Бездна

Маут поёжился. Щека обжигается холодным металлом его меча, что он невольно сжал крепче. Полностью начав ощущать реальность Маут наморщился от тихого цокота неподалёку, а стоило чуть приоткрыть глаза, как тьма пещеры сменилась прожилкой яркого света, где-то за её пределами. Он приоткрывает глаза, фокусирует прищуренный взгляд на источник света и, как всегда, не может его найти. Отсюда его просто не разглядеть, ещё и за всеми этими густющими слоями листвы. Он растирает лицо и поднимается на ноги. За пояс стареньких брюк цепляет свой верный меч, который в скором времени надо будет подлечить. Всё-таки клыки стальных кабанов ему не так по вкусу, как их мясо. Маут оглянулся и быстро найдя кожаную сумку с припасами натянул её на плечи. Уже было достаточно светло, но лучше поторопиться, если он не хочет застрять в этом лесу ещё на одни сутки. Выглянув из пещеры, Маут оглядывается по сторонам, рукой в перчатке опёршись на каменную породу. Надо будет потом набрать таких и обработать, чтобы усилить оградку вокруг дома. Он прислушался, но никаких подозрительных шелестов не услышал. Только ветер колыхал листву в ближайшей округе. Маут выходит наружу и оглянувшись вспоминает в каком направлении находится его тропка. Выход из леса на севере, западнее выход к широкому водоёму, туда есть безопасный путь, который они Джаваном проложили ещё давным-давно, оттуда есть спуск в огромную пещеру, где раз в пятьдесят дней происходит огромный прилив, настолько огромный что он добирается до потолков, но по каким-то необъяснимым причинам вода не выбирается из пещеры, словно бы её держит какая-то неведомая сила. Они часто бывают там, хотя чтобы просто смыть с себя пыль дорог у них за домом возле опушки прекрасно располагается небольшое озеро. Вечером туда, конечно, лучше не соваться. Да и вообще, во время темноты из дома выходить не стоит. Маут направляется по тропе прямо вглубь леса. Там их дом. Джаван, наверное, с ума уже сходит. Он уже больше суток не появляется дома. Зато забьют хранилище до отказа и можно не переживать о ближайшей неделе. Мяса у них будет целая гора. Джаван должен был найти корнеплоды и прочие прелести. Главное вовремя всё обработать. Вода, камни со дна их озера, что охлаждают её и чудно. До опушки Маут добрался раньше, чем думал, стоит только прислушаться к позвякиванию оружия на поясе и упиться мыслями того, как беспокоится о тебе любимый, как впадаешь в транс и ноги сами собой как ошалелые несут тебя в нужную сторону. Стоило Мауту подступиться к дому, как неведомое облегчение окутало его. Не ясно в чём дело: в том, что он так соскучился по мягкой постели или в том, что обновлённый алмазный уголь горел, так же ярко отгоняя от дома всех тварей. Камни горели на всех четырёх точках вокруг территории, значит Джаван точно дома. Уже, наверное, набил хранилище всякой всячиной. Маут обошёл несколько тёмных стволов, перепрыгнул разросшийся ручей и, наконец, вскочил по невысокому крыльцу и постучал. — Джаван! Это я — Маут! Открой, — с той стороны послышался скрип и дверь открылась. На пороге его встретил высокий мужчина с длинными русыми волосами, что из-за своей непослушной волнистости вылезали из тугого пучка на затылке, лицо заросло щетиной, что уж поделать Джаван не любил бриться, берётся за это если уж становится совсем невыносимо, синие глаза засияли восторгом в ту же минуту, что он увидел любимого. — Наконец-то! Я чуть с ума не сошёл, — затягивая Маута в дом, он крепко обнимает его и опускает на макушку поцелуй. — Опять к кабанам сунулся. — Только если чуть-чуть, — Маут обнимает любимого так же крепко и упирается носом в его плечо и зажмуривается, впитывая в себя этот запах. Всё-таки он слишком соскучился за эти сутки. Он бы так и вечность простоял, но дела есть дела. — Мясо нужно поскорее убрать, а то стухнет. Джаван кивнул и нехотя отлип от любимого. Тот стянул с себя сумку и протянул внушительную ношу ему. Джаван оглядел сумку со всех сторон с преувеличенным вниманием. Маут тут же заподозрил неладное. Желание окунуться в озеро и смыть с себя всю грязь отступило на второй план, туда же ушла и надобность обработать все видные и невидные ранения. Джавана что-то беспокоило. Маут присмотрелся и только убедился в этом: то, как он поджимал губы, хмурился, будто подбирая слова мгновенно говорило Мауту о том, что что-то не так. Он запустил руку в чёрные, наполовину выцветшие волосы и покачал головой. Он просто хотел надеяться, что не произошло ничего серьёзного. Хотя, если бы Джавана ранили он бы мгновенно это заметил, да? — Что-то случилось? — вопрос был вполне себе закономерным. Теперь Джаван не сможет отвертеться. Он должен ему рассказать. Всё же если что-то происходило здесь не могло касаться лишь одного. Если один был в опасности и второй непременно подвергался ей. Пять лет совместной жизни в этом безлюдном, забытым Святыми мире. И всё равно это было меньшим из зол. На спине фантомно защипал выжженный символ. Маут повёл плечами прогоняя это омерзительное чувство и упёр руки в бока. Джаван отреагировал на его жест и Маут, наконец, разглядел то, как потряхивает руки любимого. Он обернулся и сказав «пошли», повёл его мимо незаконченной пристройки. Они решили сделать её как отдельную спальню, всё же, если они освободят общую комнату, то там будет намного больше места, а ещё не придётся засыпать под запах жжёного камня и дерева, что доходит из подпольной мастерской Маута. Пройдя небольшую прихожую они оказались в общей комнате: напротив открытого окна разместилась крупная деревянная кровать с мягкой набивкой, в другой части стол и стулья, на стенах полки и ящики с посудой и съестными зёрнами, а ещё непортящиеся продукты, к тому же несколько кремней для разведения огня. И, конечно, очаг. Огонь был разведён, но котелок снят и убран. Да и с чего Джавану было готовить, мясо Маут принёс только сейчас. Маут до последнего не мог понять для чего Джаван развёл огонь, пока не оглянулся на место около очага. Клубком там свернулось нечто, закутанное в тёплую шкуру. — Это человек, — распаковывая сумку, Джаван убирает мясо в подготовленную охлаждённую воду и для верности, закинутой камнями с озера. Маут поймал себя на том, что просто стоит уже около минуты или больше. Джаван уже убрал посудину за ящики и смотрел на него в ответ. — Быть не может, — отрезал Маут, но к комку подошёл. Тот дрожал и еле дышал, как новорождённый волчонок. — Здесь никаких людей кроме нас. Откуда он тут мог взяться? Я думал вход закроют после… — Возможно, Там что-то поменялось, — Джаван подошёл без опаски и опустился напротив комочка, оглядывая как тот сопит. — Я нашёл её в полубессознательном состоянии, она умолял спасти её. Я не мог её бросить. Маут прикусывает себе язык заранее. Нельзя говорит Джавану, что он мог просто убить эту несчастную и тем бы точно спас её. Если поставить его перед выбором убить страдающего или прыгнуть в тьму с первого уровня Лестницы Джаван не думая выберет второе. Маут знал это как никто другой. Знал. — Я дал ей притупляющее и обработал раны, накормил чем смог, а потом она заснула у камина, — Джаван поднял взгляд на любимого, он смотрел так испуганно и виновато, что у Маута мгновенно произошёл бы разрыв сердце, если бы он поймал этот взгляд. «Умоляю не злись». Маут покачал головой и так же опустился напротив комка. Протянув руку, он отодвинул чёрную шкуру с лица незнакомки и оглядел искажённое болью и исписанное ранами лицо девушки. Скорее даже девочки. Она была… маленькой. Что она забыла в этом месте? — Пускай, она побудет здесь, — умоляюще произносит Джаван. — Сегодня, — сжалился Маут. Всё же, пока этот ребёнок ничего им не сделал, и вряд ли сделает, но заранее предвзятое чувство ко всему роду человеческому играло свою роль. — Когда проснётся мы заставим её всё рассказать. Это было прямое утверждение, почти приказ. Джаван кивнул, он мог бы легко вступить в спор и потребовать у Маута быть мягче, но понимал, что в их положении даже такая маразматичная осторожность может быть оправдана. К тому же, он сам хотел знать, что здесь происходит. Смертница, как её обозвал Маут, не просыпалась до самых сумерек. Джаван закрыл окно, запер дверь, подбросил дров в очаг, в то время как там во всю бурлил мясной бульон с овощами. Маут занимался тем, чем и планировал, смыл грязь, обработал раны, а потом засел в мастерской. Восстанавливал меч и в который раз был готов хлопать по плечу свою интуицию. Работы было минимум на три дня, но, если бы он спохватился позже скорее всего пришлось бы перековывать этот несчастный меч заново, а искать, очищать и плавить руду, что заняло бы не меньше двух недель, не говоря о самом процессе создания этого несчастного меча, приходилось бы до того времени выживать на остатках от мяса, овощей и круп. А это чревато не лучшими последствиями. О пробуждении Джаван сообщил просто, заглянул на лестницу и крикнул «очнулась!». Маут что-то проворчал и поднялся по лестнице, обтирая руки от песка и грязи после рабочих перчаток, вся кофта была в масле, пускай на тёмной ткани это было не так видно, но тем не менее пахучей субстанцией несло за километр. Когда Маут поднялся то заметил, как Смертница уместилась на кровати, всё так же закутанная в шкуру. Джаван протягивал ей стакан тёплого медового молока, а та опасливо приняла его и оглядела белую густую жидкость. — Неужели, — проворчал Маут. Девочка смотрела на него большими глазами, затем перевела взгляд на Джавана, смотрела с вопросом. — Как ты себя чувствуешь? — несмотря на то что единственным человеком, с которым Джаван общался на протяжении этих пяти лет был Маут, свою способность к коммуникации он так и не потерял. Хотя может свою роль играло то, как он мог успокоить буйных горных копытных, чтобы собрать молока, а затем тихо уйти. Сам Маут давно привык к тому, что больше умеет охотиться, нежели исхитряться таким образом. — Я в порядке, — она говорила совсем сипло и тихо. — Прекрасно, — Маут сел напротив девочки. —Тогда рассказывай кто ты и как забрела сюда. Ниже первого пролёта никто не забирался, по крайней мере те, кто в своём уме. Сбросили с порога? — Нет, — отрезала Смертница. — Сама, я сама. Меня, ждут там… — Где ждут? —не понял Джаван. — Внизу, — просто пояснила девочка. Её рука крепче сжала кружку, а вторая схватилась за маленький кулон на шее. — Я не знаю кто, но кто-то меня ждёт. Маут протянул беззвучное «о-о-о», поднялся с места и отмахнулся. — Тогда счастливой дороги, снаряжать не будем не надейся, а вот пинком на Лестницу выкинем только в путь. — Маут, — взволнованно выдохнул Джаван, испугавшись, как бы такая грубость не сказалась на их несчастной гостье. — Я и не прошу об этом, — серьёзно ответила ему девочка. — Спасибо, что спасли меня. Я и не надеялась, что встречу кого-то здесь. Спустя такое время. Сюда давно никто не спускался, и я не думала, что кто-то ещё жив… — В одиночку тут не выжить, — просто пояснил Джаван. — Нам с Маутом повезло, в какой-то мере… — Да, но спустя сотню лет, — скептически пояснила девочка, её голос был совсем сиплым, но она всё равно говорила. Маут и Джаван остолбенели. Оба принялись невольно крутить в голове одни и те же числа. Смертница заметила их замешательство, и ударила себя по лбу. — Точно! Третий пролёт, искажение времени… забыла. — Кто ты такая? —жёстко отозвался Маут и оглядел девочку. Минимальное доверие улетучилось. — Кто такая и на кой чёрт ты попёрлась на эту Лестницу? — Говорю же! Ждут меня! — выкрикнула девочка и закашлялась, сделав большой глоток молока, утёрла рот, так же зло продолжив. — Меня зовут Ениж Румар! А вот кто вы такие?! Сотню лет что ли тут уже живёте! Последние люди кто спускался сюда датировались больше века назад! Проводились раскопки вокруг спуска и найдено множество скелетов, у некоторых даже сохранились какие-то ритуальные атрибуты. Маут ощутил, как по телу проходит бешеный холод. Ритуалы. Каждый волос на теле мгновенно становился дыбом, а спину вновь начинало жечь, словно раскалённое масло лилось на голую кожу. Снова. Маут приложил руку ко лбу прогоняя наваждение, проще поверить, что он всё же тронулся умом за эти годы. Все его попытки прервал голос Ениж: — Мне нет разницы сколько вы прожили здесь, поразительно что вы живы, — она рассуждала слишком уж по-взрослому, но Маут в который раз чувствовал, что это его не волнует. — Примите как факт. Третий пролёт — разрыв времени. Каждые три пролёта встречается своя аномалия. Дальше Пятого никто не заходил. Долгое время Лестница вообще была закрыта… — Её открыли? — поразился Джаван и оглянулся на Маута. Тот явно надеялся, что вся человеческая цивилизация Там давно вымерла, но похоже она всё так же развивается и вряд ли в лучшую сторону. — Не совсем, — поскребя подбородок продолжила Ениж. — Она просто, огорожена. Спуск разрешён только специально обученным людям и то, редко кто может добраться до Третьего пролёта, потому что дальше… — Только ниже, — перебил Маут. — Вниз-вниз-вниз, до упора. И только на самом дне бездонной пропасти можно найти выход. Молчание. Минуту, другую. Зашипел очаг. Джаван поднялся с места и подошёл к нему, выплеснув воды в огонь, он затушил его и снова вернулся к постели, дождавшись пока похлёбка остынет. — Я уйду завтра, — обещает Ениж. — Верно мыслишь, — бросил Маут и обратился к Джавану. — Я буду в мастерской, до утра. Он двинулся к лестнице. — Пускай ложится на мою половину, — Маут поднял дверь погреба и обратился к Ениж. — Услышу хоть один подозрительный звук, и ты пожалеешь, что он не оставил тебя в лесу. Дверь подвала громыхнула, оповещая этим о конце разговора. Ениж ушла. Маут указал ей путь до спуска. Север — выход из леса и вход на Лестницу, что поведёт Смертника ниже и ниже. До самого упора. Джаван всё же не удержался и дал ей в путь немного воды и еды, Маут швырнул ей свой старый кинжал. «— В настоящем бою мало чем спасёт, но какая-никакая охота и самозащита», — сказал он ей, возвращаясь в дом. Маут сам не понял с чего решил проявить такую щедрость и решил по итогу даже не пытаться разобраться. Вытурил лишний хлам из дома и прекрасно. Настроение пребывало в странном упадке после ухода девочки. Этого он тоже не понял. Но остался на той мысли, что его беспокоит лишь открытие Лестницы. — Я пойду прогуляюсь, — сказал он к полудню, опустил поцелуй на колючую щёку. — Буду неподалёку. Джаван кивнул и привычным жестом уложил торчащие волосы любимого, после Маут ушёл. Выглянув в окно, Джаван наблюдал куда он направился: обошёл дом, обогнул озеро и скрылся за кучкой небольших деревьев. Джаван отошёл от окна лишь когда силуэт любимого совсем скрылся из виду. Джаван не стал гадать куда он отправился, решив, что, если через пару часов Маут не покажется он пойдёт следом. Не то что бы Джаван не волновался о Мауте, но была во всей их жизни особая закономерность. Каким-то образом Маут всегда избегал любые побои и ранения. Редкий случай, когда местные хищники и чудовища могли ранить его и-то исподтишка. Какая-то неведомая сила оберегала Маута от смерти в этом месте. Единичный случай, когда Маут выбрался ночью на улицу. Это было давно и Джаван был уверен, что даже под пытками уже не вспомнит всех подробностей, но кажется дело было в одном из Углей. Не то чтобы после этого Маут был цел, нет: несколько чудовищ что напали на него по пути до точки оставили ему не мало глубоких ран, но стоило день посидеть в озере за домом, как ни в чём не бывало. Раны затягивались так же быстро, как и на любом чудовище, что им встречалось. С Джаваном так не работало. Как-то его ранило одно из чудищ, стоило только подойти к окраине леса, как он выпал из мира на добрые сутки. Когда проснулся всё тело ломило и лихорадило его не по-детски, зато рядом, сжимая холодную тряпку, которой похоже обтирал его пот, спал Маут. Все эти сутки он сидел и караулил, в углу дома лежал уже освежёванная туша того монстра, что напал на него. Когда Джаван спросил, как Маут умудрился завалить эту тварь, тот лишь отмахнулся, но по глазам стало ясно, что Маут сам не помнил или даже не понял как сделал это. Да и в сути своей это было не то что бы важно для них тогда. Мясо его по итогу оказалось в еду непригодно: слишком горькое. Сколько не жарь, не вымывай, сколько травами не шпигуй, всё одно: отрава. Зато на такую приманку легко сбегалась мелочь вроде Трупоедов и Щелкунов. Их мясо уже намного приятнее на вкус, а ещё они слишком тупы чтобы не попадаться в ловушки. Такой приманки им хватило надолго, ко всему прочему шкура этого монстра оказалась достаточно тёплой. Что это было за чудовище они не знали, но к собственному счастью больше такого они не встретили: огромный чёрный тигр, на четырёх мощных когтистых лапах он уже достигал его роста, светящийся витиеватым узор на шкуре, огромные клыки, что легко бы разорвали не только человека, но и половину популяции стальных кабанов. Его рёв мог бы оглушить даже тех, кто находился на поверхности. Маут не помнил, как смог убить это чудовище, но точно знал, добравшись до его морды кинжалом пробил ему оба глаза. В ответ Оно разорвало ему все руки, но даже так, весь избитый и изорванный он дотащил Джавана до дома. Собственные раны оказались абсолютно не замечены, удостоились лишь того, чтобы обмотаться какой-то старой тканью из бывшей рабочей одежды, что уже и к ношению была непригодна. Как только Джаван проснулся Маут получил тот ещё нагоняй, но тот выслушал его ни разу не перебив, и только после того, как он замолчал не сдержался и обнял так крепко, что кровь полилась сквозь тугие повязки. Больше всего на свете он боялся, что это место отберёт у него Джавана. Худший из исходов. Как и предполагалось Маут не явился не через полтора часа и не через два. Джаван опасливо выбрался из дома и двинулся по тому же маршруту, что и Маут, а дальше ноги сами собой понесли его в нужном направлении. Крови нигде не было, криков тоже: ни животных, ни Маута — слышно не было. Добравшись до знакомой местности Джаван, облегчённо выдохнул: просторная тёмная пещера с разведённым костерком, прикрытая несколькими деревяшками и лозами: тихий треск костра выдавал чужое присутствие. Джаван отодвинул плотную травянистую растительность и перешагнул «порог» их старого дома. Эта пещера долгое время была их убежищем до того момента как они умудрились построить какую-никакую халупу, которую они любя называли «домом». Сейчас Маут то и дело достраивает его и укрепляет, но первое время это было достаточно тяжело. Физическая сила мало решала в этом вопросе, совета спросить не у кого, приходилось учиться на собственных ошибках. Тогда-то они и нашли Алмазный уголь и узнали, что если расставить его по четырём точками и соединить каким-никаким проводником, то его свет будет отгонять чудовищ и хищников даже в кромешную тьму. Маут проверил это на своей шкуре. Пока Джаван прятался в их старом пристанище он остался на ночь в той старой опушке окружённый этими странными камнями. Тогда чудища даже носу не показали в том месте и после этого сутки на пролёт он занялся постройкой дома: пробовал, ошибался, пробовал снова, ломал всё и строил заново. Маут неустанно говорил, что оно будет того стоить. И он был прав. Два года упорной работы и какое-никакое собственное тёплое убежище было перед ними. Джаван не раз говорил ему, что в целом эта пещера могла бы сгодиться на постоянное жильё, но Маут упирался и строил собственное жилище, объясняя это ещё и тем, что кому-то это место да принадлежит, и если этот «кто-то» придёт и предъявит свои посмертные права на это жилище, очень сомнительно что они выстоят такой бой. Но похоже спустя годы никто так и не предъявил прав на эту пещеру. Каждый раз, когда Маут о чём-то задумывался то уходил в это место, Джаван успел это выучить. — Что тебя беспокоит? — он присел рядом с любимым. Тот даже не вздрогнул, так же упрямо смотрел на языки пламени, что, исполняя свой бесконечный танец гипнотизировали обоих мужчин. — Эта Смертница, — начал Маут. — Ты веришь, что там прошла сотня лет? — А разве это важно? — Джаван удивился тому, что Мауту было до того какое-то дело. — Если честно, даже если и так, вряд ли там многое поменялось. — Что если они доберутся сюда? — взволнованно продолжил Маут и всё встало на свои места. Джаван улыбнулся и выдохнул, придвинулся ближе, протянул руки и обняв любимого за пояс, притянул к себе, но тот так и не оторвал взгляда от огня. — Кем бы они ни были, в этот раз я убью их. — Они не доберутся, — в том, что Маут убьёт любого, кто покажется ему опасным Джаван даже не сомневался. Перед его глазами до сих пор стояли те картины: разорванные пасти саблезубых волков, переломанные лапы кабанов и пробитые глазницы любой другой твари, Маут весь с ног до головы искупавшийся в крови чудовищ, окрашивающий несчастное озеро в алый цвет, но всё так же исправно приносящий еды в дом. Им нужно было как-то выживать после того, как они попали сюда и Маут взял на себя эту обязанность. Чувствовал вину или признательность. В любом случае оно лишь вторичное чувство. Они оба поняли это ещё задолго до попадания сюда. — Ты же, не хочешь вернуться? — Маут говорил так, словно всё это являлось не больше, чем сном и если Джаван ответит, что хочет, то весь мир рухнет в ту же секунду. — Конечно нет! — обиженно отозвался тот. — После всего что они сделали с тобой, с нами, я с большей охотой полезу в пасть саблезубому волку. Маут почувствовал, как на душе стало в сотню раз легче. Намного легче. К чёрту весь остальной мир. Весь его мир здесь. Их с Джаваном мир. Пускай он жесток и кровав, но зато он их.