Есть цветок, который распускается только ночью, когда все спят. Надеюсь, однажды, ты станешь этим цветком…
***
Лиса тихонько открыла дверь библиотеки и направилась в назначенное место. Здесь, как всегда, пахло старыми книгами и пергаментом. Но на этот раз запах был другим, — чуть-чуть сладковатым и тёплым, напоминавшим о чём-то уже давно забытом, но всё ещё ощущавшемся вместе с запахом тяжёлых чернил и пыльных страниц. К счастью, этот забытый аромат прекрасно уживался с запахом бумаги и сухих растений, — что стояли на подойниках, медленно сгорая от лучей яркого солнца, — и Лисе никогда не составляло труда отыскать требуемое место (что надолго отпечаталось в её памяти) среди стеллажей, плотно уставленных энциклопедиями и словарями. Она быстро нашла тот самый стеллаж со злосчастной табличкой «Искусство 8.2». На стуле уже расположился Чон и что-то увлечённо рассматривал в телефоне пока не услышал шаги тайки. — Лисочка! — сказал ухмыляющийся Гук, закинув ногу на ногу так, что голень теперь покоилась на его бедре. — Прости, что заставила ждать. — Ах, ну да, работа. Простите... — с сарказмом произнёс он, смотря на Манобан тёмными глазами из-под длинной чёлки, что надоедливо лезла ему на глаза каждый раз, когда он шевелил головой, тем самым раздражая его до безумия. — Я был так взволнован, пока ждал тебя. Прям как на первом свидании! — неожиданно сменил тему разговора он, подмигивая. — Чонгук, прежде, чем мы начнём, мне бы хотелось поговорить кое о чём. — М? О чём? Прямо сейчас она должна с ним это обсудить. Ведь она хочет поставить новые правила. Правила, что теперь зависили от ситуации. У неё перевернулось всё с ног на голову, и от этого началась жуткая путаница. Она даже теперь не уверена, что правильно, а что — нет. В голову начали закрадываться непонятные, отчасти страшные, мысли о прекращении всего этого, которые она от себя моментально отгоняет, словно назойливою муху. Ещё больше вопросов вызывает у неё… Чонгук? Его поведение? Отношение к ней? Она не знает. Не понимает. Почему, когда тот близко приближается, у неё воздух в лёгких пропадает? Почему сердце так учащенно бьётся? Почему такого не было с Чаном? Почему её тело так странно на него реагирует? Почему? Почему? Почему? Теперь эти вопросы чётко сформулировались в её голове, а вот ответы — нет. И единственным выходом из этого будет — постановление новых правил. — Вчера ты сказал, что мне будет достаточно привыкнуть, — максимально из далека начала Лиса, чтобы до Гука всё постепенно дошло. Хотя... Может, и не стоило? Он ведь всё равно не удивится от дальше сказанных ею слов. Он, наверное, даже часто такое слышал. — Ага, — поддакивает парень, не чувствуя вообще никакого подвоха. Хотя стоило бы, ведь то, что сейчас скажет Манобан, поразит его до того глубины души и нервных клеток. — Но вчера вечером из-за перевозбуждения я не смогла уснуть, — констатировала факт Лалиса, заставляя парня открыть и закрыть рот от шока. — Что? — возмутился темноволосый с удивлением на лице, от чего даже Лиса при появлении этой эмоции немного сама удивилась. — Из-за обычного поцелуя? — воскликнул он, всплеснув руками. Нет, Чонгук понимал, что тот ещё бабник, ловелас и ещё кучу синонимов к этим двум словам. Но чтобы возбудить девчонку так, чтобы она не спала всю ночь… Такое у него явно впервые. Для него это даже как-то невозможно. От чего она вообще могла так возбудиться, чтобы не спать? От пары прикосновений и поцелуя? Звучит не особо правдоподобно. — Да. Теперь Чона официально можно занести в «Книгу рекордов Гиннеса». Туда ведь попадают обычные (и необычные) люди, верно? Верно. Даже если этот рекорд какой-то обыкновенный, совсем неудивительный..? Или же глупый. Ему не нужно отращивать ногти до трёх метров, как Крис Уолтон, или же дожить до семидесяти шести лет, чтобы станцевать сальсу, как Пэдди Джонс. Он просто придёт и удивит каждого подобным и невозможным. Может, даже переплюнет все глупые рекорды. — Даже сейчас, вспоминая об этом, у меня учащается сердцебиение, — а Лиса Гука правдой своей добивает, говоря это с абсолютно спокойным (как и всегда) видом. При этом даже не догадываясь, какие у парня эмоции вызывают слова её, в каком он шоке и пространстве сейчас летает слыша, всё это из уст темноволосой. — Серьёзно? — с трудом говорит, не веря и сомневаясь. — Да, — подтверждает, сомнения парня, пытаясь в конец развеять. — Что ж… Тогда… — глотая вязкую слюну, он с каким-то трудом произносит: — Нам стоит прекратить? — говорит Чон, а сам в тёмные глаза Манобан смотрит, которые ничего не выражают, словно в Лисе души нет. Будто не человек перед ним, а лишь оболочка без эмоций и чувств искренних. А он желает, надежду лелея, увидеть там ответ, сердцу угодный. И мечется между двух огней его душонка, желая, чтобы она сказала «да» — сломав с ним все мосты, — и «нет» — сломав уже его изнутри. — Подобное развитие событий невозможно, — Гук с каким-то неизвестным ему облегчением громко выдыхает, слыша от тайки ответ, которое сердце желает. — Чтобы в будущем процесс зачатия ребёнка прошёл без каких-либо затруднений, я должна начать подготовку уже сейчас, — говорит девушка, стойко выдерживая пристальный взгляд Чонгука, не робея перед ним, словно семнадцатилетняя девчонка. — Вот как… — задумчиво произносит он, подбородок рукой подпирая. — Ты так решительно настроена… Я поражён, — искренни поражён, хочет сказать, да прикусывает язык, чувствуя металлический вкус во рту. — Поэтому у меня есть просьба. В соответствии с предложенными мною правилами, были разрешены поцелуи и лёгкие прикосновения. Ты был обходителен и согласился действовать постепенно, — закусив нижнюю губу до крови и вдохнув побольше воздуха, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. Ведь воображение уже начало рисовать картинки прошедшего дня, в которых были до дрожи в коленках, приятные и одновременно непривычные для девушки прикосновения. — Но на данный момент, мною было принято решение об упразднении прежних правил и установлении новых. С новыми правилами эта игра закончится быстрее, и она быстрее привыкнет ко всем этим неизвестным, странным и необычным ласкам. Верно же..? — Прошу прощения за столь внезапные изменения, — официально извиняется она, будто совершила непоправимую ошибку на работе (хотя для Лисы это и есть работа), а Чон на неё внимательно смотрит и издаёт какой-то звук, похожий на протяжный «э-э». Хотя сам даже не догадывается, какие новые правила она решила установить. — Новые правила таковы: разрешены любые действия, при условии, что мы не дойдём до конца. Действия, вызывающие отвращение и боль, запрещены, — глаза Гука расширяются так, что раньше узкая форма глаз превращается в более круглую, словно монетка. Теперь у него ощущение, словно он какой-то абьюзер, а может и похуже — маньяк. Теперь он понимает, что с Манобан он комплексов нахватается. — Также с этого момента я не возражаю против решительных мер. Поэтому вместо «постепенного привыкания» мы переходим к ускоренному обучению, — твёрдо закончила она свою пламенную речь, как, в общем-то и планировала. — Эм… Ладно, но… — согласился он довольно быстро, не желая отговаривать её, понимая, что это, скорее всего, будет бесполезно. Ведь она настроена ну уж слишком решительно. — Ты точно уверена? — поинтересовался парень, немного волнуясь о темноволосой девчонке, чьи действия никогда нельзя предугадать. — Да. С остальным я справлюсь самостоятельно, — точнее, она попытается справиться с тем, о чём он не знает и даже не догадывается. — Если действовать постепенно, процесс обучения может занять слишком много времени. Вчера я не смогла сомкнуть глаз из-за простого поцелуя, поэтому… Если подвергнуться сильному воздействию за короткий промежуток времени, процесс привыкания произойдёт намного быстрее, что является более рациональным решением, — Лиса тяжело вздохнула. Слова снова застревали комом в горле. Почему ей каждый раз сложно говорить в его присутствии? — Даже если меня будет мучить бессонница, мы будем придерживаться ускоренного курса, — Лиса продолжает стоять, держа ровно спину, пока Гук как-то по-злодейски ухмыляется, что-то пошлое задумывая. — Как пожелаешь, — протягивает он, а девушку от этих слов передёргивает, от чего она снова и снова начинает сомневаться в правильности своих действий, слов и решений. Стул нерасторопно начинает скользить по поверхности пола, не забывая издать неприятный скрип, что режет слух. Чонгук упирает ладонь в стол и, наконец, встаёт с насиженного места, смотря на Манобан звериными глазами, желая сожрать её прямо на месте, не оставив даже косточек. Он идёт к ней медленной походкой, словно пытаясь вызвать в девушке ещё больше напряжения, чем сейчас есть. А воздух всё больше накаливается с каждым его шагом, что уменьшает расстояние между ними. — Я уже всё решила, — тихо проговаривает она, когда темноволосый уже стоит напротив неё и протягивает свою ладонь, нежно и с непонятным трепетом касаясь лица девушки. А у неё сердце на мгновение останавливается, а потом с новой силой начинает делать кульбиты. — Тогда... Я не буду останавливаться, — томно произнёс он, прикрыв слегка веки оттого, насколько же была нежна её кожа. И только он прикасался к ней. Какое же это чёртово удовольствие. — Хо… Хорошо, — согласилась тайка, не особо вникая в слова, потому что явно начинала терять рассудок от его прикосновений. А ведь он только прикоснулся к ней. Не поцеловал её, а она уже тает и стекает по пальцам, словно мороженое в жаркое лето. Что же с ней происходит? Нужно будет обязательно найти ответ на этот вопрос, ведь он ключ ко всем ответам на вопросы, что без конца её мучают. — Полагаюсь на тебя. Гук с силой впивается в искусанные губы девушки, а рукой притягивает её всё ближе к себе, чтобы чувствовать жар, что исходит от девичьего тела. Продолжая терзать женские губы, он ждёт… Ждёт ответа от темноволосой девчонки, что вместо того, чтобы приоткрыть свой ротик, крепко сжимает челюсти рта, не желая впускать к себе чужака. Да, Чону с каждым разом начинает всё больше и больше нравиться до безумия игра, что они затеяли с «Ясно Мыслящей Лалисой Манобан». А внутри у Манобан всё переворачивается от столь смелых и умелых действий парня. Странные чувства пытаются взять вверх, но она продолжает сопротивляться и противиться им. Всё это до жути непривычно, необычно и неестественно. — Твой рот… — наконец Чонгук оставил в покое пухлые губы, отстранившись от них на несколько сантиметров, но не делая расстояния больше, просто потому, что он хочет видеть, как в девушке будут появляться непривычные для неё животные инстинкты. — Приоткрой его немного, — просит он хрипло, понимая, что девчонка не знает, что ей делать. Он должен, словно учитель (даже наставник), направлять её в правильную сторону. У Лисы вдруг как-то резко вылетает истерический смех, словно защитная реакция. — С тобой точно всё в порядке? — спрашивает, уже не особо уверенный в том, что стоит всё это продолжать. — Конечно! — воскликнула она, останавливая смех. — Во… Вот так? — спрашивает, аккуратно приоткрыв рот. — Отлично, — усмехается, понимая, насколько неопытна эта девушка, что даже не знает, как целоваться. — Что ж… Раз ты так преисполнена решимости, я собираюсь продолжить начатое. Ты ведь не собираешься отступать? — спрашивает, сокращая расстояние между лицами, видя, как она смущается, жмурит до боли глаза и сжимает кулаки так, что ногти до крови впиваются в мягкую плоть. Именно такая Лиса ему нравится: та, что смущается, краснея до кончиков ушей; та, что мило заикается. Да, ему нравится такая девушка... Не та, которая будет стонать под тобой всю ночь от удовольствия, а та, что не будет отвечать на поцелуй, потому что не знает как. И от этих мыслей Гуку плохо становится. Хочется себя хорошенько отдубасить за отвратительные мысли о Лисе и не менее отвратительные чувства и эмоции, что периодически вырываются наружу. Он хочет поглубже это месиво чувств закопать и не вспоминать о них никогда. Но почему же не может? Почему же сейчас он снова припадает к сладким устам, просовывая язык в чужой рот..? Целует до потери пульса. Заставляет ноги девушки дрожать и держаться из последних сил, чтобы не рухнуть на пол. — Ты такая милая, — говорит он, а себя уже в мыслях проклинает за мерзкие (для него) и искренние слова. — Мне мало! — и желание своё эгоистичное озвучивает, понимая, насколько влип. Ему мало тех эмоций Манобан, что он взывает в ней. Ему мало того времени, что они отводят на их непонятную для обоих игру. Ему мало Лисы. До ужаса мало. И это до мерзости бесит. Бесит, что он что-то испытывает к ней, хоть и нельзя. Снова притягивает и снова целует, зарываясь пальцами в шелковые волосы, пока она с силой его рубашку в руках сминает. А мысли Манобан друг с другом сталкиваются, тем самым в кашу превращаясь. «Я не могу ни о чём думать», — констатирует факт для себя она, понимая, что в голове её сейчас нет не одной разумной мысли. — «Я совсем не понимаю, что происходит? Мне доводилось видеть нечто подобное в фильмах. Те странные поцелуи… Были очень похожи на этот». Лиса сама отстраняется, часто дыша и краснея, пока Чон на неё с ухмылкой смотрит. Радуется, как пятнадцатилетний пацан после первого свидания с девушкой, которая нравится. Поглаживает волосы и лицо, да с такой нежностью, будто в последний и навсегда раз. Думая, что завтра наступит конец. Нет, не конец света, а конец игры, что полюбилась парню за такое короткое время. — Ты в порядке? — спросил он, видя не самое лучшее состояние девушки. — Всё… Всё хорошо. Пожалуйста, продолжа… — ноги стали ватными, подкосились и собирались подвести девушку, что теперь из-за них могла встретиться с прекрасным полом. Но этого — к счастью Лисы! — не случилось. Чонгук аккуратно подхватил её за талию и вместе с ней опустился на пол, не убирая рук с тела девушки. Хотелось и дальше его касаться. Исследовать. — Тебя совсем ноги не держат, — смотрит на неё, чувствуя кожей, как сильно он её раздражает. Не может он никак без этого. — У меня такое чувство, что я делаю что-то очень плохое, — признаётся он, пока Лалиса на него недоумевающий взгляд бросает. Не понимает его, как и он себя. — Мне… Мне очень жаль, — говорит девушка, чувствуя себя такой неумелой и ничего не смыслящей в подобном. — Прошу, продолжай, — просит его, чуть ли молит, чувствуя внутри съедающий её заживо стыд. — В таком состоянии ты не можешь продолжать. — Тебе просто кажется, — пытается убедить его в обратном, хотя сама прекрасно понимает, что он прав. Если бы она была на месте Чона, то ни за что не согласилась бы продолжать. И неважно, что говорил бы человек. — Мы можем продолжать дальше. — Тогда сегодня мы продвинемся всего на один уровень, — тяжело вздыхает, до сих пор до конца не понимая, как может доводить девушку до подобного состояния лишь парой поцелуев. — Иначе ты и шагу сделать не сможешь. — П… Прошу прощения… — снова повторяет она, словно мантру. — Уже и язык заплетается! — возмущается Чон. Но всё-таки приближается к её лицу, берёт за щеки и снова хватает бедные, зацелованные только им, губы в плен. Прижимает девчушку к стеллажу, одной рукой спускаясь к выпирающей груди и сжимая её. Лиса как-то странно смотрит из-под полуопущенных век на грудь, на которой по-собственнически покоится рука парня. «Он… Сжимает её… Что… Зачем?».