Переломы коры больших полушарий

-Янечка, Янечка, положи мне еще пяток, - отозвался взрослый голос из холодной кафельной кухни. -Я же просил называть меня Яном. Держи. Парень умело запустил ложку в кастрюлю и разом плюхнул в белую тарелку пять маленьких пельмешек, как и попросил его кореш. -Спасибо, Ян, и ты извини, ты же знаешь, что я люблю называть людей до соплей ласково, так, чтобы радуга изо рта потекла, а тело устало от выработки эндорфинов. -Хах, забавный ты, да. Мне всегда было интересно, как же ты ешь эту дрянь? -Сначала мне самому было интересно, но потом привык, теперь трудно представить свою жизнь без вегетарианских пельменей. Звучит так странно. Когда я жрал мясо, мне было фиолетово, было просто плевать на эти чертовы пельмени и вообще на все, но теперь я слишком выборочно стал ко всему относиться. Ян, я становлюсь снобом, что мне делать? -Быть снобом не так плохо, друг, я в этом уверен. Смотря что ты имеешь в виду под словом "снобизм", у каждого своя интерпретация. Я думаю, что ты умеренный сноб, а это здорово. -Умеренный сноб? Звучит более чем странно, без обид, и потом, ты видел меня, видел, что я тащу на себя, с какими людьми общаюсь? Снобизм - это то, что принято уничтожать в нашей тусовке, Ян, пойми, ты из более юной диаспоры. -Еще скажи из клана. Нет, из касты, - улыбался Ян, - почему ты так редко употребляешь слово "субкультура"? Всегда считал его обаятельным и каким-то приятным. -Да, только ко всему прочему оно еще и избитое. В этом вся соль нашего злобного века. Ты можешь придумать все что угодно, любую хрень, мелочь, любую ерунду, найти пару сообщников в интернете и котировать весь этот хлам как субкультуру. Сегодня ты отрываешься от маминой сиськи, а завтра ты герой и родоначальник нового движения. Так никогда не было. Убеждения и идеология складывались годами. А без них я не вижу смысла ни в чем. Алек уверенно положил ложку и ушел в другую комнату, плавно приземлившись на заплатанный диван, после чего он взял пульт и нажал на большую зеленую кнопку, с едва слышной, но столь привычной Яну фразой "Хм, а что там по ТВ?" Ян остался на кухне. Он долго и безропотно смотрел на тарелку с соевыми пельменями, принесенными в рекламных "WWF" пакетах из какого-то вегетарианского кафе. Пельмени так и не внушили доверия парню, но любопытство все-таки разбирало. Ян откинул в сторону алькину ложку и взял своими паучьими пальцами пельмень, а затем аккуратно и медленно погрузил его в рот, тщетно пытаясь смаковать. Соевая пельмешка оказалась слишком невкусной и неудобоваримой. Через полчаса Ян и Алек проводили время в туалете, пытаясь помочь неудачливому поедателю продуктов из соевого теста. -Янечка, держи голову прямо, ты заблевал все помещение. Сглотнув немного был произнесен ответ: "Я же просил называть меня Яном" -Придурок, это сейчас неважно, тебе плохо, ты должен проблеваться и лежать, и вообще, какого черта ты жрал из моей тарелки, у меня недавно был кишечный вирус. -Так вот оно что, - удивленно воскликнул Ян, пробуя приостановить позывы. Так значит... -Да. Прости, я не предупредил. Ян продолжал ошеломленно смотреть в сторону друга, теряясь в пространстве и времени. Наконец его дернуло и последний фонтанчик зловонной слизи оказался прямо на алькиной майке с мертвыми Кеннеди, как раз на надписи "Dead". -Ты меня тоже прости, я ненарочно. -Я верю, чувак, я тебе верю. Парни обнялись, по-пацански хлопая друг друга по плечу, а когда они вышли из туалета и отмылись от всего этого шлака, ребята сели на тот самый старый диван и ловили истории и сказки, стихи и песни, и, надо сказать, что все чудеса, которые они собирали в один большой невод, каждый вечер становились все более и более необыкновенными и странными. Они выдумывали невероятных существ, рисовали их в блокнотах и на стенах, позволяли себе все, что диктовало воображение. И так продолжалось уже много-много лет. Каждый вечер они двоем уносились в бездну и безвозвратно в ней терялись. Причина в том, что Алек и Ян учились на художников, только второй был на два курса и три года моложе, отчего считался в сознании Алека младшим братом, а Алек, в представлении Яна, соответственно, казался старшим. Такая идиллическая обстановка и теплота их отношений сопровождалась безудержными приколами и повседневным хаосом, даже несмотря на многочисленные воздержания Алека. Да, снаружи он всегда казался более напряженным и серьезным, собранным и сдержанным, он выглядел человеком, который построил и дисциплинировал сам себя. Наверное поэтому его всегда напрягали их отношения с Яном, слегка выходящие за рамки классического пацанского братства. А сейчас, когда Янечка был особенно искренен и смел, старший брат Алек был совсем озадачен, пока тот ласково гладил его ярко-зеленый спайк, время от времени задевая нехилую черную плагу в смешном алькином ушке. После нескольких минут такого развлечения Ян как-то удивленно посмотрел на дружбана, приподнял голову, тряхнув длинной челкой и, глядя на Алека одним темно-синим раскосым глазом, тихо произнес: -Я пошел. -Куда? - удивился парень. -Блевать. Янечка тихо удалился, лишь хлопок туалетной двери послышался Алеку. На душе стало тоскливо, и вскоре было принято решение отправиться на кухню, скрипя босыми розовыми пятками по гладкому полу. Алек многозначительно посмотрел на остатки соевых пельменей и, понюхав их недоброжелательно, выбросил в мусорное ведро эти тщедушные комочки соевого теста со шпинатом внутри. Когда он вернулся, Ян уже сладко спал, оперевшись на бортик грязного унитаза. А Алек так и не мог понять, кто же стал причиной страданий его друга, неправильные пельмени или все-таки пойло. Так проходили дни, недели, месяцы и года маленьких художников.