каменный ангел, костяная голубка

- Я знаю, что ты делаешь. Беатриче почти пропустила эту фразу, отвлеченная яркими световыми всполохами кругом. Но тон, заданный братом, моментально вернул её на место. - Я думала, мы будем веселиться. Ожиданиям суждено было быстро разбиться и пока что, Деймон попросту опустошал бар. Беатриче же алкоголь никогда не нравился. Она пару раз в жизни напивалась, неизменно в присутствие Деймона, и любви всех окружающих к спиртным напиткам, не разделяла. Горько, невкусно, даже не больно. Просто непонятно и с непонятным вкусом. Ей никогда не удавалось опьянеть. Нет, физические проявления были: и головокружения, и недомогание, и слабость. Беатриче помнила как путалась в словах и ногах, но ничего более. Вот и теперь. Какие бы печали Деймон в выпивке не топил, того же эффекта на себе Беатриче ждать не приходилось. - Наши с тобой реакции, сестричка, очень похожи. Вот и сейчас, ты предпочитаешь делать вид, что ничего не чувствуешь. Закрылась ото всех, каменное лицо, "я готова спокойно на всё реагировать". Стоит ли напоминать как в прошлый раз ты взорвалась? Беатриче задумалась, обижают ли её слова старшего брата. Она пожала плечами, опрокинула очередной, услужливо поданный барменом стакан, и скривилась от жидкости, обжегшей горло. Ничего общего с кровью. Или даже с вербеной. Неприятные ощущения моментально прошли, остался лишь горький привкус. Деймон говорил о том периоде, когда они горевали по матери. И был частично прав. Между ними было шесть лет разницы, но он в основном был главным примером в жизни Беатриче. Да, они часто ругались, Деймон не мог забыть ей ту несчастную вилку и прочее, но для неё он всегда был Старшим Братом. И реакции на травму у них действительно были схожими. Однако не сейчас. Тогда, как Беатриче помнилось, было очень больно. Эта боль выла и кусалась, царапалась внутри и пиналась. Боль не давала ни спать, ни есть. Но Беатриче справилась. Она сжимала огромного монстра печали своими ручонками, и она победила. Она утрамбовала боль в маленькую коробочку и спрятала её подальше. Она не плакала, и не от того, что это было нежелательно - отец требовал от неё проявления скорби, попросту слез не было. Она любила маму, но сделать то уже было ничего нельзя. И глаза оставались сухими. Ни горечи возможностей, ни утекающей в землю надежды... Маму просто из жизни Беатриче с корнем вырвало. Быстро и почти безболезненно. Словно под морфием. Беатриче смутно помнила как прощалась с матерью перед отъездом той в госпиталь. Много объятий и ласковых слов. Мама тогда плакала, Беатриче нет. Тогда казалось что мама вернётся, не в первый раз она уезжала подлечить свои лёгкие. Беатриче припоминала, что даже успела матери нагрубить: что-то то ли по поводу пятна, то ли по поводу платья, то ли пятна на платье... А может дело было в очередной потасовке с кем-то из братьев. Беатриче тогда не обратила на это внимания, а после уже было поздно. Вот и стерлось из памяти за ненадобностью. Когда отец собрал их троих в гостиной и сообщил новость, Беатриче почувствовала минутную слабость и обрадовалась тому что предусмотрительно села. А потом осознание накрыло её с головой. Она не вернётся. Её теперь не будет. И это была настолько странная мысль, не вписывающаяся в мировозрения никого из троих Сальваторе-младших, что все они ещё с пару минут собирались с духом. Да так и не собрались. Какая-то нелепица. Это же мама. Беатриче тогда следом за Деймоном поднялась в свою комнату, не проронив по пути ни звука. Она нашла на столе начатое письмо и разорвала его на кусочки. Решительными движениями. Никто его уже не прочтёт, так что и хранить бессмысленно. Да, они с Деймоном действительно были тогда отранены. Одинаково не пришедшие на прощальную церемонию, одинаково не желавшие ни с кем об этом говорить. Беатриче помнила холодное, опустошенное лицо брата с неизменной улыбкой. - Я в полном порядке. Вот только глаза больше не улыбались. В полном порядке была и Беатриче и тоже улыбалась. И после пары месяцев коробочка, в которую она спрятала ту нерациональную и бесполезную боль, действительно взорвалась. Что-то вроде криков и истерик, и пинков и царапин, и Деймона не то державшего, не то обнимавшего её со спины. Стефан непонимающе наблюдавший со стороны, спокойная гладь реки... Сейчас это Беатриче тоже с трудом вспоминала, боль и раньше притупилась, а с годами возможно и вовсе испарилась. Хотя что-то ещё оставалось. И ощущение было скорее неприятным, чем терпимым. Словно кусок льда где-то внутри. Но стоит могнуть, оно исчезает, или же просто перестают быть заметным. - Это другое, - медленно водила она пальцем по кромке бокала, не настроенная сегодня врать, - Я не подавляю свои эмоции, Деймон. "Взрываться" попросту нечему. Я не переживаю скорбь и не чувствую горя. Хотя возможно, мне бы и хотелось. Просто я не знаю... Я такая. Разве вампирское существование не подводит твою личность к её лимитам? К максимальному сосредоточение твоих чувств? - Беатриче... - в его голосе явственно звучал Стефан. Иронично, если учитывать их натянутые отношения. - Нет, - перебила она брата, - Не нужно. Ты не скажешь мне ничего из того, что собираешься сказать. Вот на это я спокойно реагировать не готова. Предпочту действенный совет всем душевным расспросам. Из меня вышел потрясающий вампир, а как личность я существовала уже давно, ты просто отвык. Музыка по тональности абсолютно не совпадала с темами их разговора и Беатриче беспокойно качала ногами, рискуя свалиться с высокого барного стула. Из толпы на Деймона налетела незнакомая девушка. Блондинка, короткое платье, разит алкоголем, лицо в подтеках туши и слезах. Она тут же принялась извиняться заплетающимся языком. Беатриче видела её в толпе, танцевала она на редкость энергично, а платье, на вкус Беатриче конечно же, было слишком коротким. Хотя в правильной манере показывало фигуру. - Я знаю, что ты переживаешь, - снова начал Деймон и у Беатриче словно что-то внутри треснуло. Опять. Она перевела взгляд с прелестей пьяной танцовщицы на лицо брата. Интересно, бывает ли на её лице такое одновременно и глупое и якобы поддерживающее выражение? Она надеялась что нет, ибо выглядело это на редкость неуместно. Лицемер.. Самый настоящий лицемер. - Хей, - она схватила пьяную блондинку и подтянула к себе, - Как тебя зовут? - Я Энн, но я больше по мальчикам. Хотя ты ничего. - Плевать, - Беатриче с небольшим усилием приподняла Энн и усадила на свои колени. - Ты сильная, или ты парень тоже, - что-то на пьяном продолжала лепетать блондинка, Беатриче не старалась вслушиваться. В уши лились одновременно непристойные метафоры и биение сердца подвернувшейся под руку девушки. - Ну? Что я должна делать? Просто смотреть в глаза? - спросила она у молчавшего брата. В глазах Энн не читалось ничего. Словно глаза принадлежали коробке с соком. Преимущества хранения еды в новом веке. Сок в коробочке, кровь в пакете. Глаза словно вырезанные из фотографии, а за ними пустота. - Не кричи, - блондинка ещё более осоловело моргнула и позволила наклонить в сторону её голову и оголить шею, - Спасибо за ценный урок, но и тебе небольшой совет. Ты не мой отец, Деймон. И твоя помощь мне не нужна, так же как и тебе. А если ты знаешь, что я переживаю, так дай пережить мне это в одиночестве. Звуки, мелькающий свет, все чувства притупились. Правда вот Энн оказалась невкусной. Пары глотков хватило и Беатриче оторвалась от неё. Сложнее было оторваться от её тела. Она не чувствовала тяжести веса, скорее просто что-то тёплое и приятно давящее на ноги. Беатриче больше со своего стула не сползала, надёжно прикреплена к нему по человечески тяжёлым телом. Неосознанно она руками обвивала женскую талию. Отметила взглядом что итак короткое платье задралось. Но стыда не было, она прочитала, что в этом веке такое считали вполне сносным. Не нормой, но относились уже более терпимо, чем в её время. И такое уже больше не считалось грехом. Но Беатриче понимала, что занимается подменой понятий, на самом деле ей было плевать, как на мнение девушки, так и на мнение церкви. И вообще людей. И факт присутствия на её коленях именно девушки. Ей просто хотелось держать в руках что-то тёплое. Настоящее. Не каменное, не стылое, не мёртвое, не полумертвое. Как компресс. Когда холодно используют грелку. Или уже не используют. В любом случае, базовые потребности. Если мёрзнешь - согрейся, хочешь есть - поешь. - Ты чем-то больна? - блондинка не ощущалась человеком. Да, она дышала, её сердце в панике колотилось о ребра, она наверное была чьей-то дочерью или сестрой... Но Беатриче нуждалась в ней по определённой причине и несколько расстроилась обнаружив несоответствие параметров. Конечно жалко, но что поделаешь. - Угу, - кивнула невкусная Энн, - У ме Договорить она уже не успела. Хоть Беатриче раньше никогда не ломала людям никаких конечностей, в теории она понимала как. С её новой нечеловеческой силой достаточно было просто резко склонить голову девушки к другому плечу. И точно, раздался приятный хруст. Девушка все ещё была приятно тёплой, да и кожа была по прежнему бархатистой. Возможно она даже по прежнему была красива, Беатриче имела смутные эстетические предпочтения во внешности других людей, но понимала что скорее всего ей больше нравятся темноволосые. Энн была условно симпатичной. Как девушка в рекламе сока из коробочки. Плоское изображение человека. Смять и отправить в урну. Деймон промолчал, но Беатриче сочла уместным объяснить свое поведение: - Испорченную еду положено выбрасывать. Она едва не позволила уже более неодушевленному телу соскользнуть с колен, как сзади кто-то дотронулся до плеча Беатриче. Это было неожиданно, так что Беатриче задержала встречу Энн с поверхностью пола. - Что здесь происходит? - выдохнул пары алкоголя, парень, ранее сидевший в паре стульев от них. Он тоже топил в алкоголе свои печали и источал ауру скуки. - Во-первых, не трогай меня, - Беатриче позволила Энн медленно сползать, придерживая её одной рукой, второй же она подтащила парня поближе и постаралась найти в его глазах что-нибудь интересное, - Как твоё имя? - Дейв, - и у него в глазах ничего не было. Или это не хорошая выборка бракованный особей или что-то поменялось в её картине мира. - А это Энн, ты в неё с первого взгляда влюбился. И сейчас же отвезешь её к себе домой. Бедняжка так сильно напилась. Дейв, не отрываясь, поддерживал глазной контакт. Беатриче удивилась тому как это оказывается легко. Подчиняться своей воле людей было проще чем дышать. - Ты привезешь её домой и спрячешь под кроватью, Дейв. А потом недели на две забудешь. А обо мне забудь сразу. Прямо сейчас. Беатриче вздёрнула колено вверх и Энн, наконец, мешком свалилась на пол. - Энн! - вскрикнул Дейв и бросился поднимать труп. Он ласково убрал волосы с лица, не обращая внимания на болтающуюся голову, и взяв Энн на руки целеустремлённо направился к выходу. - Это так весёло, - жестом Беатриче подозвала бармена, ранее подчинённого воле Деймона, и попросила наполнить бокал. Попытка перебить горечь горечью. - И что ты делаешь? - наконец заговорил Деймон. - Не подавляю эмоции, очевидно же. Стефан, думаю расстроится, если соотнесет трупы в новостях с нашей прогулкой. А вообще мне понравилось. Это нормально для вампира? - Обычно вампиры тонут в своих эмоциях. Их слишком много и с тебя словно сдирают кожу, чтобы ты стал самим собой. Настоящим, без человеческой мишуры морали и правил, - Деймон перехватил её бокал и молниеносно осушил его, - Но ты видимо всегда была сукой, просто сама не знала. Мне на самом деле нравится. Добавляет разнообразия. - Мне тоже. Но слово ужасное. Так что, сеанс терапии окончен, доктор? Мы пришли к выводу? - Не надейся. Я все ещё могу натравить на тебя Стефана. - Этим у тебя не получится испортить мне настроение. Он в этом нуждается не больше тебя, а ты просто пытаешься за мой счёт отвлечься от своих проблем. И к тому же я всегда думала, что ты мой весёлый брат. Думаешь, я не замечаю что ты перманентно пьян? За сто сорок пять лет наверное можно было склеить свое разбитое сердечко. Или хотя бы проспиртовать его уже насквозь. Ох, прости, ты же только недавно узнал... Мои соболезнования. У тебя очень удачно выходит скрывать свои эмоции, Деймон. Почему бы тебе не обсудить это со Стефаном, хотя он тоже судя по выбору пассии, никак не может двинуться вперёд. - Я хотя бы смог тебя разозлить. - Это не достижение, - Беатриче чувствовала лёгкость, словно каждое ядовитое слово, сказанное брату открывало маленький замочек спрятанный внутри, - Но можешь утешить себя. Хоть чем-то. Раз уж твой мудрый взгляд с высоты пережитого опыта никому не сдался. Она спустила ноги на пол и решительно нырнула в толпу. Оглянуться на брата она не удосужилась. Хотелось танцевать. И держать в руках что-нибудь тёплое и мягкое. И что-нибудь сладкое.