Заткнись и танцуй (со мной)\Shut Up and Dance (With Me)

Аарон сидит на краю ванны и смотрит, как Кевина рвет. Он какое-то время гладил его по спине, но прошло уже добрых десять минут, и он устал стоять на коленях рядом с Кевином, так что Аарон просто наблюдает, как Кевина скручивает от очередного позыва. — Обычно, когда кто-то говорит что-то дерзкое вроде: «О, мы будем танцевать, и мы собираемся победить», они не напиваются до беспамятства, — говорит Аарон. — Заткнись, — начинает Кевин и прерывает себя еще одним плевком. — Черт возьми. — Ммм. Ты собираешься заканчивать в ближайшее время? Кевин прикладывается головой, упираясь лбом в сиденье унитаза Эндрю и Аарона. Аарон рад, что это их унитаз, потому что он, по крайней мере, знает, что чистит его регулярно, и это предпочтительнее, чем то, к чему Кевин мог бы приложиться, если бы они остались в Эдеме. Настроение было несколько испорчено после появления Рико, и, хотя они некоторое время сидели с другими Лисами, атмосфера была испорчена. Кевин постоянно пил, потому что даже Аарон не стал отказывать ему в этом после встречи с Рико, а Нил забеспокоился и сказал Эндрю, что не может больше оставаться. — Это связано с правом вето? — спросил Эндрю. Нил искоса взглянул на остальных, как будто они, блять, могли догадаться, что это значит. — Это связано с правом вето, — сказал он, и Эндрю отпустил его, а вскоре после этого загнал Ники, Аарона и очень неуверенного Кевина в свою машину. — Только попробуй блевануть в моей машине, и я выпотрошу тебя, как рыбу, Дэй, — сказал он, и на этот раз Кевин отказался садиться вперёд, сев сзади с Аароном, чтобы тот мог присматривать за ним. Хорошо, «сел» было небольшим преувеличением. Он сгорбился, скрестив руки на коленях Аарона, и Аарон закатил глаза, но позволил ему, и когда они вернулись домой, Кевин сразу же побежал в ванную. — Хорошо. Я думаю, я вынес самое худшее из этого, — говорит Кевин, вытирая холодный пот со лба рукавом, его лицо покрылось красными пятнами. Он садится на задницу и прислоняется к стене. — Ты выглядишь не очень, — говорит Аарон, приседая рядом с платком. Он вытирает пот со лба Кевина, затем вытирает уголки рта. Кевин наблюдает за ним полуприкрытыми туманными глазами. — Эй, спать на полу в ванной нельзя. — Я горячий? — Прямо сейчас? Нет. Кевин дуется. Аарон игнорирует его. Он заставляет Кевина встать, поддерживает его, пока он чистит зубы, а затем ведет его в свою комнату. Что ж, кто-то должен убедиться, что он не захлебнется рвотой во сне. Это оправдание Аарона, и он его придерживается. Он заставляет Кевина выпить воды, принять несколько таблеток Адвила и оставляет таз у кровати на случай, если его снова вырвет. — Аарон, — говорит Кевин, неуклюже цепляясь пальцами за рукав рубашки, когда Аарон пытается отодвинуться. — Да? Тебе нужно что-то еще? — Спасибо, — Лицо Кевина открыто и беззащитно. Уровень опьянения, который делает его грубым и честным. — Ты слишком добр ко мне. — Замолчи. — Кейтлин поступила глупо, расставшись с тобой. — Нет, правда, заткнись, — говорит Аарон, потому что это опасная территория. В его горле уже образовывается ком. — Просто говорю. Ты был бы отличным парнем. Аарон вздыхает, осторожно разжимая пальцы Кевина на своём рукаве и сгибает их в кулак. Он приглаживает волосы Кевина назад, позволяет себе нежность этого прикосновения, потому что Кевин, вероятно, слишком пьян, чтобы вспомнить подробности. — Я не был, — говорит Аарон, — Мне еще предстояло пережить много дерьма, и с моей стороны было несправедливо относиться к Кейтлин как к психотерапевту. Она заслуживала лучшего, и я думаю, что сейчас лучше. — Так теперь лучше, вы снова будете вместе? — Кевин в полусне, с трудом справляется с тем, чтобы держать глаза открытыми. Аарон удивлен, что он вообще спрашивает. Во многом их отношения основаны на том, что Кевин рассказывает о своих проблемах Аарону. Несколько раз Аарон признавался Кевину, когда он был достаточно пьян, чтобы развязать губы. — Что? Нет. Я не… Я имею в виду, я люблю ее, как друга, но я больше не влюблен в нее. — Откуда ты знаешь разницу? — Что? — Между просто любить кого-то по-дружески и быть влюбленным. — Я не знаю. Я просто… Это другое, не так ли? — Я не знаю. Почему я спросил. Аарон может быть раздражен в любое другое время. Он чувствует, как по коже бегут мурашки. По своей натуре он не слишком открытый человек, ведь он провел большую часть своей жизни, подавляя свои эмоции, результат детства, в котором его никогда не слушали, где его наказывали за то, что он не был тихим и послушным. Кейтлин была первым человеком, которому он смог открыться полностью, даже больше, чем Ники, поэтому он так много на нее изливал. Отчаянный порыв после долгих лет ожидания. Он может быть раздражен, но конечности Кевина все еще слегка дрожат. Он продолжает прикасаться к левой руке, проводя большим пальцем по костяшкам. Его нижняя губа выглядит красной и опухшей из-за того, что он так много раз кусал ее. Трудно раздражаться, когда Кевин спрашивает, чтобы отвлечься от собственного страха. Аарон вздыхает и встает, чтобы переодеться. — Это просто, как… Ну, это не то же самое, что Ники и Эндрю. Они семья. Я… — Он редко признается в своих чувствах к семье. Ники говорит, что любит их, не задумываясь бросается словами, но Аарон и Эндрю делают это тихо. Способ, который предлагает притворяться отстраненным, хотя на самом деле ты чертовски привязан. Итак, Аарон немного спотыкается на словах. — Люблю их, но это… естественно. Даже когда Эндрю мудак. Даже когда они мне не нравятся, они есть. — Он всегда мудак, — говорит Кевин, и Аарон фыркает, натягивая пару мягких пижамных штанов. — Верно. Так что это как-то по-другому, потому что я все время вижу причины в действиях Кейтлин. Когда она что-то видит и это заставляет ее думать обо мне, она отправляет мне фотографию, или когда она пишет, чтобы спросить, как прошел мой день, или когда я рассмешу ее, и я понимаю, как счастлив видеть ее счастливой, и это делает меня счастливым. — Это похоже на влюбленность. — Наверное, но… это уже не романтично. Как будто я вижу, как она смеется, и я просто счастлив, что заставил ее сделать это, понимаешь? Мне нравится звук, и мне нравится, что она счастлива, но я больше не думаю о том, чтобы поцеловать ее. — О, — говорит Кевин. Слово имеет большой вес, так как Аарон заставил его усомниться в своем жизненном выборе. Аарон стягивает рубашку и поворачивается, чтобы поднять бровь в сторону Кевина, но видит, что Кевин наблюдает за ним. — Что? — Значит, думать о поцелуях с друзьями неправильно? — Я имею в виду, это не так. — Все наши друзья горячие. Я иногда думаю об этом, — говорит Кевин, и Аарон фыркает. — Хорошо, ну, думаю, интересоваться — это нормально, но я просто имею в виду, что раньше мне очень, очень хотелось, понимаешь? Она улыбалась или смеялась, а я смотрел на ее рот и форму ее губ, и я… — он возится, чувствуя себя так, как будто его поставили под свет прожектора на пустом поле. Он знает, что он чувствует, но выражение этого словами сбивает его с толку. — Это было похоже на… рывок в животе или боль в груди. Это было желание, которое требовало, чтобы его выполнили. — Ой. — Да. Это была не просто мимолетная мысль типа: «О, интересно, на что это похоже». Например, иногда я скучаю по ее поцелуям, и я до сих пор помню, каково это, но я действительно не хочу этого так, как раньше, и мне не больно думать о ней с другими людьми. Я думаю, в этом разница. Во всяком случае, для меня. Черт, чувак, я едва понимаю свои чувства, я не могу говорить за всех. Кевин фыркает. Он ерзает в постели, свернувшись калачиком, натягивает одеяло так, что видны только его глаза и пучок спутанных волос. Он смотрит, как Аарон натягивает хлопковую футболку. — Ты больше не любишь Жана, верно? — Аарон подходит и садится, скрестив ноги, на другой стороне кровати. Кевин переворачивается лицом к нему, все еще свернувшись калачиком. — Не знаю, были ли мы когда-нибудь влюблены, — говорит Кевин, прижимаясь лбом к колену Аарона. Аарон мгновение колеблется, затем снова гладит его по волосам. — Я думаю, нам обоим просто нужно было что-то, чтобы справиться со всем этим дерьмом Рико. Я просто… Жан был единственной хорошей вещью в то время. Даже танцы… Это было не то. Жан был единственным человеком, который не делал больно, так что я продолжал возвращаться, но я не… я не знаю. Я же сказал тебе, я не могу сказать. — Может быть, ты не чувствуешь романтического влечения, — через мгновение говорит Аарон. Кевин похоже теряет дар речи: Что? Аарон смеется. — Такие люди есть. Я имею в виду, я, ммм… Я никогда… Я не говорю людям. Это не имеет большого значения или что-то в этом роде, но я не… Типа, людям, которых я не знаю. Например, некоторые люди влюбляются в людей, которых они просто видят, но я… ну, сначала должна быть связь. Я могу находить людей привлекательными, но я не чувствую ничего… романтического. Если только мы не будем достаточно близки. — Хм. — Да. Так. В моем случае я демиромантик, но, может быть, ты аромантик. — А что, если я наоборот и меня просто влечет ко всем? — Нет, Кевин, это просто ты пьяница. — Эй! — Кевин бьет Аарона головой по колену, а Аарон хихикает, но замечает, что напряжение с плеч Кевина ушло. Аарон прижимает ладони к бедрам, чувствуя, как дрожит. Это то же самое, что и на сеансах терапии, на которые он иногда ходит вместе с Эндрю. Его тело настолько настроено на то, чтобы не открываться, что, когда он говорит, у него возникает физическая реакция. — Ты замёрз? — Кевин поднимает край одеяла, под которым лежит, и Аарон смотрит на дверь. Он хотел поговорить с Ники и Эндрю перед сном, думал, что Кевин быстро заснёт, но он не хочет оставлять его одного, пока тот не спит. Его трясет не от холода, но Аарон сползает вниз и позволяет Кевину все равно накрыть его одеялом, под которым их колени соприкасаются. — Как ты себя чувствуешь? — Лучше. Ну, лучше тем, что я не чувствую, что меня снова вырвет, но мой желудок всё ещё не в порядке. Думаю, это из-за… всего остального. — Да. — Аарон осторожно вытаскивает левую руку Кевина из своей и вместо этого берет ее обеими руками. — Чувства глупы, — говорит Кевин. — Да, — соглашается Аарон. — Так как же тебя может тянуть к кому-то, но при этом не тянуть романтически? — Боже, пьяный Кевин задает много вопросов. Ты же знаешь, что я не эксперт, верно? Кейтлин была моими единственными настоящими отношениями. Не такие, как у старшеклассниц, которые говорят, что они встречаются около двух недель, и что они держались за руки или целовались только один раз. — Ты знаешь больше, чем я. — Ты бы лучше погуглил, — вздыхает Аарон. — Думаю… для меня это как бы… Я мог представить, что буду делать с этим что-то. — Этим? — Угу, — Аарон чувствует, что краснеет, и ему это не нравится. — Типа секса. Я чувствую физическую реакцию, но я не… думаю обо всем остальном. Держаться за руки, обниматься или делать что-то вместе. Я не чувствую влюблённости. — М-м-м. Тогда я не думаю, что я аромантичен, потому что я определенно хотел сделать это с Джереми, когда я был влюблен в него. — Хммм. Был? Как будто ты до сих пор не спотыкаешься, когда видишь его. — Замолчи! — Я почти уверен, что слышал, как вы заикались в прошлый раз, и вы знаете друг друга целую вечность. — Прекрати, — скулит Кевин, тыкая Аарона коленом. Аарон усмехается, довольный тем, что он больше не единственный взволнованный, даже если у него тоже сильно болит грудь. Он это понимает, понимает, потому что встречался с Джереми Ноксом, и очень трудно не любить его, но Кевин явно без ума от него. Иногда Аарон представляет, как Кевин смотрит на него так же, как он смотрит на Джереми. Так счастливо, с горящими глазами и так легко улыбаясь, что редко для него, от него исходит обожание. — Я не знаю, кто я, — с горестным вздохом говорит Кевин. Аарон фыркает от смеха. Он убирает со лба выбившуюся прядь волос Кевина, упавшую вперед. — Вам не нужно маркировать это. Вы можете просто быть. — Мне не всегда кажется, что я могу, — шепчет Кевин, несмотря на то, что в комнате находятся только они вдвоем. Он ловит руку Аарона и прижимает ее к своей груди, — Я не думаю, что мне всегда нравится просто быть собой. Я не думаю, что только я достаточно хорош. — Это потому, что ты перфекционист, который слишком строг к себе, — Аарон автоматически совпадает с Кевином, поэтому оба слова шепчутся между ними приглушенными голосами. — Но я могу просто быть рядом с тобой, — говорит Кевин. Он дарит Аарону легкую, усталую, кривую улыбку, и сердце Аарона болезненно трепещет. — Да. Я могу сказать, насколько ты раздражаешь. Кевин смеется коротким вздохом, в основном выдохом. Он держит руку Аарона прижатой к груди, пытаясь держать глаза открытыми. — Если ты устал, иди спать, — говорит Аарон. Кевин бессвязно бормочет и крепче обнимает его за руку. Аарон терпеливо ждет, и не проходит и минуты, как Кевин засыпает и начинает тихо похрапывать. Он осторожно выдергивает руку и выскальзывает из комнаты. *** Эндрю поднимает взгляд со своего места на диване, когда Аарон спускается по лестнице. Он немного хмурится. Он пообещал защитить Кевина, и хотя он доверяет Аарону больше, чем кому-либо, он все еще мешает ему, вставая между ними. — Как он? — спрашивает Ники. — С ним все в порядке, его перестало тошнить, он отошел довольно быстро. — Ты оставил тазик? — спрашивает Эндрю. — Конечно, я оставил тазик, — говорит Аарон с легкой резкостью в голосе, от которой взгляд Эндрю становится жестче. Он встречается глазами с Аароном и смотрит на него. Аарон какое-то время смотрит в ответ, затем отводит взгляд, и Эндрю наклоняет голову. Аарон обычно разрывает зрительный контакт, когда не хочет, чтобы Эндрю видел, как он себя чувствует. Он смотрит, как Аарон уходит и садится рядом с Ники. — Что? — Что? — Ты смотришь на меня. — Я? — Ты. — Хм. — Ники! — Неа. Мои годы, проведенные между вашими спорами, закончились, — говорит Ники. — Не будь мудаком, Эндрю. — Аарон бросает в него диванной подушкой, и Эндрю легко отбивает ее. Защищается. Еще один признак того, что Аарон что-то скрывает. Эндрю поджимает губы. Переводит взгляд с Аарона на Ники и обратно. Аарон складывает руки и поднимает плечи. — Мне нужно в туалет, — говорит Ники, улавливая их молчаливое общение. Как только он выходит из комнаты, Эндрю поднимает брови. — Хорошо? — Хорошо что? — говорит Аарон. — Что заползло тебе в задницу? — Отвали. Ты тот, кто был зол с тех пор, как мы ушли. — По очевидным причинам. — Верно. Значит, ты знаешь, что со мной. — Почему? На тебя это влияет меньше, чем на кого бы то ни было, — говорит Эндрю, и лицо Аарона искажается. Вспышку боли он быстро гасит, выравнивая выражение лица. Он все еще умеет держать лицо. Редко можно застать его в таком замешательстве. — Кевин и мой друг, — говорит Аарон, и его голос звучит грубее, чем ожидал Эндрю. — Мне позволено вести себя как дерьмо. — Кажется, от тебя слишком много дерьма. Рот Аарона дергается, как будто он собирается что-то сказать, но вместо этого он делает паузу и сглатывает. Он пытается снова, затем сильно сжимает губы. Он решает послать Эндрю. Не говоря ни слова, Эндрю встает. Он поднимает диванную подушку и кладет ее обратно на сиденье. Он идет на кухню и берет стакан прохладной воды. Знает, что горло Аарона может болеть иногда, когда он молчит. Эндрю протягивает ему стакан, и морщины на бровях Аарона на мгновение смягчаются. В его глазах боль в ту секунду, когда он ослабляет бдительность, и гнев Эндрю тает. Эндрю обхватывает затылок Аарона, и Аарон вздыхает через нос, прислоняясь лбом к лбу Эндрю. Эндрю сжимает его шею один раз и отступает, когда Ники снова спускается по лестнице. — Закончили драться? — спрашивает Ники, а потом смеется, когда и Аарон, и Эндрю одновременно отталкивают его. Эндрю ловит взгляд Аарона, и Аарон коротко улыбается ему. — Думаешь, лисы смогут победить? — спрашивает Эндрю. Рот Аарона изгибается в задумчивости, прежде чем он качает головой. — Да, я тоже. Они не так хороши. Аарон наклоняет голову в сторону Эндрю, и Эндрю мычит. — У них мог бы быть шанс, если бы я это сделал. — Если бы ты сделал что? — спрашивает Ники, не в силах перевести их безмолвное общение. — Если бы я танцевал с ними. — Тебе не нравятся групповые танцы. — Нет, но ещё больше я ненавижу Рико. — Можешь ли ты? — Ники спрашивает это неуверенно, как будто Эндрю не знает о своих проблемах и ограничениях, а Ники боится быть тем, кто скажет ему. Эндрю закатывает глаза. — Я не знаю. — Он оглядывается на Аарона, его глаза сузились в напряженном взгляде, и Эндрю не нужны слова, чтобы понять это. Он достаточно раз видел собственный защитный взгляд. — Я подумаю над этим. *** Кевин ворчит, просыпаясь, когда что-то движется около него. Смутно он признает тепло, прижимает его источник ближе к себе, ища в нем утешения. — Кевин! Кевин прищуривается, открывает глаза и видит, как Аарон извивается в его объятиях, освобождая лицо от того места, где Кевин прижал его к груди. Он немного ослабляет хватку, но не отпускает Аарона. — Привет, — говорит он в замешательстве. — Чертов привет. Моя задница. — Аарон раздражённо выдыхает и стряхивает волосы с глаз. Глаза Кевина сканируют комнату. Комната Аарона. Кровать Аарона. Верно. Он оглядывается и видит, что Аарон наблюдает за ним. — Ты помнишь прошлую ночь? — Худшие моменты, к сожалению. Немного после Эдема. — К лучшему. Тебя просто сильно вырвало. — О Боже. Что-то важное? — Нет, ты добрался до ванной. — Хорошо. Я не на диване. — Не хотел, чтобы ты захлебнулся своей рвотой, — говорит Аарон сквозь зевок. Он весь сонный, теплый и розовый. Кевин улыбается и прижимает его ближе. Аарон ворчит, но не отталкивает. — Спасибо. — Кевин прижимается лицом к волосам Аарона, вдыхает их запах. Сон, шампунь и Аарон … — Я не хочу иметь дело с миром сегодня. — Я напишу Вэймаку и сообщу ему, что ты ночуешь с нами. — Одним делом меньше. — Кевин вздыхает и зарывается глубже в волосы Аарона. — Я должен позвонить Жану. Предупредить его, если Рико появится и там. — Я пойду завтракать. — Останься, — Кевин ловит запястье Аарона, и в его груди трепещет тревога из-за того, что они остались наедине. — Ты не собираешься звонить Жану? — Собираюсь. Останься со мной? — Кевин садится и находит свой телефон. Он открывает контакт Жана, затем тянется к руке Аарона. Аарон позволяет ему взять его за руку и не жалуется, когда Кевин крепко сжимает ее. Он вздрагивает. — Хорошо. Кевин нажимает кнопку вызова и слушает гудки один, два, три раза. — Привет, Кевин! Прошло много времени. Как дела, мужик? — Джереми? — Брови Кевина хмурятся в замешательстве. Он смотрит на Аарона, который с любопытством наблюдает за ним. Слегка отводит телефон назад, чтобы еще раз проверить, что он нажал правильный контакт и случайно не задел Джереми, но на его телефоне написано Жан. — Да! Жан в душе, выйдет через секунду. Я сказал ему, кто звонит, и он сказал мне, чтобы я ответил. Как поживаешь? — Нормально, — говорит Кевин, все еще сбитый с толку, — Как ты? — У меня все великолепно! В колледже все хорошо, с Жаном все отлично… — С Жаном? — Разве мы не сказали тебе? Черт, я действительно думал, что мы уже сказали тебе. — Сказали ему что? — Кевин слышит голос Жана с легким акцентом на заднем фоне. Он закрывает глаза, впитывая знакомый комфорт через телефонную линию. — О нас, — говорит Джереми. — Разве нет? — Прошла всего неделя. Я собирался сказать ему в следующий раз, когда мы поговорим. — На самом деле прошло одиннадцать дней, извини. Пальцы Аарона гладят костяшки пальцев Кевина, и он снова открывает глаза. Аарон бросает на него взгляд, который он не может распознать. Кевин оглядывается, ошеломленный. — О, сладкий, значит, я украл новость Жана. Хотя я бы сказал, что это скорее моя новость, так как я определенно здесь победитель, — говорит Джереми. Кевин практически может видеть его улыбку. Он слышит, как Жан хихикает, а затем шуршит, когда между ними передается телефон. — Привет, Кевин. Эм-м-м. Я не хотел, чтобы ты узнал о нас именно так. — Ты… и Джереми? — Ах. Да. — Наступает тишина, пока Кевин обрабатывает это. Он немного ревнив, но он всегда чему-то завидует, так что это нормально. Хотя он тоже счастлив. Жан боролся еще больше, чем он, после того, как они покинули Воронов. Уверенность Эндрю в защите удерживала Кевина на земле, но у Жана никого не было, когда он пошел в колледж. Просто поздние ночные телефонные звонки с Кевином, где они оба передают свою тревогу через линию друг другу. Кевин первым познакомился с Джереми на соревнованиях, и когда он узнал, что в Университете Южной Калифорнии есть танцевальная труппа, он осторожно предложил Жану присоединиться к ней. Когда это не сработало, он познакомил Джереми с Жаном и вместо этого позволил безудержному энтузиазму Джереми повлиять на Жана. — Кевин? Ты все еще здесь? — Да. Да, я здесь. Это здорово, Жан, я просто. Хотелось бы, чтобы я не звонил сейчас с плохими новостями. — Что случилось? — Голос Жана сразу становится серьезным, озабоченным. Кевин вздыхает. — Я видел Рико прошлой ночью. — Что? Ты в порядке? — Я… я справляюсь. Он пришел сказать мне, что они сменили регион. В этом году они будут соревноваться с нами. Жан замолкает на своей стороне линии. Кевин знает, что он все еще там. Он слышит прерывистое дыхание, слышит, как Джереми спрашивает, что случилось. Кевин сжимает руку Аарона, а через мгновение в трубке раздается голос Джереми. — Вы сказали, что Рико перевели? — Да, Вороны перевесились. — Бля, — говорит Джереми. Странно слышать, как он ругается, и Кевин смеется, нервничая. — Послушайте, он пришел сказать это мне. Наверное, чтобы, блять, позлорадствовать по этому поводу. Я просто. Я хотел предупредить тебя на случай, если он попытается сделать то же самое с Жаном. Я не хотел, чтобы он застал его врасплох. — Верно. Да. Спасибо, Кевин. Ты хороший друг. — И поздравляю. Извини, что я как бы испортил твое откровение. — Все в порядке. Слушай, я думаю, Жану нужно время, чтобы обдумать это. Он тебе ответит, хорошо? — Да конечно. — И мы должны встретиться. Прошло слишком много времени, как мы не виделись. — Определенно. Пока, Джереми. — Береги себя, Кев. Эй детка… Звонок обрывается, и Кевин какое-то время прислушивается к тишине телефона, прежде чем со вздохом бросить его на колени. Теперь он снова думает о Рико, в груди поднимается паника, к горлу подступает ком. Он хочет выпить, потанцевать, что-нибудь, но его подташнивает, а голова раскалывается от похмелья. Вместо этого он скручивается рядом с Аароном. Некоторое время они лежат в тишине, Аарон рассеянно гладит волосы Кевина свободной рукой, пока Кевин отчаянно сжимает другую руку. — Итак, — говорит Аарон. — Жан и Джереми. Кевин отдалённо вспоминает их разговор прошлой ночью. В основном он помнит, как его лоб прижимался к колену Аарона. У него болит голова, когда он пытается вспомнить больше деталей, поэтому он позволяет этому быть туманным, позволяет ему исчезнуть. — Жан и Джереми. — Ты согласен с этим? — Что? Да. Почему бы мне не быть? — Это твой бывший и парень, от которого ты без ума? — Я не без ума от него, — говорит Кевин, и Аарон смотрит на него равнодушным недоверчивым взглядом. — Я не! Они мои друзья, и у меня есть более важное дерьмо, на котором я должен сосредоточиться. Меня не интересуют свидания. — Верно, — говорит Аарон, медленно запуская пальцы в волосы Кевина. Кевин вздыхает и прижимается лицом к плечу Аарона, как будто если он достаточно сильно постарается, то сможет блокировать мир. Он хочет, чтобы кто-то сказал ему, что делать. Он никогда не умел принимать собственные решения. — Я рад. Я рад, что у Жана есть кто-то. Я рад, что он выглядит счастливым. Надеюсь, Рико облажается. — Мы не позволим Рико испортить что-либо, — говорит Аарон. Кевин молчит, прижавшись лицом к плечу. — Верно. Тут есть еще Адвил. Прими его. Сходи в душ. Я собираюсь приготовить завтрак. Эндрю будет охотиться за тобой, если ты будешь слишком долго валяться в моей постели. Кевин вздыхает, но когда Аарон сбрасывает его с плеча, он заставляет себя встать, заставляет себя снова взглянуть миру в лицо. *** В конце концов, Аарон не готовит завтрак. В конце концов, они собираются для последнего утра с Ники. Кевин опускается на сиденье напротив Аарона, и он старается не смотреть на огромную стопку блинов, которые Эндрю топит в сиропе рядом с ним, потому что даже их вид вызывает у него тошноту. — Я не думаю, что у нас достаточно хорошая группа, — говорит Кевин, сжимая свой стакан с ледяной водой. — Сейчас мы не говорим о танцах, — говорит Эндрю. Кевин выдыхает через нос. Внешняя сторона голени Аарона слегка давит на его внутреннюю часть. — Никаких танцевальных разговоров, пока Ники не уедет. — Тебе не обязательно… — начинает Ники, но Эндрю смотрит на него через стол. — Мы поедим, я отвезу Кевина домой, а потом мы проведем твой крайний день тут, как и планировали. Мы можем поговорить об этом позже. Времени полно. — До открытия раундов осталось всего шесть недель, — говорит Кевин. — Еще одно слово об этом, Кевин, и я узнаю, сколько силы нужно, чтобы воткнуть этот нож для масла в твое бедро. — Эндрю, — говорит Аарон, и все за столом смотрят на него, удивленные резкостью в его тоне, удивленные, что он посмел так прямо бросить вызов Эндрю. — Ты можешь взять на себя сделку, дорогой брат, если считаешь, что будешь лучшей няней. — Ты можешь просто не угрожать людям ножами за завтраком? Господи, Эндрю. Ты же знаешь, Кевин не может отключить свои эмоции, как ты. Он не хочет быть невыносимым придурком. — Боже, спасибо, — говорит Кевин, но он чувствует себя странно взволнованным. Аарон редко открыто идет против Эндрю в чем-либо. Кевин чувствует себя ребенком, застрявшим между ссорящимися родителями, напряженным, но довольным вниманием. Эндрю долго смотрит на Аарона, прежде чем качает головой. Это также удивляет Кевина. Ники встречается с ним взглядом, вопросительно поднимает брови. Кевин качает головой. У него нет ответа. *** Аарон знает, что Эндрю собирается что-то сказать. Он бросал на него взгляды весь день, долгие и пристальные. Но это происходит уже после того, как они оставляют Ники в аэропорту. Пока они крепко обнимают его, Ники плачет. Все притворяются, что не видят, как Аарон вытирает глаза, и как взгляд Эндрю становится отстраненным и неподвижным. Но потом они возвращаются в машину и выруливают на шоссе, и Эндрю косится на Аарона. — Итак. Кевин, — говорит Эндрю. Аарон, весь день пребывавший в тревожном ожидании, сразу же напрягается. — Что насчет Кевина? — Ты становишься очень оборонительным. — Он прошел через дерьмо, Эндрю. У него нет Би. Он справляется со все сам. — Справляется ли он? — Насколько он может. — Это выглядит так, что он больше пытается быть самим собой, чем пытается справиться с этим. — Я не терапевт. — Я знаю это. Ты? — Отвали. — Видишь ли, однажды мне пришлось иметь дело с таким отношением около полутора лет, когда я защищал кого-то другого. Я не забыл. Аарон сидит очень неподвижно и очень тихо. Он сглатывает, сцепив руки друг с другом, рассеянно ковыряя заусенцы вдоль ногтя большого пальца. — Проблемы? — Нет, — тихо говорит Аарон. — Это будет проблемой? — Я не буду мешать вашей сделке, если ты это имеешь в виду. — Он не помешает нам? — Ты установил условия на девушек, если помнишь. — Я никому не позволю причинить тебе боль, — говорит Эндрю так твердо и уверенно, что часть напряжения Аарона ослабевает из-за чистой привязанности. — Я знаю. В любом случае, я сомневаюсь, что из этого что-то выйдет, — говорит Аарон. Когда Эндрю ничего не говорит в ответ, он спрашивает, — Что у вас с Нилом? — Пас. — Что? Ты не можешь задавать мне вопросы, а затем избегать моих. — Я думаю, ты обнаружишь, что я только что сделал именно это. — Мхм, — Аарон откидывается на сиденье и шаркает подошвами по полу. Эндрю резко сворачивает и снова дергает руль, так что Аарона ненадолго отбрасывает в дверь. — Ой. Ты блять! Иногда я ненавижу тебя. — Хорошо. Я ненавижу тебя все время. — Сука. Ухмылка Эндрю блестит, яркая и острая, и даже несмотря на его гнев, Аарон чувствует новый прилив привязанности. *** Нил находит Эндрю сидящим на крыше, рядом с ним валяется тревожное количество окурков. Он перекидывает сумку на плечо и подходит к Эндрю. — Привет. — Привет, — говорит Эндрю, не поднимая глаз. — Я думал, Кевин пригласит тебя в студию. — Я предполагаю, исходя из… — Эндрю достает телефон, чтобы проверить. — Четырнадцати пропущенных звонков и тридцати двух сообщений, он, вероятно, хочет. — Ты избегаешь его? — Готовлюсь к тому, насколько надоедливым он будет. Нил на мгновение останавливается, затем сбрасывает сумку и садится лицом к Эндрю. Эндрю бросает на него взгляд. — Ты вернул линзы. — Да. — Им не помешал бы дополнительный танцор. — Я не могу. — Ты продолжаешь так говорить. — Я серьезно. — Я не имел в виду тебя. — Хм? — Нил хмурит брови. Эндрю вздыхает, заглядывает в свою пустую пачку сигарет, а затем комкает ее в руке. — Я пообещал Кевину, что больше не позволю Рико причинить ему боль. — Ты будешь танцевать с ними. — Это был бы самый простой способ держаться рядом. Но. — Эндрю поджимает губы. — Но тебе не нравится, когда к тебе прикасаются. — Групповая работа — не лучшее времяпровождение для меня. — Так что же ты собираешься делать? — Что-то, что я ненавижу больше всего на свете, — говорит Эндрю. Нил смотрит на него, терпеливо ждет, пока Эндрю сердито шевелит челюстью. В конце концов он выплевывает, — Попросить о помощи. — О, — говорит Нил. Эндрю, наконец, многозначительно смотрит на него. — О. У меня? Что я могу сделать? — Продолжай танцевать со мной. Дай мне привыкнуть к кому-то в моем пространстве. Научиться контактировать. — Хорошо. После всего, что ты мне дал, это больше похоже на обмен, чем на помощь. — Нил не пытался сказать то, что нужно, но у него получилось. Напряженная линия плеч Эндрю опустилась, а сжатые челюсти смягчились. — Кевин будет невыносим. — Кевин всегда такой, — говорит Нил, и уголок глаза Эндрю морщится почти от удовольствия. Нил медленно протягивает руку на полпути между ними, позволяя Эндрю закрыть другую половину. Эндрю так и делает, его ладонь теплая на ладони Нила, его пальцы немного шершавы, когда они сжимаются на его коже. — Я не могу обещать, что смогу остаться на все время, но пока я здесь. — Пока ты здесь? Нил втягивает щеки. Глаза Эндрю впиваются в него, и он чувствует, как нервничает под этим взглядом. Он не может объяснить себе, но, по крайней мере, он должен ему это. Предупреждение на случай, если он исчезнет. — Мы много переезжаем. Меня не всегда уведомляют о том, что мы должны идти. — Я не сказал тебе правду на это. — Нет. Но ты дал мне кое-что еще, — говорит Нил. Эндрю наклоняет голову. Нил очень нежно сжимает пальцами руку Эндрю. — Ты доверился мне. Немногие люди делали это раньше. — Ты не так много делаешь, чтобы заработать мое доверие. — Я делаю то, что могу. — Да. — Рука Эндрю еще мгновение задерживается в его руке, кончики пальцев Эндрю касаются запястья, затем он отстраняется. — Почему я? — спрашивает Нил через мгновение. — Ты используешь свою очередь для этого? — Если мне придется. — Ты уважал мои границы еще до того, как узнал, что они собой представляют. Ты упал на пол той ночью, ты мог легко схватить меня, когда мы танцевали, но не сделал этого. Большинству людей трудно понять, даже когда я им это говорю. Им всегда нужны причины. Ты просто знал. Поэтому, когда ты прикасаешься ко мне, я знаю, что это на моих условиях. Я знаю, что ты остановишься, если я попрошу. Нил смотрит в лицо Эндрю. Эндрю не смотрит на него, пока говорит, вместо этого смотрит на улицу. Его глаза ловят свет и сияют, как огни на гирлянде, сегодня они выглядят более зелеными, с желтыми крапинками сквозь них. Когда он поворачивает голову, то ловит на себе взгляд Нила. Нил не отводит взгляд. — А ты — загадка, — говорит Эндрю. На мгновение угол его рта приподнимается в улыбке. — Мне нравятся загадки. *** — Где ты был? Я звонил тебе… — Я знаю, — говорит Эндрю. — Я еще не был готов иметь дело с твоей одержимостью. — Моей… Эндрю. Ты всегда отвечаешь, когда я звоню. Я не знал… — Кевин обрывается, и в его взгляде есть что-то пораженное. Он заканчивает гораздо тише, — Ты ответил только Аарону. — Ты посылаешь его как своего почтальона? — говорит Эндрю, позволяя своему лицу оставаться холодным и отстраненным, чтобы не выглядеть удивленным, услышав слова Кевина, как будто он заботится, как будто Эндрю может быть больше, чем просто щитом между ним и миром. Кевин глубоко вдыхает, задерживает дыхание на мгновение, словно обдумывая свои слова, затем выдыхает, как будто слова с Эндрю бесполезны. Он в основном прав. — Привет, Кевин, — говорит Нил, не обращая внимания на напряжение, как профессионал. Кевин кивает ему, отводя взгляд от Эндрю только на секунду, прежде чем вернуть его. Эндрю знает это только потому, что видит Кевина в отражающих стенах. Он намеренно не смотрит на него сейчас. Так что он и Аарон похожи не только внешне. — Говори, — призывает Эндрю. Он наблюдает, как отражение Кевина поднимает левую руку и проводит большим пальцем по костяшкам правой; это служит отражением нервозности Кевина. — Итак, кроме меня, это Эллисон, Мэтт и Дэн, наверное, самые сильные. Я не знаю, согласится ли Сет выступать с нами, но он далеко не так дисциплинирован. Будет ли Рене? — Да, но ее стиль далеко не такой, как у всех остальных. — Я знаю, но я думаю, что у нас может быть сила в этом. Вороны побеждают синхронностью; это их уловка. Мы никогда не будем достаточно настроены друг на друга, чтобы превзойти их в этом, поэтому я думаю… вместо этого мы попытаемся заработать очки амбиций и креативности. — По сетке стилей. — Да. — Вам понадобится сильная хореография, чтобы выдержать это. — Я говорил с отцом. Он сказал, что найдет время, чтобы помочь нам. Он предложил некоторым своим ученикам, но… — Кевин морщится. — Лисы плохо относятся к чужакам, — вставляет Эндрю, и Кевин кивает. Нил переминается с ноги на ногу, и Эндрю знает, что думает о том же, что и Эндрю: почему ты исключение? — Не знаю, будет ли этого достаточно, — признается Кевин. Он прижимает большой палец к костяшкам пальцев. Эндрю, наконец, смотрит на него прямо. — Ты забыл обо мне. Кевин моргает. — Ты не… Эндрю. Ты уверен? — Нет, но я чертовски уверен, что попытаюсь. Лицо Кевина дергается от мышечного спазма, будто оно так разрывается между эмоциями, что не может решить, на каком выражении остановиться, и в итоге замирает на потрясенном пустом месте. — Эндрю. — Голос Кевина хриплый. Слово вырвалось из него рваным и грубым. — Не давай мне ложных надежд. — Я не буду давать тебе ложных обещаний, но я сказал, что попытаюсь, и я попытаюсь. Ты ведь не думал, что я позволю тебе идти против Рико в одиночку, не так ли? Кевин издает сдавленный звук. Может быть, всхлип, который ему удалось поймать в горле и снова подавить. Он закрывает глаза, какое-то время остается неподвижным, затем кивает. — Спасибо, — говорит Кевин. — Скажешь мне спасибо, когда мы выиграем. *** — Где ты был, Абрам? Нил чуть не роняет сумку, когда входит в темноту их нынешней комнаты в мотеле, и голос его матери прорезает воздух. Его глаза осматривают полумрак комнаты, и замечает ее только тогда, когда она слегка ерзает, сидя в кресле в углу. — На пробежке, — говорит он, все еще раскрасневшийся и достаточно вспотевший, чтобы выдать эту ложь. — Тебя долго не было. — Ты слишком переживаешь, — говорит он. Она встает, медленно и плавно, и он чувствует, как его сердце быстро бьется у основания горла. — Для тебя опасно так много находиться на улице. — Я осторожен. — Ненужные прогулки не самая лучшая идея. — Ты мне запрещаешь? — спрашивает Нил, чувствуя жар. Ему девятнадцать. Возможно, у него достаточно нормальных воспоминаний, чтобы загнуть пальцы на одной руке. Вкратце, его жизнь — это всего лишь череда депрессивных побегов и укрытий, и это начинает казаться бессмысленным. Зачем они бегут, если это ничего не даёт? — Не говори со мной таким тоном, Абрам. Нил ощетинивается, но быстро подчиняется резкости ее тона. Ссоры с матерью ничего не дадут, кроме, разве что, свежих синяков. — Извини, — говорит он, выдавливая слово, чувствуя, как оно горько и тяжело на языке. Ее рука смыкается на его рубашке, давление ее пальцев, когда они хватают материал, заставляет его кожу болеть. Она притягивает его ближе, и он едва может разглядеть ее глаза в полумраке, только силуэт мигающего огня пожарной сигнализации, отражающийся от них. — Мы зашли слишком далеко, чтобы ты стал беспечным, мальчик. Облажаешься, нас обоих убьют. Это не игра. Это наша жизнь. — Несколько жизней, — бормочет Нил, сожалея об этом, уже тогда, когда слова слетают с его губ. Через мгновение он лежит на полу с пульсирующей болью в щеке, где мать ударила его. — Если ты так сильно хочешь умереть, я могу сделать это для тебя прямо сейчас, — говорит она. — Мне одной было бы легче. Нил сжимает челюсти. Вынуждая себя молчать. Зная, что ей просто нужен ответ, чтобы еще больше разозлиться. — Хм. Это то, о чем я думала. А теперь вставай и перестань вести себя так по-детски. Нил медленно, осторожно встает и идет в ванную. Под тусклой люминесцентной лампой он вынимает контактные линзы и смотрит на себя в грязное зеркало. Глаза, которые он ненавидел всю свою жизнь и которые мать всегда называла глазами отца, впервые имеют неотрицательный оттенок. «Мне синий больше нравится.» Нил сглатывает. Его пальцы аккуратно касаются красной отметины на щеке, где мать ударила его, и с удивлением обнаруживает, что единственное, чего он боится, это то, что он может не остаться достаточно долго, чтобы помочь Эндрю, как он обещал. *** Прошло два дня с тех пор, как Эндрю видел Нила. Два дня бурлящей, беспокойной энергии Кевина. Через два дня Лисы собрались в студии и готовы вцепиться друг другу в глотки, эмоции зашкаливали, Рене позиционировала себя нейтральной стороной и пыталась остужать накал. Два дня Эндрю непрерывно курил. Два дня у Кевина дрожали руки. Два дня, и он начинает задаваться вопросом, ушел ли Нил навсегда. Он сидит рядом с Аароном на диване и на мгновение замирает, прежде чем наклониться к нему, сжав руки вместе. Аарон смотрит на него с тревогой. — Я пытаюсь смириться с тем, что люди прикасаются ко мне, — говорит Эндрю, хотя и ненавидит признаваться в этом, чувствуя, как при этих словах его рот искажается в горькой гримасе. — Хорошо, — говорит Аарон и снова игнорирует его, утыкаясь в телефон. Через мгновение он говорит, — Но это ты меня трогаешь. — Я знаю. С чего-то надо начинать. — Не нужно заставлять себя. Кевин ведет себя так, будто это самая важная вещь в мире, но на самом деле это не так. — Это для него, — говорит Эндрю и чувствует, как Аарон слегка прижимается к нему. — Да, — говорит он, тяжело вздыхая. Эндрю кладет ладонь на собственное бедро. Он смотрит не на Аарона, а на свою руку. — Прикоснись ко мне. Аарон протягивает руку, но на мгновение его рука зависает над запястьем Эндрю. Эндрю кивает, не поднимая глаз, и пальцы Аарона слегка прижимаются к его запястью, его ладонь следует за его предплечьем. — Возьми меня за запястье, — говорит Эндрю. Аарон какое-то время не шевелится, а потом отдергивается, как будто его обожгли. — Эндрю. — Твое прикосновение к моей руке не вызовет у меня отвращения, не так ли? Мне нужно смириться с этим. Мне нужно, чтобы ты схватил меня за запястье. — Эндрю, наконец, поднимает взгляд, и лицо Аарона бледнеет. Он выглядит болезненным, молча качая головой. — Я не хочу, черт возьми, делать это. — Я не прошу вас что-то изображать. Я прошу тебя схватить меня за запястье. Я видел, как ты схватил Ники за руку. Я видел, как ты хватал Кевина. — Это другое. — Ты сделаешь это по-другому? — Контекст делает это другим, Эндрю, Иисус. — Мой брат должен быть в состоянии взять меня за руку без того, чтобы я сошел с ума, — рычит Эндрю, хватая Аарона за руку и пытаясь вернуть его руку к своему запястью. Аарон сопротивляется, но Эндрю сильнее. Итак, Аарон сжимает руку в кулак, не позволяя Эндрю сжать свою руку вокруг его запястья, — Перестань быть мудаком. — Ты член! Эндрю, у тебя почти ебанутая гипервентиляция, — говорит Аарон, и только когда он осознает это, Эндрю понимает, что его вдохи становятся резкими и быстрыми, каждый из которых холодно вырывается из его легких. — Я помогу тебе с этим, но не для того, чтобы нас рассорить. Нам понадобилось чертовски много времени, чтобы добраться сюда. Эндрю наконец отпускает Аарона. Аарон сдвигается и садится рядом с ним, скрестив ноги. Он разгибает указательный палец и оставляет его рядом с бедром Эндрю. Через мгновение Эндрю нажимает на его палец своим. Их руки выглядят как пара вместе. Пальцы Аарона в крови и корках от того, что он их ковырял. На кончиках пальцев Эндрю пятна от никотина, а на ногтях отслаивается черный лак. Внешние различия; разные покрасочные работы на одних и тех же моделях. — Мы можем записаться на сеанс с Би, — говорит Аарон. — Я не думаю, что это то, что ты сможешь разбить за пять минут. — Я должен быть в состоянии. — Нет. Тебе вообще не стоит иметь с этим дело. — Аарон прижимается к Эндрю, и Эндрю отталкивает его, вдавливая все свое разочарование в подушечку указательного пальца Аарона. — Он не должен был так поступать с тобой, и когда ты начинаешь перекладывать ответственность на себя, ты перекладываешь вину. — Мне не нужно, чтобы ты повторял то, что говорит Би. — Действительно? Ты звучал так, будто тебе нужно было напоминание. Эндрю слегка наклоняет палец, вместо этого сильно вдавливая ноготь в мягкую подушечку пальца Аарона. Аарон не отстраняется, просто смотрит на него непоколебимым взглядом, пока Эндрю оставляет глубокий отпечаток полумесяца на его пальце. — Отлично. Я позвоню Би, — говорит он, убирая палец. Аарон кивает, снова откидывается на спинку стула, и когда Эндрю включает телевизор, а затем снова садится рядом с ним, так что их руки снова прижаты друг к другу, Аарон не комментирует. *** Эндрю останавливается у дверей студии и вздыхает, выуживая сигарету. Пока он не освоится с прикосновениями, он не поможет в групповых практиках. По вечерам заглядывает посмотреть, как плохо Кевину. Однако Кевин может подождать еще несколько минут. Он прислоняется к стене и делает затяжку. Поднимает голову и выдыхает дым через нос. Чувствует легкое жжение в горле и позволяет этому ощущению остаться. — Привет. Голова Эндрю поворачивается к голосу так быстро, что он бы немного смутился, если бы позволял вещам смутить его. Нил стоит у подножия лестницы, выглядя маленьким. Он протягивает руку и опускает капюшон. Его контактные линзы сняты, голубые глаза темны, как морские волны в тусклом вечернем свете. Когда Эндрю ничего не говорит, Нил поднимается по ступенькам и встает перед ним. — Думал, ты ушел, — наконец признается Эндрю, сохраняя легкость в голосе. Как будто он говорит, что думал, что пойдет дождь, а не думал, что ты подвел меня, как и все остальные до тебя. — Несколько дней не мог прийти, — говорит Нил. Он выглядит застенчивым, потирая затылок. — Я, ммм, наверное, не смогу прийти днем. — Я мало сплю, — говорит Эндрю, и Нил немного расслабляется, видя, что это признание. — Что случилось? — Твой ход? — Ммм. — Моя мать слишком опекает меня, — говорит Нил. Эндрю выгибает бровь. — Ты спрашивал. Это правда. — Столько, сколько ты можешь дать. — Да. — Хорошо. — Эндрю трет окурок о стену. — Иди сюда. Нил без вопросов делает шаг вперед, останавливаясь в паре дюймов от Эндрю. — Ближе, — говорит Эндрю, и Нил шагает вперед, пока носки его ботинок не касаются пальцев Эндрю. Эндрю смотрит на Нила, на эти беспокойные голубые глаза, наблюдающие за ним, записывая его реакцию. Эндрю переводит дыхание. Он берет Нила за руку и очень медленно проводит рукой к своей талии. Пальцы Нила парят, не соприкасаясь, — Прикоснись ко мне. — Хорошо, — говорит Нил, как будто это легко, как будто это просто, как будто он всю свою жизнь следовал инструкциям Эндрю. Это не так как с Аароном, когда Нил прикасается к нему. Его тонкие пальцы скользят под толстовку Эндрю и по материалу его рубашки. Его большой палец нажимает на бедро Эндрю. Глаза Эндрю закрываются. По его телу пробегает дрожь, призрак воспоминаний о прикосновениях, но это не то же самое. Нил держит его, но не сжимает. Ему не больно. Эндрю мог легко разорвать его хватку. Но это даже не нужно. Одно слово и Нил отпустит его. Он уверен. Это не останавливает дрожь, бегущую под его кожей. Эндрю сглатывает, его кадык движется. Он заставляет себя открыть глаза, и Нил все еще пристально смотрит на него. Его зрачки расширены из-за слабого освещения. Он теребит нижнюю губу между зубами, и внезапно мир меняется. Нет. То, как мозг Эндрю обрабатывает мир, меняется. Перестраивает его из старого страха в текущую вспышку нервного желания, и он снова чувствует головокружение, ощущение падения в желудке. Это слишком много. Параллельные ощущения. Тревога и желание спотыкаются друг о друга в борьбе за то, чтобы быть услышанными. В его голове слишком громко. Его кожа статична повсюду. Его пальцы сжимают руку Нила, но прежде, чем он успевает оттолкнуть его, Нил двигается сам, позволяя своим пальцам отпасть, а руке опуститься. — Все в порядке? Эндрю кивает, хотя и не уверен, что это правда. Он не отпускает руку Нила, и его хватка достаточно крепка, и это должно быть больно, но Нил ничего не говорит. — Тебе нужна еще сигарета? — спрашивает Нил, и Эндрю на этот раз качает головой, хотя его пальцы дергаются от желания. — Нет. Пойдем найдем Кевина. Нам нужно тренироваться. Его пальцы цепляются за рукав капюшона Нила, в последний раз сжимают материал, а затем позволяют ему упасть. *** Кевин лежит на полу, когда они заходят в студию. Он выглядит так, как будто он провёл там некоторое время. Не двигаясь, просто уставившись в потолок, рассеянно потирая большим пальцем правой руки костяшки левой. Эндрю становится над его головой и смотрит на него сверху вниз. — Привет, — говорит Нил, и Кевин поворачивает голову, чтобы посмотреть на него. — Где ты был? — Был занят, — говорит Нил. — Не каждый может провести весь день в студии, — говорит Эндрю и тычет ногой в голову Кевина. — Все равно это зря. Нам пиздец, — жалобно говорит Кевин. Эндрю сильнее толкает его ногой. — Перестань. — Перестань хандрить и вставай. — Нет. Это не имеет значения. Ничто не имеет значения. — Не могу поверить, что говорю это, но я предпочитаю, чтобы он был придурком, — говорит Нил. Эндрю направляет свой следующий удар в плечо Кевина, потому что это не слишком хорошо для его головы. — Ой! — Вставай. — Отъебись, — говорит Кевин, но переворачивается и поднимается на ноги. — Если собираешься дуться, иди дуйся у стены, а не посреди зала, — говорит Эндрю, снимая кофту и набрасывая её на голову Кевина. Кевин ловит её и отходит в сторону, ворча себе под нос. Эндрю оглядывается на Нила, который ухмыляется, наблюдая за их обменом мнениями. Он щелкает пальцами. — Ты, иди сюда. Нил осторожно ставит свою сумку. Он снимает с себя капюшон, а затем подходит к Эндрю. — Возвращаемся к тому, чтобы не прикасаться? — спрашивает он достаточно тихо, чтобы его слышал только Эндрю. Голос Нила, такой близкий и такой низкий, заставляет волосы на руках Эндрю встать дыбом. Он хочет сказать нет. Он хочет подтолкнуть себя. Он всегда плохо осознавал свои собственные границы, но он знает, что если сейчас облажается, от него будет трудно отступить, поэтому он кивает. — Начинай. — Хорошо, — говорит Нил, а затем обращается к Кевину, — Включи что-нибудь побыстрее. Кевин смотрит на Эндрю в поисках подтверждения. Эндрю кивает, и когда начинается музыка, Нил начинает двигаться первым. Эндрю немного ощетинивается, привыкший вести между ними, но затем ловит взгляд Нила. Видит его приподнятую бровь и ухмылку, приподнимающую уголок рта. Негласный вызов всему этому. Он скалит зубы и поднимается, чтобы встретить его. Только когда песня заканчивается, они оба тяжело дышат, а Нил весело смеется, Эндрю понимает, что отвлек его от затянувшегося беспокойства их предыдущей встречи. — Ну, это было по-другому, — говорит Кевин, и он тоже выглядит отвлеченным от своей депрессии. — Я должен встретиться с папой и Эбби за ужином. Вы можете запереть дверь, когда будете уходить? — Да, — говорит Эндрю, тяжело дыша. Когда дверь за Кевином закрывается, в комнате внезапно поднимается напряжение. Он наблюдает за линией горла Нила, когда тот делает глоток воды. — Что теперь? — спрашивает Нил, и вопрос кажется более напряженным, чем он, вероятно, хотел. Эндрю облизывает губы. Он вытаскивает свой телефон и подключает его к динамикам, пролистывает музыку, покусывая нижнюю губу. — Ты не знаешь, сколько времени ты здесь. — Нет. — Тогда мы не можем позволить себе терять время. — Эндрю включает более медленную песню и смотрит на Нила. Нил принимает приглашение и пересекает комнату приближаясь к нему. Он поднимает руку, пальцы дергаются рядом с лицом Эндрю, но не касаются его. Этого достаточно, чтобы по коже побежали мурашки. — Я прикоснусь или нет? — Да, — отвечает Эндрю, напрягая мышцы. Кончики пальцев Нила касаются его щеки всего на секунду, прежде чем снова зависнуть. Эндрю чувствует то жар, то холод во всем теле. Они двигаются в танце, так непохоже на все, что они делали раньше. Руки Нила очерчивают контуры тела Эндрю, иногда касаясь, но только на секунду. Пальцы у его локтя, скользящие по внешней стороне его повязки, прикосновение к изгибу его челюсти, кончику уха. Дыхание Эндрю прерывистое, что никак не связано с их движениями. Они все время рядом, дыхание Нила касается лица Эндрю, а его сердце в груди трепещет крылышками бабочки. — Хватит, — говорит Эндрю, отталкивая Нила, до того как песня закончится. Он больше не может. Он почти не двигался, но он истощен и измучен. Его конечности тяжелеют, а голова пульсирует от боли и напряжения. — Хорошо, — говорит Нил, отступая на несколько шагов. Эндрю хочет, чтобы он пошел дальше. Эндрю хочет вернуть его к себе. — Тебе скоро уезжать? — Нет, — через мгновение говорит Нил. — Хочешь покататься? *** Нил ни хрена не смыслит в машинах. Все, что он знает, это то, что машина Эндрю гладкая и черная, а двигатель урчит так, как если бы кто-то в машине начал мурлыкать, когда он заводит его. Его мать всегда предпочитала непритязательные автомобили. Те, которые, вероятно, будут упущены из виду. Те, что сливаются. Машина Эндрю не сливается ни с чем. Нил сидит на пассажирском сиденье, удерживая сумку между ног, наблюдая, как огни города проносятся снаружи, пока Эндрю увозит их с людных улиц на открытые дороги шоссе. Эндрю выезжает на полосу движения и нажимает на газ, а Нил ненадолго вжимается в своё сиденье, ветер из открытого окна развевает его волосы. Они не говорят. Нил чувствует беспокойную энергию Эндрю, напряжение, которое накапливалось с тех пор, как Нил впервые прикоснулся к нему. Он не спрашивает, куда они идут, потому что не думает, что у них действительно есть цель. Он не думает, что в этом есть смысл. Вождение — просто отдушина для Эндрю, и он позволил Нилу присоединиться к нему в этот тихий момент. Так что Нил держит рот на замке, делит свое время между тем, чтобы смотреть в окно и украдкой поглядывать на Эндрю. — Ты опять пялишься, — говорит Эндрю. — Не опять, а снова. Эндрю фыркает, а Нил улыбается. Смотрит, как крепко сжатые пальцы Эндрю на руле немного расслабляются. — Ты действительно хочешь это сделать? — спрашивает он через мгновение, и руки Эндрю снова крепко сжимаются. — Да. — Хорошо. *** Эндрю прикусывает кончик языка. Его вопрос крутиться у него на языке: «Как ты думаешь, я смогу?» Но ему плевать на чужое мнение. Он давно научился не спрашивать чужого мнения. «Так почему же я все еще хочу спросить?» Он ничего не говорит. Сегодня вечером он позволил себе слишком много слабости рядом с Нилом. Он сосредотачивается на дороге и пытается не обращать внимания каждый раз, когда видит, как Нил смотрит на него боковым зрением. Эндрю подъезжает к стоянке для грузовиков, выжимает сцепление и позволяет своей машине дрейфовать к темному краю парковки. Он паркуется в тени деревьев, опускает стекло, достает сигарету и закуривает. Нил откидывается на спинку сиденья и наблюдает за Эндрю краем глаза. — Что? — Ничего. — Пялишься. — Больше не на что смотреть, — говорит Нил. Эндрю протягивает руку и отталкивает его лицо. Нил смеется, теплый поток воздуха касается его ладони, и у Эндрю пробегает дрожь по спине. — Ладно ладно. Тебе что-нибудь нужно из магазина? — …Sour Patch Kids, сникерс и Monster с манго. — Ладно, — говорит Нил, отстегивая ремень безопасности, хватая сумку и выскальзывая из машины, — Возвращайся сразу же. Эндрю смотрит в боковое зеркало, как Нил натягивает капюшон и бежит через парковку к магазину. К тому времени, когда Нил возвращается, он уже докурил сигарету. Он протягивает Эндрю то, что он просил, затем бросает пачку сигарет своей марки себе на колени. — Чувство, что ты можешь сжечь остаток сегодня вечером, — говорит Нил, разрывая обертку на своем батончике мюсли. Эндрю ничего не говорит, но чувствует, как внутри него расцветает что-то теплое и опасное. Необычный жар, который Нил шевелит в животе. Опасный, потому что на этот раз он чувствует это в своей груди. *** Они следуют этому расписанию до конца недели. Нил встречается с Эндрю поздно вечером после того, как Кевин закончил свою сессию с другими Лисами, часто взвинченный и взволнованный этим. Иногда он остается и наблюдает за ними, иногда продолжает свои тренировки в другом конце зала, иногда оставляет их наедине. Сегодня вечером Кевин остался, но он забился в угол и смотрит танцевальные видео на YouTube на своем телефоне. Эндрю думает, что он задерживается больше из-за того, что не хочет быть один, чем из-за того, что обращает на них внимание, и это нормально. Ему не очень нравится, когда за ним наблюдают, когда он уязвим, но ему нравится возможность следить за Кевином. Это хороший компромисс. — Сегодня вечером мы сосредоточимся на прикосновениях или танцах? — спрашивает Нил. — Контакт, — говорит Эндрю. Он не позволял Нилу прикасаться к себе очень много или очень долго с первой ночи, быстро ощетинившись и вынужденный отойти от него. Нил не давит, просто отступает и ждет указаний Эндрю, но он знает, что у них ограниченное время, и ему нужно как можно скорее начать работать с остальными. Усвоить хореографию достаточно легко с его памятью, но это больше дает им возможность приспособиться к Эндрю как к части группы. — Хорошо, — говорит Нил, подходя ближе и ожидая, пока Эндрю направит его. Эндрю собирается с духом, затем сокращает дистанцию ​​между ними и кладет руки на плечи Нила. — Возьми меня за талию, — говорит Эндрю, напрягаясь под кончиками пальцев Нила, когда он делает это. Нил встречается с ним взглядом, и Эндрю слегка кивает. Все в порядке. Это неприятно, но это нормально. Он привыкает к рукам Нила на нем. Это гораздо ближе к бальному стилю, чем они обычно танцуют, но Эндрю больше сосредоточен на расслаблении в ощущениях, чем на хореографии. Ему удается продержаться целую песню, прежде чем ему приходится оттолкнуть Нила, тепло его рук начинает прожигать рубашку. — Эй, это было долго, — говорит Нил, ухмыляясь так, что это успокаивает, но кожа Эндрю кажется слишком натянутой. Ощущается горячей и неприятной. Он хочет стереть это чувство. — Замолчи. Нил затыкается, сжимая губы в тонкую линию. Руки Эндрю сжимаются и разжимаются. Нил бежит к своей сумке и копается в ней, прежде чем вернуться с пакетом Sour Patch Kids. Эндрю поднимает брови. — Хорошо, значит, я подумал: какими бы ни были твои прикосновения, это негативная ассоциация, верно? Рот Эндрю кривится от недовольства. Кевин выглядывает из своего угла с обеспокоенным выражением лица. Нил воспринимает отсутствие ответа как подтверждение. — Хорошо. Так что, может быть, если ты свяжешь это с чем-то, что тебе нравится, оно сбалансирует это в вашей голове. Это не обязательно должно сделать его хорошим, но может помочь ему стать более нейтральным. — Или ты просто испортишь мне Sour Patch Kids, — говорит Эндрю. — Это риск, на который ты готов пойти? — Нил улыбается, и Эндрю думает, что это не больший риск, чем тот, на который он идет с Нилом. — Хорошо, — говорит он. — Но ты увидишь, что это глупая идея. — Засчитано. — И мы сделаем это в одиночку, — говорит Эндрю, хватая свою куртку и направляясь к двери. — Ты уходишь? — спрашивает Кевин. — Крыша. — Верно. Я собираюсь уйти. Ты буде… — Заткнись. Понятно. — Затем, обращаясь к Нилу, Эндрю говорит, — Пойдем. Нил хватает свою сумку и следует за ним. *** — У тебя есть любимый цвет? — спрашивает Нил, глядя на переднюю часть рюкзака, пока Эндрю садится. Он близок к краю, но на этот раз его ноги не болтаются. Нил сидит напротив него. Эндрю долго смотрит на него. — Синий, — наконец произносит он, и Нил усмехается. — Конечно. — Ой, отвали. Мир не крутится вокруг тебя, — говорит Эндрю, но кончики его ушей розовеют. Это странно очаровательная деталь на нем. — Синий, — говорит Нил, открывая пачку и слегка встряхивая её, пока в самом верху не окажется немного синего. Он протягивает пакет, чтобы Эндрю мог дотянуться до него. Эндрю берёт, наблюдая за Нилом. — Что теперь? — Ты съешь это. Эндрю закатывает глаза, но кладет конфету на язык. Нил протягивает руку между ними, ожидая, пока Эндрю сожмет их ладони вместе. Эндрю делает это какое-то время, затем перемещается так, что рука Нила оказывается на его руке. Нил внимательно наблюдает за лицом Эндрю, проводя пальцем по его нарукавной повязке. Его пальцы касаются кожи бицепса Эндрю, и он чувствует, как по коже бегут мурашки. Эндрю сглатывает. Нил убирает пальцы. — Нормально? — Еще раз, — говорит Эндрю. Он подходит ближе к Нилу. Кладет в рот конфету и подносит руки Нила к своей челюсти. Нил проводит большими пальцами по линии челюсти Эндрю. Его пальцы нежно ложатся на шею Эндрю, и он чувствует трепетание его пульса под кончиками пальцев. Он сдвигает их на точку пульса Эндрю, и Эндрю вздрагивает, удивленно выдыхая. Нил убирает руки. — Плохо? Эндрю качает головой. Жует, глотает. — Нет, — говорит он хриплым голосом. Желудок Нила делает странный переворот. Он ерзает, чувствуя себя неловко из-за незнакомого ему чувства. Во рту у него внезапно пересохло, когда он снова касается пальцами шеи Эндрю. Ресницы Эндрю трепещут. Задняя часть шеи Нила горит. — Эндрю, — говорит Нил, потому что это единственная мысль, которую он может оформить. — Хм? Нил качает головой. Эндрю берет его за запястье, крепко сжимая его пальцами. Его брови хмурятся. — Почему у тебя так бешено бьется пульс? — спрашивает он. — Ты используешь свою очередь? — Нил немного задыхается. Эндрю встречается с ним взглядом, зрачки закрывают радужку. — Да. — Понятия не имею, — говорит Нил, чувствуя себя полным правды. — Я просто внезапно чувствую себя запутавшимся. — Ты гей? — Это два вопроса, — говорит Нил. Эндрю фыркает. — Ты? — Да. — Я не знаю. Я никогда… я никогда… я просто… — Никогда ни с кем не был? — Никогда не хотел, — говорит Нил. Он рассеянно облизывает губы, чувствуя, как жар разливается по его телу, когда глаза Эндрю опускаются, следя за движением. — Эндрю… — Твоя очередь. Нил начинает убирать руки, но Эндрю ловит другое запястье, удерживая его на месте. — Я пропускаю свою очередь, — говорит Нил. Ему кажется, что он горит изнутри. — Обман, — говорит Эндрю, но ухмыляется. Губы скривлены усмешкой, а глаза прищурены, и Нил никогда раньше не видел у Эндрю такого выражения. Желудок еще больше сжимается. — Хочешь, я тебя поцелую? — Я думаю, что да, — говорит Нил, слова тихие, отрывистые и хриплые в пересохшем рту. — Нужен более четкий ответ, — говорит Эндрю, наклоняясь к нему. Нил чувствует запах сладости леденца в своем дыхании, чувствует покалывание на губах. — Да, — говорит он, потому что иначе как он узнает? Потом губы Эндрю прижимаются к его губам, нежно, но твердо, нос Эндрю прижимается к его щеке, руки Эндрю, тяжелые и теплые, лежат на его плечах. Покалывание распространяется от губ Нила по всему телу. Он только начинает отклоняться назад под давлением рта Эндрю, когда Эндрю отстраняется. Нил автоматически следует за ним, прежде чем туманно моргнуть. — Ого, — говорит он, и Эндрю фыркает и пинает Нила по голени. — Могу ли я вместо этого использовать свою очередь, чтобы сделать запрос? Эндрю не отвечает, просто наклоняется и снова целует Нила. На этот раз их губы соприкасаются, и Нил ощущает резкий привкус кислого леденца. Он издает тихий звук, и внезапно рука Эндрю сжимает его затылок, наклоняя его голову, чтобы Эндрю мог лизнуть его рот, и Нил непреднамеренно издает еще один, более отчаянный звук. Он краснеет, когда слышит себя, но ему трудно сосредоточиться, когда острый язык Эндрю скользит по его языку так, что нервные окончания Нила вспыхивают. Когда Эндрю отстраняется на этот раз, Нил покраснел и тяжело дышит. Эндрю смыкает губы, глаза смотрят на рот Нила какое-то мгновение, прежде чем снова поднимаются, чтобы встретиться с его взглядом. — Бля, — говорит Нил, и Эндрю фыркает. Он коротко сжимает шею Нила сзади, прежде чем отойти от него, снова выводя их из контакта. — У меня будет павловский рефлекс на голубых Sour Patch Kids. — Дурак, — говорит Эндрю, вытаскивая пачку сигарет. Он отворачивается от Нила, но полностью скрыть лицо ему не удается. Нил все еще ловит уголок его улыбки. *** Телефон Кевина звонит, когда он поворачивает на свою улицу. Он сразу же отвечает, когда видит имя Жана, прижимая телефон к уху. — Привет? — Ты был прав, — говорит Жан. — Он пришел сюда. — Ты в порядке? — Кевин слышит легкую дрожь в голосе Жана, его хриплое дыхание. Он сильнее прижимает телефон к уху, как будто Жан может это почувствовать. — Да. Я… Да. Джереми со мной. Он помогает. Он позаботился о том, чтобы я был не один, так что он не оставил меня в одиночку. Я просто… Да. Ты был прав. Злорадство — это именно то, чем он занимался. — Ага, — говорит Кевин, вздыхая. — Я рад, что у тебя все хорошо. — Немного потрясен, но… Не так плохо, как я думал. — Да? — Кевин улыбается, но чувствует, как его что-то скручивает, он чувствует, что его реакция на Рико не должна быть такой плохой, как сейчас, тем более, что Жан был с Воронами дольше, чем он. — Это хорошо. — Да. Джереми очень помог. — Ты сказал ему, что я передавал привет? — Джереми шепчет на фоне звонка. — Он, кстати, передает привет. Улыбка Кевина становится шире, чем-то более искренним. Он ничего не может с этим поделать. Джереми умеет заставить его улыбаться. — Привет, Джереми. Спасибо, что присматриваешь за Жаном, когда я не могу, — говорит Кевин, и Джереми должен быть прижат к телефону достаточно близко, чтобы слышать его, потому что он говорит, — Конечно. Ой! — Он краснеет при этом. — Милый! — Заткнись, — говорит Жан. — Я просто хотел еще раз поблагодарить за внимание. Наверное, было бы хуже, если бы я его не ожидал. — Меньшее, что я мог сделать, — говорит Кевин, останавливаясь возле своего дома. — Я думаю, ты всегда делал больше, чем мог. — Не похоже. — Ну, я ценю это. Я знаю, что не всегда говорил это, когда у нас были проблемы. — Жан. — Но я знаю, и я ценю тебя, Кевин. — Ой, — тихо говорит Джереми на заднем плане. — Я очень рад, что мы смогли остаться друзьями, — заканчивает Жан, и Кевин сглатывает комок в горле, сморгнув слезы. Всякий раз, когда он осмеливается считать людей друзьями, он никогда не ожидает, что они ответят тем же, и это всегда застает его врасплох. — Я тоже, — говорит он хриплым голосом. — Я тоже рад, что мы друзья, — говорит Джереми громче, намереваясь быть услышанным, и Кевин издает влажный смешок. *** Кевин сидит на своей кровати, вновь беспокойный после звонка от Жана, но с другой стороны, всю неделю он был неугомонным, беспокойным и напряженным, срывался на других и ломался, когда был один. Он чувствует, как что-то приближается, в груди наливается тяжесть, мысли начинают метаться. Он снова достает телефон и пишет Аарону. Ты занят? В гостях у Кейтлин Но я могу позвонить после того, как уйду? Кевин хочет сказать нет. Кевин хочет сказать ему, что все в порядке, все в порядке, ему не нужно прерывать свой вечер. Кевин не хочет быть человеком, который всегда идет к Аарону, когда у него срыв, но и не может справиться с этим в одиночку после изолированного детства, когда его мать так часто перемещала их, что у него никогда не было друзей, что ему в значительной степени отказывают в независимости от Воронов; его отношения с самим собой достаточно шатки, и в одиночестве иногда это кажется удушающим. Иногда одиночество кажется страшнее, чем общение с людьми, которые причинили ему боль. Вот почему Рико так долго удерживал его при себе. Хорошо. Спасибо. Он барабанит пальцами по бедру. Обычно он пошел бы, посидел со своим отцом и посмотрел телевизор, если бы это было слишком похоже на это, но сегодня у него свидание, и он гуляет с Эбби. У всех есть пары, кроме Кевина. В последнее время он всегда кажется третьим лишним. Кевин просматривает свой телефон, ища отвлечение, что-то, чтобы заполнить тишину, что-то, что просто займет место в его голове, чтобы все его мысли не могли накапливаться и отягощать его. Он просматривает Instagram, когда видит, что Аарон опубликовал сегодняшнюю фотографию, на которой он и Кейтлин. Кейтлин наклонилась, обняв его за плечи, и они оба улыбаются в камеру. Кевин проводит большим пальцем по улыбке Аарона, затем быстро открывает его профиль и нажимает ссылку на его страницу на YouTube. Он открывает последнее видео, смотрит, как маленький Аарон на экране перекладывает гитару на колени и откашливается. — Привет, — говорит он, и Кевин улыбается. — Это кавер на Line Without A Hook, поскольку некоторые из вас просили об этом. Наслаждайтесь. Или нет. Кевин фыркает, выключает беззвучный режим на случай, если позвонит Аарон, и роняет телефон на подушку. Он ложится рядом с ним, слушает, как Аарон начинает петь, и к его голосу присоединяются звуки гитары. Он воображает, что находится с ним в комнате. Существующие в общем пространстве, но занимающиеся своими делами. Может быть, Кевин дремлет на своей кровати, а Аарон тихо бренчит по комнате, напевая себе под нос, когда думает, что Кевин спит. Его голос низкий и ровный, теплый и близкий, его южный акцент, который заставляет Кевина таять при произнесении некоторых слов. Он вздыхает, голос Аарона успокаивает его ощетинившийся разум, словно бальзам, скрепляя трещины, которые, как он чувствует, начинают расползаться. Эндрю держит его на земле, но Аарон поддерживает его на плаву, напоминает ему, что в нем все еще есть жизнь, помогает ему найти остатки радости, когда он думает, что они все вытекли из него. Кевин не заслуживает ни того, ни другого. Голос Аарона низкий, болезненный, грубый, когда он почти улавливает слова: — Угадайте, что есть ли что-то, и нет ничего. Между ними нет ничего. Кевин наклоняет голову к телефону. Открывает глаза и видит склоненную голову Аарона, напряжение в плечах, закрытые глаза. Ему интересно, несмотря на то, что он сказал, чувствует ли Аарон все еще что-то к Кейтлин. Есть что-то такое сырое и настоящее в том, как он поет слова. «А я всего лишь мальчик.» Он поет: «Она, она леди» «А я всего лишь линия без…» «О, детка, я развалина, когда я без тебя.» Иногда странно слушать выступление Аарона. Это кажется инвазивным. Тот Аарон, которого знает Кевин, часто бывает таким сдержанным. Он редко показывает свои эмоции, особенно когда ему плохо. Ставит защитную маску на место. Он позволяет Кевину разваливаться при нем снова и снова, но Аарон почти не дрожит, никогда не ломается. Но когда он выступает, кажется, что он расколот, эмоции проникают в каждую строчку, душа обнажается. Кевин сглатывает, когда песня заканчивается. Автовоспроизведение включает следующее видео. — Привет, — говорит Аарон ровным и сухим голосом, контрастирующим с тем, как он только что пел. — Это Sunlight от Hozier, потому что вам всем она чертовски нравится. Кевин снова улыбается. Закрывает глаза. Пусть голос Аарона пропитывает его, когда он засыпает, тело измучено целыми днями сверхбдительности. Знай, что я был бы счастлив быть Икаром для твоей уверенности. О мой солнечный свет, солнечный свет, солнечный свет. *** Аарон слушает гудки в своём телефоне, они звучат как безысходность. Он хмурится, ощущая легкое беспокойство в животе. Гудок звучит еще несколько раз, и он уверен, что получит голосовую почту Кевина, как вдруг звук обрывается, и он слышит голос Кевина, хриплый и приглушенный. — Привет. — Ты пил? — Что? Нет. Я спал. — Ой. Извини, что разбудил тебя. — Все в порядке. — Хочешь, чтобы я… — Нет. Я просто задремал, ожидая твоего звонка. — Все точно хорошо? — Ах. Ага. — Позволь мне перефразировать. Что-то произошло, не так ли? — Да нет. Жан звонил, Рико приходил к нему. — Он в порядке? — Да. Я думаю, что Джереми очень помог ему. — Если бы ты сказал, что это из-за Рико, я бы позвонил раньше. — Не нужно. Все хорошо. Я бы не хотел испортить тебе ночь, когда ты с Кейтлин. Я просто… не знаю. Наверное, я просто был собой. — Звучит почти правильно, — говорит Аарон, и Кевин фыркает. — Но ты в порядке? — Ах. Да. На самом деле я слушал твои каверы. — Фу. — Они хорошие. — Ага, конечно. — Мне нравится слушать, как ты поешь. Это успокаивает меня. — Боже мой, заткнись, — говорит Аарон. Он рад, что Кевин не может его видеть, потому что его румянец ужасен. Его желудок похож на смолу; подвижный и расплавленный. — Я серьезно, — говорит Кевин, и его голос звучит так тихо и близко по телефонной линии, как будто он выдыхает слова прямо в ухо Аарону. Аарон вздрагивает. — Твой голос такой… такой… — Вау, весьма красноречиво. — Это не… я не могу подобрать слова, которые бы это описывали. «Прекрасный» кажется недостаточным. «Великолепный» тоже не кажется правильным. Просто… я не знаю. Это заставляет меня чувствовать… Как будто твой голос — это одеяло, и когда я слушаю, я словно укутываюсь в него. Мне становится тепло и комфортно. Он как мягкий щит, — говорит Кевин, и Аарон чувствует самую горько-сладкую эйфорическую боль. Кевин говорит такие вещи, и это так приятно слышать, но это только заставляет Аарона обожать его еще больше и страдать от того, как сильно он о нем заботится. — Я рад, что это помогает, — тихо признается он. — Так много, — говорит Кевин. — Я заснул, слушая тебя. — О, так ты имеешь в виду, что я скучный, — скромно говорит Аарон, а Кевин тепло и тихо смеется. — Я имею в виду, что ты достаточно успокаиваешь меня, чтобы я уснул. — Как проходят тренировки? — Эх. Нехорошо. Однако Эндрю, кажется, добился большого прогресса. — Он заставляет тебя прикасаться к нему? — Нет. Но он позволяет Нилу. — Фу. Подонок. Он выбрал кого-то, кто не знает его границ, чтобы он мог продолжать их раздвигать. Я говорил ему подождать, пока мы не увидим Би. — Я наблюдал за ними несколько вечеров. Эндрю был немного на взводе, но… он казался на удивление спокойным. — Хмф. — У тебя завтра сеанс? — Да. Я не могу… Он продолжал пытаться заставить меня схватить его. Я просто не могу. Я не… я не хочу ассоциироваться с этим в его голове. Никогда. — Я знаю. — Я чертовски ненавижу его. — Эндрю? — Ты же знаешь, я не имею в виду Эндрю. — Сейчас его нет. — Надеюсь, он это почувствовал. Я надеюсь, что он осознавал каждую секунду, и я надеюсь, что он чувствовал, как его тело разрывается на части, и я надеюсь, что это было больно. Надеюсь, это было все, о чем он мог думать. Бомба была слишком быстрой для этого ублюдка. — Аарон. Аарон гневно выдыхает, сжимая телефон в руке. — Аарон, ты еще здесь? — Да. Да я здесь. — Ты в порядке? Аарон моргает. Кевин так редко спрашивает его в ответ, что он даже слышит нерешительность в голосе Кевина. — Я в порядке, — говорит он, хотя сейчас он похож на комок из гнева и отвращения. — Я не думаю, что Эндрю когда-либо думал о тебе так. — Намеренно. — Да. — Поговори со мной о чем-нибудь еще? — Эм-м-м. Хорошо. Я посмотрел тот документальный фильм о Помпеях на днях? — Идеально. Расскажи мне о Помпеях. — Хорошо! — Аарон слушает Кевина. Вероятно, сидя прямо в позе, которая удобнее для информационного дампа. — Ты только что сел? — Ага, — говорит Кевин, и Аарон смеется. — Не смейся надо мной. — Я ни в коем случае. Я просто… я знал, что ты это сделаешь, как только начнёшь рассказывать — Ну, ты слишком хорошо меня знаешь, не так ли? Улыбка Аарона кажется стеклянной. Он сглатывает и чувствует, как острые маленькие кусочки стекла скользят вниз по горлу и застревают в груди. Он хорошо знает Кевина. Он хотел бы узнать его больше. Он хотел бы знать о нем все. — Да, — это все, что говорит Аарон, проглатывая свои секреты и позволяя им задушить себя. Так лучше. — Но так или иначе, Помпеи. Иди сюда. Войди в мою машину времени. Мы возвращаемся в 79 год нашей эры. — Мы не попадем под взрыв? — Нет. У машины есть… защитный экран, — говорит Кевин, и Аарон хохочет. — Мы будем в порядке. В любом случае! Итак, это 79 год нашей эры… Аарон держит свой телефон чуть ближе, когда Кевин начинает говорить, слова становятся быстрее по мере того, как он погружается в рассказ, и он думает, что если его пение — это щит Кевина, то страстная бессвязность Кевина — это щит для его. *** — Итак, — говорит Би, как только они все устроятся. Они сидят недолго, а Эндрю уже на втором горячем шоколаде. — Ты хотел сегодня сосредоточиться на отвращении Эндрю к прикосновениям, верно? Аарон смотрит на Эндрю, который слишком занят тем, что допивает половину своей второй чашки, чтобы что-то сказать, поэтому он переводит взгляд на Би и кивает. — Вороны перебрались в наш район, и Эндрю хочет танцевать с Лисами на региональных, поэтому пытается мириться с тем, что люди его трогают. — Это отличная цель, Эндрю. Хорошо, когда есть что-то, что тебя мотивирует, — говорит Би. — Я думаю, что он слишком торопится, — говорит Аарон. Эндрю с грохотом опускает пустую чашку. У него усы из взбитых сливок, из-за чего Аарону немного сложнее серьезно относиться к гневу этого удара. — Нет, — говорит Эндрю и слизывает сливки. — Эндрю, возможно, мы должны дать Аарону высказаться. У него явно есть опасения. Не лучше ли тебе выслушать их, прежде чем защищаться? — Тогда говори, — говорит Эндрю, скрестив руки на груди и откинувшись на спинку стула. Аарон отворачивается. Присутствие Би может придать ему храбрости, чтобы попытаться выразить свои чувства словами, но смотреть на Эндрю, пока он это делает, все равно слишком сложно. — Я просто думаю… Если ты собираешься это сделать, то это должно быть для себя. Когда будешь готов. Не выталкивай себя за пределы своей зоны комфорта ради других людей. Это должно быть по правильным причинам. — Эндрю? — Смешно слышать это от тебя, — говорит Эндрю, и теперь голова Аарона поворачивается к нему. — Что это значит? — Это означает, что ты ведешь себя так, как будто с тобой все в порядке и тебя ничего не беспокоит, но ты берешь на себя проблемы других людей, чтобы тебе не приходилось признавать свои собственные. Даже когда тебе больно. Ты продолжаешь вырезать частички себя для людей, которые никогда не отдают ничего взамен. Аарон так близок к тому, чтобы выплюнуть: для людей, как ты? Это нечестно. Это неправда. Он это знает. Он и Эндрю просто не проявляют заботу одинаково, поэтому часто кажется, что он равнодушен. Аарон знает эти вещи, но он также знает, что эти слова — кинжал, и прямо сейчас было бы так легко вонзить его Эндрю в горло. Год назад мог бы. Несколько лет назад они могли бы оба. Сейчас он проглатывает слова и позволяет своему гневу утихнуть, прежде чем ответить. Не позволяет эмоциям управлять своим ответом. Би смотрит на него, замечает, что его руки сжаты в кулаки. — А теперь, Эндрю, ты мог бы сформулировать это по-другому? — спрашивает она. — Да. Я мог бы сказать ему, что он лицемерный слабак. Думаю, я сделал это милее. Выдох Аарона превращается в рычание. — И ты бы не сказал, что раздражаешь Аарона, чтобы отвлечь его, потому что в его опасениях может быть доля правды, верно? — Верно. Я бы так не сказал, — через мгновение говорит Эндрю, что равносильно согласию. Аарон смотрит на него, а Эндрю оглядывается назад, и Аарон знает, что, как бы Эндрю ни выглядел в своем собственном восприятии себя, для постороннего глаза их выражения — отражение упрямого раздражения. — Я не делаю ничего, чего бы я не хотел, — говорит Аарон. — Значит, ты охотно позволяешь себя заставлять. Это хуже. — Я не… Ты так говоришь, как будто это намеренно. — Верно. Значит, ты просто зацикливаешься на людях, слишком поглощенных собой, чтобы это замечать. — Я сейчас не об этом, — говорит Аарон, что на самом деле означает, что если ты меня подтолкнешь к этому разговору, я закроюсь и не смогу ни о чем говорить. — Есть ли что-то помимо поверхностного разговора, что вас беспокоит? — спрашивает Би. — Просто неспособность Аарона заинтересовать кого-то стоящего. — Эндрю. Я не делал этого. — Отлично. Возьми меня за руку, и я перестану говорить об этом. — Ты не можешь эмоционально манипулировать мной, чтобы я нарушил твои границы. Это просто наказание для нас обоих, и зачем? — Мальчики, пожалуйста, внутренние голоса, — мягко говорит Би. — Хочешь еще горячего шоколада, Эндрю? Брови Эндрю сдвинуты под опасным углом, но он все еще угрюмо кивает на предложение Би. — Я хочу помочь тебе с этим, — говорит Аарон тихим голосом. Его локти упираются в бедра, и он ковыряет кожу вокруг пальцев, глядя себе под ноги. — Я… действительно горжусь тем, как далеко ты продвинулся. Я просто не хочу нас из-за этого портить. Когда ты пытаешься заставить меня, это… — Продолжай, Аарон, — мягко просит Би, когда он больше не говорит. Его челюсти плотно сжаты, и он чувствует угрозу слез, горящих в его глазах. Аарон наклоняет голову вверх и от Эндрю. — Такое ощущение, что ты готов пожертвовать нашими отношениями, чтобы помочь им. В комнате на мгновение наступает тишина, и только слышно, как жужжит кофемашина Би, готовящая горячий шоколад для Эндрю. Затем Эндрю встает и делает два шага к стулу Аарона. Он хватает Аарона за подбородок и резко поворачивает к нему лицо, наклоняясь так, что их носы почти соприкасаются. — В этом мире нет никого, кто имел бы для меня большее значение, — говорит Эндрю, крепче хватая его, когда Аарон пытается вырваться. — Я не знаю, сколько раз мне придется это доказывать. — Я не хочу быть самым важным человеком в твоем мире. Это не то, что я имел ввиду. Мне не нужно быть центром твоей вселенной. Я просто хочу чувствовать, что ты знаешь, что иногда я рядом. — Ты чертовски глуп, — говорит Эндрю. — Эндрю, — говорит Би. — Говори осознанно. — Я очень хорошо отдаю себе отчет в том, что говорю. — Я просто не хочу быть с ним в твоей голове. Даже непреднамеренно. — Ты бы никогда не смог, — говорит Эндрю, и челюсть Аарона ноет от его хватки. Впервые он выглядит по-настоящему злым. — Ты ничего не сделаешь. Я знаю тебя. Ты никогда не сможешь быть таким, как он. Медленно, Аарон тянется вверх. Следит за взглядом Эндрю на любой знак остановиться. Когда он ничего не видит, он медленно обхватывает пальцами запястье Эндрю. Глаза Эндрю закрываются. Он вздыхает, а затем его лоб падает на лоб Аарона. — Это было так сложно? — Когда что-то, что мы когда-либо делали, было легко? Эндрю смеется. Аарон отпускает руку. Эндрю отпускает его подбородок, но вместо этого хватается за его волосы, наклоняет голову, так что Аарон вынужден смотреть на него. — Перестань сомневаться во мне. — Тогда перестань вести себя как мудак. — Не могу. Это в нашей ДНК. — Хорошо, справедливо. Аарон думает, что Эндрю может отпустить его только потому, что Би вернулась с его кружкой. Он принимает ее и сворачивается в кресле, прижимая кружку к груди. — Аарон? — Все еще здесь, — говорит Аарон, слегка кивнув в знак благодарности, когда Би снова садится на свое место. — Хорошо. Я думаю, было бы справедливо, если бы ты обозначил для Аарона какие-то четкие границы в будущем, Эндрю, поскольку для него есть страх переступить твои невысказанные границы. — Просто делай то, что я прошу. Почему это так сложно? — Потому что ты не всегда делаешь то, что лучше для тебя самого, — говорит Аарон. — Должно быть это наследственное. — Эндрю, — говорит Би. — Ах. Я обещаю, что бы я ни попросил, наши отношения это не испортит. Я знаю, что это я прошу, а не ты делаешь. — Хорошо. Я постараюсь поверить, что ты знаешь, что для тебя лучше, — говорит Аарон. Они пьют свой горячий шоколад и немного разговаривают с Би, прежде чем уйти. Более легкий разговор. Она не позволяла им уходить с сеанса злыми с самого начала, когда в них не было ничего, кроме гнева. Они пришли в смеси гнева и апатии, и они ушли в том же вихре. Аарон знает, что у них еще много дерьма, над которым нужно поработать, но они далеки от того, с чего начали. — И Аарон, мне не нужен ответ, просто что-то, о чем ты мог бы подумать до следующего раза. Ты чувствуешь, что твоя ценность заключается только в том, что ты можешь сделать что-то для людей? Потому что это не так. Ты ценен таким, какой ты есть. Выбор делать добро — это подарок, а не твой долг за то, что ты есть в чьей-то жизни. — Би прикасается к его щеке, и Аарон изо всех сил старается не отстраниться от нее, переполненный эмоциями и ищущий отступления. Эндрю понимающе ухмыляется, и Аарон пытается толкнуть его на пути к двери. *** Аарон вздыхает, высовывая руку из пассажирского окна машины Эндрю, когда они возвращаются домой. Эндрю барабанит пальцами по рулю так, как будто он думает. Аарон готов к тому, что он откроет рот, но надеется, что этого не произойдет. — У тебя действительно плохой вкус, — в конце концов говорит Эндрю, и Аарон громко стонет, сползая вниз в кресле, пока почти не задушит себя ремнем безопасности. — Можем ли мы не… — Ты ведешь себя так, будто я мирюсь с прикосновениями для Кевина, как будто ты сам не бегаешь за ним полжизни. — Я не бегаю за ним. — Ммм. — Разве ты не делаешь это для Кевина? — Я заключил сделку. — Ха. — Но я также хочу оставить это в прошлом. — Кевин говорит, что ты добился большого прогресса с Нилом, — говорит Аарон, осторожно пытаясь изменить тему разговора. — Ты уклоняешься. — Мне любопытно. — Что? — То, насколько плохим может быть твой вкус. Эндрю протягивает руку и тянет ремень безопасности вниз, только чтобы отпустить его, так что он поднимается и попадает Аарону в лицо. — Эй! — Не лезь не в свое дело. — Я не буду лезть в твое, когда ты перестанешь лезть в мое. — Он просто тот, с кем можно потренироваться. — У тебя есть много людей, которых ты знаешь дольше, с которыми можно попрактиковаться. — Он раздражает меньше, чем Кевин. — А Рене? — Я привык прикасаться к ней во время спарринга. — Хм. — Ты завидуешь, что я что-то делаю для Кевина. — Это не правда. — Аарон вскакивает на своем месте, чувствуя себя покрасневшим. — Не так ли? — Нет! — Тебе не кажется, что я отнимаю у тебя его внимание? — Не думаю, что я вообще когда-либо отвлекал его внимание от тебя, — выпаливает Аарон, затем прикусывает язык, когда понимает, в чем признался. Эндрю мельком смотрит на него. — Забудь это. — Позволяя ему плакаться около тебя все время, ты ему не понравишься. — Черт возьми, Эндрю, я делаю это не для того, чтобы понравиться ему. Я делаю это не потому, что хочу, чтобы он был мне что-то должен. Это похоже на дикую гребаную концепцию, но послушай меня, я знаю, что значит бояться кого-то. Почти как будто я знаю, каково это, обратиться к наркоману, чтобы справиться с этим. Почти как будто я знаю, как отчаянно я хотел, чтобы кто-то выслушал меня, когда я чувствовал себя так, так что, может быть, просто может быть, я являюсь этим человеком для Кевина, потому что я, черт возьми, знаю, на что это похоже. — Ты так говоришь, как будто у тебя никого не было. — Это было похоже на это. Ники был властным, и мы не были лучшими друзьями. — Ой, а теперь мы лучшие друзья? — Блять. Заткнись. — Так зол сегодня. Разве ты не говорил, что твое нытье перед Кейтлин погубило ваши отношения? — Это другое. — Звучит так же. — Это действительно не так. Кейтлин не просила об этом. — Значит, она не сказала тебе, что ты можешь с ней поговорить? Она была рада слушать? — Я имею в виду… — А разве это не то же самое, что ты делаешь с Кевином? — Ты мне нравился больше, когда ты просто игнорировал эту часть моей жизни. — Тогда тебе не стоило влюбляться в Кевина, черт возьми, Дэя, не так ли? — Нет. — Аарон вздыхает, рассеянно теребя кожу вокруг ногтей. — Не то чтобы я выбирал это. — Но ты бы не отказался, потому что ты глупая, слащавая, сентиментальная сука. — Иди на хуй. — Если так пойдет и дальше, мне, возможно, придется убить его. — Это не смешно. — Кто сказал, что я шучу? — Не надо… Эндрю, не говори ему. — Аарон поднимает взгляд, его голос тихий и хрупкий. — Я не хочу, чтобы он чувствовал себя обязанным чему-либо. — Он забывчивый идиот. — Я знаю. — Он не достоин тебя. На этот раз Аарон не отвечает, потому что думает, что если уж на то пошло, то он, вероятно, тот, кто не заслуживает Кевина. В конце концов, Кевин такой решительный, амбициозный и успешный, а он… Он просто Аарон. *** Нил замедляется, чтобы с тоской глянуть на воздушный зал, когда они проходят, а Эндрю смотрит на него через плечо. — Ты пялишься. — На этот раз не на тебя. — Нет. На что-то другое. — Эндрю возвращается и встает рядом с Нилом, глядя на затененные очертания шелка и обручей. — Я никогда раньше не делал ничего подобного, — говорит Нил. — Смотрится весело. — Давай тогда. — Эндрю толкает дверь и включает свет. Нил выжидает мгновение, чтобы убедиться, что он серьезно. Эндрю оглядывается на него и склоняет голову. Нил взволнованно прыгает вперед в комнату. Он роняет сумку и за секунды снимает капюшон. — Покажешь мне как? Эндрю делает это. Показывает Нилу, как карабкаться, правильный способ обернуть шелк вокруг рук. Как он может скатиться с определенных накидок. Нил в основном уделяет пристальное внимание, но дважды отвлекается на сильные мышцы бицепсов Эндрю. Хорошо, три раза, но они действительно впечатляюще изгибаются, когда он лезет, так что Нил считает, что это справедливо. — Ты не смотришь. — Да, — говорит Нил, отводя взгляд от руки Эндрю, когда тот щелкает пальцами у его лица. — Да. Не туда. Нил усмехается, и собственный взгляд Эндрю ненадолго падает на его рот, прежде чем он отворачивается, слегка качая головой, от чего Нил улыбается еще шире. — Перестань, — говорит Эндрю, но Нил краем глаза замечает его усмешку. — Сосредоточься. Нил это делает, и достаточно скоро он оказывается на шелке, играя в одиночестве. Это не мастерские движения, но у него все еще кружится голова, и он в восторге. Это то, что он хотел сделать, то, на что он не думал, что у него будет шанс, и он так привык отказывать себе в чем-то, что это вызывает простое наслаждение. Такое же, как поцеловать Эндрю. Нил перекатывается вниз, чтобы приземлиться на ноги, падает слишком быстро, немного спотыкается. Он ловит себя на том, что хватается за шелк, чтобы удержаться, и смеется над собственной неуклюжестью, а затем Эндрю снова оказывается перед ним, его глаза напряжены. — Да или нет? — говорит он, и Нил в замешательстве хмурит брови. — Что? — Могу я поцеловать тебя: да или нет? — Ой. Да. — Руки к себе, — говорит Эндрю, а затем ухмыляется, когда Нил протягивает руку и свободной рукой тоже хватает шелк. — Да. Это будет работать. Затем руки Эндрю обхватывают его челюсть. Большие пальцы Эндрю чернеют, когда они обводят его линию. Он наклоняется и прижимается губами к Нилу, а Нил крепко сжимает шелк в своих руках. Он не был уверен, собирается ли Эндрю поцеловать его снова, но он думал об этом с тех пор, как впервые это сделал. На этот раз Нил входит в ритм быстрее, приоткрывая губы с минимальной подсказкой, и когда язык Эндрю скользит в его рот, Нил осмеливается двигаться против него. Эндрю издает низкий звук и запускает руку в волосы Нила. Нил в ответ издает высокий сдавленный звук, рассеянно дергая шелк в руках, и больше чувствует, чем слышит радостный выдох Эндрю. К тому времени, когда Эндрю уходит, его колени немного подгибаются. Он смотрит, как тот вытирает рот тыльной стороной ладони. — Ты хотел поиграть, — говорит Эндрю, отпуская его. — Иди играй. Он отступает, чтобы использовать один из обручей как качели, но интерес Нила остается к шелку. Он максимально использует возможность, карабкаясь, раскачиваясь, скручиваясь, перекатываясь вниз и снова взбираясь вверх, а Эндрю наблюдает со своего обруча. Только он начинает расслабляться, как его руки начинают болеть от напряжения, к которому они не привыкли. Нил решает подняться в последний раз, когда Эндрю возвращается по матам, чтобы присоединиться к нему. Нил обхватывает шелк так, как показал ему Эндрю, и ждет, пока Эндрю заберется напротив него. Эндрю немного раскачивается, затем хватает шелк Нила над головой и притягивает его ближе. То, как Эндрю сидит на своем шелке, на этот раз оставляя его выше Нила, поэтому, когда их губы встречаются на этот раз, Эндрю приходится наклониться, чтобы поцеловать его. У Нила в животе возникает ощущение, словно он падает, и на мгновение ему кажется, что его случайно отпустило. Это внезапный шок от мысли, что есть еще одна ступенька, только для того, чтобы твоя нога врезалась в пустоту и приземлилась с толчком, только сейчас нет приземления, просто ощущение падения, как вскоре понимает Нил, является реакцией на поцелуи Эндрю, яростные и твердые, давящие на него. Его рот горячий и настойчивый, как клеймо. — Эндрю, — мягко говорит Нил между поцелуями, но Эндрю просто целует его в тишине, пока его руки не начинают болеть, и он начинает немного скользить по шелку, хватка ослабевает. Затем Эндрю отпускает его, и Нил слегка откидывается назад, позволяя себе соскользнуть вниз и рухнуть на мат. Он думает, что его неровное дыхание не имеет ничего общего с шелками, а связано с Эндрю. Эндрю спрыгивает рядом с ним, а потом он склоняется над Нилом, обхватив руками голову, и у Нила возникает дежавю на конец их первого танца. — Привет, — говорит Нил, наблюдая, как Эндрю пытается сдержать улыбку. Он целует Нила, но уже слишком поздно. Нил увидел изгиб его губ. Он ухмыляется в губы Эндрю. *** — Ты идешь в студию? — спрашивает Аарон. Эндрю какое-то время смотрит на него, вертя ключи в пальцах, прежде чем кивает. — Хочу посмотреть, как у идиотов дела в группе. — Я иду с тобой. — Почему? — Губы Эндрю скривились в гримасе, потому что он догадывается, почему. Аарон хочет поподлизываться к Кевину. — Ты знаешь почему. — Тогда нет. Ты не пойдешь со мной. — Не будь мудаком, Эндрю. Я не видел Кевина лично с тех пор, как здесь был Ники. — Хорошо. — Я пойду, если ты меня не возьмешь. — Если только я не потребую присутствия Кевина. Тогда у него не будет времени поиграть с тобой, — говорит Эндрю, просто чтобы увидеть выражение лица Аарона. То, как его глаза становятся стеклянными и отстраненными. Его губы приоткрылись, прежде, чем нахмуриться. Эндрю ожидает драки. Он не ожидает, что Аарон просто замолчит. — Что бы не… Я пойду пешком, — говорит Аарон почти слишком тихо, чтобы услышать, хватая свою куртку и проскальзывая мимо Эндрю. Эндрю смотрит, как он делает несколько шагов. — Просто садись в машину, — говорит он. Ожидает, что напряжение сломается, но этого не происходит. Аарон натягивает куртку, забирается на пассажирское сиденье и всю дорогу упрямо молчит. К тому времени, как они прибывают в студию, Аарон окровавил три пальца. Он тянется к дверной ручке, и Эндрю нажимает на замки. — Перестань дуться на этого идиота, — говорит Эндрю. — Я не дуюсь. — Голос Аарона звучит глухо и ровно, отчего у Эндрю покалывает кожу. — И это не из-за него. Ты знал, что делал, когда говорил это. Ты всегда знаешь, что делаешь, Эндрю, и все равно делаешь это. Я устал от того, что ты тыкаешь, подталкиваешь и ломаешь меня. Ты победил. Я сломался. Открой дверь. Эндрю преувеличенно вздыхает и щелкает замком. Аарон быстро выскакивает из машины, затем пригибается, чтобы снова взглянуть на Эндрю. — Я такой глупый, или твое поведение просто не отражает твоих слов? Потому что в такие моменты кажется, что тебе все равно, — говорит Аарон. Он захлопывает за собой дверь, и обычно это раздражало Эндрю, но сейчас он просто спокойно наблюдает, как поникшие плечи Аарона быстро удаляются. *** Пульс Аарона учащается. Он продолжает говорить себе, что Эндрю заботится, по-своему, но у него также есть глубоко укоренившийся страх перед Эндрю, который трудно побороть, потому что его мама была самым большим страхом Аарона. Она была его самым большим страхом, и Эндрю заставил ее исчезнуть так же легко, как он щелкнул пальцами, и Аарон понял это, он понял. Тильда была просто человеком. Она просто казалась ему чем-то большим и страшным, потому что ее влияние на него началось, когда он был слишком молод, чтобы знать лучше, потому что он был бессилен перед ней, потому что Аарону больше некуда было идти и не у кого было просить о помощи. Она была просто человеком, а не чудовищем, которым она иногда себя чувствовала, но быть человеком делает то, что делал Эндрю, еще хуже. Что-то, с чем они никогда не могли справиться, потому что, как бы они ни доверяли Би, Аарон не собирался обвинять Эндрю в убийстве. Насколько Би знает, чувства Аарона по поводу смерти Тильды представляют собой смесь чувства вины выжившего и запутанного, неправильно направленного гнева из-за того, что Эндрю удалось пережить аварию, в которой погибла его мать. Она не понимает, что это не неправильно. Выживание Эндрю не главное. Эндрю планировал, чтобы это произошло. Би не осознает этого, и она не осознает, что гнев вторичен по отношению к страху. Аарону было так мучительно, что грудь сжималась от страха перед Эндрю, когда он узнал правду. Эндрю обнаружил их маму неподходящей, и поэтому заставил ее исчезнуть. Что если, когда он обнаружит, что Аарон тоже неподходящий (потому что, конечно, он был, всегда, во всем, Тильда позаботилась о том, чтобы он знал об этом), он заставит его тоже исчезнуть? Теперь он доверяет Эндрю, но страх никогда не уходит. Он всегда есть. Всегда знак вопроса под всем остальным. Всегда вспыхивает, когда Эндрю выходит из себя, или Эндрю набрасывается, или мания Эндрю особенно сильна, или когда Эндрю льстит и морально бьет Аарона, как будто его единственный интерес состоит в том, чтобы причинить ему как можно большую боль. Он достает телефон и звонит Кевину, потому что ему кажется, что он может расплакаться, но если ему нужно притвориться перед кем-то, он может держать ситуацию под контролем. Телефон звонит на голосовую почту. Аарон закрывает глаза. Конечно, Кевин не возьмет трубку, пока он на тренировке. Он протирает глаза, и, когда он опускает руку, Эндрю протягивает ему телефон. Он нажимает имя Кевина, и Кевин отвечает после третьего звонка. — Привет? Эндрю смотрит на Аарона. Аарон оглядывается. Он ничего не говорит. Он не может. — Эндрю? Привет? Эндрю прерывает вызов. Аарон пытается произнести слова, но чем сильнее он старается, тем сильнее сжимаются тиски вокруг его горла. На экране его собственного телефона появляется имя Кевина, но Аарон не может ответить. Он завершает звонок и пишет Эндрю. Что ты пытаешься доказать? — Я ничего не пытался доказать. Бред сивой кобылы. Ты всегда пытаешься что-то доказать. — Я не. И просто для протокола: если тебе не нравится слово «извините», это не значит, что другие люди не хотели бы его слышать. — Я не собираюсь извиняться за то, что был честен. Аарон не будет плакать перед Эндрю. Он этого не сделает. Поэтому он поворачивается к нему спиной, начинает отходить, пока Эндрю не хватает его за локоть. — Ты не уйдёшь от этого боя. — Оставь меня в покое, — говорит Аарон грубым и напряженным голосом. Слова словно лезвия бритвы перерезают ему горло. — Я присматриваю за тобой. Аарон отмахивается от него и устанавливает дистанцию ​​между ними, сердито вытирая глаза тыльной стороной ладони, прежде чем снова вытащить телефон. Ты не присматриваешь за мной, ты просто пытаешься быть единственным человеком в моей жизни, который имеет значение. Это не здорово и это чушь собачья. Если бы ты хотел Кевина, ты мог бы сделать ход в любое время, ты просто трахаешься с нами обоими сейчас, чтобы причинить мне боль, и я не знаю почему, потому что это не имеет никакого гребаного влияния на тебя, что я делаю или с кем я это делаю. И я на самом деле хотел выбраться из дома для себя, потому что скоро годовщина ее смерти, и я продолжаю думать об этом, и я просто хочу, черт возьми, сдаться и уничтожить все, что угодно, чтобы снять остроту, поэтому я подумал, что выход может отвлечь меня от этого, но ты должен был пойти и сделать все это. Так что не веди себя так, как будто я закатываю истерику из-за пустяков, даже не пытайся газлайтить меня таким образом, когда ты ведешь себя как мудак. Аарон выдыхает, он не осознавал, что сдерживал дыхание. Он наблюдает, как Эндрю читает в телефоне с тщательно нейтральным выражением лица, и Аарон ненавидит, что Эндрю может выглядеть таким контролирующим, когда он едва держит себя в руках. Он начинает ковырять одну из корок на пальцах. Всю неделю они болели и сохли из-за его навязчивого ковыряния. Всякий раз, когда ему приходится работать с липами в работе, это была огненная пытка. — У тебя будет рецидив? — Эндрю в конце концов говорит. Аарон качает головой. Он чувствует побуждения, но не действует ни на одно из них. Его раздражает, что из всего, что он отправил, Эндрю уловил именно это. — Я тоже не буду извиняться за нее. Аарон закатывает глаза. Он так много знает. — Меня не интересует Кевин. Аарон фыркает и отводит глаза. Он тоже догадался об этом, но его не удивило, что Эндрю все равно привлек его внимание. Играть с чувствами Кевина и трахнуть его так, чтобы Аарон был испорчен ассоциацией. — Но для меня важно, с кем ты общаешься, потому что ты важен для меня, поэтому мне важно, как люди относятся к тебе. Аарон корчит лицо. Он чувствует, какие горячие и воспаленные его глаза. Знает, что кожа вокруг них, вероятно, порозовела. Он вздрагивает, когда Эндрю подходит к нему. На мгновение ему кажется, что Эндрю просто схватит его, но тот засовывает руки в карманы. Эндрю смотрит на него, пока Аарон, наконец, не отрывает взгляд от земли и не оглядывается. Он ненавидит это. Чувствует себя сырым и незащищенным, когда Эндрю смотрит ему в глаза. Эндрю долго смотрит, прежде чем вздыхает. — Я не буду говорить это слово. — Он постукивает ногой по ступне Аарона, и Аарон судорожно выдыхает. Это настолько близко к извинениям, насколько это возможно для Эндрю. Этого не достаточно. От этого Аарон не чувствует себя лучше. Эндрю разбивает его, и он оставляет Аарона собирать осколки, а затем злится на мысль, что кто-то другой может сделать то же самое. Аарон хочет требовать большего, но он знает, что это самое лучшее, что он получит, так что либо отпустить ситуацию, либо позволить нарастать напряжению между ними, пока оно не перерастет во что-то еще более грязное. Он кивает. Пусть это закончится. Прячет больные части себя и снова игнорирует их. Эмоциональная боль в данный момент является фоновым шумом для Аарона. *** Аарон следует за Эндрю, когда они входят в студию. Кевин подбегает к ним. — Все хорошо? Я пропустил ваши звонки, пытался перезвонить… — Хорошо, — говорит Эндрю. Кевин смотрит мимо него на опущенную голову Аарона. Аарон слегка кивает. Кевин хмурит брови, будто не совсем им верит, но взгляд Эндрю заставляет его замолчать. — Привет, Эндрю, Аарон, — говорит Рене, подходя к Кевину. — Мы не ждали тебя. — Пришел посмотреть, как дела, — говорит Эндрю. — Боюсь, сегодня не очень хорошо. Много ссор. — Пока она разговаривает с Эндрю, они вдвоем шагают дальше в комнату, оставляя Кевина с Аароном. Кевин подходит к нему ближе, и Аарон напрягается, на самом деле не желая, чтобы кто-то был рядом с ним прямо сейчас. — Что-то случилось? — спрашивает Кевин. Аарон качает головой. — Уверен? Аарон бросает ему испепеляющий взгляд. — Хорошо. Только что. Ты выглядишь… — Кевин возится, затем пожимает плечами. Аарон прижимает подбородок к груди и смотрит в пол. — Можешь просто сделать то, что я… — Я делаю … — Эй, руки прочь, тебе не нужно… Кевин вздыхает и отворачивается от Аарона, а Сет и Мэтт встают друг против друга, а Эллисон занимает место между ними, хотя трудно сказать, кого именно она защищает. — Ребята! — говорит Кевин. — Отвали, — говорит Сет, переводя взгляд на Кевина. Эллисон кладет руки ему на грудь и отталкивает от всех остальных, прежде чем они переходят к драке. Аарон наблюдает, как они обмениваются шипением, затем Сет наклоняется и натягивает резинку вокруг его руки, позволяя ей удариться о запястье. Аарон подходит ближе, делая вид, что просто прислонился к стене, но отсюда он может видеть, что рука Сета сжимает ленту, как будто он много раз ее щелкал. — Иди. Сделай передышку, блять, или я дам тебе пощечину, — говорит Эллисон, подталкивая его к двери. Сет выбегает и захлопывает за собой дверь. У Кевина сейчас жаркая дискуссия с Мэттом, а Эндрю все еще сосредоточен на Рене, так что Аарон ускользает, пока никто на него не смотрит. Он находит Сета в коридоре, который держится за руку так, словно только что ударил кулаком в стену. Аарон засовывает руки в карманы и останавливается в нескольких футах от него. На всякий случай. — Плохая неделя? — говорит Аарон. Забавно, как он может найти свой голос для кого-то другого, но не для себя. — Отвали, — снова говорит Сет. — Тебя послали за мной? — Нет. Я заметил твою руку, — Аарон кивает на сырую кожу. — Ты много щелкал. — Так? — Сет сжался и напрягся. Его защитная реакция ставит Аарона в тупик. Он шевелит челюстью, сопротивляясь желанию огрызнуться. — Итак, я спрашиваю, была ли у тебя плохая неделя, — говорит Аарон. Сет пожимает плечами, отворачивается от него, напрягая плечи. На этот раз он пинает стену. — У меня тоже, — говорит Аарон. — Скоро годовщина смерти моей мамы. Это сбило меня с толку. Я скучаю по… приглушению чувств. Сет долго молчит, и Аарон думает, что тот просто не собирается говорить, но затем он тихо говорит: — Да. — Ага, — говорит Аарон. Он срывает корку на большом пальце, а Сет снова щелкает повязкой. — Они изменили дозу моих лекарств. — Побочные эффекты? Эндрю иногда проходит это довольно плохо. — Да. — Это не их вина. — Я, черт возьми, знаю это, — говорит Сет, снова поворачиваясь к Аарону, но Аарон спокойно смотрит на него в ответ. — Золофт, верно? — Да. — У тебя головокружение, головные боли? — И гребаный мозговой туман. Меня сбивает со ступенек. Они ведут себя так, будто я специально облажался. — Все просто взвинчены, потому что Кевин сейчас напряжен. — Чертов ублюдок. — Никогда не думал, что увижу, как вы с Кевином танцуете вместе, — говорит Аарон, ухмыляясь. — Эллисон попросила. — Подкаблучник. — Заткнись, чувак, — говорит Сет, но уже не выглядит готовым взорваться. Он прислоняется к стене напротив Аарона. — Это то, что принимает Эндрю? — Неа. Это был один из первых, которые они пробовали, но он не сработал. Они уже трахнули его по куче вещей. Однако Золофт был не хуже. Это отстой, но побочные эффекты через некоторое время ослабевают. — Да. Это просто… — Раздражающе? — Да. Дверь в студию открывается, и они оба смотрят вниз, когда выходит Мэтт. Он делает паузу, рассматривая их, затем продвигается вперед. — Я что-то прерываю? — Просто наше импровизированное собрание анонимных наркоманов в коридоре, — сухо говорит Аарон. Мэтт смотрит между ними. — Все хорошо? — У нас просто плохие недели, — говорит Аарон, поскольку Сет снова напрягся при виде Мэтта. — Значит, что-то в воздухе, — говорит Мэтт. — У тебя тоже? — Да. Просто ужасная ебаная тяга за последние несколько дней. Наверное, поэтому я такой шустрый. Извини чувак. — Последняя часть нацелена на Сета, который не обращает на это внимания. — Да. Что бы не. — Он шмыгает носом, но когда Мэтт протягивает руку, позволяет ему стучать костяшками пальцев друг о друга. — Ты хорошо справлялся? — спрашивает Мэтт Аарона, и тот устало кивает. — Самое лучшее, что я могу, — говорит он. — Ага, — говорит Мэтт. — Ага, — говорит Сет. Все они мгновение смотрят на друг друга, прежде чем хрипло рассмеяться. — Я не очень-то злился на тебя. Я просто возмущен в общем. Мы крутые? — говорит Мэтт. Сет кивает. — Тогда нам лучше вернуться, пока у Дэя не случилась аневризма. Сет фыркает и отталкивается от стены, чтобы следовать за Мэттом, но на мгновение останавливается и смотрит на Аарона. — Спасибо чувак. — Не беспокойся об этом, — говорит Аарон, и Сет коротко улыбается ему, прежде чем вернуться в комнату. *** Это был особенно плохой день. Они добились меньшего прогресса и бросили больше оскорблений, чем обычно, а Кевин устал, был отвлечен и весь день на взводе. Только когда Лисы начинают собирать свои вещи и уходить, он понимает, что Аарона здесь нет. — Когда ушел Аарон? — спрашивает он Эндрю, который смотрит на него долгим холодным взглядом, — Что? — Я просто поражен тем, насколько ты ненаблюдателен. Примерно через две минуты после того, как мы вошли. — Ой. — Мы с Рене собираемся использовать эту комнату для тренировок по спаррингу. Кыш. — Ты не можешь просто… — Начинает Кевин. — Кыш, — Прерывает его Эндрю, — Он, вероятно, все еще где-то поблизости. Кевин хватает свой телефон и уходит. Определенно не потому, что Эндрю сказал ему это. Это его выбор. Идти искать Аарона. Теперь, когда он не слишком сосредоточен на тренировках, он немного беспокоится. Когда он увидел его, он понял, что что-то не так, но… Но он был слишком занят своими проблемами. Как всегда. Он пытается позвонить Аарону, но не получает ответа. Он проверяет воздушный зал, но его нигде нет. На выходе заглядывает в пустые студии. Он отправляет сообщение, начиная думать, что Эндрю был неправ, и Аарон действительно пошел домой. Затем он находит его на столбах. Аарон держит себя бедрами, тело наклонено назад, он весь — изогнутая линия. Кевин наблюдает, как он ловит шест руками, опускает ноги, кружится на пути к земле. — Думал, тебе не нравится шест, — говорит он, когда Аарон спускается. — Я в этом не разбираюсь. Я никогда не говорил, что мне это не нравится. — Аарон не смотрит на него, снова взбираясь наверх. Кевин смотрит, как его лопатки шевелятся под черной футболкой, как напрягаются мышцы рук. Он рассеянно прикусывает нижнюю губу, прежде чем вспомнить, что должен был проверять Аарона, а не смотреть на него . — Ты исчез. — Я держался в стороне. Я не состою в вашей группе. — Что-то случилось. — Нет. — Это был не вопрос. Аарон вздыхает. Он позволяет себе соскользнуть с шеста. Кевин делает последние пару шагов в его сторону. Аарон смотрит на него с хмурым взглядом. — Это не имеет значения. Кевин упирается руками в шест и наклоняется над Аароном. — Ты можешь поговорить со мной. Я действительно могу иногда слушать. — Нет, — говорит Аарон с притворным удивлением. — Думаешь, твоя сессия с Эндрю прошла нормально? — Это было. Однако это не помешало ему быть ослом. — Он снова пытается заставить тебя касаться его? — Нет. — Аарон вздыхает. — У мамы годовщина в четверг. — Ой. — Я не хочу об этом говорить. Это просто поставило меня на грань. — Верно. Да. — Одна рука Кевина скользит по шесту, и он нежно касается бицепса Аарона. Аарон автоматически напрягается, прежде чем расслабиться под его прикосновением. — Что ты делаешь этим вечером? — спрашивает Аарон. — Собирался потренироваться один, так как сегодня все было пустой тратой времени. — Неправильно. — Что? — Тебе нужно сделать перерыв в танцах. — Нет, мне нужно… — Кевин. Сделай это для меня и моей покойной мамы. — Тебе не нужно было добавлять тоску по умершей маме, — мягко говорит Кевин, поглаживая волосы Аарона указательным пальцем. — Я бы сделал это только для тебя. Он странно доволен тем, как порозовели уши Аарона. — Заткнись, — говорит Аарон, отбивая руку Кевина. — Так что мы делаем? — Что-нибудь веселое. *** — Боулинг? — Кевин приподнимает бровь, когда Аарон поворачивает в переулок. — В основном мы здесь ради игровых автоматов в задней части дома, но мы могли бы и поиграть, пока мы здесь. Если только ты не боишься проиграть. — Как будто твои крошечные ручонки могут меня победить. — Дело не в размере. Все дело в прицеливании, — говорит Аарон, ухмыляясь. — Дай мне эти уродливые туфли, и ты увидишь, насколько хороша моя меткость. Кевин метит не так хорошо, как он утверждает, и он чуть не падает, когда впервые подходит к дорожке. Его мяч отскакивает от неё и печально катится в канаву. — Боже мой, почему эти туфли такие чертовски скользкие? Прекрати смеяться! — Твое ебанное лицо, — говорит Аарон между смехом. — Ты не должен вот так скользить в них. Ты никогда не играл в боулинг? — Нет, с тех пор, как я был ребенком. — Смотри. Просто иди сюда. Теперь бросай. Тебе не нужен разбег. — Почему ты так хорош в этом? — Ники приводил нас сюда, когда мы только переехали к нему. Наверное, его идея закрепления семейных уз. — Как это прошло? — Тогда? Не так хорошо, как хотелось бы. Одно из первых воспоминаний, которое у меня осталось, когда я как бы подумал: «Ха, разве такими должны быть семьи?». — Хоть Аарон смотрит в переулок, отводя взгляд, но Кевин видит, как выражение его лица смягчилось при воспоминании. Небольшая щелка в доспехах, которые он носит. Затем Аарон смотрит на него с ухмылкой. — Ты собираешься сделать второй бросок или боишься снова приземлиться на задницу? — Замолчи. — Второй мяч Кевина тоже попадает в канаву, к его большому разочарованию. — Хорошо, если ты такой умный, давай посмотрим, как ты справишься. — Отойди в сторону. — Вам нужен мяч поменьше для ваших маленьких ручек? — Я мог бы выжать твой собственный вес, Дэй. Убирайся с моей дороги. Кевин смеется и отступает, но смотрит на руки Аарона и думает, что, может быть, мог бы. Его верхняя часть тела не так сложена, как у Эндрю, но все еще имеет достойную четкость. Он так занят, учитывая это, что не замечает попадание мяча Аарона в кегли. Он не пропускает маленький победный крик Аарона или экран над ними, мигающий анимированным празднованием страйка. — Надеюсь, твои слова не будут горькими на вкус, когда тебе придется их съесть, — говорит Аарон, и Кевин отталкивает его. Они делают это снова и снова. Аарон неизменно хорош, обычно он сбивает как минимум семь, если не больше. Кевин переходит из ужасного в плохого. — Так. — Аарон стоит позади него, ногой сдвигает тело Кевина в сторону. — И пол имеет небольшой наклон. Ты должен принять это во внимание. — Я могу сделать это сам, — говорит Кевин, но не отталкивает Аарона. Когда он бросает на этот раз, он аккуратно сбивает шесть кеглей. — Уже лучше, — говорит Аарон, его теплое дыхание касается тыльной стороны руки Кевина. Кевин скучает по его теплу, когда отходит. Даже с улучшением его результатов, он слишком сильно отстает от Аарона по очкам, чтобы когда-либо наверстать упущенное. Кевин ждет, пока Аарон в последний раз уйдет, чтобы накинуться на него. — Что делаешь? — Аарон пытается отмахнуться от него, но Кевин обнимает его за грудь. — Если ты так хорош, ты все равно сможешь сделать свой выстрел. — Кевин, слезай, — говорит Аарон, хихикая, когда Кевин откидывается назад и берет Аарона с собой, пока его ноги не отрываются от земли. — Кевин! Аарон случайно ударяет Кевина по бедру своим шаром для боулинга, когда тот пытается убежать. Кевин смеется, даже ругаясь, снова ставя Аарона на ноги, чтобы потереть ему бедро. — Хуй, — говорит Аарон. — Блядь. Это было похоже на размахивание мячом. — Так тебе и надо. Ты просто жалкий неудачник. — Мне определенно больно. — И ты определенно неудачник, — говорит Аарон после того, как он делает свой бросок и наносит еще один удар. — Отсоси. Он переворачивает Кевина. Кевин хватает его за палец и сжимает. Аарон отталкивает его, и они какое-то время борются друг с другом, пока ботинки Кевина снова не соскальзывают на землю, и он хватает Аарона за плечи, чтобы не упасть. — К черту боулинг, — говорит он, потому что на самом деле он жалкий неудачник во всем. — Давай вернем тебе туфли, пока ты не сломал ногу. *** После того, как они сменили туфли для боулинга на собственные кроссовки, Аарон и Кевин направляются в затемненную заднюю часть здания, где все мерцает аркадными огнями и музыкой. Они пробираются сквозь машины, пока Кевин не хватает Аарона за руку. — У них здесь ТТР. — Я думал, что сказал, что ты собираешься сделать перерыв в танцах. — Аарон. Это танцевально-танцевальная революция. На самом деле это не одно и то же. — Ух ты. Элитарность здесь. — Ты будешь моим вторым танцором или нет? — Очевидно, — говорит Аарон, взбираясь на платформу рядом с Кевином, который достаточно упрямый идиот, чтобы поверить, что они могут получить уровень «Эксперт». Они не могут. К концу пути они представляют собой сборище неуклюже карабкающихся конечностей. — Не устанавливай такую ​​высокую сложность снова. — Хорошо, — говорит Кевин, и Аарон понимает, что становится сварливым, потому что теперь он потерялся в двух вещах. Это не должно быть мило, но это вроде как. Кевин не умеет быть плохим. — Мы здесь для того, чтобы повеселиться, — напоминает ему Аарон. Они справляются намного лучше, когда снижают сложность до базовой, и Кевин оживляется, когда ему удается победить Аарона. Он невыносим из-за своей победы, которая гораздо менее привлекательна, чем его сварливое лицо неудачника. — Хэй. Все нормально. Твоим крошечным ножкам тяжелее двигаться… Ой! — Кевин потирает руку, которую Аарон только что ударил. — Повтори, — говорит Аарон, подняв кулак. Кевин отмахивается и стаскивает Аарона с платформы, чтобы тот снова пошел. Они играют в Марио Карт — Аарон в роли Баузера, Кевин в роли Пич — хотя Аарон всегда побеждает Кевина. Кевин побеждает в баскетболе, а Аарон одерживает еще одну победу в шутере. Их игра в аэрохоккей невероятно близка, но Аарон бьет с гораздо большей злобой, чем Кевин, и в итоге забирает последнее очко. Надутое выражение лица Кевина становится постоянным признаком. — Думаю, это поднимает меня на два очка в целом, — говорит Аарон, ухмыляясь, прислонившись спиной к столу для аэрохоккея. Кевин наклоняется, держа руки по обе стороны от него. Аарон поднимает голову, чтобы держать его в поле зрения. — Дело не в победе, Аарон. А в том, чтобы повеселиться. — Дурь несусветная. Для тебя всегда важна победа. — Аарон тычет Кевина в ребро. Он корчится, но не отстраняется. — Весело ли тебе? — Да, на самом деле. Ага. — Хорошо. Они бродят по некоторым билетным играм, направляя соревновательную энергию на автоматы, а не друг на друга. Они выигрывают ровно столько, чтобы получить леденцы на палочке, и Аарон сует свой в рот, когда они начинают пробираться через аркады. — Подожди, — внезапно прерывается Кевин. Аарон следует за ним туда, где его руки прижимаются к стеклу одного из автоматов. — Да. Он наблюдает, как Кевин вкладывает деньги и ругается, когда его первая попытка оказывается безрезультатной. — Да ладно, чувак, ты почти никогда не выигрываешь в таких вещах, — говорит Аарон. — Тссс. Я сосредотачиваюсь. Аарон смотрит в машину с некоторым замешательством. Там полно плюшевых игрушек Animal Crossing, а Кевин не геймер. Наверное, знает об этом только потому, что видел, как играет Аарон. Ники подарил ему игру, чтобы они могли «навещать» друг друга, и в итоге он провел много ночей, когда кошмары заставляли его, ловя рыбу и охотясь за жуками. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, — бормочет Кевин после четвертой попытки. — Пожалуйста, пожалуйста, ДА! Он приходит в себя и делает небольшой праздничный танец. Аарон наблюдает за ним с некоторым весельем, когда клешня поднимает за ногу маленького плюшевого KK Slider и несет его к прорези. Кевин пригибается, вытаскивает его и тут же представляет Аарону. — Что это? — Для тебя! Потому что он такой же, как ты. Видишь? Он крошечный, с маленькой гитарой и злыми бровями. — Кевин лучезарно улыбается Аарону, и Аарон слишком взволнован, чтобы не забыть ударить его за то, что он назвал его крошечным. — У меня брови не такие, — отстраненно говорит он. — Хорошо. Но он все еще напоминает мне тебя. Кевин трясет его КК, и через мгновение Аарон протягивает руку, чтобы взять его. Его грудь немного побаливает от неожиданной привязанности. — Спасибо. — А ты сказал, что я не выиграю. Ха! Я думаю, что это компенсирует каждую игру, которую я проиграл. — Пфф. — Аарон толкает Кевина плечом, но в ушах все еще жарко. — Если я К. К. Слайдер, то ты… хм… Блатерс. — Это сова? — Это тот, который управляет музеем, да. — Ой. — Потому что он фанат истории и боится жуков. — Я не боюсь жуков! — Однажды ты отказался пользоваться нашим туалетом, потому что в ванне был паук. — Это был действительно большой гребаный паук. — Да, я знаю. Я тот, кто выставил его наружу. — Поэтому я не думаю, что вы можете обобщать, основываясь на одном… — Я могу назвать другие времена. — Мне просто не нравятся их маленькие ползающие ножки на мне! Позволь мне жить с этим. Аарон фыркает. Он рассеянно проводит пальцем по изгибу морды КК, улыбаясь про себя. Когда он поднимает глаза, Кевин смотрит на него с улыбкой, от которой у него перехватывает дыхание. Мягкая, кривая, ласковая улыбка. Аарон сглатывает. — Еда? — Он говорит, потому что не доверяет себе полное предложение. — Еда, — соглашается Кевин и позволяет Аарону вести их, чтобы найти, где поесть. *** Когда Нил находит Эндрю курящим на крыше, у него под носом запеклась кровь. Нил сидит рядом с ним. Он не спрашивает, но какое-то время смотрит на кровь, прежде чем изогнуть бровь. — Рене, — объясняет Эндрю. — Ой. — Нил ждет, пока он закончит курить. — Над чем мы работаем сегодня вечером? — Ничего. На сегодня я закончил с этим местом. — Эндрю встает. Он выуживает ключи, крутит их вокруг пальца и кладет на ладонь. — Ты идешь? — Конечно. Эндрю запирает за собой дверь на крышу. Всё место уже во мраке, кроме фойе. Он выключает свет, когда они проходят, включает сигнализацию и запирает входную дверь. Он не говорит, и хотя выражение его лица мало что выдает, в его движениях чувствуется напряжение, которое заставляет Нила думать, что его что-то раздражает. — Твоя очередь? — Ты пропустил один из своих и спросил, можешь ли ты использовать другой в качестве своей правды, и я засчитал это, — говорит Эндрю. — Так что можешь идти. — Сегодня что-то случилось? — Сегодня произошло много событий. — Похоже, у тебя плохое настроение. — Я часто бываю в плохом настроении. — Мм. Я так не думаю. Не так. — Да или нет? — Что… да, но…? Прежде чем Нил успел что-то сказать, Эндрю повернулся и толкнул его к стене здания. У Нила перехватывает дыхание от удивления, а затем губы Эндрю прижимаются к его губам. На этот раз Эндрю не облизывает рот Нила, а кусает, впиваясь зубами в его нижнюю губу так, что Нил начинает скулить. Подушечки его пальцев упираются в шероховатую поверхность стены позади него, Нил прижимает их, чтобы вместо этого он не потянулся к Эндрю. — Вы накладываете вето? — спрашивает Нил, когда Эндрю отстраняется, прерывисто дыша. — Сегодня ходил на групповую тренировку. Они ужасно танцуют вместе. Кевин сходит с ума. У нас с Аароном разногласия. Я недоволен, и обычно спарринги помогают. — Не помогло? — Нет. — Что поможет? — Я не знаю. — Да или нет? — Нил ждет, пока Эндрю смотрит на него. Он медленно опускает руки с того места, где он прижал Нила к стене. — Да, — говорит он. Нил обхватывает затылок Эндрю обеими руками, запустив пальцы в его волосы, и очень нежно проводит большими пальцами по шее Эндрю. Эндрю вздрагивает и вздыхает, как Нил и предполагал. Он наклоняется и целует его намного мягче, чем Эндрю целовал его, и когда Эндрю пытается прижаться сильнее, Нил просто отстраняется. Сохраняет нежность поцелуя. Чувствует, как рот Эндрю начинает расслабляться, а губы приоткрываются под его губами. Он снова проводит большими пальцами по шее Эндрю и ловит вздох Эндрю у себя на губах. — Довольно. — Эндрю поворачивает голову в сторону, и Нил смотрит на изогнутую линию его горла. Он медленно опускает руки вниз, но остается рядом. Эндрю смотрит на него краем глаза, но и не отстраняется. Нил делает вид, что складывает руки за спиной, чтобы Эндрю знал, что его руки не мешают. — Да или нет? — …Да. Сначала Нил проводит губами по коже Эндрю, проверяя его реакцию. Эндрю вздыхает. Одна его рука касается волос Нила, крепко сжимает, но не оттаскивает. Нил оставляет более крепкий поцелуй, затем ставит еще два под ним. Он прижимается губами к точке пульса Эндрю и позволяет языку нежно провести линию. Хватка Эндрю сжимается в его волосах, и Нил шипит, когда корни туго натягиваются. На этот раз Эндрю отталкивает его, и Нил отступает. — Теперь у тебя есть шейный фетиш? — Кажется, тебе понравилось, — говорит Нил, ухмыляясь. Эндрю снова резко дергает его за волосы, прежде чем отпустить и пойти дальше. Когда на этот раз они выезжают на шоссе, он опускает свое окно, складывает на нем руки и позволяет ветру ерошить ему волосы. Обычно автомобили ассоциируются у него с бегом. С бегством. Способ перемещаться из одного укрытия в другое, но когда он в машине Эндрю, это похоже на свободу. Он задается вопросом, потому ли это, что это форма апатии Эндрю, или потому, что, когда он с Эндрю, он может быть просто Нилом, а не каким-то ребенком в бегах. Никто не беспокоится о том, куда он идет. Не тот, кто оглядывается назад, чтобы увидеть, не преследуют ли его. Когда он с Эндрю, Нил может просто быть… Можно просто поверить, что Эндрю знает, куда они идут, и ему не нужно об этом беспокоиться. Может просто позволить себе существовать в данный момент, не думая ни вперед, ни назад. Можно просто наслаждаться ветром в его волосах и мерцанием звезд над ними и присутствием Эндрю, тихого, но надежного, рядом с ним. — Скажи мне что-нибудь правдивое, — говорит Эндрю. — Гравитация, — говорит Нил. Эндрю косится на него. — Гравитация бесспорно верна. — О тебе, ты, чертов дурак. Нил смеется. Он знал, что имел в виду Эндрю, просто тянул время, но его реакция все равно забавна. — Я могу пробежать милю за четыре минуты, — говорит он после еще нескольких секунд тишины. Он думает, что это достаточно общее, чтобы сказать и быть в безопасности. — Что-то другое. — Мой любимый цвет — серый. — Это самый чертовски скучный цвет, который ты мог выбрать. — Я не выбирал его. Он просто мой любимый. Я не решил, что это было. Какой твой? — Черный. — Это буквально просто темно-серый цвет. — На самом деле цвета — это отражение света. Черный — это отсутствие света. Они не одинаковы. — Глубоко, — прямо говорит Нил. — Просто скажи, что ты эмо, и покончим с этим. Эндрю поднимает средний палец. — Но синий — твой второй любимый, верно? — Нил наклоняется к Эндрю, ухмыляясь. Эндрю прижимает ладонь к лицу Нила и отталкивает его назад. — Это да. — Это: закрой свой рот. Нил знает, но все еще самодовольно ухмыляется, пока они едут. Если Эндрю замечает это, то он не комментирует. Вместо того, чтобы продолжить движение к остановке грузовиков, на которую они пошли в прошлый раз, он останавливается на одном из выходов. Нил наблюдает, как вдоль дороги сгущаются деревья, а затем Эндрю делает еще один поворот на меньшую, более тихую проселочную дорогу. Он с любопытством смотрит на Эндрю, но тот не обращает на него внимания. Через некоторое время он съезжает с дороги. Машину трясет, когда Эндрю завозит их достаточно далеко в лес, так что они больше не видят дороги. Нил думает, что сейчас самое время паниковать, но это не так. Эндрю глушит двигатель. Свет выключается, и они остаются в полумраке деревьев, лунный свет почти не пробивается сквозь ветки. Эндрю отодвигает стул назад. — Да или нет? — говорит Эндрю. — Да. Эндрю хватается за капюшон Нила и тянет его к себе через ручник. Он уже несколько раз целовал Эндрю, но что-то в этом, в том, что их губы встретились почти в темноте, в невозможности разглядеть выражение лица Эндрю, делает это более интимным. Он полностью отключается, чтобы оценить, как себя чувствует Эндрю. Нил держит свои руки прижатыми к бедрам, а Эндрю наклоняет голову и облизывает его рот. Он тяжело выдыхает через нос, когда Эндрю втягивает его нижнюю губу в рот, слегка оттягивая ее зубами. Эндрю вырывается, и Нил автоматически пытается последовать за ним, прежде чем останавливается. Эндрю наклоняется над ним, и Нил остается неподвижным, но Эндрю просто лезет под сиденье, чтобы найти регулятор. Он кладет руку на грудь Нила и отталкивает его и кресло так далеко, как только они могут. Затем он наклоняет спинку стула, чтобы Нил слегка откинулся назад, прежде чем перелезть через него, чтобы оседлать его колени. В машине не так много места. Несмотря на рост Эндрю, ему приходится выгибать спину, а голова все еще касается крыши. Эндрю берет Нила за запястья и двигает его руками, так как он почти сидит на них. Он на мгновение обдумывает, куда их можно переместить. Нил вырывает его руки. Он протягивает руку и держится за водительское кресло одной из них, а другую высовывает из окна. — Это сработает, — говорит Эндрю, а затем запускает руки в волосы Нила и целует его так, будто хочет что-то доказать. Нил чувствует, как ноги Эндрю прижимаются к его ногам по обе стороны от него, его тепло там, где он парит над его бедрами, легкое жжение, когда Эндрю дергает его за волосы. Он чувствует скручивание внизу живота, жар, покалывание, как электрические искры. — Эндрю, — выдыхает Нил между поцелуями. — Заткнись, — говорит Эндрю. Он целует его крепче, и член Нила начинает шевелиться. Он ерзает на сиденье, крепко хватаясь за подголовник водителя, а другой рукой цепляется за крышу. Эндрю осторожно держится достаточно приподнятым, чтобы они не соприкасались, и Нилу приходится заставлять свои бедра оставаться опущенными, чтобы избежать трения. Он чувствует себя горячим во всем, с маленькими уколами холода на его коже. Рука Эндрю спускается с его волос на горло, большой палец касается рубашки Нила, и Нил пытается отпрянуть, но позади него остается только сиденье. Его голова отскакивает от сиденья вперед, чтобы больно столкнуться лбами с Эндрю. Рука Эндрю останавливается, но уже слишком поздно. Его большой палец уже прижат к рубцовой ткани. Нил напрягается под ним, чувствуя, как жар в животе вместо этого превращается в тошноту, пытается вырваться, но деваться некуда. Эндрю встречается с ним взглядом и целеустремленно проводит большим пальцем вниз, как будто ожидая пройтись по линии шрама, но это скорее масса рубцовой ткани, кожа Нила сморщена и разрушена старым следом от ожога. Он наблюдает за Эндрю широко раскрытыми глазами, его сердце бьется вдвое быстрее. — Что это? — Сейчас не твоя очередь, — говорит Нил срывающимся от паники голосом. — И это так же важно, как правда, которой ты не хочешь делиться. — Хорошо, — говорит Эндрю, проводя большим пальцем туда, где рубцовая ткань встречается с нормальной кожей, проводя по этой линии. Нил отворачивается. — Ты можешь не трогать их? Пожалуйста. Рука Эндрю высвобождается из-под рубашки и мгновенно сжимает его горло, прижимая его к сиденью. Нил задыхается, паника, которая уже нарастала, подстегивает его. — Я ненавижу это слово, — говорит Эндрю. — Я не прикоснусь к ним, но больше так не говори. Нил кивает, насколько это возможно, когда рука Эндрю сдавливает его горло, и Эндрю медленно ослабляет его хватку. Они сидят в темноте, смотрят друг на друга, но видят только слабые очертания. — Сейчас нет? — наконец говорит Эндрю. Нил качает головой. — По-прежнему да. На этот раз Эндрю целует его мягче. Не совсем нежно, но и не едкая свирепость, как раньше. Он проводит большими пальцами по горлу Нила, поглаживая его круговыми движениями, чтобы облегчить боль от предыдущей хватки. Нил постепенно расслабляется под его прикосновениями, пока снова не становится теплым и податливым. Рука Эндрю скользит по его волосам, ногти слегка скользят по его голове, и Нил задыхается. Другая его рука скользит вниз по груди и животу Нила, и Нил скулит, даже не осознавая, что издает звук. Он краснеет от жара, когда слышит себя. — Значит ли это, что все еще да? — спрашивает Эндрю. Нил чувствует ухмылку Эндрю на своем рту, когда пальцы Эндрю цепляются за пояс его спортивных штанов. Нил чувствует болезненную тяжесть, дрожь пробегает по нему от слов Эндрю. — Да. — Он выдыхает это слово в губы Эндрю, и на несколько секунд они просто задерживаются в этом моменте. Нил вздыхает, и кожа на его животе прижимается к костяшкам пальцев Эндрю. Нил выдыхает, и Эндрю соединяет их губы в последнем страстном поцелуе, прежде чем соскользнуть с Нила на пол и встать на колени между его ног. — Бедра вверх. Нил приподнимает бедра, а Эндрю стягивает свою одежду и нижнее белье до самых бедер, ровно настолько, чтобы высвободить свой член. Нил тяжело сглатывает. Он почти может различить белизну волос Эндрю, когда его голова двигается в темноте под ним. Каждое прикосновение — ожидаемый сюрприз, которого он не может предвидеть. Руки на бедрах, скользя вверх. Большие пальцы Эндрю проводят по основанию его члена. Рука Эндрю, обвивающая его. Потом рот Эндрю, горячее и влажное дыхание над головкой его члена. — Блять, — говорит Нил, а потом, когда Эндрю берет его в рот, громче, — Блять. Эндрю весело фыркает из-под носа. Он отстраняется, проводит языком по нижней части, и рука Нила вцепляется в подголовник водительского кресла. Он крепко держится за верхнюю часть окна. Челюсть у него отвисла, и каждый вздох становится горячим и тяжелым, и он никогда не представлял себе, что это может быть так, никогда не думал, почти не придавал этому значения, но теперь тупо, отстраненно, он думает, не в этом ли ажиотаж? Затем рот Эндрю опускается вокруг него, горячий и влажный, и он больше не может ни о чем думать. *** У Нила твердый и нежный язык, а у Эндрю покалывает кожу. Все кажется слишком горячим и тесным, и ему хочется разорвать себя, содрать с себя кожу, разорвать их обоих на части. За исключением того, что он пытается бороться с собственным беспокойством. Обычно помогает спарринг, но не сегодня. Рене не сдерживалась, но и не действовала так сильно, как ему хотелось. Боли в пульсирующем носу было недостаточно, и прошло много времени с тех пор, как Эндрю резал кожу лезвием, но есть и другие способы причинить себе боль, более тонкие способы проткнуть старые шрамы. Поэтому он делает Нила своим ножом и разрезает себя. Чувствует ноющую боль в животе. Дискомфорт покалывает затылок. И дело не в том, что это только негативная ассоциация, потому что у него, к большому пренебрежению Аарона, довольно много опыта с Роландом в согласовании этого с чем-то, о чем не больно думать. Но с тем настроением, в котором он сегодня вечером, он знал, что это вызовет все старые спусковые крючки, знал, что это заставит его чувствовать себя неправильным и согнутым, как раздавленная консервная банка, знал, что это будет очень больно, и это так. Пока Нил не выдыхает, так мягко и сладко над ним: «Эндрю». Мурашки по коже от хриплого звука голоса Нила — все это интерес, сбивающее с толку стеснение в груди. Эндрю пытается подтолкнуть это вниз. Это не об этом. Он хочет причинить боль. Ему сейчас нужно причинить боль. Продолжать видеть Аарона, молча глядя на него красными глазами. Продолжать вспоминать, как он вздрогнул от прикосновения Эндрю. Аарон просто чувствительный и чрезмерно сентиментальный. Аарон, ради которого он сделал бы все что угодно. Аарон, который так чертовски боится его, даже после всего. Эндрю зажмуривает глаза и убирает руки, вдавливая Нила глубже, пока тот не погружается глубже в глотку, ударяя по задней стенке, и Эндрю давится, потому что это, не что иное, как страх, боль и паника. Эндрю чувствует, как его тело начинает изо всех сил пытаться дышать, боль в груди, жжение в легких, и это хорошо, это именно то, чего он, блядь, хотел. — Эндрю? — Сейчас Нил кажется обеспокоенным, но его дыхание становится более затрудненным. Эндрю поднимает глаза, но не может разглядеть в темноте глаз Нила. Хорошо. Он может притвориться, что это кто-то другой, любой другой человек, выбрать гребаный номер из списка людей, которые думали, что Эндрю хорош только для того, чтобы его использовали. Он качает головой еще несколько раз, чувствуя, как Нил — нет, просто член, чей-нибудь член — касается задней части его горла. Задыхается вокруг него, слюна густая во рту. — Эндрю. Эндрю, я… Он сжимает бедра Нила так сильно, что на них остаются отпечатки его пальцев. Нил кончает с судорожным вздохом, и Эндрю позволяет вкусу скапливаться у него во рту. Горькими, насыщенными воспоминаниями. Его глаза горят, но он винит в этом рвотные позывы. Он нащупывает ручку двери, открывает ее и чуть не падает в спешке, чтобы уйти с места происшествия. Его рвёт несколько раз, пока он склоняется, упираясь руками в колени и вздрагивает, потом сплёвывает ещё раз. Эндрю вытирает рот тыльной стороной дрожащей руки. Он изо всех сил пытается отдышаться, чувствуя, что все его органы пытаются отключиться от него. Однако это сработало. Беспокойство ушло. Все его конечности теперь кажутся тяжелыми и болят от усталости. — Эндрю? — Голос Нила тихий, нерешительный, и сердце Эндрю стучит где-то в горле. Он не ожидал, что тот последует за ним. Эндрю поворачивается, и Нил стоит, засунув руки так далеко, как только может, в карманы капюшона. — Почему ты это сделал? — Захотел. — Это действительно не похоже на желание, — говорит Нил. Он не говорит это как обвинение, просто факт. Он не приближается к Эндрю. Эндрю немного ненавидит его за это, потому что так его труднее ненавидеть. Было бы проще, если бы Нил переступил его границы. Было бы чертовски намного проще, если бы он просто изнасиловал его и дал Эндрю пространство, чтобы выплеснуть всю эту гноящуюся злость. Вместо этого Нил просто стоит там, похожий на побитого щенка, и от этого грудь Эндрю болит так, что он чувствует себя еще хуже, чем у остальных. — Тебе не нужно было. — Я знаю это. — Я бы хотел, чтобы ты этого не делал. — Ха. Минуту назад ты этого не говорил. — Я не знал, что ты… я не знаю. Что бы это ни было. Я этого не хотел. — Ты сказал «да». — Ты заставил меня думать, что это взаимно, — говорит Нил, и Эндрю чувствует себя оскорбленным, хотя голос Нила остается мягким. Нил, кажется, не знает, как лучше объяснить это. — Ты заставил меня думать, что это было и от тебя, хотя на самом деле это не так. — Ты не прикасался ко мне. — Не имеет значения. Все было не так, верно? — Почему тебе не все равно? — спрашивает Эндрю, наблюдая, как выражение лица Нила искажается в замешательстве. — Я… это просто… Зачем мне вообще это объяснять? — Не получишь другого ответа, пока не дашь мне свой. — Я не знаю. Неприятно знать, что ты этого не хотел. Я говорил тебе, я никогда не… Ничего страшного, если мы никогда этого не сделаем. То, что ты заставляешь меня чувствовать себя так, не означает, что мы должны действовать в соответствии с этим. — Были люди, которые так не считали, — признается Эндрю, сжимая руки в кулаки. — Были люди, которым было все равно, что я чувствую. Нил какое-то время молчит, размышляя над этим, затем говорит: — Не заставляй меня быть одним из них. Я не хочу, и я не думаю, что это справедливо с твоей стороны, чтобы принять такое решение по отношению ко мне. Это не то, чего Эндрю ожидал. Он ожидал жалости, обычно первой реакции, затем, возможно, отвращения. Неустойчивое спокойствие, с которым Нил, кажется, берется за большинство вещей. Он не знает, что на это ответить. Поэтому после долгого молчания он кивает в сторону своей машины. — Ты умеешь водить? — Эм-м-м. Ага. — Механика? — Давно не пробовал, но я знаю, как. — Отвези нас обратно. — Ты разрешаешь мне водить твою машину? — Ты видишь здесь кого-то другого, я мог бы попросить повести машину? — говорит Эндрю, и рот Нила растягивается в ухмылке. По какой-то причине это успокаивает Эндрю, заставляет его меньше чувствовать, что он разрушил их отношения. Он должен уничтожить их, но сейчас кажется, что единственное место, где он может дышать в своей жизни — это Нил, и он не осознавал того, как сильно он не хотел потерять это, пока Нил не столкнулся с ним. Это отлично. Это когда-нибудь закончится, потому что Нил не навсегда, поэтому Эндрю не нужно беспокоиться о том, чтобы покончить с этим. Он может просто принять это как есть на данный момент. Он поправляет пассажирское сиденье и слегка сдвигает его вперед, наблюдая, как Нил устанавливает водительское сиденье и проверяет все зеркала. Нил заводит машину, включает заднюю передачу и тут же глохнет. Эндрю задается вопросом, сделал ли он что-то неправильно. — Упс, — говорит Нил. — Держи сцепление немного дольше, когда включаете газ. Медленно подними ее, пока другая педаль опускается. Нил делает это и медленно вывозит их обратно на дорогу. — Куда? — спрашивает Нил и позволяет Эндрю управлять им. Эндрю просит Нила отвезти их на стоянку для грузовиков раньше, ему нужно что-то, чтобы избавиться от вкуса во рту. Он сидит на капоте своей машины и курит, пока Нил заходит в магазин. — Мы в порядке? — Выражение лица Нила нейтрально, но его взгляд прикован к Эндрю, когда он вручает ему монстра, за которым его послал Эндрю. Он открывает энергетик и выпивает половину банки, прежде чем ответить. — Ага. Мы в порядке. Потому что Нил не такой, как другие. Он не стал инициатором атаки. Ему просто не повезло оказаться там, когда Эндрю понадобилось оружие, чтобы поранить себя. Нил открывает пакет Sour Patch Kids, который он купил в магазине. Он прислоняется к капоту рядом с Эндрю и осторожно роется в пакете. Эндрю наблюдает за его лицом, пока он докуривает сигарету и отбрасывает окурок. Когда Нил протягивает ему руку, на его ладони лежит стопка голубых леденцов. — Твой любимый, да? — Нил криво улыбается ему, и мир Эндрю тоже кажется кривым. Нет, Нил Джостен не опасен, потому что хочет навредить Эндрю. Он опасен, потому что хочет сделать что-то хорошее, и Эндрю не знает, как защититься от доброты. *** Я собираюсь догадаться, что это твоя работа Аарон улыбается, когда открывает сообщение от Кевина и видит его селфи, на котором он держит плюшевую игрушку Blathers, которую заказал для него после их вечера в зале игровых автоматов. Он открывает картинку на весь экран. Кевин корчит гримасу, пытаясь сделать губы трубочкой. Это должно быть смешно, но Аарон думает, что это мило. Хотя он может быть предвзятым. Он репетировал, но отложил гитару, чтобы взять с кровати свою плюшевую игрушку KK. Снова схватив свою гитару, Аарон делает селфи с Кей-Кеем, прислоненным к его груди, и отправляет его в ответ Кевину. Мы совпадаем сейчас! Ладно, с этим трудно поспорить Спасибо за мою сову …и за то, что всегда избавлял меня от пауков. Аарон ухмыляется, как идиот, но все в порядке, его никто не видит, ему позволено быть безоговорочно счастливым в уединении собственной комнаты. Любое время. Я буду настаивать на этом Кевин отправляет ему еще одно селфи. На этот раз он держит книгу о Древней Греции, а Блатерс сидит у него на животе, как будто они читают ее вместе. На Кевине надеты очки для чтения, на которые он всегда жалуется, но Аарон считает их очаровательными. Мы освежаем нашу историю Умник. Если Аарон сохранит это на свой телефон, никто не должен знать. *** Эндрю и Аарон практически не разговаривали, кроме нескольких слов или кивков тут и там с момента их разногласий. Вот как Эндрю решил назвать это. Несогласие. Аарон в основном остается в своей комнате, когда он не на работе. Проводит много времени, играя на своей гитаре, иногда тихонько напевая себе под нос. Обычно это Аарон чинит отношения между ними. Эндрю очень хорошо умеет наносить ущерб, но он так и не научился исправлять его. Однако он думает, что отказ от этого может усилить точку зрения Аарона, а он этого не хочет. Так что в следующий раз, когда Аарон спустится, чтобы приготовить еду, Эндрю протянет ему через кухонный остров пакет с крекерами. — Думаешь, накачаешь меня, и это все исправит? — Ты сказал, что снова стало плохо. Я бы предпочел, чтобы ты этим сбрасывал остроту, чем снова сорвался. Аарон фыркает и игнорирует пакет, возвращаясь к помешиванию пасты. — Тебе не обязательно его использовать, — говорит Эндрю. — Просто возьми это. На случай, если тебе это понадобится. — Хорошо, — говорит Аарон и засовывает его в карман джинсов. Он снова замолкает и стучит ложкой, но когда подает макароны, то ставит миску и для Эндрю. — Принимаешь лекарства? — Да. — Ты принял их не только с сигаретой? — Когда Эндрю не отвечает, Аарон со вздохом толкает в него миску. — Ты же знаешь, что должен есть с ними. — Я должен делать много вещей, — говорит Эндрю, но все равно берет миску, вытирает и убирает посуду для Аарона, когда она готова. Аарон всегда моет сам, потому что Эндрю не хочет мочить свои нарукавные повязки. — Спасибо, — говорит Аарон, как будто за посуду, но, наверное, за что-то еще. Они никогда не говорят то, что на самом деле значат друг для друга. Большая часть их общения за пределами офиса Би происходит на неразговорном языке, которым они не всегда владеют. Эндрю пожимает плечами, затем откидывается на стойку и протягивает руку. — Прикоснись ко мне. Аарон долго смотрит на него, прежде чем протянуть руку и осторожно обхватить пальцами запястье Эндрю. Эндрю протягивает другую руку. Аарон делает то же самое. Он смотрит на лицо Аарона, на его бесстрастное выражение, на беспокойство, выдаваемое легкой складкой в уголках его глаз, и не чувствует прежней паники. Не чувствует мурашек по коже от потребности уйти. Все в порядке, потому что это Аарон всего в одном шаге от того, как Эндрю позволяет касаться себя, и, как бы они ни ссорились, он знает, что Аарон никогда не причинит ему серьезной боли. Он хотел бы, чтобы Аарон знал о нем то же самое. — Я не могу изменить то, что сделал, — говорит Эндрю. — Я предупредил ее, а потом сделал все, что должен был, чтобы защитить тебя, и я знаю, что ты с этим не согласен, но мне казалось, что это единственный выход. — Я не согласен, — спустя мгновение говорит Аарон, сохраняя голос ровным, но Эндрю слышит в нем легкую заминку. — И я не знаю, смогу ли я когда-нибудь полностью отпустить это, но сейчас я пытаюсь сосредоточиться на нас. Так что перестань бросать мне в лицо новые вещи. — Никаких обещаний, — говорит Эндрю, и Аарон качает головой, весело выдыхая. Ни один из них так и не научился быть хорошими братьями, но, черт возьми, они изо всех сил стараются понять это вместе. *** Нил находит Эндрю на крыше. Последние несколько вечеров они были больше сосредоточены на танце, чем на прикосновениях, обычно с Кевином, слоняющимся вокруг, чтобы наблюдать и критиковать, пока Эндрю не угрожает ему. Они оба немного нервничают друг с другом, и Нил опасается, что Эндрю натравит его на самого себя. Кевина сегодня нет, а у Эндрю всего две сигареты, а это значит, что он не в ужасном настроении. Нил кладет рядом с Эндрю свое предложение — пунш с манго и сникерс. Эндрю смотрит от него до Нила. — Что-то, что для? — Человек не может существовать только на сигаретах. — Пока у меня все хорошо. Нил смеется и садится рядом с Эндрю, свесив ноги с края. Он наклоняется вперед, чтобы заглянуть себе под колени, и рука Эндрю внезапно крепко сжимает заднюю часть его капюшона. — Я в порядке, — говорит Нил, но чувствует легкую дрожь пальцев Эндрю, держащих его. — Стой. Ты боишься высоты? — Я не думаю, что сейчас твоя очередь. — Ты хоть как-то ответил. — Чего ты боишься? — спрашивает Эндрю, и Нил долго молчит. — Вето? — Я не знаю, с чего начать, — говорит Нил. — Самый худший. — Мой отец, — говорит Нил, потому что это правда, потому что для Эндрю это не значит то, что для Нила. — Зачем ты поднимаешься сюда, если боишься высоты? — Я чувствую страх. — Так? — Иногда мне хочется что- то почувствовать. — Ой. — Нил откидывается назад, опираясь на ладони, склонив голову к небу, все еще болтая ногами там, где они свисают с края. — Почему твой отец? — Потому что он страшный. — Это похоже на ответ полицейскому. — Он причинял людям боль. Он делал мне больно. — Отсюда шрам? — Я не думаю, что сейчас твоя очередь, — говорит Нил, передразнивая акцент Эндрю. Эндрю протягивает руку и щелкает по виску. — Ой! — Иногда ты ведешь себя как мальчишка. — Только иногда? Мне нужно улучшить свою игру. — Нил усмехается, и уголок глаза Эндрю морщится почти от удовольствия. — Да или нет? — Да. — Нил сразу же оживляется, выпрямляясь. Когда Эндрю целует Нила, во рту у него горьковатый привкус сахара. Не так Нил описал бы вкус манго. Он улыбается, когда Эндрю уходит. — Давай. Я хочу потренироваться сегодня вечером. Нил вскакивает на ноги и догоняет Эндрю у двери на лестницу. Эндрю ведет его в студию, которую они обычно используют, и Нил отбрасывает свою сумку у двери. — Да, пока я тебя не остановлю, — говорит Эндрю. — Ладно, — говорит Нил, переминаясь с ноги на ногу посреди комнаты и ожидая, пока Эндрю включит музыку. *** Эндрю пролистывает свой плейлист. Он делает глубокий, успокаивающий вдох. Он может это сделать. Он был в порядке, когда Аарон прикасался к нему сегодня, и он доверяет Нилу, возможно, глупо, но доверяет. Он под контролем. Он может это сделать. Он щелкает песню и поворачивается к Нилу, когда начинает играть Hozier's Movement. Эндрю подходит ближе к Нилу с каждым ударом, пока они не встречаются посреди зала. Он поднимает руки, Нил сжимает их ладони вместе, они поднимают руки вверх, а затем Нил поворачивает Эндрю, притягивает его к себе. Эндрю наблюдает, как руки Нила медленно опускаются вокруг него в зеркальной стене. I still watch you when you’re groovin’ Пальцы Нила касаются щеки Эндрю, его подбородка. Эндрю судорожно вдыхает, но это не совсем плохое чувство. Нил держит Эндрю против него. You’re movin’ without movin’ Нил покачивает бедрами; медленно и чувственно, и Эндрю движется вместе с ним. And when you move, I’m moved Эндрю поворачивается в объятиях Нила, обхватывая его лицо руками, затем кладет руку ему на грудь, отталкивает Нила назад на несколько быстрых шагов. You are a call to motion Нил ловит его за руку, поворачивается, позволяя Эндрю вывернуться из захвата. Эндрю ловит его руку и притягивает его к себе. Рука Нила обвивается вокруг его талии, ладонь низко лежит на спине Эндрю, другая поддерживает его плечи, когда он перекатывает Эндрю назад в низком падении. Оба они двигаются как будто дышат. When you move, I’m put to mind of all that I wanna be Эндрю просовывает ногу между ногами Нила и позволяет себе опускаться ниже, пока его спина не коснется пола. Он перекатывает Нила через себя, затем поворачивается на бок, чтобы снова прижаться к нему. Эндрю наклоняется над Нилом, когда он выгибает спину, грудь Нила поднимается. Когда он опускается, Нил прижимается к земле. When you move, I could never define all that you are to me. Эндрю давит одной рукой, другой хватает Нила за руку и тянет его за собой. Дыхание Нила согревает его щеку, когда они прижимаются друг к другу, и Эндрю чувствует каждый дюйм их соприкосновения, и он нервничает, но не паникует. Move me, baby Его руки лежат на груди Нила, он чувствует ровное, сильное биение его сердца, твердое и настоящее. Пальцы Нила снова касаются лица Эндрю, направляя его в покачивающееся движение, затем вперед, когда он отступает. Выражение его лица сосредоточено, но зрачки расширены. Он наслаждается этим. Эндрю борется с острой улыбкой, которая пытается разрезать линию его рта. Он бросается вперед, на место Нила, как делал это много раз раньше, но на этот раз Нил не отстраняется. Он ловит руки Эндрю и кружит его вокруг себя. When you move, I can recall somethin’ that’s gone from me Эндрю выдыхает в спешке, взволнованный. Он быстро отступает, и Нил следует за ним. Он резко останавливается, ловит Нила, одной рукой опускает его вниз. Нил прижимает руку к земле и поднимается в стойку на одной руке. Рука Эндрю парит над его бедром в поисках поддержки, направляя его вниз, когда Нил приземляется, задыхаясь от хихиканья. When you move, honey, I’m put in awe of somethin’ so flawed and free Нил все еще хихикает, тесня Эндрю, тела скользят друг против друга. Эндрю снова поворачивается спиной к Нилу, чувствует, как руки Нила ложатся ему на бедра, и все еще не паникует. Он протягивает руку и обхватывает Нила за шею, наблюдая за счастливой улыбкой Нила в их отражении, когда он качает их. So move me, baby, like you’ve nothin’ left to prove, and nothin’ to lose Эндрю оборачивается, хватает Нила сзади за шею и тащит его вниз, так что их лбы соприкасаются, так что их губы соприкасаются. Он слышит, как у Нила сбивается дыхание, и ухмыляется. Скользя между ногами Нила, Эндрю тянет Нила вперед к своему бедру, и на этот раз он опускает его назад, наблюдая за его остекленевшими глазами и кривоватой улыбкой. Похоже, это его представление о прелюдии. Это не должно быть таким привлекательным, считает Эндрю. Они снова падают на землю, перекатываясь друг через друга, и Эндрю ловит бедра Нила коленями, когда он сверху. Он держит их там секунду, и он чувствует тягу старых воспоминаний, желающих подняться, но он смотрит на лицо Нила и не чувствует прежнего страха. Эндрю подтягивает колени и упирается ступнями в живот Нила, чтобы поднять его. Он перекатывается на собственные ноги, и Нил снова делает шаг вперед, чтобы встретить его, они оба притягиваются друг к другу, как чертовы магниты, а внутренности Эндрю пылают, но это не паника. Руки Нила на нем, тяжелое дыхание Нила на его лице, тело Нила, прижатое к нему, Нил держит его руки, его запястья. Это все вещи, которые должны посылать предупреждающие сигналы, и Эндрю может чувствовать глухую, отдаленную сирену своего посттравматического стрессового расстройства, но она приглушена под одеялом доверия. So move me, baby — Веришь мне? — говорит Эндрю, когда они снова расходятся. — Ага, — говорит Нил так легко, как дышится. Вы делаете это естественно. — Напряги мышцы, — это все, что говорит Эндрю, подтягивая Нила, напрягая свой корпус для устойчивости и поднимая Нила в поддержке. Это немного шатко. Нил не тренирует их, и Эндрю редко это делает, но никто не падает, никого не бьют по голове, и Эндрю плавно возвращает Нила на землю. So move me, baby Нил снова смеется, его лицо сияет от гребаного восторга, и его губы двигаются так, будто он хочет что-то сказать, но прежде, чем он успевает это сделать, Эндрю притягивает его к себе для поцелуя. Он пытается вложить в этот поцелуй весь жар внутри своего живота и груди, и Нил тает, он склоняется вниз, делая себя ниже и доступнее для Эндрю. Следующим в случайном порядке идет Take Me To Church, и Эндрю фыркает, смеясь над уместностью, просовывая руку между ними и прижимая ладонь к бедру Нила. Он тут же напрягается, пытается отступить, но Эндрю держит его за капюшон. — Эндрю, я же говорил тебе, я не хочу, чтобы ты делал это только для того, чтобы… — Я не курю, — говорит Эндрю низким голосом, и его статус курильщика действительно выдает хриплый рокот. Нил, кажется, не возражает, если судить по пробегающей по нему дрожи. — Я хочу. Ты? Нил сглатывает. Эндрю целует его кадык, слегка проводит зубами по коже. — Обещай мне, что остановишься, если твое «да» изменится? — Ладно, — говорит Эндрю и толкает Нила назад, пока тот не упирается в одну из зеркальных стен. Он снова слегка прикусывает горло Нила, просто чтобы услышать, как у него перехватывает дыхание, затем падает на колени. Нил засовывает руки в карманы, но Эндрю достает правую и кладет себе на плечо. — Только здесь. — Хорошо, — выдыхает Нил, и его пальцы не колеблются, но нежны. Как будто ему не все равно, как он обращается с Эндрю. Эндрю смотрит вверх, на этот раз он действительно может рассмотреть Нила. Его раскрасневшиеся щеки и красивые голубые глаза, тонкое цветное кольцо вокруг расширенных зрачков. Эндрю облизывает губы, а Нил закусывает нижнюю губу. Затем Эндрю быстро стягивает одежду Нила, желая сохранить это чувство. Ощущение желания. Тепло, принятие и наслаждение, потому что он знает, что достаточно одного неверного движения, чтобы опыт испортился для него, но прямо сейчас он хочет. Прямо сейчас он хочет этого так сильно, что это больше не похоже на то ощущение, когда смотришь через край крыши, но абсолютно похоже на свободное падение, как будто его здравый смысл остался позади, а его желудок оказался в падении. Эндрю делает паузу, как только стягивает пояс Нила до бедер. Он снова садится на пятки. Он не мог видеть в темноте машины, но при студийном свете было совершенно очевидно, что цвет волос на голове Нила не совпадает с цветом волос тут. — Что? — Нил туманно моргает. Эндрю выгибает бровь. — Огонь, промежность, — говорит он, выражение его лица нейтральное, но голос слегка веселый. Нил краснеет, выглядя одновременно смущенным и запаниковавшим. Эндрю проводит большим пальцем по жестким рыжим волосам, и Нил корчится. — Если предположить, что это та же причина, что и контакты. — Ага. — Стыдоба. Симпатично. — Это все, что Эндрю говорит по этому поводу, чувствуя дискомфорт Нила. Он кладет ладони на бедра Нила и наклоняется. Голова Нила откидывается на стену, когда Эндрю прикасается к нему ртом. На этот раз он держит руку на основании, делая движения в такт движению головы. Он наблюдает, как Эндрю проводит языком по члену, обводя вокруг головки. Смотрит, как румянец на щеках Нила темнеет, его дыхание становится тяжелее, а огонь в животе Эндрю разгорается сильнее. Он раздвигает колени чуть шире, чувствуя собственное возбуждение, но игнорируя его. — Эндрю, — говорит Нил так тихо, чуть больше, чем выдох. Эндрю снова берет его в рот, качает головой, крутит запястьем. — Блядь. Пальцы Нила сжимаются на его плече, но не хватают. Затем его пальцы начинают шевелиться, постукивать, и Эндрю понимает, что он совпадает с песней. Эта часть Нила до сих пор танцует, наркоман, и почему это так чертовски мило, правда, к черту этого мальчика. Эндрю проводит свободной рукой по изгибу бедренной кости Нила и под подол его рубашки. Живот Нила напрягается, и Эндрю опускает руку, чувствуя дыхание Нила. Интересно, есть ли у него еще шрамы, и поэтому ли он напрягся. Теперь он расслабляется, когда рука Эндрю просто лежит рядом с его пупком. Эндрю сжимает пальцы и царапает ногтями живот Нила, когда втягивает щеки, всасывая его. Раздается хлопок, когда другая рука Нила высовывается из кармана и ударяется о стену, царапая пальцами в поисках опоры. Глядя, как он разваливается на части, в желудке Эндрю скапливается жидкое тепло. Он ускоряет движения, кладет руку на бедро Нила и чувствует, как оно дрожит от его прикосновения. — Эндрю, я собираюсь… Эндрю похлопывает его по бедру. Он придвигается ближе и запрокидывает голову назад, так что, когда Нил наконец издает судорожный стон, он попадает прямо в горло Эндрю, и он может глотать, не чувствуя вкуса на языке. Рука Нила теперь тяжелее лежит на его плече, он удерживает себя на дрожащих ногах Бэмби. Эндрю натягивает свою одежду на место, когда встает, и Нил смотрит на него с мягким и беззащитным выражением лица, от чего у Эндрю начинает болеть грудь. — А ты? — спрашивает Нил. — Я могу справиться с этим. Оставайся здесь. Нил выглядит так, будто готов возразить, но Эндрю бросает на него суровый взгляд и тот только кивает. Он добился большого прогресса сегодня вечером, но он и близко не позволит кому-то так прикасаться к себе. Так что он идет в ванную и заставляет себя думать о глазах Нила, и о теле Нила, прижатом к нему, и о зажатой нижней губе Нила. Потом, когда Эндрю моет руки и смотрит на свое отражение в зеркале, стыд окутывает его. Так всегда бывает. Он хмурится, глядя на себя, потому что у него нет чертовых причин стыдиться, чувствовать ненависть к себе, бьющуюся где-то на краю его разума, настолько тесно связанную с любым видом сексуального опыта, что она все еще преследует его, как надоедливый чертов призрак, даже после всего этого времени. Эндрю полощет рот и сплёвывает в раковину, словно пытаясь избавиться от неприятного привкуса стыда. Когда он возвращается, Нил танцует. Он улыбается возвращению Эндрю, но больше не тянется к нему. Эндрю прислоняется к одной из стен, отчаянно нуждаясь в сигарете, но пока не желая уходить. Не желая переставать наблюдать за линиями, углами и плавными движениями тела Нила. Так что его бредовый ум может вызвать у него стыд и отвращение к себе, но не вызовет сожаления. Эндрю отказывается сожалеть о том, что это такое. Эндрю отказывается сожалеть о Ниле. *** Аарон ходит по дому в третий раз. Он заходит в комнаты, останавливается, оглядывается и снова выходит. Ему хочется что-нибудь сделать, что угодно, лишь бы отвлечься, но его беспокойный ум ни на чем не останавливается. Он хорошо держался весь день, беспокойная боль под кожей, зудящая, но смиренная. Теперь все кончено, и он не знает, что с собой делать. Он чувствует, как его кости прижимаются к коже, как будто его тело пытается развалиться на части. Аарон бежит вверх по лестнице и обратно в свою комнату. Он захлопывает за собой дверь только для того, чтобы почувствовать, как сквозь него проходит вибрация силы, но громкий хлопок действует ему на нервы. Он помнит слишком много захлопнутых дверей. Помнит повышенный голос. Помнит гнев, горечь, отвращение, ненависть. Он помнит, что она мертва, и она мертва уже много лет, и она не вернется. Она больше никогда не будет кричать на него, или обзывать его, или бить его до тех пор, пока он не выдержит. Она уже никогда не будет убирать ему волосы со лба, готовить его любимый завтрак в день его рождения или брать его с собой в дальние поездки только потому, что хочет сбежать так же сильно, как и он. Тильда не была хорошей матерью. Она не была, думает Аарон, даже просто хорошим человеком. Но Эндрю предпочитал видеть в ней только худшие стороны, а Аарон, Аарон провел слишком много лет, цепляясь за хорошие стороны, чтобы пройти через худшие моменты. Он не может забыть, что она была чем-то большим, чем просто гнев, насилие и боль. Аарон выуживает из кармана пакет и несколько секунд смотрит на него. Обычно он не употребляет сейчас, если они не вместе. Значит, это социальная вещь, говорит он себе. Что-то, что поможет ему повеселиться. Использование в одиночестве в его спальне, когда он разваливается на части, очень близко к рецидиву. Аарон все равно это делает. Он разрывает пачку и осторожно покрывает пальцы кристаллами, трет их о десну и дает им раствориться. Он делает это три раза, затем высыпает в рот то, что осталось, позволяя горечи шипеть и обжигать язык. Он знает, что им нужно время, чтобы они подействовали, но само их действие сняло часть его напряжения. Его кожа не кажется такой стянутой. Аарон падает на кровать и проверяет свой телефон. Кейтлин и Ники связывались с ним в течение дня, и он отправляет им еще одно подтверждение, что с ним все в порядке. Он, технически, для всех намерений и целей, в порядке. Его внутренние срывы — это его личное дело, и никому о них знать не нужно. Кевин также прислал ему сообщение, и Аарон ожидает, что в нем будет больше новостей о танцах, так как в их последних нескольких чатах Кевин жаловался на тренировки. Не знаю, им нужно как можно скорее включиться, иначе я даже не вижу, чтобы мы вышли в полуфинал (21:38) Привет. Я знаю, что сегодня тебе тяжело. Ты в порядке? (22:16) Да, я в порядке Ты на самом деле в порядке или ты в порядке, когда ты говоришь, что ты в порядке, когда ты не хочешь, чтобы кто-то знал, что это не так? Отъебись Это значит второй вариант? Я просто немного Я не знаю Ты маленький это правда Иди нахуй 🖕🏻 Я здесь, если ты хочешь поговорить Я знаю, что это не то же самое, но я тоже скучаю по маме Я действительно не думаю, что мне есть о чем рассказать Я скучаю по ней, несмотря на то, что она не была хорошей мамой, а потом я злюсь на безразличие Эндрю, а потом думаю, не должно ли меня это волновать так сильно, но это все равно не имеет значения, потому что независимо от того, что я чувствую, это никогда ничего не изменит. Вот. Ага Твои чувства по-прежнему имеют значение, даже если они ничего не могут изменить. Тебе все еще разрешено чувствовать их. Разве ты не говорил мне что-то подобное? Я даю отличный совет, я просто плохо ему следую Хочешь, я позвоню? Не доверяю моему голосу сегодня вечером Хорошо Поэтому они просто переписываются друг с другом какое-то время. Кевин снова жалуется на Лис, пока Аарону не удается отвлечь его от темы, упомянув новую песню, над которой он работает. У него есть блокнот, полный каракулей, но он всегда слишком нервничает, чтобы публиковать свои собственные песни. По крайней мере, используя чужие слова, он может прикрыться тем, что они не его. Он чувствует себя чрезмерно незащищенным и уязвимым, когда поет свои собственные песни, даже в одиночестве в своей комнате. Кевин задает ему вопросы, и Аарон очень мало рассказывает, что на некоторое время превращается в забавное подшучивание взад и вперед, пока Кевин не говорит, что ему нужно идти спать. Я устал от столь долгих тренировок, и мне нужно рано вставать, чтобы пойти на пробежку. Но я отключаю телефон, так что звони, если понадоблюсь. Хорошо Спокойной ночи Аарон знает, что не позвонит, потому что он не может обратиться за помощью так же, как Кевин. Он просто ломается, пытается это скрыть и ждет, заметит ли кто-нибудь. Они редко делают. Он бросает телефон и вздыхает. Несправедливо с его стороны расстраиваться. Кевин не должен ему свое время. Просто, он знает, что если бы было наоборот, он бы не спал всю ночь, если бы Кевин нуждался в нем, а на следующий день оставался бы измученным, но он даже не стал бы жаловаться. Это тоже несправедливо, потому что Аарон хочет быть таким, но он не может не желать, чтобы кто-то в его жизни вернул ту же энергию, которую он отдает. Он чувствует себя виноватым, когда, наконец, поднимает трубку и снова видит ответы Кейтлин и Ники. Ники, который отдал все для него и Эндрю. Может быть, именно там Аарон научился этому. Первый человек, который показал ему любовь, не причинив ему вреда, и это было так просто — давать, не требуя ничего взамен. Кейтлин тоже давала, в то время, когда Аарон был просто пещерной воронкой, которая брала много, а давала очень мало. Может быть, поэтому он не отказывается от Кевина, потому что он был на этой стороне. Может быть, может быть. Это не имеет значения. Аарон может оправдывать для себя все, что он хочет, но его грудь все еще болит, а желудок все еще скручивает, а темные мысли в голове все еще твердят ему, что он бесполезный, надоедливый, нелюбимый, пустая трата пространства, невыносимый засранец. Они звучат жутко близко к голосу его матери или к тому, каким он помнит ее голос. Он уже не уверен, что правильно его помнит. Аарон с сердитым фырканьем проводит рукой по глазам. Он не хочет плакать. Он устал чувствовать себя слабым, маленьким и постоянно потерянным. Он вскакивает с кровати, голова у него немного кружится от наркотиков, и хватает гитару. На мгновение он смотрит в свой блокнот, но даже пыль не делает его достаточно храбрым для этого. Аарон настраивает телефон, включает запись и садится с гитарой. Он делает вдох и даже не делает интро, а просто начинает играть.

Tell me pretty lies. Look me in the face. Tell me that you love me, even if it’s fake.

Аарон закрывает глаза, чувствуя легкую вибрацию гитары, когда играет, и сосредотачивается на словах. Очищает свой разум. Его кожа кажется статической и наэлектризованной, все вокруг гудит, но это всегда будет его лучшим релизом.

‘Cause I have hella feelings for you. I act like I don’t fuckin’ care, like they ain’t even there.

Его глаза ненадолго открываются, мелькают на экране, и он представляет, как смотрит на Кевина. Воображает, что признается в этом. Это заставляет его чувствовать тошноту, страх и предвкушение болезненно смешиваются в его животе. Аарон наклоняет голову и сужает свой мир до пальцев на гитаре, его рот формирует слова, больше ничего.

‘Cause I’m so fuckin’ scared.

Его сердце быстро бьется, нервы напряжены, но слова даются легко. Неважно, насколько бурно он чувствует себя внутри, как только он начинает петь, его поверхностные воды становятся спокойными и гладкими, а слова рябью эмоционального разряда.

I don’t fuckin’ care, I don’t fuckin’ care, I don’t fuckin’ care at all.

Аарон обрезает пустое место в начале и в конце видео, когда он закончит, а затем загружает его в Instagram, не просматривая. Он чувствует, как грубо это было, он не может видеть это, не сейчас. Так что он просто бросает его, прежде чем он может струсить. Он посмотрит позже. Если он достаточно хорош, он отредактирует вступление и выложит его на YouTube, но сейчас это просто крик в пустоту, выход нарастающему внутри него давлению. Кейтлин это нравится почти сразу, и она быстро комментирует: о, мой бог, Аарон! Твой голос! Это великолепно 🥰🥰 ты меня удивляешь каждый раз. Затем сразу же отправляет ему прямое сообщение: боже, ты беспокоишься, что пишешь о Кевине на главной? Нет Замолчи Лжец Ты просто работаешь над своим плейлистом для Кевина? Заткнись 😤 О боже, это значит, что он у тебя действительно есть? Это издевательство Неееет! Я думаю, это мило, что у тебя есть плейлист для него 🥰 Заблокировано Разблокируй меня, мне есть, что тебе сказать Разблокировано Ты маленькая сука ЗАБЛОКИРОВАНО И ЗАЯВЛЕНО 😂😂😂 от меня так просто не избавиться Серьезно, хотя ты звучал потрясающе в этом. Необузданные эмоции в твоем голосе 🥺🥺🥺 вау Спасибо По крайней мере, ты делаешь хорошее искусство, когда тоскуешь Заблокировано 😂😂😂 *** Кевин выкатывается из постели, когда срабатывает его будильник, неуклюже приземляется на руки и колени, делает несколько сгибаний позвоночника, затем поднимается на ноги и выключает будильник. Ему еще не удалось заставить открыть оба липких от сна глаза, но он, шатаясь, идет в ванную и брызгает водой себе в лицо. Кевин Дэй не жаворонок, но и не любит бегать. Поэтому он должен пробежаться рано утром, пока его мозг не проснулся, чтобы начать приводить доводы, почему ему не стоит сегодня этим заниматься. Он одевается в оцепенении от зевоты, втыкает наушники и спускается по лестнице так тихо, как только может, чтобы не разбудить отца. Утренний воздух свеж, когда он выходит из парадной двери. Он делает глубокий вдох через нос, затем выбегает из ворот и бежит по тропинке в течение тридцати минут страданий. После того, как его пробежка закончилась, он чувствует себя значительно лучше. После душа он чувствует себя еще лучше. Наконец он смотрит на свой телефон, взбалтывая свой протеиновый коктейль, отправляет Аарону сообщение с добрым утром, просматривает групповой чат Foxes (который наполнен чепухой, когда они должны быть сосредоточены!), и удаляет поток спам-писем за последний день. Как они вообще получают его адрес электронной почты? Кевин допивает свой напиток, готовит на завтрак кашу с арахисовым маслом и нарезанным бананом и снова берет телефон. Что-то, что можно бездумно полистать, пока он ест, чтобы не было места для тревожных мыслей. Он удивлен, увидев, что Аарон опубликовал полное видео в Instagram. Обычно он публикует только короткие клипы и выкладывает более длинные видео на YouTube. Кевин выключает беззвучный режим на своем телефоне, чтобы включить звук, и смотрит, прислонив телефон к стакану с водой. Почти веселое бренчание гитары контрастирует со словами Аарона, и Кевин наклоняется немного ближе, как будто это поможет ему лучше слышать.

I’m only a fool for you

В голосе Аарона есть небольшая заминка, как будто он почти зацепился, но он снова сглаживается. Он звучит так грубо и честно, как открытая рана, и Кевин краснеет, ему кажется, что это что-то слишком интимное, чтобы он мог его увидеть, но он не может перестать слушать, перезапускает видео, когда оно заканчивается. Он закрывает глаза во второй раз. Внимательнее прислушивается к словам. Чувствует себя еще более убежденным в своей теории о том, что Аарон не забыл Кейтлин, потому что все в этом отягощено тоской. От этого у Кевина немного болит грудь.

Maybe you’re too good for me.

Кевин знает, что это не слова Аарона, но он поет их такими, какие они есть, как будто это выплеск его чувств, и Кевин ненавидит мысль, что Аарон может подумать, что он недостаточно хорош для кого-то. Аарон, вспыльчивый и упрямый, но такой бесконечно терпеливый, когда это важно. Аарон всегда помогает и никогда не просит о помощи. Аарон, который столько пережил, который заслуживает гребаного мира. Кейтлин — дура, что бросила его, думает Кевин. Он отмахивается от своего гнева как от негодования по отношению к своему другу. Когда видео снова заканчивается, Кевин перезапускает его в третий раз. *** Они едут к Эдем в субботу. Лисы утверждают, что это сделано в честь объявления Эндрю, что он официально будет тренироваться с ними на следующей неделе. Кевин думает, что они просто используют любой предлог. Он считает, что они должны сосредоточиться на тренировках, а не расслабляться. Он отвергается большинством голосов. Кейтлин уже разговаривает с Аароном в баре, когда появляется Кевин, и он зависает, не желая им мешать. Это Кейтлин замечает его. Она улыбается так ярко и искренне, когда машет ему рукой, что Кевину трудно невзлюбить ее, даже если он хочет этого за причинение боли Аарону, намеренно или нет. — Привет, Кевин. Как дела? — Хорошо, — говорит он, прислонившись к барной стойке рядом с ней. Он смотрит на Аарона и кивает ему, Аарон возвращает жест. — Ты? — Я в порядке. Может быть, я смогу украсть тебя на танец позже, раз уж Аарон работает. — Эм-м-м? — Кевин удивленно моргает. Он снова смотрит на Аарона, чтобы оценить, все ли в порядке. Аарон дарит ему мягкую улыбку. — Конечно. — Потрясающе. — Ты пьешь? — спрашивает Аарон. — Думаю, я просто начну с воды. Улыбка Аарона согревает, и он наполовину наполняет стакан льдом, прежде чем налить воду. Он кладет на край дольку лимона, и Кевин улыбается. Их пальцы соприкасаются, когда Кевин берет напиток, контраст между теплой кожей и холодным стеклом. — О, я вижу остальных. Я передам привет, — говорит Кейтлин, беря свой напиток. Она переводит взгляд с Аарона на Кевина, снова улыбается и исчезает в толпе. — Я чему-то помешал? — Что? Нет. — Аарон выглядит сбитым с толку. — Чем бы ты помешал? Кевин пожимает плечами. Он не может объяснить, почему ему так хочется подглядывать, но он это делает. Он делает глоток воды, чтобы не сказать какую-нибудь глупость, и наблюдает, как Аарон идет вдоль по барной стойке, чтобы обслужить кого-то еще. Клубные огни падают на его волосы, рассыпая по ним цветные пятна. Черная рубашка, которую он носит на работу, облегает фигуру, и Кевин наблюдает, как его плечи и спина шевелятся под ней, когда он перегибается через стойку, чтобы поставить стаканы. Смотрит, как его руки с ловкими пальцами аккуратно отсчитывают сдачу. Затем Кевин отворачивается, прежде чем Аарон замечает его взгляд, вместо этого смотрит на себя в зеркало позади стойки бара. В последние несколько недель темные круги под глазами стали еще хуже. Он выглядит так, будто стареет. Кевин вздыхает и вместо этого смотрит на стойку. — Вау, я ушел всего на минуту, а у тебя уже депрессия развилась, — говорит Аарон. Кевин закатывает глаза. — Я в порядке. Просто устал. — Да, да, — говорит Аарон. Он поднимает взгляд, когда другая группа машет ему рукой, и извиняюще пожимает плечами. — Субботний пик. Кевин смотрит, как он уходит, затем поднимает свой стакан с еще одним вздохом и идет к столу. *** Сумка Нила подпрыгивает на его бедре, когда он спускается по лестнице к Эдему, снова одетый в одежду, которую Эндрю подарил ему перед их последним визитом. Сначала он идет в ванную, чтобы достать контактные линзы и сунуть футляр в карман. Пока он там, он проводит рукой по волосам, чтобы проверить их. Легкий намек на бледность вокруг корней. Придется скоро красить. Нил взъерошивает свою челку. Он выходит из ванной и пробирается сквозь толпу к столику, проскальзывает между ними к столу Эндрю. — Привет. — Нил ярко улыбается ему. Эндрю просто кивает ему, но его взгляд скользит по Нилу, впитывая его. — Привет, Нил, — говорит Рене. Нил машет ей рукой, затем придвигает стул и садится между Эндрю и Кевином. Эндрю наклоняет к нему голову, а Нил наклоняется ближе, чтобы лучше его слышать. — Хочешь сегодня потанцевать? — Типа, на танцполе? — Эндрю кивает, и Нил усмехается. — Да, я бы хотел. — Хорошо. Рене будет охранять твою сумку. Её никто не тронет. Нил все еще настороженно относится к Рене, но он знает, что Эндрю доверяет ей, а доверие Эндрю завоевывается с трудом, поэтому он тоже доверится ей. Он снова улыбается, и Эндрю, кажется, готов ответить тем же, пока не видит, что Кевин стоит и берет Кейтлин за руку, и выражение его лица становится кислым. — Почему ты так ненавидишь Кейтлин? — Ты что, тратишь на это ход? — Эндрю смотрит на него, и Нил пожимает плечами. — Она никогда не была достаточно хороша для Аарона. — Я не думаю, что это твой выбор, — говорит Нил, не колеблясь, когда Эндрю смотрит на него. — И они больше не вместе, так в чем теперь твоя причина? — Сначала ты должен ответить на мой вопрос. — Что? — Ты знаешь что. Нил поджимает губы. Он вдыхает, затем отпускает их со вздохом. На самом деле это не больше, чем он уже признал. Эндрю уже знает, что его отец причинил ему боль, и это не значит то же самое, что и для Нила. Родители многих людей обижают их. Это не значит, что они связаны с гребаной преступной группировкой. — Да, — говорит он, глядя на стол. — После расставания. Дела были очень плохи. Не так плохо, как после смерти его мамы, но плохо. — Его? Разве она не была и твоей мамой? — Как он это сделал? — Горячее железо. — Только в крови. Она отказалась от меня при рождении. Мы не встречались до нашего подросткового возраста. Это единственный? — Нет. Между ними повисает пауза, прежде чем Эндрю говорит: Кончились вопросы? — На данный момент. Они тихо сидят вместе, наблюдая за вспышками танцующих Кевина и Кейтлин, которые они могут видеть сквозь толпу. Кейтлин смеется. Кевин выглядит сосредоточенно, но когда они снова появляются в поле зрения, он слегка улыбается. — Кажется, Аарон не держит на нее зла, — говорит Нил. — Что ты хочешь сказать? — Ничего. Просто наблюдение. — У меня уже есть терапевт, мне не нужен неквалифицированный специалист. — У тебя есть терапевт? — Я расскажу тебе об этом бесплатно, так как это общеизвестно. Кевин возвращается и оставляет Кейтлин единственное свободное место. Он протягивает руку мимо Нила, чтобы взять свой стакан, а затем допивает оставшуюся воду. — Кто-нибудь из вас что-нибудь хочет? — спрашивает он, и Нил качает головой. — Эндрю? — Неа. Мы танцуем сегодня вечером. — Мы? Ты и Нил? Публично? — Ага, — говорит Эндрю с нажимом. Кевин испытующе смотрит на Нила. Нил оглядывается назад, не дрогнув. — Надеюсь, ты готов, — все, что он говорит в конце, затем исчезает в направлении бара. *** — Вы знали, что сегодня Эндрю танцует с Нилом? Аарон поднимает взгляд от пинты пива и видит возмущенного Кевина, прижимающего руки к барной стойке. — Одну секунду, мне нужно закончить этот заказ. — Он наполняет еще одну пинту и несет их по барной стойке своему клиенту. Получив деньги, Аарон снова подходит к Кевину, который беспокойно подпрыгивает на цыпочках. — Что ты сказал? — Эндрю сегодня танцует с Нилом. — Ой. — Ты знал? — Возможно, это станет для тебя неожиданностью, но Эндрю на самом деле не рассказывает мне обо всех своих планах. Итак, нет. — Это уже дважды, и он все еще не хочет танцевать со мной. — Кевин. — Аарон вздыхает. Он устал. Прошлой ночью ему снились кошмары, а затем он проснулся от крика и усталости. Его тело болит, его конечности тяжелеют, и он так, так устал. Он не хочет спорить с Кевином об Эндрю. Он просто хочет лечь. — Разве все, что он делает, не связано с тем, что он сможет танцевать с вами на региональных? Рот Кевина открывается, как будто он собирается начать продолжительный спор, его рука зависла, указательный палец поднят вверх. Он делает паузу. Аарон почти видит, как бурлит его мозг, пока он пересматривает все доводы. Его рот закрывается, и рука опускается, затем голова следует за ней, склонившись так, словно вес всего слишком велик. — Наверное, — говорит он тихим голосом, звучащим как угрюмый ребенок, и как бы Аарон ни хотел сказать ему, чтобы он пошел к черту, он также хочет обнять его и утешить. Вместо этого он просто наклоняется и берет пустой стакан Кевина. — Ещё воды? — Нет. На этот раз дай мне настоящую выпивку. — Это просто реакция на Эндрю? — Аарон. Пожалуйста, не надо. — Отлично, — говорит Аарон, потому что в конечном счете он не может контролировать пьянство Кевина. Если бы Кевин действительно хотел, он мог бы просто пойти в дальний конец бара и вместо этого заказать у Роланда. Достаточно плохо смотреть, как он напивается из-за Эндрю, Аарон тоже не хочет, чтобы его игнорировали до конца ночи. Поэтому он наливает водку, кладёт лед и сует в него дольку лимона, что является пустой тратой времени, потому что Кевин просто вынимает лимон и опрокидывает стакан. Аарон смотрит на него не впечатлённый. — Восемь долларов. — И еще, — говорит Кевин, подсовывая ему двадцатку. Челюсти Аарона напрягаются, но он берет деньги, дает Кевину сдачу и наливает ему еще стакан водки. — Спасибо, — резко говорит Кевин. Он берет свой стакан и уходит. Аарон двигает челюстью, описывая жесткие круги, под кожей кипит гнев. К черту его глупые чувства. Кевин мудак. Затем кто-то машет рукой, привлекая его внимание к стойке бара, и он снова надевает маску доброжелательности. *** — Готов? — спрашивает Эндрю, когда ему, кажется, надоедает наблюдать, как Кевин становится все пьянее и угрюмее с наступлением ночи. Нил не думает, что когда-либо видел, чтобы Кевин так долго молчал. Даже Кейтлин отказалась от попыток привлечь его внимание и вместо этого присоединилась к разговору Эллисон и Дэн. — Хорошо. — Он смотрит мимо Эндрю на Рене, которая кивает и берет у него сумку. — Никто не тронет её, — говорит она, надев её через голову и прижав к боку. Она улыбается, и Нилу она нравится немного больше. — Ребята, вы танцуете? — спрашивает Дэн. Нил кивает. — О, я должен это увидеть. Ты его убьешь, Нил! — Мэтт улыбается ему, и Нил улыбается в ответ. Кевин допивает остатки своего напитка и ставит стакан на стол. Все начинают подниматься, чтобы посмотреть на них. — Подожди. Кто-то должен следить за столом, — говорит Эллисон. — Я буду, — говорит Сет. — Я все равно вижу пол, если стою. Она целует его в награду. Эндрю закатывает глаза и ловит Нила за рукав, утаскивая его от них. — Если я хочу, чтобы ты перестал ко мне прикасаться, я дважды постучу по твоему предплечью вот так. — Эндрю дважды крепко стучит ладонью по руке Нила. — Хорошо. — Как вы относитесь к еще одной поддержке? — Было весело, — говорит Нил, чувствуя, как предвкушение начинает охватывать его. — Если ты думаешь, что мы сможем это осуществить. Прежде чем они ступают на пол, Эндрю хватает Нила за шею и тянет его вниз, пока его дыхание не обжигает ухо Нила. — Этот наряд тебе идет. По коже Нила пробегают мурашки, но Эндрю уже уходит. Толпа расступается перед ним. Некоторые люди шепчутся, другие тянут своих друзей назад, некоторые указывают на них. Репутация Эндрю опережает его. Нил остается рядом с ним, чувствуя себя немного неловко под всеми этими взглядами, но чувствуя себя в безопасности, пока он с Эндрю. На полу стоят люди, ожидающие своей очереди, но когда они видят Эндрю, они охотно отступают, чтобы пропустить его в начало. Нил снова удивляется тому, как ему удалось завоевать благосклонность кого-то столь печально известного, и как он сделал это по неуклюжей случайности. Он не верит в судьбу, но, может быть, если бы его жизнь была чуть менее такой, какая она есть, чуть менее несчастной, он мог бы признать, что это что-то похожее на нее. К тому моменту, когда он и Эндрю оказываются лицом друг к другу на полу, в нем звенит нервное предвкушение, но тут начинается музыка. Затем Эндрю подходит к нему ближе. Затем мир сужается до них, только до них, только до этих вибраций, доносящихся от пола, движений их тел, гулкого стука сердца Нила, громко звучащего в ушах, и хорошеньких карих глазах Эндрю, светящихся, как мрамор, при включении света. Их, сосредоточившись на нем. Это возвращение к их обычному стилю. Агрессивный и быстрый темп, сильное напряжение, драка в той же степени, что и танец, за исключением того, что на этот раз руки Эндрю на Ниле притягивают его ближе. На этот раз Эндрю под пальцами Нила, когда он поворачивается. На этот раз вместо того, чтобы Эндрю толкался, а Нил двигался вокруг него, как дым, они сходятся вместе, акварели смешиваются до тех пор, пока границы между ними становятся трудноразличимыми, пока они не превращаются в одну движущуюся массу. Вдалеке Нил слышит, как Лисы подбадривают их. Он почти уверен, что Дэн насвистывает, а Мэтт кричит: «Давай, Нил!» Возможно, Эллисон говорит: «Кто-то должен снять это для Ники». И ответ Кейтлин: «Уже в деле?!» Это не имеет значения. Они снова растворяются в фоновом реве, когда он и Эндрю снова двигаются по полу. Нил наклоняет Эндрю, и Эндрю превращает это в прогиб. Нил прыгает и кувыркается через него, а Эндрю откатывается назад. Они передвигаются по полу, как ящерицы, скользя и извиваясь друг вокруг друга. Нил вскакивает на ноги и делает сальто назад, а Эндрю встает на руки, заносит ноги над головой и аккуратно приземляется перед собой. Нил ухмыляется. Широкой дикой улыбкой, которую он не может скрыть. Адреналин и эндорфины бурлят во всем его теле. Высоко заниматься любимым делом. Уголки рта Эндрю напряжены, как будто он сдерживает собственную улыбку, и Нил хочет поцеловать его, пока эти губы не раскроются в ухмылке под его, но он не может, поэтому вместо этого он направляет все свое желание и чувство на движение. Руки Эндрю на груди. Пальцы Нила на щеке Эндрю, на его челюсти. Нога Эндрю между его. Нил извивается вокруг него, рука Эндрю поддерживает его спину, когда он опускается, руки Эндрю, сильные и крепкие, сгибаются, когда они поднимают Нила и поворачивают его. Щеки Эндрю, раскрасневшиеся и прекрасные. Сердце Нила, бьющееся быстро, сильно и живо, такое чертовски живое, живым, вот каким он себя чувствует только в танце. Затем песня подходит к концу, и Эндрю отворачивается от него. Наклоняет голову и, наконец, позволяет уголку рта приподняться в острой улыбке. Нил ухмыляется в ответ, напрягает ноги и прыгает вперед к Эндрю, напрягает корпус, когда Эндрю хватает его за торс и поднимает вверх. Эндрю тверд, тверд, непоколебим под ним, и вера Нила в него тотальна, полна. Он доверяет Эндрю, чтобы выдержать его вес, не дать ему упасть, защитить его. Затем Эндрю сбивает его с ног, и Нил тяжело дышит, чувствуя себя электрическим. Эндрю хватает его сзади за шею и сильно сжимает, и Нил на мгновение задыхается, едва замечая крики и аплодисменты вокруг них. Эндрю хватает его за рукав и поднимает с пола, а Нил не отрывает от него глаз, пока снова не останавливается на толпе, где его окружают Лисы. Мэтт заключает Нила в медвежьи объятия, а Дэн целует его в щеку, когда Мэтт ставит его на землю. Эллисон сжимает другую щеку, а Кейтлин ласково ерошит ему волосы, и все они говорят ему, как здорово он справился, какие замечательные они с Эндрю были, что они сняли это на пленку, чтобы он мог пересмотреть это. Кевин ничего не говорит, его челюсти напряжены, и Нил замечает, что они с Эндрю долго молча смотрят друг на друга. Рене с улыбкой возвращает Нилу его сумку. — Спасибо, — говорит он. — Спасибо, — говорит она. — Ты так много сделал для Эндрю. Не думала, что когда-нибудь увижу его таким. Она улыбается, но в ее глазах какая-то грусть, так как радость от чего-то иногда заставляет вас грустить, поэтому Нил пока отбрасывает свое недоверие и на самом деле обнимает ее, а выражение лица Рене выражает краткое удивление, прежде чем она смягчается и обнимает его в ответ. Нил может чувствовать мускулы ее рук, но он также может чувствовать, что это что-то значит для нее. Этот Эндрю так много значит для нее, и она действительно ценит помощь Нила. Теперь он думает, что любит ее больше, чем не доверяет ей. — Ваша химия! — говорит Дэн. — Кстати, о горячем, — говорит Эллисон и делает вид, что обмахивается веером. — Я зову Нила на следующий танец. Затем рука Эндрю снова ложится ему на шею, притягивая его ближе, пока он смотрит на Эллисон сверху вниз, словно предъявляя претензии. — Просто танец, — говорит она, подняв руки. — Боже мой, подожди, правда? — говорит Дэн. — Кто делал ставки на это? Эндрю игнорирует их, но его хватка на Ниле не ослабевает, уводя его от них. Нил оглядывается и видит, что Кевин выглядит так, будто наступил на мокрое пятно в носках, а затем Лисы теряются в толпе. Эндрю останавливается у стойки и несколько раз щелкает пальцами. — Роланд! — Здравствуй, Эндрю. Это было настоящее шоу. Ты собираешься нас познакомить? — Нет, — говорит Эндрю. — Нил, — говорит Нил. — Роланд, — говорит Роланд. Нил кивает. Он уже слышал, но не тратит слов на слова. — Ты классный танцор, Нил. — Мы используем комнату для персонала. Не перебивай нас и не впускай Аарона, — говорит Эндрю, и Роланд приподнимает брови, но не комментирует. — Дежурная служба. Понятно. Затем Нила тащат за стойку и через дверь с надписью «Только для персонала». Они идут по узкому коридору, который служит кладовой, полки полны бутылок и банок вдоль стен. Эндрю толкает Нила через дверь в конце коридора, и она открывается в более широкое пространство, усеянное диванами, столами и стульями, и небольшой кухней вдоль дальней стены. Эндрю ведет Нила обратно к одному из диванов и опускается за ним, упираясь коленями в бедра Нила, рот прижимается к его губам до боли. Нил выгибается в поцелуе, сжимая руки на диване по обе стороны от бедер Эндрю. Ногти Эндрю пробегают по его черепу, пальцы сжимают и дергают его за волосы, каждое движение более настойчиво, чем Нил когда-либо чувствовал от него. — Я хочу отсосать тебе, — говорит Эндрю, прижимая руку к груди Нила, чувствуя биение его сердца на своей ладони. Нил сглатывает. — Да или нет? — Да. — Едва он произносит слово, как Эндрю снова целует его, сжимая зубы на губе, язык во рту Нила. Нил беспомощно стонет. Затем Эндрю соскальзывает между его ног. Нил чувствует себя туманно и жарко, и как будто он едва моргает, прежде чем Эндрю достает его член и кладёт в его рот. Нил шипит. Его ногти оставляют полоски на выцветшей коже дивана. Эндрю смотрит вверх. Он ухмыляется, Нилу так хорошо, как только может, вокруг своего члена, и, черт возьми, от этого живот Нила становится горячим и бурлит. Затем Эндрю начинает качать головой, двигать рукой, облизывать, все сразу, и Нил уже чувствует возбуждение от их танца, статика под кожей. Он закрывает глаза и тяжело дышит, пока Эндрю разбирает его на части. — Эндрю, Эндрю, я… Эндрю просто втягивает щеки и сосет сильнее, и Нил уходит, сдерживая нечто среднее между хныканьем и стоном, имя Эндрю застревает где-то посередине. Он чувствует это в течение долгого времени, а затем его тело дрожит от толчков, язык Эндрю лижет его член, когда он отстраняется, посылая пульсации в Нила, которые заставляют его протестующе скулить. — Останься, — говорит Эндрю и исчезает в маленьком туалете для персонала. Нил остается, бескостный и тяжело дышащий. Он снова натягивает штаны, и у него даже нет сил их застегнуть. Он закрывает глаза и не открывает их снова, пока не слышит, как Эндрю возвращается, не видит, как он стоит над ним. — Ого, — говорит Нил, и Эндрю закатывает глаза, но кончики его ушей розовые. — Идиот, — говорит Эндрю, но Нил слышит нежность в его голосе, чувствует, насколько нежен Эндрю, когда он застегивает штаны Нила. — Да или нет? — говорит Нил. Эндрю приподнимает бровь. На мгновение он ощетинивается, и Нил думает, что это будет «нет», но затем Эндрю слегка кивает ему. Нежно, очень нежно Нил проводит пальцами по щекам Эндрю. Глаза Эндрю закрываются всего на секунду, и всего на секунду он выглядит совершенно довольным, а грудь Нила ноет от чувства, которое слишком велико, чтобы его игнорировать. *** Кевин смотрит, как Эндрю утаскивает Нила, и удивляется, как он не заметил этого раньше. Он столько раз наблюдал, как они танцуют, но, как всегда, не обращая внимания, он не думал, что это было что-то большее. Даже более удивительно, чем Жан и Джереми, потому что это Эндрю. Кевин стоит с затуманенным сознанием и в шоке смотрит им вслед, пока Кейтлин нежно не касается его локтя, и он резко отстраняется от нее. — Ты в порядке, Кевин? — Да, — говорит он и уходит, прежде чем она успевает спросить его о чем-то еще. Его мысли кружатся, и, как автопилот, он ищет Аарона, потому что Аарон всегда его успокаивает. — Тебе действительно стоит притормозить, — говорит Аарон. Его волосы прилипли ко лбу от пота. Кевин долго смотрит на влажные пряди. — Кевин? — Ты знал об Эндрю и Ниле? — Я уже сказал тебе, что не знал. — Не о том что они танцевали. А что они были-есть Нечто. — Привет. Успокойся. — Аарон протягивает руку через стойку и берет Кевина за руку, и тот почти импульсивно отстраняется, но потом вспоминает, что это Аарон. Большой палец Аарона скользит по его руке, щекоча волоски, и Кевин понимает, что дышит слишком быстро. — Все в порядке. Дыши со мной. Он наблюдает за Аароном и пытается имитировать его дыхание, но его мысли продолжают вращаться. — Эндрю вытащил Нила. Он смотрел на него весь… весь… очень напряженно и сосредоточенно, а потом они исчезли. Как давно они вместе, а я этого не замечал? Я никогда не замечаю вещей, даже когда они прямо передо мной. — Поскольку ты сейчас слишком сосредоточен на этом соревновании, ты не обращаешь внимания на другие вещи. Это всегда происходит. — Ты знал? — Нет, но я редко вижу их вместе, а у Эндрю есть эта лицемерная черта — желание знать все подробности чужой жизни, никому не рассказывая о своей, — Аарон закатывает глаза, но его большой палец все еще делает мягкие круги на руке Кевина. — Я всего лишь третье колесо, — говорит Кевин и смеется, но это звучит шатко и горько. Ревность, неуверенность и глубоко укоренившаяся вера в то, что на самом деле его никто не любит и что ему приходится цепляться за свою страсть, потому что в конце концов это все, что у него есть, — все это пульсирует у него в черепе. — Все в паре. — Не все. — Ага. У нас уже были Эллисон и Сет, Дэн и Мэтт. Теперь Эндрю и Нил, ты и Кейтлин, даже Джереми и Жан. Я, на самом деле, чертовски профессиональный третий лишний на данном этапе. — Кевин не знает, то ли из-за водки, то ли из-за его поверхностного беспокойного дыхания, но у него кружится голова. — Кевин, Кейтлин и я расстались больше года назад. — Хорошо, но ты хочешь снова быть вместе, и я не понимаю, почему она этого не сделает, потому что ты… ты. — О чем ты говоришь? Я же говорил тебе, что больше ничего такого не чувствую. — Рука Аарона неподвижно лежит на руке Кевина, и грудь Кевина болит от отсутствия мягкого комфорта. — Ты так говоришь, но я слышал твои последние каверы, Аарон. — А? Это просто каверы. — Да ладно. Это так очевидно, как сильно ты тоскуешь. Я знаю тебя. — А ты, Кевин? Вы знаете меня, или вы просто знаете поверхность, которую все видят? Ты когда-нибудь, блядь, удосужился узнать больше, чем это? — О чем ты говоришь? — Я имею в виду, я знаю тебя, но знаешь ли ты меня на самом деле? — Конечно, я делаю. Это работает в обе стороны. — Хорошо. Я знаю, ты говоришь, что водка — твой любимый напиток, но это не так. Ты на самом деле любишь текилу санрайз, но заказываешь только один раз, если у тебя особенно плохая неделя, или ты хочешь побаловать себя, потому что любишь апельсиновый сок, но это твоя идея ебаного читерства. Что, Господи Иисусе, Кевин, ты вообще понимаешь, насколько беспорядочна твоя еда? — Я не… — Я знаю, что тебе нужно вставать с кровати перед пробежкой, потому что ты на самом деле ненавидишь бег, поэтому ты уходишь рано. Я знаю, что если ты не проснешься естественным образом, первые двадцать минут ты бесполезен. Что ты пьешь черный кофе, даже если ты ненавидишь его вкус, чтобы помочь тебе проснуться, потому что упаси тебя Бог использовать сахар или сливки. Что больше двух чашек вызывает боль в животе. Что если ты пропустишь один из своих активных часов на своем тупом Fitbit, у тебя будет плохое настроение до конца дня. — Аарон… — Я знаю, что у тебя гребаный сдвиг на римскую и древнегреческую историю. Ты собачник. Ты злишься, когда люди называют монстра Франкенштейном или говорят, что портрет Дориана Грея был на чердаке, даже если ты не читал книг, потому что тебе просто нравится быть самым умным человеком в комнате. Твоя любимая королева в «Шестерке» — Кэтрин Парр, и ты знаешь всю хореографию. Я имею в виду, я знаю, что ты чертовски любишь мюзиклы, хотя всегда говоришь людям, что классическая музыка — твоя любимая. Я знаю, что ты царапаешь запястье, когда волнуешься. Ты ведешь себя так, как будто твоя рука сейчас в порядке, но она у тебя болит, когда она холодная. — Аарон! — Руки Кевина трясутся на барной стойке. Он чувствует себя обнажённым, каждый нерв обнажается. Он чувствует себя настолько изученным, что это подтверждает, но также и пугает. Единственный человек, который когда-либо знал его хотя бы наполовину так хорошо, использовал это, чтобы причинить ему боль, манипулировать им, сломить его. Ему хочется вздрогнуть, но он видит глаза Аарона, сияющие в клубных огнях непролитыми слезами. Он не знает, как его жалобы оказались здесь, но он может сказать, что то, как он реагирует на это, имеет значение. Кевин внезапно желает, чтобы он был трезвым. Или еще более пьяным. Достаточно пьяным, чтобы притупить нарастающую панику. — Продолжай, Кевин. Скажи мне, как хорошо ты меня знаешь. — Аарон выпячивает подбородок в молчаливом вызове, и Кевин редко видит его похожим на Эндрю, но в этот момент они так похожи. Но это не так. Эндрю никогда бы так не выразил свои эмоции на лице. Никогда бы не стал так сильно выставлять себя напоказ перед Кевином. Эндрю никогда бы так ясно не выразил словами свою заботу; весь ряд наблюдений с ним. Кевин не знает, как их можно спутать, когда они так явно отличаются. Пока он смотрел и думал об этом, путаясь в мыслях, не в силах придумать что-либо для Аарона, кроме уверенности, что он всегда рядом, когда он мне нужен, Аарон ждал ответа. Выражение его лица замирает с каждой секундой, пока Кевин не отвечает. Он смеется, грубо, резко, горько. — Ага. Вот о чем я, блядь, думал. — Аарон, подожди… — Нет, Кевин. Не пытайся сказать мне, что я чувствую, а затем оправдывать это своим бредом « Я тебя знаю». Отъебись. — Аарон! — Нет. Ты идиот. Я не хочу говорить с тобой прямо сейчас, и если ты воспользуешься тем фактом, что я работаю и не могу уйти, чтобы заставить меня, я очень разозлюсь. — Затем Аарон уходит вниз по барной стойке, и Кевин смотрит, как он уходит, чувствуя, как его грудь сжимается, закрывая его, как медвежий капкан. Он делает несколько глубоких, прерывистых вздохов. Он чувствует, что вот-вот расплачется, и без Аарона, который его заземлил, есть только один известный ему способ справиться со своими чувствами. Кевин спотыкается вдоль барной стойки, проталкиваясь локтями сквозь людей, пока не оказывается рядом с Роландом. Роланд поднимает на него взгляд, но его улыбка гаснет, когда он видит выражение лица Кевина. — Все в порядке? — Всё отлично, — говорит Кевин и просит Роланда налить ему. Аарона здесь нет, чтобы остановить его, и поэтому он напивается до беспамятства. *** Нил с удовольствием наблюдает, как Эндрю тащит Кевина, который на фут выше его, вверх по лестнице от Эдема. Они выходят на ночной воздух, и Кевин щурится и бормочет что-то бессвязное. Эндрю закатывает глаза. Ноги Кевина шаркают, когда Эндрю начинает тащить его по улице к своей машине, и между ним и Нилом они каким-то образом укладывают Кевина на пассажирское сиденье. — Тебя подвезти? — спрашивает Эндрю, и Нил качает головой. — Скрытный, как всегда. — Так безопаснее, — говорит Нил. Эндрю подходит к нему ближе, и они смотрят друг на друга в бледном уличном свете. — Сегодня было весело. — У тебя хорошо получилось. — У меня хороший учитель. — Если твоего доброго учителя вырвет в мою машину, я разрежу его и задушу его собственными кишками. — Я имел в виду тебя, — тихо говорит Нил. У него мурашки по коже. Эндрю шутит, он уверен, но это так близко к тому, что отец Нила действительно мог подумать, что это заставляет его чувствовать себя отвратительно. Эндрю ясно это замечает, его хмурый взгляд очевиден. — Что? — Ничего такого. — Я знаю, что сейчас твоя очередь, но я все же предпочел бы, чтобы ты не лгал. — Просто… брезгливость. Эта угроза была для меня чересчур. Эндрю поджимает губы. — Тогда я просто вытолкну его из движущейся машины, если его стошнит. Нил смеется, дрожа. Он протягивает руку, его пальцы скользят по руке Эндрю. Эндрю поднимает руку, чтобы встретиться с рукой Нила, и Нил сжимает его покрытое повязкой запястье. Он наклоняется, и через мгновение Эндрю встречает его. Их губы мягко соприкасаются. Другая рука Нила легко касается щеки Эндрю. — Мы должны покататься в понедельник, — говорит Эндрю. — Вероятно, он мне понадобится после практики с этими идиотами. — Хорошо — Нил улыбается, снова чувствуя себя немного более уверенно. — Тогда увидимся. Он начинает отстраняться, но Эндрю хватает его сзади за шею, притягивает к себе для более крепкого и глубокого поцелуя, от которого у Нила кружится голова. — Спокойной ночи, Эндрю. — Ночь. Нил делает несколько шагов назад. Он смотрит, как Эндрю прислоняется к своей машине и закуривает сигарету. Он поднимает глаза и салютует Нилу двумя пальцами у виска. Нил усмехается и возвращает его, прежде чем повернуться и пойти домой, губы все еще покалывает от воспоминаний об их поцелуе. *** Нил останавливается в нескольких улицах от мотеля, чтобы натянуть поверх одежды толстовку. Это должно скрыть их достаточно, чтобы его мать не заметила, как он проскользнет в ванную, чтобы переодеться. Остаток пути назад он бежит трусцой, но когда проскальзывает внутрь, Мэри уже нет. Это облегчение для Нила, который не хотел, чтобы его хорошее настроение было испорчено ссорой. Он снова засовывает одежду на дно сумки и переодевается в джинсовые шорты и старую футболку, в которой красит волосы. Он заранее припас несколько коробок с краской в ​​шкафу и берет одну сейчас, чтобы подкрасить корни перед сном. Он напевает себе под нос, танцуя по комнате, закрывая за собой дверь ванной. После того, как Нил смыл краску и принял душ, он идет одеваться ко сну только для того, чтобы понять, что в состоянии счастливого отвлечения он оставил свою сумку в спальне. Он повязывает полотенце вокруг талии и открывает дверь, и все его тело становится холодным, как будто он упал в ледяную воду. Его мать сидит на краю кровати, а перед ней содержимое его сумки, высыпанное на одеяло. В ее руке бумага с номерами Эндрю и Кевина. Когда она поднимает взгляд, ее глаза полны ярости. — Абрам. — Тона ее голоса в этом слове достаточно, чтобы Нил впал в панику. Его горло сдавило, а кожу покалывает от страха. — Что это? — Ничего, — говорит он автоматически, немедленно. — Это явно что-то. — Просто несколько парней хотели подружиться, но у меня нет телефона, так что… — И это? Она держит ключ-карту с названием танцевальной студии, красующимся на ней, и любая надежда Нила на то, что он сможет найти выход из этой ситуации лживым образом, рушится и сгорает. — Скажи мне, что это такое, Абрам. — Это ключ-карта для танцевальной студии, — говорит Нил, глядя на уродливый, старомодный узорчатый ковер в их комнате. — А зачем тебе это? — Я просто… иногда хожу туда тренироваться. — Я думала, что воспитала тебя лучше, чем это. Врать мне. Смешался черт знает с кем. — Это ты научила меня лгать, — говорит Нил и вздрагивает, когда она швыряет в него прикроватной лампой через всю комнату. Она ударяется о стену рядом с его плечом, отскакивает и попадает в него, падает на пол с треском. — Не для меня! Никогда со мной! — Мэри встает и пересекает комнату к нему, а Нилу некуда идти. Он вздрагивает, когда она тянется к нему, но это не мешает ее яростной хватке в его волосах, грубому рывку, когда она тащит его через комнату. Нил хватается за полотенце на талии. — Глупый, высокомерный ублюдок. Ты же знаешь. Не разговаривай с людьми. Не вмешивайся. Оставайтесь вне поля зрения. Все, что я сделала для тебя, а ты бросаешь это мне в лицо. Одевайся. Сейчас. — Почему? — Мы уходим, идиот. Ты сделал это место небезопасным для нас. — Она берет ключ-карту и ломает ее пополам, потом на четыре части, и Нил чувствует, как что-то внутри него ломается вместе с ней. Его глаза горят. — Я был осторожен. — Это неосторожность, Абрам! — Она бросает в него сломанную карточку через кровать, затем поднимает бумагу. — Но… — Слово исходит от Нила рваным и грубым. Мэри игнорирует его. Она рвет бумажную записку, пока она не превращается в конфетти в ее руках. Сминает кусочки и выбрасывает их в мусорное ведро. — Ты никогда больше так не сделаешь, — говорит она, пихая мусорное ведро через всю комнату. — Ты доставляешь мне больше хлопот, чем пользы. Так чертовски глупо, я не могу в это поверить. Теперь я должна идти искать транспорт для нас. Когда я вернусь, ты все упакуешь и будешь готов к работе. Я не выслушаю аргументов. Ты меня услышал? Нил кивает. — Слова, Абрам. — Да. Понял. — Его голос похож на скрип двери, но это удовлетворяет Мэри. Она захлопывает за собой дверь, когда уходит. Нил сглатывает ком в горле. Когда его мать уходит, на глаза наворачиваются первые слезы. Он быстро одевается, в спешке запихивает свои вещи обратно в сумку, а затем подходит к выброшенному мусорному ведру и вытаскивает из него как можно больше маленьких бумажек. Он кладет их на дно своего кошелька вместе с осколками карты-ключа, единственными напоминаниями, которые у него останутся. Нил фыркает. Он вытирает слезы со щек, зная, что его мать только больше разозлится, если найдет его расстроенным. Он очень старается не думать об Эндрю. Не думать о том, что он, вероятно, больше никогда его не увидит. Это слишком много, чтобы вынести прямо сейчас. Когда его мать возвращается, Нил следует за ней к разбитой старой машине, которую она нашла, выглядящей как две машины, сваренные вместе. Он спокойно сидит на пассажирском сиденье. Смотрит, как проносятся огни, когда они удаляются от города и в конце концов выезжают на знакомое шоссе. Только на этот раз это не похоже на свободу.