Мы с тобой играем в игру чувств и эмоций,
Но только ли я выйду оттуда проигравшей?
Победителя среди нас либо не будет,
Либо мы оба будем в проигрыше.
— Что ж, я хотел тебя кое о чём попросить, — выдаёт он, чем ещё больше повергает шок девушку, которая из последних сил пытается скрыть все свои эмоции за маской безразличия. — До этого я следовал твоим желаниям, Лисёнок. Так что… Выслушаешь ли ты моё пожелание? В помещении царила напряжённая атмосфера. Время стояло на месте, словно затерялось во мраке неопределённости, и только нервное подрагивание пальцев свидетельствовало о его беспощадном течении. Их пронизывающие взгляды давно столкнулись друг с другом и начали игру понятную только им. Никто из них не смел отвести взгляд. Воздух был насыщен тонким зарядом электричества, который маленькими паутинками выходил из Чона и Манобан. Никто из них не мог даже предположить, что может произойти в следующий миг, и это ещё больше подливало масло в огонь. Лица окрасились в различные оттенки напряжения, которые постепенно сменяли друг друга — начиная от трепещущего волнения и заканчивая гадким чувством неизвестной тревоги. Такая напряжённая атмосфера витала повсюду, как беспрерывная электрическая зарядка, готовая вот-вот достичь своего предела и взорваться в мгновенье ока. Всё вокруг казалось готовым к взрыву бомбы, заминированной их собственными чувствами и эмоциями. — Я поняла, — взяв себя в руки, сказала она. — Внимательно тебя слушаю, — чётко прочеканила Лиса, сплетая пальцы своих рук. Слова звучали настолько напряженно, что казалось, будто они сотканы из самого тонкого стекловолокна. Сердце Манобан гулко стучит, а взгляд тёмных глаз направлен в его — полных загадочности и тайн. Она ждёт от него, как всегда, самого ужасного — гадкой лжи, что пропитанной грязью. И только в глубине его сердца сокрыты истинные чувства, выражаемые у нормальных людей словами. Но его истина всегда лежит на поверхности — во взгляде непроглядной тьмы. — О, — Чон почему-то удивляется, но тут же начинает улыбаться во все тридцать два, будто бы никакого напряжения и в помине не было, прежде чем сказать: — Хочу пойти с тобой на свиданку, — и говорит так, будто предлагает пойти на завалинки семечки щёлкать, ей-богу. Все отрицательное, что разделяло их, проводило чёткую черту между ними, будто сплотилось и растаяло в воздухе. В то мгновенье тысяча глыб упало с плеч, и Лалиса почувствовала облегчение от неизвестного бремени. — Свидание? — лицо Лалисы становиться каменным, а на лбу словно большими буквами написали «Чё? Ты сейчас серьёзно?» Но на удивление, будто бы видя эти слова, Чон ответил, не тратя время на лишние паузы: — Ага! Если мы станем более близки, ты сможешь чувствовать себя комфортнее рядом со мной. Это может оказать положительное влияние на наши занятия, — перечислял якобы аргументы он, надеясь выглядеть в глаза Манобан по умнее, чем есть на самом деле. Взгляд девушки становится холодным и жестким. Она такой возможности ему не даст. «Кажется, я поняла. Это одна из его стратегий, чтобы получить так называемую «награду», верно?» — в глазах отражается чёткая решимость, в своих действиях. Сжимая кулаки, и проклиная на чём мир стоит, она произносит: — Отклоняю, — сухо заявляет она, словно она работодатель, который отклоняет заявку на работу. — В этом нет необходимости, — говорит так, будто это аргумент, чтобы с ним вообще никуда не идти, когда у неё нет никакого желания. — В этой игре я являюсь учеником, а Чон Чонгук — мой учитель. И ничего более серьёзного между нами нет. Поэтому нет необходимости идти на свида… Слова комом застревают в горле, ведь то выражение лица, которое Лиса видит не в первый раз заставляет её остановиться на полуслове. Снова. Он гадко ухмыляясь мысленно говорит ей: «Ну давай, Лисёнок. Откажи мне. И тогда ты точно проиграешь в игре чувств, что мы с тобой устроили». Приложив столько немыслимых усилий и выйти проигравшей. Да она встанет костью поперёк горла этого мерзавца, лишь бы не остаться в дураках и проиграть. — Раз такого твоё желание. Хорошо. Я согласна, — заправляя прядь волос за ухо, думая, не слишком ли странно вышло, что она замолчала в один момент? Да ещё и на долго? Хотя с другой стороны, ей абсолютно плевать (или по крайней мере, она пытается себя в этом убедить). Всё равно ей не понять, что у него в голове, а туда лезть она сейчас не планирует. На лице Чона расцветает такая яркая улыбка, что наверное, само солнышко бы позавидовало её сиянию. На лбу его прямо большими буквами написали «Ура!». У Лисы же это вызывает это как всегда странное недоумение. Разве можно радоваться так согласию девушки? Или же это очередная уловка, которая в будущем сыграет свою роль? Чону нельзя ни за что доверять, но что поделать если этот парень заставляет её испытывать разный спектр чувств и эмоций, что так непривычны ей. Что ей вообще с этим всем делать? — Мой опыт в свиданиях не велик, — признается вот так вот сразу она, чем поражает парня. На её месте девушки бы постеснялись такое сказать или же, наоборот, приукрасили правду сладкой, только для них, ложью. Начали бы говорить, что у них очень большой опыт в свиданиях, когда на самом деле это совсем не так. — Обычно мы шли в библиотеку или ко мне домой. То есть проводили совместное время за учёбой, — Чон готов поклясться, что если бы не его контроль над лицом, то он бы открыл рот и тогда бы его челюсть без каких либо проблем бы встретилась с полом. Ему уже стоит привыкнуть к тому, что эта девушка очень необычная. Прям таки особенная. — Такое свидание тебя устроит? — скептически подняв бровь, поинтересовалась темноволосая, ожидая, что его такое, как раз таки и не устроит. Ведь она уже сталкивалась с подобным. Не впервой как говориться. — Сойдёт, — ответил так, будто это было не особо важно, хотя в мыслях он уже задавался вопросом, почему же её всё-таки не водили в романтичные места. Неужели это так сложно отвести свою девушку в какое-нибудь приятное место, кроме библиотеки и дома? Но это всё равно поразило Манобан, ведь в её голове всплывают воспоминания прошлого, где Чан в основном всегда был не доволен таким раскладом. Ему в принципе не нравилось учиться, но благодаря девушке, он это делал, что уже похвально. Но всё равно ему хотелось скорее чего-то повседневного и обычного. Самой обычной девушки, которую можно будет обнимать, целовать, да просто любить. Но Манобан это не просто девушка. К ней нельзя прикасаться, ведь в ответ ты получишь пустой взгляд тёмных глаз, в которых видно твоё отражение. Её в конце концов невозможно любить. Этому человеку не понятна самая обычная любовь, поэтому она не сможет подарить тебе те чувства и эмоции, которые ты пытаешь безвозмездно отдать ей. — Чего? Библиотека? Снова? Я больше не хочу учиться... — чуть ли не плача всерьёз говорил он, пока Лиса смотрела на него с каменным лицом, которое выражало абсолютное спокойствие и непоколебимость перед сложившейся ситуацией. — Правда? — слетело с губ, так неожиданно, что Лиса вздрогнула не ожидая, что скажет это вслух; что она чуть ли не прямым текстом признает, что ей не всё равно на чужое мнение и оно какую-то роль в её жизни да играет. Скорее она просто пытается скрыться за ширмой безразличия и равнодушия, но обязательно найдётся тот человек, который заставит её просто так смеяться и плакать от съедающей боли. А она так этого не хочет. Не хочет чувствовать эту всепоглощающую боль, что сжирает тебя изнутри, пока не останется пустая оболочка снаружи. — Эй, — небрежным тоном бросил он. — Куда бы ты хотела пойти, Лисёнок? — смотря на неё так серьёзно, спрашивает он, понимая всё. Он знает почему она спросила. Но он так же не ждёт ответа и произносит: — Может почитаешь мне свою любимую книженцию? — с ухмылкой спрашивает он, надеясь на положительный, полный надежды, ответ. — Да! — воодушевлённо отвечает Манобан, ощущая какую-то еле-еле осязаемую радость внутри себя, что пытается вырваться наружу в виде улыбки, но девушка перекрывает ей путь и лицо продолжается оставаться всё таким же каменным, как у статуи в центре города. Но губы, всего лишь слегка, практически еле-еле заметно, дернулись вверх. И этого Чонгуку достаточно. — Значит, решили, — делает умозаключение он. — Но потом мы пойдём по магазинам, — быстро добавляет Гук, не давая время темноволосой возразить, отчего та лишь закатывает глаза, чем ещё больше поражает его. Похоже Манобан сегодня решила показать себя намного больше, чем обычно. — И без возражений. — Хорошо, — тяжело вздохнув ответила она, смирившись с тем, что победа сегодня за ним, но только потому что она поддалась. Но больше она себе такого не позволит. Нельзя поддаваться и показывать свою слабость, ведь тогда удар будет намного больнее. И возможности увернуться у неё тоже не будет. Чонгуку нельзя доверять. Он лишь пытается получить веселье из всего этого представления и ничего более. — Тогда как насчёт следующей субботы? — интересуется он, потому что в остальные дни у него есть планы. Планы, которые не требуют отлагательств. — Планов нет, — снова говорит так, словно перед ней босс по работе стоит и спрашивает нет ли у неё планов на вечер, а то он, видите ли, хотел вместе с ней поужинать. — Теперь есть, — с ухмылкой говорит он, надеясь, что всё будет хорошо в тот день и всё опять не выйдет из-под его контроля. Хотя, когда такое происходит, всё приобретает другие краски и становится намного веселее, чем было до этого. — Обсудим подробности позже. На этом мы прощаемся. До субботы, — быстро переключилась она на официальный режим и закончила с ним разговор, выйдя в коридор и слегка хлопнув дверь. — Она слишком далёкая, — под нос бурчит Гук, понимая, что всё тяжелое с это Лалисой Манобан впереди, но это подогревает его интерес к этой особе.***
Пока девушка идёт по коридору, отстукивая шаги, в её голове всплывает сегодняшний момент, который тревожит женское сердечко. А так явно не должно быть. Он не должен давать ей эту тлеющую, прямо на её глазах, надежду, а она в свою очередь не должна верить ни одному его продуманному слову. «Эй, — небрежным тоном бросил он. — Куда бы ты хотела пойти, Лисёнок? — смотря на неё так серьёзно, спрашивает он, понимая всё». Говорит так, словно ему действительно есть дело, а на самом деле глубоко в душе плевать — вот и вся мораль этих слов. Она не сомневается, что он просто умеет тщательно прощупывать почву своими словами; следит за эмоциями, телодвижениями, словно какой-то психотерапевт, что читает человека, как открытую книгу, в которой всё написано крупными буквами. «Скорее всего, это очередная его уловка, чтобы получить, так называемую, свою «награду» — к такому выводу приходит она без какого-либо труда. Тут не нужно гадать, чтобы понять, что он — ловушка для девушек. Он привлекает своей красивой внешностью и пользуется этим вовсю. Но как только ты перейдешь черту, которую категорически нельзя пересекать, всё пойдёт по хитроумному плану в его голове. Как только между вами останется минимальное расстояние, от тебя самой ничего не останется, кроме разбитого на частички сердца, которое уже точно невозможно будет восстановить. В голове всплывает другой момент какой-то его заботы что-ли. «В каком это месте? — усмехается, поражаясь с того, что Лиса так плохо говорит, словно в любой момент задохнётся. Это то, что ему лучше запомнить, а то, не дай Бог, ещё и доведёт до подобного. — Хоть мы и планировали быстрое обучение, но… — Чон давно понял, что если посмотреть на то, в каком сейчас состоянии прибывает девушка, то можно прекрасно понять, что довольно ускоренные и быстрые действия, что для других будут, возможно, нормой, для неё являются чуть-ли не смертельными. А Чонгук не горит желанием как-либо её калечить и доставлять не удовольствие, а лишь дискомфорт и неудобства. — Лисочка, — нежно обращается он, смотря на неё, как на капризного, но и одновременно милого ребёнка, которым для него являлась Лиса. — Если мы так и продолжим, тебе не кажется, что ты вряд ли сможешь вынести подобные тренировки каждый день?» Забота ли это? Вряд ли. Скорее он пытается оставить товар целым и невредимым, чтобы потом воспользоваться им и испортить, сломать так, что даже если и удастся починить, то это будет очень сложно. Сломанные игрушки выкидывают. Дети не продолжат с ними играть. И Чон как самый большой ребёнок так же просто выкинет Манобан из своей жизни и продолжит преспокойненько жить дальше, как в ни в чём небывалом. «Вчера ты решила изменить правила и перейти к «ускоренному обучению», но… — он запинается, но всё-таки озвучивает то, что видит сейчас своими очами. — Посмотри на себя, ты в ужасно состоянии, — впервые лицо Чона тонет в какой-то неизвестной для Манобан печали. — Вдруг ты потеряешь сознание из-за недосыпа и большой нагрузки на твою психику». «Он это делает не для того, чтобы поладить со мной» — он никогда не пытался с ней поладить, лишь подстраивался как ему удобно, но если ему что-то не нравится с лица сразу же сотрётся привычная ухмылка, а на замену придёт лицо полное высокомерия и всевластия, которое ему дозволено (в рамках каких-то границ). «Чон Чонгук пытается соответствовать моим требованиям» — от понимания этого становится гадко, да так, что Лиса чувствует неприятный вкус на языке. Он словно змея, что ползает у тебя возле ног, но стоит отвернуться и упустить её из виду, как её острые клыки вонзятся тебе в глотку, а после пустят туда смертельный яд. И шанса выжить уже нет. «И то, что он ставит меня выше своих интересов… Наверное… Показывает его доброту» — даже в подобных ему людях должно быть хорошее, по мнению девушки. Он может поставить что-то выше своих личностных интересов. Но искренне ли это? Сиюминутное решение, принятое прямо сейчас? Или же очередная уловка со скрытым подтекстом, которая является частью одного большого плана, с кучей маленьких деталей, по получению сердца Лисы, что является для него своеобразной «наградой». И тут же снова всплывает момент, который многое доказывает. «Так же, как Лиса любит учиться, я люблю развлекаться. Именно поэтому я люблю секс. Это весело, — Гук получает удовольствие от секса, а это ему ой как нравиться. Тем более с опытными в этом деле женщинами. — Но твоё предложение меня заинтересовало. И если Лиса действительно влюбится в меня, я получу тебя в качестве награды, — если кто-то и выйдет из этой игры с разбитым сердцем, то только она». Секс для него развлечение, а Лиса — это целая игра, в которой каждый разговор — это уровень, каждое действие — это шаг назад в пропасть или вперёд в неизвестность. И это так всё увлекает его, что перерастает в безумный азарт, который нельзя остановить. «Это всё ради награды» — убеждает она себя, ведь прошлое противоречит настоящему, или же дополняет..? Она не понимает. А возможно просто-напросто даже не хочет. «Нет смысла думать о чувствах этого парня» — ведь они насквозь фальшивы и пропитаны ложью — вот что хочется ей сказать, но она давно погрязла в своих раздумьях и сама себя запутала. Что это может быть? Очередная уловка? Правда? Ложь? Она не знает. Но и просто поверить ему она точно не может. «Я достигну своей цели. И не поддамся его провокациям» — и это единственный вывод, который она выносит, выходя, наконец, на улицу и закрыв эту тему у себя в голове на какое-то время.***
Тёмная ночь опустилась на город, скрывая самые страшные тайны людей своей непроглядной тьмой. Тишину в комнате прерывает тяжелое дыхание парня и стоны молодой особы, что получает удовольствие, которое струится по всему телу вместе с кровью. От резких и постоянных действий, которые приближали к пику, на лбу выступили испаринки пота, а к лицу прилипли тёмные волосы. Чон проводит рукой по щеке, отбрасывая чёрные, как смоль волосы в сторону. Девушка потянулась за поцелуем в губы, но оказалась проигнорирована в этом желании по непонятным ей причинам. — Гуки… — прошептала она, царапая ноготками его мускулистую спину, продолжая тихо стонать ему на ухо. — Так хорошо? — спросил он, после того как сменил немного угол, а его толчки стали более быстрыми, резкими, доводящими обоих до сводящего с ума пика их удовольствия. Эта ночь хранит тайны, о которых знают лишь те, чьи они.***
— Сегодня у тебя хорошее настроение, Чонгуки, — подмечает девушка, делая глоток из банки. — А, ну наверное, — отвечает отрешённо Чон, смотря в свой телефон, будто там что-то настолько интересное, что даже оторваться нельзя. — Конечно, ты вытворял, что хотел, — надувает губки она, пытаясь привлечь его внимание, но это выходит с большим трудом. — Не в этом причина, — довольно кротко отвечает он ей. — Наша игра становится всё интересней… — шепчет он себе под нос тихо-тихо, думая, что обнажённая девушка в его кровати этого не услышит. — М? Какая игра? — но она всё-таки услышала. — У неё нет названия, — почему-то отвечает Чон. — Так что же это? — рассмеялась она, обнимая его со спины и гладя по шелковистым волосам. — Ещё разочек? — спрашивает, решив забить большой болт на странное поведения Чонгука. — Как скажешь, — ответил он, целуя её в плече. Ему нужно сегодня повеселиться. Отвлечься от заманчивой и увлекательной игры.