Кошкодети.

Томура лежит, уткнувшись лицом в подушку, и часто дышит. Кажется, что сердце вот-вот разорвется на части. Боль в груди расползается по всему телу, лишая возможности двигаться. Томура не понимает, что происходит и почему так плохо, поэтому просто скулит. Теплые пальцы сразу же гладят по волосам, мягко почесывая голову. Слабость. Хочется сбежать. Но двигаться все еще невозможно. В голове назойливо пульсирует мысль: «Почему я? Почему все так?». В чем дело конкретнее, что именно «так», Томура распознать не может. Необъятное чувство невыносимого горя сдавливает грудную клетку, из-за чего сердце болит еще сильнее. Томура старается перевернуться, чтобы сделать хотя бы вдох, но утыкается носом в мягкую грудь Тоги. От девушки пахнет клубникой и кровью, она обнимает так нежно, и хочется разхныкаться еще больше. Воспаленные глаза становятся влажными, и Шигараки зажмуривается до того, как все эмоции вырываются наружу тихим всхлипом. Не хватало еще залить новую блузку Тоги какими-то позорными слезами жалости к себе. Чувствовать — самая дерьмовая способность человека. Если бы Томура мог, он бы запер все свои чувства в какой-нибудь красивый драгоценный камень и выбросил на дно Марианской впадины. Даже есть ценой этому будут его отношения с людьми. Но здесь и сейчас он может только скулить, ворочаясь на кровати, пока Тога прижимает его к себе и гладит по волосам. Осторожно, чтобы не задеть лишний раз расцарапанные раны на коже головы. От этого еще больнее, потому что зачем симпатичной молодой девчонке беспокоиться о таком, как он? Это он должен ее защищать и утешать, ведь он старше, сильнее, пообещал ей новый мир. Но пока он только чувствует, что его мир разваливается. Сердце снова ноет. Шигараки с капризным мычанием вырывается из объятий, отворачиваясь от Тоги, надеясь заглушить это чувство, и тут же утыкается носом в горячую обожженную кожу. Даби пахнет гарью, сигаретным дымом и каким-то дешевым одеколоном. Под его плечо хочется забиться в поисках защиты, но в голове тут же начинает пульсировать вопрос: «А зачем ему это нужно?» Даби точно не из тех, кому интересно нянчиться с инфантильным жалким отбросом, который сам не способен справиться со своими чувствами. Но он все равно почему-то всегда остается рядом, а его сильные руки сжимают худощавые плечи Шигараки, не позволяя отвернуться или сбежать. Тога прижимается к спине и фыркает в тыльную сторону шеи под волосами. Щекотно. Это на миг отвлекает от нарастающей боли. Томура замирает, стараясь не думать, что в груди тянет все сильнее. Может, у него случится сердечный приступ, и он прекратит страдать? Даби и Тога зажимают Томуру в объятиях, как в тисках, чтобы он никуда не сбежал. Они лежат в этой темной комнате так уже минут сорок. Сейчас легче. Шигараки хотя бы прекратил выть и агрессивно вырываться, только мечется из одной стороны в другую, словно пытается найти что-то в них. Понять, что сломалось в его мире и почему, невозможно. Хотя бы потому, что он и сам вряд ли знает. Просто бывают дни, когда в нем что-то заедает, хрустит и трескается, распадаясь на части. Шигараки такой переломанный, неправильно сросшийся, что буквально что угодно способно раскрошить его. Исправить это невозможно, поэтому остается просто принять, как есть. И Даби с Тогой именно так и делают. Без лишних слов и вопросов. Химико просто затащила Шигараки в состоянии истерики в комнату Даби, и уложила на кровать. Вдвоем его удержать проще. Метафорически и буквально. Томура затихает, только тяжело дыша. Пальцы, прижатые к своей груди, чтобы никого не поранить, сжимают ткань кофты. Болит. Тугой клубок из чувства вины, злости, боли, ненависти к себе и бессилия кажется вот-вот взорвется в груди и разнесет все на части. Хочется вырвать его из себя. Хочется сделать так, чтобы он никого другого не ранил. Томура собирает остатки сил и пытается встать. Хочется забиться под раковину в ванной и разодрать себе горло, чтобы достать застрявший там крик и плач. Но Тога наваливается на него, прижимая обратно к кровати, и протягивает: — Нееет, ты никуда не пойдешь. Лежи. — Мне надо в ванную, — кое-как отвечает Шигараки. Его голос скрипит и хрипит, надламывается. Говорить тяжело. Спорить с Тогой — еще тяжелее. Спорить с Тогой, пока Даби прижимает к своей груди — вообще невыносимо. — Нет, не надо, — настойчиво говорит Химико. — Ты пойдешь делать какие-нибудь глупости с собой. Я тебя знаю. Мне и так надо наклеить пластырь на твою шею. Шигараки недовольно кряхтит и все равно пытается выбраться. Но пока Тога держит его за плечи, Даби перекидывает через него ногу и нагло садится на спину, упираясь руками в лопатки и вжимая в матрас. Сопротивление бесполезно. — Что вы делаете? — ворчит Шигараки, снова уткнувшись лицом в подушку. — Тебе сказали лежать — значит лежи, — флегматично отзывается Даби. — Я тебе потом раны зашивать не хочу. — Давай лучше посмотрим какие-нибудь милые видео! — восклицает Тога, достав из кармана телефон и смахнув блокировку. — Так, что тут у нас… О! Смотри, какие милые уточки. Томура, смотри. — Не такой уж я и суицидальный, — бормочет Томура, пытаясь приподняться, но вес сидящего на нем Даби не позволяет. — Может, я в туалет хочу. Слезь с меня. — Кто говорит про суицидальность? — пожимает плечами Даби. — Твоя светлая голова может и без этого породить много способов нанесения себе вреда. И так вон всю шею разодрал, пока мы с Тогой тебя не скрутили. Так что лежи и смотри на гусей. — Уточек, — поправляет Химико, щурясь. — Ты все еще дрожишь, Томура. Я волнуюсь. — Уточек, — согласно кивает Даби. — Пока не успокоишься, никуда не пойдешь. Даже в туалет. — Если тебе не нравятся уточки, могу найти что-нибудь другое, — щебечет Тога, стуча пальцами по экрану. — Вот, смотри. Еще ежики есть. Он топоточат лапками. Химико старается. От этого хочется заскулить в потолок. Да Даби не дает перевернуться. Шигараки шумно вздыхает, но подталкивает себе под грудь подушку, чтобы удобно было смотреть на экран телефона. Тога что-то намуркивает, потираясь щекой об его плечо. — О, смотри, тут есть целая подборка видео со смешными котятами! — воодушевленно говорит она, нажимая очередное видео. — На пятнадцать минут. Коты — это классика. Тебе ведь нравятся коты? — Нравятся, — бубнит Шигараки в подушку. Воспаленным глазам неприятно смотреть на яркий экран. Боль все еще навязчиво ноет в груди. Но Тога такая оживленная, улыбается клыкасто и хаотично целует в щеки, гладя по волосам. Она всегда ищет способ заставить Томуру улыбнуться. И находит. Сейчас это бесконечные видео с животными, которыми полон интернет. Она показывает их, пока Шигараки не прекратит колотить и равнодушие или злость на его лице не сменяется на слабую улыбку. Даби спускается чуть ниже, когда чувствует, что Томура прекратил елозить, пытаясь сбежать, и садится ему на бедра. Потом, недолго думая, ложится на живот, подминая под себя Шигараки и устраивая подбородок на его плече, чтобы тоже было удобно смотреть видео с котам. — Ну и чего ты на меня улегся? — сдавленно ворчит Шигараки, пытаясь перевернуться на бок, чтобы скинуть Даби, но тот не поддается, еще и Тога придерживает его за локоть, не позволяя свалиться. — Ты тяжелый. Мне дышать нечем. — Терпи, — флегматично реагирует Даби. — Смотри, какой милый. На тебя похож. Такой же взъерошенный и нервный. Шигараки хочет возмутиться, но только выдыхает и закрывает глаза. Тога хихикает, снова целуя в щеку Томуру, а потом также — Даби. Злиться на него обычно тяжело, потому что вся агрессия разбивается о его… нет, не равнодушие. Что-то в голубых глазах говорило о том, что ему не все равно, что он обеспокоен. Но Даби воплощал собой тот островок спокойствия и затишья, который был так нужен Шигараки. Он никогда не кричал в ответ, не реагировал на оскорбления, не позволял влезть в драку с собой. И Томура как будто заражался этим спокойствием, быстро выдыхался, просто утыкаясь ему в плечо. И даже сейчас Томура еще минуту пытается вырваться, а потом затихает, прислушиваясь к размеренному дыханию над ухом. Спокойно. Злость и нервная дрожь постепенно растворяются в тепле. Хочется спать. Поняв, что сопротивления окончены, Даби подсовывает руки Шигараки под грудь, обнимая его. В голове мелькает мысль, что Томура со своей костлявостью — не самая лучшая подушка для объятий, но все равно чертовски удобная, и Даби слабо улыбается. — Представь, что Даби — большой кот, который на тебя взвалился, — улыбается Тога. — Мейкун! О! Нет! Еще больше. Тигр! — Рррр, — абсолютно невозмутимо выдает Даби. От вибрации над ухом по коже Томуры бегут мурашки, и он смешливо фыркает, чуть мотнув головой. Воспользовавшись моментом, Даби целует его в висок. — Улыбаться идет тебе гораздо больше, чем выть в одиночестве. — Мне все еще плохо, — бормочет Шигараки, сонно щурясь. — В груди болит. Чувствую себя… несчастным. — Это ничего страшного, — улыбается Тога, включая следующую подборку видео с животными и максимально прижимаясь к боку Томуры. — Главное, что мы рядом с тобой и готовы помочь. Хотя бы видео с котами, чтобы ты снова начал улыбаться, а не думал, как забиться в ванну и как-нибудь себе навредить. — Видео с котами — это скорее просто приятный бонус с тому, что вы меня скрутили, как пленного, и держите. — О! Смотри! — игнорирует этот укол Тога, тыкая пальцем в экран. — Это прям как вы с Даби прямо сейчас. Томура хочет возразить, но Даби, копируя кота на видео, внезапно касается языком его щеки. Шигараки шипит и снова агрессивно пытается скинуть с себя парня. Тога заливается смехом, наваливаясь на них обоих и хаотично целуя по очереди. Завязывается потасовка, в которой Даби пытается зажать Шигараки в объятиях и лизнуть его в нос, а Тога поочередно то кусает их, то целует в щеки и плечи. Томура сначала возмущается, но, когда Даби все-таки добивается своей цели, смеется, ударяя его кулаком по груди, а потом сразу же позволяя прижать себя ближе. Тога урчит и льнет к его спине. Тепло. Тяжелое чувство в груди, наконец, отпускает. Хотя бы ненадолго.