***
Дерек молчал, дергался и старался не оставаться один, но слизеринцы все равно его отловили. Дилайла знала, что Фонтейну предстоит неприятная встреча со злым Реддлом, знала, что ничем хорошим эта встреча для пуффендуйца не закончится, но делать ничего не стала. И хотя она лично при пытках Дерека не присутствовала, удовлетворенное спокойствие Тома, который мягко коснулся поцелуем ее лба, едва уселся рядом после разговора с Фонтейном, о многом ей сказало. Дилайла закрыла глаза и попыталась восстановить дыхание, получалось плохо. Что с ней происходило? Ей бы бежать и в ужасе кричать. Где ее хваленые высокие моральные принципы? Они спали где-то в недрах ее души, а на поверхности было нечто иное… ей было приятно, что Реддл вступился за нее. Дерек во всем сознался. Дилайла видела, как его уводили из замка министерские работники. Проходя, он встретился с ней глазами и одними губами прошептал: «Прости». Простить? Это она должна была извиняться перед ним. За то, что вовремя не отреагировала. Не рассказала директору Диппету, ведь боялась пойти за соучастие, и довела ситуацию до страшного финала. Чем она лучше Реддла? Какая же она лицемерка. Всю жизнь Азалия Поттер пыталась доказать окружающим, что гриффиндорская честь — это не просто слова, что директор Дамблдор может ей гордиться, что она носит титул «избранной» не просто так. А сейчас? Позволила другому взять всю вину на себя, чтобы избежать наказания. Легко подстроилась под обстоятельства и приняла их, потому что ей было так удобнее, поступила, как истинная слизеринка. Может быть шляпа и не ошибалась, когда хотела отправить ее на змеиный факультет? Дереку нужна была помощь, он был болен. Его поместили в больницу Святого Мунго лечить от зависимости и помешательства, которые провоцирует курение марсянки, и больше в школе его никто не видел. А она осталась, терзаемая муками проснувшейся совести. Профессора изучили вдоль и поперек поляну и пришли к выводу, что был и второй участник событий, который траву поджог. Неожиданно для всех к директору Диппету с повинной пришел Рубеус Хагрид. На него слизеринцы тоже пытались надавить, но это было лишним, он сделал все по собственной воле. Его не судили, не выгнали и палочку не переломили надвое, но временно отстранили от учебы и сдали на исправительные работы к Кеттелберну. — Зачем, Рубеус? — спросила Дила, подойдя к нему за школой, где он вскапывал грядки с тыквами. — Правильно так, Дилайла. Я же тоже все видел и никому не сказал. Да и лучше меня пусть отчислят, чем вас с девочками. Мне то СОВы эти ваши все равно на следующий год не сдать, чего переживать то теперь. — отмахивался полувеликан. — К тому же, я теперь профессору Кеттлберну буду помогать с зверями управляться. А я уж больно это все люблю. Больше, чем эти ваши зелья и прочие науки. Дилайла обняла мальчика и он смущенно похлопал огромной ручищей по ее спине. — Полно, полно. Не переживай за меня, я не пропаду. Попрощавшись она ушла обратно в замок, ощущая грусть. Но история с марсянкой была закрыта. Миртл и Пимпл не пострадали, Хагрид тоже был в относительном порядке, так что жизнь возвращалась в привычное русло.***
У нее опять ничего не получалось. Что бы она не делала, какие бы зелья не добавляла, какие бы заклинания не применяла росток увядал. Семена заканчивались, а амариллис так и не хотел расти в горшке. — Оставь росток в покое, он взошел, это уже прогресс. Наберись терпения. — насмешливо сказал Том, наблюдая, как девушка колдует над горшком. Он был прав, из этого семечка хотя бы появился росток. Остальные просто отказывались всходить. Но Дила все равно была недовольна. — Откуда тебе знать о терпении? — Разве ты хоть раз видела, чтобы я суетился? Терпение — это важнейшее качество хорошего стратега. — Справедливо, — буркнула девушка и вздохнув отошла от своего проекта. — Что ты читаешь? — она подошла со спины и прочитала название «Волхование всех презлейшее». Вот черт! — И как? — Кроваво. Местами чрезмерно пафосно. Но в целом познавательно. Ты когда-нибудь слышала упоминания о крестражах? Дважды черт! Дила нацепила на лицо отчужденное выражение. — Нет, ни разу. — И почему мне кажется, что ты опять мне врешь? — Я не вру. И книжка жуткая, наверняка эти твои крестражи какая-нибудь темномагическая гадость. — Раньше не замечал, чтобы ты брезговала темной магией. — Что? Я темную магию не применяю. — Может и не применяешь, но читаешь про нее с удовольствием, — Дила недовольно цокнула. Он снова был прав. Они провели немало времени читая различные книги из запретной секции, и многие из них казались Диле весьма интересными, но исключительно с научной точки зрения. — Тооом… я хотела поговорить кое о чем. — И мне разговор судя по твоему мямлящему тону не понравится. — Слизеринец закрыл книгу и та подняла страшный вой. Быстро взмахнув палочкой и угомонив «Волхование», он перевел все внимание на девушку. — Зачем ты заклеймил моего брата? — выпалила она и замерла на месте. — Заклеймил? — Да. Татуировка в виде черепа и змеи. Зачем ты это сделал? — Хм, а Флинт оказался болтливым малым. — Нет, Нейт мне ничего не рассказывал. Я случайно увидела ее и догадалась. — Надо же, мисс Марпл. Вы снова раскрыли дело… — Том, эти мальчики… они твои друзья, а не слуги, — не обращая внимания на его сарказм, продолжила давить она, — зачем ты… — Остановись! — грубо прервал ее Реддл. — Хорошего же ты обо мне мнения, — Дила непонимающе качнула головой, и он нехотя закатал рукав. На предплечье левой руки была такая же татуировка. Неожиданно. — Это не клеймо, это средство связи. Я настроил татуировку, чтобы мы могли передавать послания друг другу и не тратить драгоценное время на сов и прочие способы. — Серьезно? — она с интересом принялась разглядывать тату, водя по ней пальцами. Когда еще в живую удастся так близко рассмотреть черную метку? Змея была выпуклая и настолько четко прорисованная, что казалась живой. — Почему ты так негативно ко мне настроена? — Это не так… — он схватил ее за подбородок и развернул к себе, впиваясь черными глазами в ее зеленые. У Дилы перехватило дыхание, внутренности сжались и сделали кульбит. — Может я и не могу читать твои мысли, кстати этот вопрос тоже открыт, но я вижу тебя насквозь. Так почему, Дилли? Почему ты ждешь от меня только плохого? — Я уже отвечала на этот вопрос и повторяться не намерена. К тому же ты и сам должен понимать, пол года назад много чего произошло… — Возможно. Наверное я тогда… погорячился. И заслужил сейчас твое недоверие… — подбирая слова выдавил из себя Реддл. У Дилайлы дрогнули губы в полуулыбке. — Наверное погорячился? Это так ты извиняешься? — спросила она и пожалела о своей несдержанности. Слизеринец выглядел потерянным, раздосадованным и уязвимым. Извинения и раскаяния были ему в новинку, и эти ощущения ему явно не нравились. Он буквально ломал себя изнутри и это сказало Диле больше, чем его слова. — Прекрати смотреть на меня этим щенячьим взглядом, общение с Яной явно тебе не на пользу, — ухмыльнулся Том, и Дила зарделась. — В следующий раз просто подарю тебе пионы из теплицы Бири. — Неет, только не это! — притворно ужаснулась девушка. Он вдруг резко подхватил ее на руки и закружил, девушка взвизгнула и весело рассмеялась. Том сам не понимал, что с ним. Дилайла заставляла его сходить с ума и делать вещи, которые он раньше считал сущей глупостью. И больше всего его напрягало, что она все прекрасно понимает. Она опасалась его, но все равно продолжала верить в лучшее, надеяться на свет внутри него. Она переворачивала его жизнь, лишала порядка, заставляла эмоции выходить из-под жесткого контроля. — Пойдем погуляем? — Дила кивнула.***
Их отношения трудно было охарактеризовать словами и назвать простыми. Они были наполнены мягкими прикосновениями, длинными разговорами, совместными поисками новых знаний и медленными размеренными прогулками. Никаких жарких объятий и поцелуев, никаких традиционных пылких признаний. Дилайла не хотела этого, но влюблялась все больше, боялась и страшилась будущего, но теряла контроль над происходящим. И хотя сейчас Том был нормальным, без замашек на покорение мира, его планы никуда не делись, он просто временил посвящать ее в свои дела. Они оделись в теплые мантии, вышли из выручай-комнаты и натолкнулись на Мариуса. Гриффиндорец выглядел злым и яростно сверкал глазами, подмечая мечтательную улыбку и покрасневшие щеки девушки. Что он додумал от этой сцены было понятно. — Дилс, можно тебя на пару слов? — сквозь зубы, спросил он. — Нет! Я тебе уже все сказала! — после Хэллоуина Блэк закатил ей истерику, абсолютно не фильтруя слова и переходя на оскорбления, за что все же получил проклятье, и почти неделю не мог нормально разговаривать из-за сломанного носа, который миссис Хопкинс никак не могла залечить. Директору Диппету даже пришлось вызвать девушку на лекцию о доброте, прощении и отказе от мести, и просить расколдовать гриффиндорца, но Дилайла была непреклонна: «Он заслужил и будет страдать пока этого не осознает». Отработка оказалась наименьшей ценой за чувство справедливости. — Дилайла, это важно. Мне нужно объясниться до Рождества, — попытался надавить Мариус. — Так говори сейчас. — Я не буду говорить в присутствии этого… — парень презрительно скривился в сторону Тома, и у Дилы екнуло внутри. Быть беде. Блэк не успел договорить, все случилось в считанные секунды. Том выхватил палочку, задвинул девушку себе за спину и атаковал. Мариус тоже выхватил палочку и успел отбить заклинание. Сбоку разлетелись рыцарские доспехи. Лучи летели в разные стороны, откалывая куски стен и потолка, Блэк выглядел разъяренным быком, скачущим вокруг тореадора и свирепеющим с каждым промахом. Том же был спокоен и собран, он вел бой лениво и ждал удобного случая, чтобы нанести сокрушающий удар. И хотя линия его поведения уже начала отличаться от Волдемортовской, которую показывал Азалии Поттер в воспоминаниях Дамблдор, Том оставался гордым, не терпящим оскорблений, и уж тем более намеков на его принадлежность к маглам. Боясь за жизнь гриффиндорца, Дила исподтишка кинула в того «остолбеней», а потом успела схватить Реддла за занесенную с палочкой руку. — Остановись! Он того не стоит! — Отойди, Дилли, — процедил слизеринец. — Что Реддл, будешь прятаться за женской юбкой? — Блэк был обездвижен, но продолжал глумиться лежа на полу. — Заткнись, Мариус! — Дилайла кинула в него невербальный «обезъяз» и отвернулась. — Прошу, Том, ради меня. Остановись. — умоляла девушка, продолжая удерживать его руку и чувствуя, как внутри Реддла идет нешуточная борьба. В итоге он вырвал руку, развернулся и пошел на выход из замка. Она бежала за ним и пыталась дозваться, но он решительно шел вперед, подгоняемый злостью и досадой. Она смогла догнать его только на холме у совятни и с разбегу прыгнула на спину, чтобы хоть как-то замедлить. Реддл поскользнулся на первом ноябрьском снегу, что успел покрыть землю, и они, падая, кубарем слетели вниз по склону. — Ты ненормальная, Дилайла? — уточнил он, оглядывая ее на предмет травм. — Не ненормальней, чем ты! Зачем ты обращаешь внимание на таких, как Мариус? — Я никому не позволю так с собой разговаривать! — прорычал он ей в лицо. — Он должен был заплатить. А ты… — Я предостерегла тебя от ошибки! — Мне не нужна была твоя помощь! — Нужна! — Из-за тебя я выглядел слабым! — Нет ничего слабого в том, чтобы послушаться правильного совета. Тебе не обязательно все решать одному, ты можешь положиться на кого-то еще. И не обязательно бросаться на обидчика и отстаивать свою честь, ты же умный слизеринец, а не безбашенный гриффиндорец! — Зачем ты это делаешь, Дилайла? — он схватил ее за горло и с силой сжал. — Зачем ты это делаешь со мной? Ты, как болезнь, как отрава, заползла мне под кожу и не даешь спокойно жить. Я в агонии, в непроходящей горячке! Все мои мысли сосредоточены на тебе! Я всем нутром ощущаю дикую потребность, чтобы ты была рядом. Это мешает думать, причиняет мне немыслимую боль, раздирает все внутри. Я не понимаю этого, и ненавижу тебя за это! Но не могу с собой справиться! Я не отпущу тебя, ты больше никуда не уйдешь! — Я люблю тебя, Том. — тихо вымолвила она. Воздуха от его хватки на шее отчаянно не хватало, а может его из легких выбило признание Реддла. Она нужна ему, он думает о ней, не может без нее. — Мне не нужна твоя любовь! — зло процедил он, но врал сам себе. Ее тихие слова перевернули его мир. Они лишали его годами наработанного контроля, она лишала его контроля. У нее была слишком большая власть над ним, Дилайла Бэрк была угрозой для него. Но он готов был положить весь мир к ее ногам, лишь бы еще раз услышать из ее уст тихие слова. — Всем нужна любовь. И у тебя теперь есть моя. — снова ее тихий шепот, и он не выдержал. Он поцеловал ее. Пылко, жарко, грубо сминая ее губы своими, подчиняя себе и не давая опомниться. Но Дилайла и не думала сопротивляться. Она целовала его в ответ с тем же отчаянием, отдавая всю себя. Там на белоснежном осеннем снегу произошло не просто признание в чувствах друг другу и самим себе, две судьбы окончательно сплелись в единую линию, раздвигая и смещая границы будущего.