Яркость

— Учиться танцевать? — Уголёк рисовала палочкой на пыльной мостовой. — А я и так умею! Ну скажи, Мира, разве бывают люди которые не умели бы? Если у них, конечно, есть ноги... Она широко распахнула свои тёмные глазищи. И в самом деле. Кто терпелив, тот и вознаграждён — Мира принялась пояснять: — Понимаешь, существуют особенные танцы, по специальным правилам. И если кто-нибудь пригласит тебя на такой, то было бы неплохо знать, как именно это делается. Разве ты не хотела бы пойти на бал? — Может, и хотела, — калейдоскоп эмоций, от яркого восхищения до глубочайших сомнений, промелькнул на точёном эльфийском личике. Она зачеркнула рисунок носком ботинка и принялась за другой. Ну что ж, аргумент на подобный случай у командора уже имелся. И пускай в нём не было ничего преступного или аморального, всякий раз применяя его, ей становилось немного не по себе. — Если не уверена — спроси у Сажи. Она ведь не посоветует тебе дурного? Даже путешествуя с Угольком дни и ночи напролёт, Мира никогда не становилась свидетелем загадочного потустороннего общения, которое немало напрягало тех, кто о нём наслышан. Ручная ворона и без того выглядела подозрительно, очевидных признаков "божественного" не выказывала, но вот опасность судя по всему представляла серьёзную. По словам Уголька, это она показывала ей все те “фокусы”, которыми владела девчушка. Некоторые из них, к примеру, убивали. Мира обняла её за плечи и распрощалась, забот в последнее время было невпроворот. Однако сделав всего дюжину шагов, услышала, как её окликнули: — Эй, подожди меня! Бабушка говорит, это отличная идея! Занятия были назначены в одном из многочисленных помещений крепости. Достаточно укромном, чтобы никто не сновал мимо, но достаточно просторном, чтоб не чувствовать тесноту. Каменные полы, по счастливому стечению обстоятельств, здесь выложили почти такой же плиткой, как в большом зале, — можно было легко представить себя на банкете и отмерять шаги по цветным квадратам. ...Там ведь понадобится считать шаги? Неприятное волнение зачесалось под кожей, будто фантомная сыпь. Зато Уголёк, по всей видимости, не шибко переживала — её прыжочки по узорным линиям выдавали хорошее расположение духа. Как и всегда. — О, маленькая ведьма приглашена на бал. — От колонны в тени отлипла изящная фигура. — Какая чудная идея! Если её отмыть и приодеть, то вполне получится выдать за кьонинскую чародейку… — Камелия! — вырвалось возмущённое у командора. — А что? Публика будет в восхищении. — Дочь Гверма пожала плечами. — Это нам только на руку. Она развернулась к выходу, бросив через плечо: — Подбери ей платье с рукавами и не позволяй говорить больше двух слов за раз. Не думаю, что на первом официальном приёме тебе понадобится “страшная подружка”. Стук чужих каблуков стал почти не слышен, когда Мира бессильно топнула своим. Она скривилась от боли в пятке. С одной стороны Хоргус Гверм был щедрым меценатом и действительно неплохим мужиком, которого, чисто по-человечески, не хотелось задевать. С другой — и Мира ненавидела это в себе — ссориться с Камелией было бы нежелательно и по причинам личного характера. Сентиментальная слабость перед полукровками уже не раз вылазила ей боком. После пятка государств и десятка храмов, в разное время дающих крышу над головой, ей по-прежнему хотелось искать общность с подобными себе. Это попахивало наивностью, определённо, но как же страшно было хоть на секунду предположить, будто телесная природа не делала существ понятнее и ближе. Если не это — то что тогда? В конце концов все те храмы были ею покинуты, где-то раньше, а где-то позже. Природа людей везде одинакова: страх перед тем, чего они не понимают, толкает их на сходные поступки из раза в раз. Поэтому вырвавшись из порочного круга, понукающего прятать уши и спонтанную магию, она желала позаботиться не только и не столько о себе, но и о другой ведьме, волею судьбы оказавшейся под её крылом. ...Обугленное тело прелата Харлана не потешило ни одну из них, но горело оно очень ярко. А до того, как огонь поглотил его, Камелия тоже успела пошерудить в нём своей рапиркой. Тьфу ты! — И что она тут забыла? — пробубнила Мира себе под нос. Уголёк, святая простота, тут же ответила: — Она хотела посмотреть на танцы, но ты расстроила её, и она ушла. — Но ведь я ничего не сделала. — Если человек хочет обидеться, то ничего делать и не надо. Уголёк перестала прыгать — кажется, то была какая-то детская игра, — и живо помахала рукой в сторону окна. На подоконнике сидела Сажа, наблюдая за происходящим своими глазами-бусинками. Мира проявила чуть большую сдержанность, но махнула тоже. То, чего она не понимает, не будет отвергнуто лишь по этой причине. — Доброе утро, леди командор. — В зал впорхнула леди Кономи, с присущей ей грацией шелестя юбками. Она легко поклонилась, затем окинула взглядом Уголёк. Если кицунэ и была удивлена, то весьма умело это скрыла. — Какая удача, сегодня у нас двое учителей и учеников тоже двое. Вслед за ней вошёл высокий мужчина в офицерской форме. В целом Мира с большим трудом запоминала лица — слишком уж много новых людей контактировало с ней после назначения. Однако его признала сразу: — Капитан Одан. Этот тоже отвесил учтивый поклон. Очень хорошо, подумала командор. Хорошо, когда окружающие знают толк во всех этих расшаркиваниях, в то время как ты сам можешь только стоять столбом и по возможности реже открывать свой рот. Леди Кономи выступила вперёд, оценивающим жестом взяла Миру за руки. Находясь так близко, она выглядела ещё миниатюрнее, чем на привычном расстоянии. За штабным столом их как правило разделяло не менее трёх-четырёх стульев. — Для объяснения паваны — открывающего танца — я пригласила графа Арендея, но он, к сожалению, сослался на недомогание, — сказала Кономи. — Впрочем, танец этот очень простой, и вы сможете освоить его буквально за пару часов. Разумеется, если будете внимательны. К тому же капитан любезно согласился с этим помочь. Что же касается самого торжества, — усики на её рыжем лице пришли в движение, — боюсь, выбора у нас немного, и открывать шествие всё же придётся вам и уважаемому графу. Мира неловко переступила с ноги на ногу: — А если я захочу танцевать с кем-нибудь другим? — Ну что вы, захотите — станцуете, — закивала Кономи, — но потом. Павана не для удовольствия и даже не для выражения симпатии. Это всего лишь ритуал, предназначенный для участников с самым высоким статусом. Королева почтить нас своим визитом не сможет, так что первая в Дрезене это вы, а номером два могла бы выступить и я, если бы вы, к примеру, оказались мужчиной. В противном случае эта роль достаётся графу. Кицуне совершила едва заметный жест, выуживая из-за пояса пару небольших, пёстро раскрашенных погремушек. — Вы двое, приступайте, — капитана легко подтолкнули за локоть, — а мы с юной леди пока что разучим грингольд. — Заметив, с каким предвкушением заблестели глаза эльфийки, Кономи взмахнула одной погремушкой, а вторую вручила ей: — Грингольд, или грингольдская мореска, — мероприятие на особый случай… ...Особым случаем именовали нередкую, в общем-то, ситуацию, когда среди гостей присутствовали представители различных рас, в том числе и тех, что совершенно не сочетались по росту. Узор танца, как и в паване, был довольно прост по своему рисунку и чуть менее, чем полностью, состоял из зеркальных выверенных движений. Только практиковаться в нём с оборотнем было чуть сложнее обычного: хороший грингольд предполагал, что ни тела, ни одежды участников не должны соприкасаться. А юбки и хвосты, как известно, вносят определённую долю хаоса в этот процесс. Третьим обязательным танцем, к превеликому облегчению, оказался обыкновенный вальс. Не то чтобы Мира умела вальсировать, но со стороны его не единожды наблюдала, да и вариант отдаться во власть умелого партнёра исключать не стоило. В конце концов, она тоже может надеть платье в пол, и оттоптанные ноги того несчастного, кому выпадет участь с ней потанцевать, никто не заметит. По крайней мере не сразу. А это уже что-то!