Токийская тюрьма 23:45
Вот и закончится моя жизнь так бессмысленно и так зря. Сколько бы я не стремилась к чему-то привело это на плаху. Какая жалость, какая досада, уже поздно менять судьбу и её события. Не считаю себя виноватой, я не корю себя за эти поступки. Я усердно, очень усердно трудилась, выкладывая все силы на полную всё своё бренное существование. Однако эта жизнь повернулась ко мне опять одним местом. Почему я должна была отдавать в этот мир исключительно хорошее? Если мир шёл всегда мне на поперёк, превращая мою жизнь с детского возраста в ад. Сначала очаровывает и привязывает, а потом вырывает каждый кусочек с мясом. Каждый раз, что ценно, что цели мои, отбирает у меня всё! Чем я так не угодила всему мирозданию? Чьи я грехи отрабатываю? Если бы этот мир не забрал его из моей жизни, он же был последним лучиком света... могло быть по-другому. Мои методы достижения заветной цели не были бы, столь изощрённые и жестокие. Как бы мне хотелось сейчас вернуться в прошлое и остановить того безумного придурка. Но, черт возьми, не могу. Эфемерно... Мои стенания о утраченном прошлом... я же знаю, что всё... Пути назад нет. Теперь стою на обрыве и скоро столкнут вниз насильно. Кого я смешу? Я же уже там как двенадцать лет, совершенно без чувств и в кромешной тьме. Изучение тюремного потолка и смазанные мысли о ушедшем, вот что ей тогда оставалось, не более.«Ступаю с улыбкой на порог к твоим ногам, Прыгаю на плаху, разрежет мне она рубаху Будни возле гильотины скудны? Или это стало твоей рутиной?»
20 лет назад – Акки, у тебя такие красивые пируэты, для твоего возраста это действительно талант! – светловолосая женщина нахваливала свою маленькую дочь, искренне ей гордившись. – Ничего страшного, что ты не осилила гимнастику, балет намного изящнее. – Да, мама. – слегка подняв уголок губ, прошептала девочка. – Акки, хорошо, что ты согласна. Не забывай наш вчерашний разговор. – с туго натянутой улыбкой, давала напутствия мать. – Слышишь? Не-за-бы-вай. – тянула она в менее ласковом тоне, крепче сжимая руку дочери. – Да. Как скажешь. – слегка поникнув, отозвалась она шёпотом. Она такая маленькая, но так стойко держала в себе все, что наболело за эти годы на душе. Слова матери откладывались на подкорке её сознания, создавая глубокую душевную травму. Наконец они добрались, там матушка покинула её, оставив в стенах школы. У Аки сильно болели ноги, руки, спина, боль невыносимо ужасна. Эти усердия сказывались на её маленьком хрупком теле. Она не хотела посвящать себя этому делу. Оставалось просидеть уроки сквозь ноющую боль без слёз. Трудно. Девочка убегала на перемене в отдалённые места в школе, где её никто не видит, умывалась слезами в полном одиночестве, пытаясь хоть на десять минут выплакать боль. Одноклассники не интересовались ей, как личностью. Они были заурядными детьми, а она тихой отличницей, у которой можно списать. Доброжелательно относились к ней, благодаря учителям ценящих лучшую по успеваемости. Муторный день прошёл быстро. Девочка, собирая остатки сил, собралась и направилась к выходу. На улице её ждала мать, отбивая стопой по асфальту глухой ритм. Аки решила попытать удачу и продолжить разговор ушедшего вечера, надеясь на милосердие родительницы. Она начала мяться на месте и решалась сказать... – Мам... Можно я прекращу этим заниматься...? У меня всё болит... это ужасно... – дрожащим голосом осмелилась произнести она. – ... Ах... боже... ну конечно, ты можешь отдохнуть, но только сегодня. – недовольно закатывая глаза, ответила мать и крепко схватила её за руку. От раздражения женщина шла быстро, постепенно наращивая темп. На её лице отсутствовали эмоции, глядя на мать девочка чувствовала, что просто так она отдыхать ей не даст, имел место быть подвох. Они заходят на порог дома и матушка, буквально за секунду, меняется в лице. Дверь захлопнулась, а девочка полетела в стену от сильного толчка женщины. Наоки сняла ремень с себя и подошла ближе к дочери. Без лишних слов начала бить куда попало. В мыслях у женщины не возникало даже сомнений, что она не права, воспитывая свою дочь. Наоки будто не осознавала, что данный метод воспитания мало того, что ужасен, так он ведь и не правильный. Девочка орала, после каждого крика удары становись всё сильнее. Всё её маленькое тело пробрала боль вместе с тремором, голос сорвался, и она смолкла, тихонечко подрагивая, словно маленький листочек на ветру. Слышно только всхлипы и сбитое дыхание. Наоки остановилась, решила прекратить воспитательный процесс и за руку потащила в комнату, волоча по полу провинившегося, как она считала, ребенка. – Акки, ты же должна понимать, что это женственно и красиво. Ты должна радовать маму успехами и быть лучшей во всём. И делать всё, что я тебе говорю без возражений. Если ты сама не начнёшь ходить, куда я тебе говорю, у меня будут проблемы с работой. И да, ты сегодня не ешь за излишнюю вольность. Девочка лежала на полу в своей комнате, что уже надёжно была заперта на ключ. Ещё год назад, когда Акки противилась, как только могла, гимнастике, мать её строго наказывала за оплошность. Гимнастика ещё более мучительна, повезло девочке, что матушке показалось это не эстетичным. Она искренне не понимала смысл матери так её впихивать в этот балет. Наоки работала в колонии для несовершеннолетних надзирателем, для чего она так мучила дочь этим, самому чёрту только известно. Девочка смирилась с бзиком матери и вела себя, как мышь. Увечий стало значительно меньше от воспитания, она во всём соглашалась и не перечила ей. Женщину это устраивало, ведь этот ребёнок её плоть и кровь, и она должна слушать мать, обязана оправдывать её ожидания, осуществить все желания и мысли. «Мам, я не могу понять на кой чёрт ты так тогда была помешана на этом дерьме, что готова была меня избить до потери сознания? Хотя моя мать всегда была тёмной лошадкой, молчала до последнего про отца и вообще всю нашу семью. А за подобные вопросы она могла заломить мне руки или ещё что повеселее» Три года спустя Увы, в один день что-то в матери изменилось, и она начала безмерно пить крепкие спиртные напитки. Тогда Наоки забила на дочь, ей стало плевать на её существование в целом. Акки не упустила возможность воспользоваться неадекватным состоянием родительницы и перестала ходить на курсы балета. Девочку интересовала только учёба. Матушку она только бесила и, когда женщина допивалась до белой горячки, дочери доставалось не слабо, возможно даже больше, чем раньше. Летели бутылки, кухонная утварь, она могла спокойно шнуром побить или любой другой вещью. Это было ерундой, вот когда она начала водить шумные компании, Акки с трудом могла сосредоточиться на учёбе, но старалась вытянуть этот груз. Начало казаться, что мир весь обозлился на её внешнюю оболочку, когда даже одноклассники решили сделать изгоем. Дорогие учителя решили сделать из неё любимицу, начав выделять её среди других. По этой причине на неё обозлились, усложняя жизнь в школе. Год был похож на ад в реальной жизни, девочка загадывала желание в новогоднюю ночь, молясь о хорошем. Её молитва была прервана уже изрядно пьяной матерью, она была явно агрессивно настроена. «Пожалуйста... пусть хоть не в новый год». Раздался приглушённый удар об письменный стол, потом звонко разбилась бутылка о макушку девочки, сидящей за столом. В глазах резко потемнело и сознание её покинуло, она упала на стол и по её виску стекала кровь, капая на поверхность стола. – Эй, маленькая бесполезная гадина, проснулась быстро! – причитая, начала трепать за волосы, будто куклу, своё родное дитя. Её в этот момент не волновало совершенно ничего. Ни то, что её дочь может умереть от её избиений, ни то, что соседи могут вызвать полицию. Сейчас Наоки вообще не могла рационально мыслить. Женщина волоком дотащила её до ванной и окунула с головой в ледяную воду, хорошенько прополоскав. Девочка пришла в сознание от сильных шлепков, оставшихся багровыми следами на лице. «Сегодня она более зла, чем обычно» — думала девочка, чувствуя режущую боль в затылке. На минуту Наоки отошла в соседнюю комнату, видно просто так бить не интересно. Однако девочка решила перебороть страх и бежать, держа надежду в сердце исполнить желание, загаданное в эту ночь. «Мечты не исполняются, если сидеть на месте. Правда?» Она бежала со всех ног из дома куда глаза глядят, подальше от безумной матери. Лишь в одной ночной сорочке и тапочках, успев впопыхах накинуть куртку. Лицо обжигал холодный ветер и снег, медленно спускавшийся с небес. В застелившей глаза агонии девочка не замечала ничего вокруг и врезалась в кого-то. Это был её сосед, тот самый хулиган, который старше её на год. Мать запрещала с ним общаться, да и вообще со всеми, аргументируя, что общение с лишними людьми — бестолковая трата времени. Тем самым, обрезав все социальные связи, скорее для того, чтобы ей некуда было податься. Наоки боялась, что у неё заберут её дочь, которая должна была добиться успехом там, где она скажет ей – Эй, эй куда тебя несёт, глупая... А оу, кто это тебя так? Ты же Акита? – хотел было возмутиться мальчик, но запнулся, по началу не заметив кровь у неё на лице, встал и протянул ей руку. – вставай. – А.… да... я... Акита... Прости... пожалуйста... – поднявшись, она пыталась извиниться, но головные боли вызывали затруднения в речи. Она тряслась от боли и холода, совсем продрогла. Она была мокрая и температура на улице не добавляла ей уюта в таком состоянии. – Так какой чувырла так тебя побил?! Я ему могу по голове настучать. – слегка улыбнувшись, спросил мальчик. Его беспокоило, что кто-то мог так сильно избить маленькую девочку. В голове не укладывалось. – Это мама... она... иногда меня наказывает... – хрипло отвечала девочка, ей сложно было сосредоточить взгляд на собеседнике, сознание постепенно покидало её, но Акита держалась изо всех сил. «Его же зовут... Баджи? Вроде... не помню...» – Раз так, надо в больничку! – заявил он, поддерживая её за локоть. Она такая худая и маленькая для своего возраста, костяшки так и выпирают. На неё было страшно смотреть, словно смотришь на ходячий труп. – Нет! Нет! Нельзя, я не хочу в приют, там ещё хуже... Мама из-за праздника перебрала и больше так делать не будет... – она моментально расплакалась после его слов, схватилась за рукав его куртки, как за спасательный круг, в глазах горел такой огонь надежды на помощь и понимание, которого никогда в жизни ни от кого не получала. – Ну раз так, бросать тебя тут в зимнюю ночь нельзя, пойдём ко мне подлатаю тебя. – немного смутившись такой эмоциональности от Акиты, проговорил брюнет. Девочка кивнула, и он взял её под руки, чтобы она не упала ненароком. Они двинулись в сторону его дома. Аки была удивлена, что кто-то решил ей помочь, однако ей меньше всего хотелось выдавать проблемы с матерью. Страх перед ней брал верх, но больше всего она боялась детских приютов, ведь остаться совсем наедине с собой было страшнее всего физического насилия, пережитого ею. Он обработал её раны и перемотал голову бинтами, хоть и неумело, но ей стало намного легче, особенно спасли обезболивающие таблетки. Напоив девочку горячим чаем, он предложил остаться до утра. В доме было тепло и уютно, она впервые почувствовала себя в безопасности, несмотря на присутствие в доме другого человека. Как только девочка смогла удобно лечь на диван, так сразу и вырубилась, заснув крепким и безмятежным сном. Но ближе к трём часам ночи пришла и его мать после рабочей смены. – Сынок, а что это за девочка? – поинтересовалась мать, недоуменно глядя на лежащую на диване малышку, всю перебинтованную дрожащую, несмотря на хорошее отопление. – Это наша соседка, Наоки-сан её побила. Она говорит первый раз такое, а я ей помог чем смог. – ответил сын, гордый тем, что смог помочь слабому и нуждающемуся в этом. – Боже... Не хотела говорить тебе, но она не первый раз так с ней обходится... Бедная девочка... – вздыхая, констатировала женщина. – Зачем она её так избивает?! – возмутился он, стараясь сильно не шуметь, чтобы не разбудить их гостью. – Я и сама не знаю, но замечала, что она её от всех огораживает и пить она начала год назад. А вот за избиение собственного ребенка оправданий ей нет... Но и в полицию без желания Акки мы не сможем обратиться... На самом деле в детских домах ещё хуже относятся к детям, особенно в Токио... Там столько беспризорников... – Есть у меня идея... Я её научу сдачи давать! – воспылал мальчик. – Хм... Может это и хороший вариант, но её мать работала несколько лет надзирателем в детской колонии... – нахмурив лицо, размышляла она вслух, после чего пошла в спальню переодеваться. Она сегодня сильно устала и решила оставить Акиту на сына, в решимость которого поверила, заглянув в его глаза. Утром Акки проснулась достаточно рано и собиралась было тихонько уйти, но её поприветствовал вчерашний спаситель. Это застало её врасплох, поэтому она вздрогнула и быстро развернулась с паникой в глазах. – Слушай, раз твоя мама полная дура, думаю надо тебе научится драться или хотя бы уворачиваться от ударов. – объявил Баджи, заметив эту дёрганность в её движениях, но решил не стеснять её и тактично промолчал. – Я только училась гимнастике и балету... вряд ли получится... – отчаявшись изменить отношение матери к ней и в целом изменить саму женщину, девочка уже не против была и таких вариантов. Это хоть какая никакая попытка изменить свою жизнь. – Так это вообще хорошо! Ты же должна быть, вроде как, ловкой, а я тебя научу уворачиваться, хочешь прямо сейчас покажу как?! – вновь воспылал он, еле сдерживаясь чтобы не подпрыгнуть от радости. – Давай... – смутившись, согласилась девочка. В коридоре его дома, он на примере пытался показать, как увернуться и подробно рассказывал, что нужно делать. Потом уже и она уворачивалась от его лёгких махов ногами и руками. Несмотря на то, что у неё слегка кружилась голова, она очень старалась. На этом не останавливаясь, он научил, как защитить голову от неожиданных ударов и куда можно бить человека физически сильнее. Благо она схватывала всё налету, в следствии желания защищаться от своей безумной матери. Ведь было бы желание со стремлением и всё обязательно получится. У неё это всё было. – Я надеюсь, смогу это применить на практике... – слегка улыбнувшись, сказала девочка. – Главное не бойся её, а потом я тебя ещё научу! – похлопав по еë по плечу, слегка горделиво ответил брюнет. Ему понравилось проводить с ней время, как и Аките. На этом они попрощались и Акита пошла домой. Уходить от Баджи не хотелось, но просто так остаться у соседей она не могла. Её мать могла вытворить любую фигню, которая никому бы не понравилось. Вот дверная ручка внизу, и она дома. К счастью, дома матери не было можно было расслабиться. Однако к вечеру разгневанная и пьянющая, портя воздух перегаром, пришла. Забыв про существование, дочери завались спать прямо в коридоре. Сегодня девчонке и вправду везёт. Ближайшие три недели она не вспоминала про неё, ведь Аки старалась избегать столкновений с неадекватным родителем. Одновременно с этим, ей приходилось, когда мать спит, обчищать её карманы, чтобы купить еды. Все эти недели девочка тоже не сидела на месте, а упорно училась драться у своего нового друга. Ещё с украденных денег приобрела себе один кастет. Матушка таки решила наведаться в комнату дочери со шнуром от порванного удлинителя. Услышав шаги, девочка взяла цветочный горшок и встала на стул возле двери. Поскольку уже знала, что с одними голыми руками не всякий раз к ней может заявится мать. Наоки не успела начать орать на непутёвое дитя, как её оглушило по голове тем самым горшком. Спрыгнув со стула, Акита кинулась на её шею и начала душить, тем самым повалив на пол. Женщина пыталась перевернуться на спину, но это было ошибкой, и девочка начала бить ей в живот, именно той рукой на которой был надет кастет. Она пыталась отбиться от ребёнка, но уже бесполезно. На глазах девочки была белая пелена. Закончилось всё удушением – Ах ты маленькая дрянь, я тебя убью! – злобно хрипела женщина, застигнутая врасплох, поэтому не сразу сориентировалась, чтобы скинуть девочку с себя. – Это я тебя сейчас убью. Я не хочу садиться в колонию, не хочу, чтобы за мной смотрели такие, как ты... Но, если ты ещё раз на меня поднимешь руку, я не сдержусь. – усиливая хватку, медленно говорила девочка. Сил, которые у неё были еле хватало, но Акита решила идти до конца, иначе мама от неё не отстанет. Наоборот, она будет более жестокой, чем раньше. – Отпусти, черт тебя дери! Ослабив хватку, девочка ударила с локтя в солнечное сплетение, тем самым заставив сознание матери уйти. Теперь Акита несла её волоком за ноги в другую комнату подальше от себя. Забрав ключ от своей комнаты и все деньги из её карманов, девочка заперлась в своей комнате. Заперлась и забилась в углу, ведь на самом деле ей было страшно. Она думала, что не сможет ей дать сдачи, боялась растеряться. Её трясло от мысли что она избила, хоть плохую, но родную мать. Помогло сохранить уверенность и чёткость в действиях, только то, что, если она остановиться, будет ещё хуже. «Бей или размажут тебя», именно эта мысль поддерживала её в этот момент. Расслабляться она тоже не могла, ибо не известно разозлит ли это пуще прежнего мать. Аки всегда была наготове, потому что, боялась опять получить увечья и чувствовать боль. «Больше ты меня не будешь бить. Я не хочу тебя бить, но и боль мне надоела. Прости, маменька» — с этими выводами девочка смогла успокоиться и взять себя в руки. После этого инцидента Наоки пыталась ещё раз налететь на дочь, но всё выходило против неё самой. И наконец буйная женщина поняла, что больше слабого козла отпущения дома нет. Искать подобных она стала среди своих собутыльников. Теперь в доме часто случались драки и скандалы во время весёлых застолий её родительницы. Два года спустя В этот день одноклассники решили поглумиться в очередной раз над заучкой класса. Позвав за территорию школы девочку, они собрались от пинать её всей толпой и облить водой. Акита стояла перед пятью людьми одна. Один уже собрался её пнуть, как она увернулась и с разворота ударила его ногой по носу, что тот аж отлетел. Остальные взъелись и хотели кинуться, как вдруг, она, упав наземь под одного мальчишку ударила ему промеж ног с кулака. Потом подставила другой девчонке подножку, та упала лицом на асфальт. Другие решили разбежаться попутно крича, что ей это аукнется. – Вам бы лучше ко мне не лезть, а то «аукнется» вам. – отряхивая руки и смотря томно в небо, заявила Аки. Общение с Баджи вселяло в неё уверенность и слегка надменность. Она училась знать себе цену и любить себя так, как никто бы никогда не полюбил, чтобы не давать себя в обиду и уметь остроумно отвечать или завуалированно угрожать. Девочка гуляла по улицам города, дабы избежать шума, что постоянно был в её доме. Хоть с матерью последние годы не было стычек, потому что, та её начала боятся, но эти пьяницы раздражали. Около недели она набиралась смелости и продумывала, как разогнать эти застолья, надеясь надрать задницу этим смердящим алкашам. Кажется, сегодняшний день должен был стать последней каплей, и попытка вертелась в голове поставить блудную маман на путь истинный, тоже не давала покоя. Акита всё ещё тешилась надеждой на возвращение адекватности Наоки-сан. Поэтому, набравшись моральных сил, двинулась домой, заранее перевязав руки и вооружившись кастетами. «Пора заканчивать твою разгульную жизнь, настало моё время тебя перевоспитать. И ты сегодня мне всё откровенно расскажешь...» Уже воодушевившись, девочка готовая была изменить прежнее положение дел, но её остановили полицейские машины возле дома. Из стен её очага выводили мужчину в наручниках и на носилках, что были надежно застегнуты, увозили чьё-то тело. Она подбежала, пытаясь проникнуть в дом, коп преградил ей путь. – Стойте, девушка, кем вы приходитесь Наоки Шимуро? – остановив Акиту, начал расспрос полицейский. – А? Она моя мать... – напряженно нахмурившись, ответила она. – Акита Шимуро, верно? Думаю, вам придётся пройти с нами для дачи показаний. – заявил он. Акита замерла, глаза от шока округлились. Она уже надумала себе, что её мать совсем с ума сошла и убила кого-то. – Постойте-ка, что произошло в моём доме?! – дёргая за рукав мужчину, обеспокоенно спрашивала она. В голове вырисовывались неприятные картинки, плохо, когда у тебя живое воображение. – Мне жаль, – полицейский выдержал небольшую паузу, тяжело говорить с ребёнком. – Наоки-сан была убита. По всей видимости, за буйным застольем. Примите мои соболезнования. – вздыхая, ответил полицейский. После этих слов Акита прикрыла рот руками и удивленно раскрыла очи. Совсем не понимая, как на это реагировать, она не ненавидела мать и даже не любила. Но она ей не желала смерти, она, лишь в тайне мечтала, что та станет нормальной. В один миг одна самая большая мечта в жизни юной Аки разрушилась безвозвратно. Следствие выяснило, что среди собутыльников оказался сидевший мужчина, осуждённый ранее за разбой и избиение, точнее в прошлом спившийся якудза. Сидел он около десяти лет. Как он изъяснялся, что в его кругах за такие слова режут тупым танто. Наоки начала на его наезжать, покрывая нелицеприятными словами, ещё и пыталась ударить. Тот вытащил из кармана нож и начал в пьяной горячке резать женщину. Оставив на ней пятнадцать ножевых. А остальные собутыльники разбежались и вызвали полицию со скорой. Наше время Только сейчас понимаю, что моя мать просто безумная и бесполезная дура. В отличие от неё, я зря время не тратила, это она убила жизнь на пьянство и бестолковую профессию. И ещё едва из меня не сделала слабоумную, сколько раз она меня по голове била... За свою глупость и сдохла собачьей смертью. Как же было тогда наивно полагать, что эта сумасшедшая измениться может. Наверное, мне тогда жизнь показала, что дурака только могила исправит.