Если ты забыла, — Виктория охает от неожиданности, когда под давлением его рук сильно бьется поясницей о холодную поверхность колонны, — Ты первая начала. Давай, поделись успехами, с кем-то уже потрахалась сегодня? — А тебе какое дело? — она смело подается вперед, вздернув подбородок. — Завидуешь? Дамиано умирает от желания вгрызться ей в шею прямо сейчас так, чтобы этим же наглым ртом она стонала, а не кидалась колкостями. С большим трудом ему удается держать лицо, не показывая степень своего возмущения. Люди вокруг, казалось, абсолютно не замечают их страстную перепалку и просто обходят ребят стороной. — Чего, блять? Давай так, из нас двоих регулярный секс был только у меня, — усмехается он, наблюдая за тем, как шторм внутри неё набирает обороты. И он знает, на какие точки нужно надавить, чтобы было особенно больно. О да, она всю жизнь ревновала его к Джорджии. — Поэтому я бы сказал, что завидуешь ты. — Избавь меня от подробностей твоей личной жизни. И чтобы ты понимал, не у тебя одного. Его глаза на секунду округляются от удивления. Не удержавшись, он властно сжимает её талию, наконец обволакивая жаром своего тела. Не дает отвернуться и скрыть нервный вздох, сталкиваясь с ней нос к носу. Вик замирает, когда чувствует его дыхание около своего уха. — Не ври мне, — он берет паузу, проводя одной рукой по бедру, и жесткий голос проникает внутрь, захватывая её сознание. — Ты как была только моей, так и осталась. Алкоголь всей мощью бьет в мозг, когда его слова проносятся в голове ещё раз. Стоило бы оттолкнуть его за дерзость, влепить пощечину и гордо уйти, но она так и осталась плавиться под его горячими ладонями, возбужденная до предела. Виктория первая подается вперед и давится горьким вкусом сигарет, что ещё не до конца смазался с его губ, но продолжает сминать в поцелуе, который больше напоминал схватку насмерть. Запас воздуха на исходе у обоих, и Дамиано берет секундную передышку, чтобы победно ухмыльнуться и потянуться к пуговице на её рубашке. — Не здесь, — она с закрытыми глазами держится за лацканы его пиджака, всё ещё не осознавая фатальность происходящего. Вик не успевает опомниться, как он хватает её за руку и проводит сквозь толпу. Она плохо соображает из-за головокружения, но беспрепятственно следует за парнем, по-видимому, в сторону туалетных комнат. Так и есть. Дами больше не может ждать, он слишком долго терпел, расправляясь с зудом в паху самостоятельно. В его мыслях только её образ, одна единственная цель, и это выталкивает из головы прочие отвлекающие факторы, от которых он мучился весь вечер. Защелкнув замок на двери, он смахивает с раковины остатки чьего-то порошка, сажает на неё басистку и жадно накрывает её губы своими. Сознание улетает куда-то далеко, когда его эрекция плотно упирается ей между ног. Дамиано ведет влажную дорожку вдоль шеи, через ключицу, спускаясь к груди, и берется за застежку на её брюках. Теперь у него действительно стерлась подводка, да и прическа уже не была такой идеальной, потому что Виктория не жалела темные пряди, оттягивая их назад. Пропитавшиеся лаком ладони теперь плавно скользили по телу, обводя татуировки, а ногти надавливали на кожу, отчего парень недовольно шипел ей в губы. Схватившись за крепкие плечи в момент первого слияния их тел, Вик отметила, что он вернул мышцам тонус и наконец-то перестал выглядеть болезненно тощим. — Врунишка, — игриво улыбаясь, прошептал он, — Секс у неё регулярный был… Щеки опалило жаром, когда она поняла, в чем дело. Едва оказавшись внутри, Дами с легкостью смог определить, что после того раза в гримерке у неё действительно никого не было. — Замолчи, — не позволяя ему в очередной раз выдать какое-нибудь едкое замечание, Вик вернулась к опухшим от поцелуев губам и сама толкнулась бедрами вперед, выстраивая ритм. — Теперь я это исправлю, — он всё же не оставляет ситуацию без комментария и, взглянув в светящиеся от азарта глаза, углубляет разорванный поцелуй, бесстыдно вторгаясь в её рот языком, и с каждым проникновением ускоряется. Её шея в кровоподтеках от укусов, несколько ногтей поломано, а губы жестоко искусаны, но Виктория не помнит, когда в последний раз чувствовала себя такой наполненной и безумно счастливой. Дамиано шумно выдыхает, откашливаясь, и продолжает двигаться, пока не чувствует, как сжимаются стенки вокруг его члена, и в последний раз срывая сдавленный стон с её губ, роняет голову на женское плечо. Его руки бережно обвиваются вокруг тонкой талии, будто защищая от всех проблем. Не отпускает, накидывает свой пиджак, когда она начинает подрагивать от холода, и жмется щекой. Битва закончилась, и, кажется, он серьезно контужен, потому что не может передвигаться самостоятельно. — Нам нужно возвращаться, — она ерошит и без того взлохмаченные волосы, поглаживая его затылок, и нехотя разрывает поцелуй. — Ты же понимаешь, что я тебя не отпущу больше? — после выдержанной в тишине паузы его голос отрезвляет и пулей разрезает кожу, целясь прямо в раненое сердце. Она возвращает пиджак, поправляя на себе одежду, и обхватывает ладонями его лицо. — Я никуда не уйду, — она целует его в уголок губ, чувствуя соленый привкус на коже, и вновь тянется к его телу, сбрасывая все цепи, что так долго мешали ему расправить плечи и жить в спокойствии. Это больно осознавать, но Дамиано Давид продолжит играть с жизнью в опасные игры. Он словно дьявол — сколько бы грехов не совершил, остается безнаказанным, потому что его уже низвергли в ад, на самое дно, и хуже, кажется, некуда. Поэтому он будет грешить и дальше. Но любое дно может стать потолком относительно другого дна. Как жаль, что понимание этого придет, только если