каменный ангел, костяная голубка

Стефан в скорости уснул. Сначала он изо всех сил старался держаться, но паузы, когда его глаза скрывались за опущенными веками, становились всё длиннее... Беатриче зачаровано наблюдала за тем, как спокойно движется его грудная клетка. Лицо брата расслабилось и он уже не выглядел таким уставшим. Хотя по всем законам логики выглядеть таковым он и не мог. Ему навсегда было семнадцать. С того момента как она последний раз его видела, изменились лишь прическа и взгляд. Последний раз, ещё человеческими глазами, она смотрела на брата на балу. Тогда "усталый" был последним из эпитетов, что могли быть к нему применены. На внутренней стороне век блистал безжизненный образ его лица. "Это прошло" - постаралась успокоить себя Беатриче. Они живы, они все живы, изощренной пародией на жизнь, но если не остаётся ничего другого... Ещё пару часов назад Беатриче променяла бы смерть на что угодно, но сейчас ощущение спокойно спящего рядом младшего брата и далёкие шорохи, как всегда занятого своими делами, старшего - вменяли в душу покой. Или этим словом, она неточно называла пульсирующую внутри пустоту? Что с ней не так? Её братья оказались живы, они воссоединились; нескончаемый кошмар, ставший её жизнью, подошёл к концу... Но чего-то словно не хватало. Казалось, что должно быть что-то ещё. Она была рада, счастлива освобождению. Счастлива. Что она маскировала этим словом? Или же все опасения были беспочвенны? Совпадало ли описание этого чувства, с тем что она испытывала раньше? Когда-то давно. Она не помнила. Беатриче выпустила ладонь Стефана и поспешно выпуталась из одеял. Коснулась кончиками пальцев пола. Нерешительно встала. Перенесла вес на прежде хромавшую ногу. И обратно на ту, что всегда была здоровой. Перед гробницей, в свой первый и последний день, она не нашла времени насладиться отсутствием хромоты. С возрастом ей удалось свести свой недостаток к едва заметному со стороны, но собственные усилия от движения плохо срощеной голенью, ощущались всегда. Она прихрамывала на эту ногу тринадцать лет, а потом Кэтрин приказала ей не шевелиться и не издавать ни звука. Наверное, это было правильно. Учитывая то, что произошло после. Демон ночи, при беге припадающий на одну ногу? Ныли бы кости на погоду, даже после смерти? Смогла бы она двигаться также быстро как её братья? Может ли она сейчас? Подмывало проверить, но спящий за спиной Стефан, без его собственного ведома отговорил сестру от авантюры. За окном серел рассвет, так что Беатриче, стараясь быть бесшумно, погасила все светильники, тщательно воспроизводя все действия Стефана в обратном порядке. Она не думала об этом, но краем сознания уцепила. Она мягко прикрыла за собой дверь. Кто-то заботился о доме. Петли явно смазывали, половицы вощили. Беатриче спустилась по не скрипящей лестнице, выводя на перилах невидимый узор. Дом был гораздо мрачнее их прежнего поместья. Беатриче почти что скучала по так тщательно обставленным матерью комнатам. Она нашла кухню на наитию. И снова тот же эффект что и в ванной. Основные предметы были знакомы. Иной раз сложно узнавались, но сквозь вуаль времени, она видела их предшественников. Некоторые предметы утвари оставляли вопросы. - Это микроволновка, - на удивление тихо сзади подошёл Деймон. - Что? - переспросила Беатриче, переводя взгляд на брата. - Ты минут пятнадцать пялилась на микроволновку, я решил вас представить. Он изменился гораздо больше Стефана. Отводит плечи назад, лицо скорее угрюмо, лишние движения пальцами - поглаживания кромки вчерашнего стакана. - Ты не выпускаешь его из рук даже по ночам? - кивнула она, привлекая внимание брата, чей взгляд ушёл в сторону. - Неужели Стефан не нашёл ничего лучше моей пижамы? - Ну, не думаю, что с тем, как одеваетесь вы двое, в этом городе можно найти сносную модистку. Деймон усмехнулся и щёлкнул языком: - По этому вот, я возможно и скучал. - Я бы так не сказала, - ответила она холоднее, чем намеревалась и смутившись задала более уместный вопрос - Не спиться? - А тебе? - Я... Я думала об остальных. В гробнице, подземелье или как это следует называть. - Тебе, сестрица, следует называть это прошлым. С Пёрл, с которой вы судя по позам успели подружиться, все чудесно, её дочурка выела здесь всем мозг своей матушкой. Хотя отрадно знать что та, заменила её тобой. Остальные продолжат гнить. Но вряд ли ты не спишь из-за них. Насколько мне помнится, на большинство из них тебе было плевать. - Мне и сейчас плевать, - она задумалась над несколько грубым выражением, - Безразлично. Я просто боюсь засыпать. Мне страшно. Если я расслаблюсь... Что если я проснусь не здесь? Глаза,все такие же голубые, но как и у Стефана грустно-измученные. Чем занимались её братья все эти годы? - Я могу это понять, - в голосе еле слышный надлом. И это почему то её коробит. Спросить или нет, каково это быть брошенным псом, ожидающим хозяйку? Внутри словно зашевелилось что-то горячее. Сердце, подумав мгновение, забилось быстрее, бледные пальцы брата все также нервно ласкали стакан. Если присмотреться, узловатые соединения составов била дрожь. - Действительно? - пожалуй, это обида, то что чувствовала. Да. И даже слезы накатили. Необычно. Хотя она только и делает, что плачет. Откуда столько слез? Впитала жидкость из ванны? Стоит ли упоминать, что сама Беатриче, будто брошенный домашний питомец, так же ждала, ту же хозяйку. Может она за мной вернётся? Не может же она... После всего того что она с ней сделала, просто бросить скользящий взгляд на прощание. И ни слова. - Действительно. Знаешь ли не все имели роскошь оставаться законсервированными... И вот Беатриче узнала, что вполне способна передвигаться также быстро. Иначе никак не объяснить, то как быстро она преодолела разделявшие их два метра. Её высохшие волосы взметнулись и утреннюю тишину нарушил звон пощечины. Следом, она вырвала из трясущихся пальцев брата стакан и постаралась как можно мягче поставить его на поверхность стола. Не хватало разбудить скандалом Стефана. - Не смей. Я знаю, что не имела никакого права так поступать, и мне жаль, но я не позволю так ко мне относится. Я не игрушка, которую можно забыть на чердаке и годами не возвращаться даже в мыслях. Я не спала волшебным сном, Деймон. И годы не пролетели для меня мгновением. Ты не достал меня с полки, подумав, что внезапно соскучился. Почти комичная обида на лице Деймона сменилась холеным подобием вины. - Я... Не хотел тебя обидеть, - она слышит небольшое удивление собственным словам в его голосе? - Я всегда возвращался к тебе в мыслях. Я... Скучал. Ты же моя сестрёнка. Таскала для меня табак, вечно крутилась под ногами... Но я задвигал эти мысли как можно дальше. И глубже. Иначе, тоже не мог спать. - И что я вижу. Брат, что всегда превращал мои кошмары в повод посмеяться - стоит напротив, не желая даже дотронуться до меня. Словно я прокаженная. Как будто бы абсолютно мне и не рад. Ответь, может хотя бы отчасти? Беатриче приблизила свое лицо так близко, насколько позволил ей её рост. Что видел Деймон когда смотрел в её глаза? Горечь непрожитых лет? Детское выражение обиды на старшего брата, что обещал оберегать её от любых забот? Или все что он видел - эгоистичное отражёние собственной пронзительной синевы радужной оболочки? Или ту пустоту, что она ощущала? Как в старой поговорке на новый лад. Можно вытащить девицу из стылого подземелья, но не стылое подземелье из девицы. - Отвечай, - её голос, против воли словно ломается. Деймон обнимает её иначе. Эгоистично. Он не заботится ни о чьём комфорте, кроме собственного. Сжимает её в объятиях так, как следовало пару часов назад. Ступни Беатриче даже приподнимаются над полом. - Такая же клуша, что и всегда, Трикси, - горячий шепот куда-то то-ли в шею, то-ли в плечо, - Идиотский характер. - Как и твой. Сложно что-ли сразу было меня обнять? - Сложно, - не стал отпираться Деймон и наконец выпустил её из рук. Беатриче вздохнула, осознав что крепкое объятие брата сдавливало её ребра и не давало дышать. - Ты выглядишь так словно тебе нужен сон, - она потянула брата к лестнице,желая оставить все разговоры. Говорить больше не хотелось. - Ты тоже не то чтобы пышешь здоровьем. Удивлён, что Стефан оказался таким эгоистом. Вместо того чтобы распрощаться, Деймон затаскивает её в комнату к спящему младшему и закатив глаза позволяет Беатриче мягко прикрыть за ними дверь. Он толкает её по направлению к кровати и с ворчанием ложится подле сестры. Удобнее всего Стефану, впрочем он, не открывая глаз, отодвигается к своему краю кровати. - Он мог помочь тебе заснуть, а отрубился сам. - Ты вообще пил в одиночестве, - сонно замечает Стефан. - Номер два, захлопнись, номер один, не паникуй и постарайся расслабиться, - подушечки пальцев Деймона на её висках заставили веки потяжелеть. - Я не совсем уверена, - сонно произнесла Беатриче, чувствуя как забывает порядок слов, что хотела произнести, - Я... - Не волнуйся. Никаких плохих снов сегодня. Без смеха, правда. Но я надо признаться забыл, как заставить тебя смеяться. Наша недовольная жизнью Трикси. - Наша недовольная жизнью Трикси. Так и вижу тебя старой девой, навязывающей всем свою нравственность. Может ты даже издашь книгу со своими несбывшимися фантазиями. Было темно. В отдалении кто-то играл на рояле, вблизи резвились сверчки. Хорошо, что она захватила с собой накидку, а то было бы прохладно. - Обязательно. Возьму псевдонимом твоё имя. И по плебейски его сокращу. Дей Сальваторе, например, - Беатриче хихикнула и торжественно развела в воздухе руками. Брат ответил ей добродушным смехом и Беатриче смахнула с его щеки комара. - Станут ли тогда в этом захудалом городишке со мной знаться? - О, они поставят тебе памятник. После смерти. При жизни также продолжат вышвыривать за порог. Они сидели в саду Форбсов, в чьём доме Деймону намекнули на отсутствие необходимости в его компании. - Будет ли отец гневно за меня краснеть? - Если ты продолжить так напиваться, то определённо. Хотя я не уверена. Мне кажется прямо сейчас он больше занят расписыванием всех академических способностей Стефана. - Аминь, - Деймон чокнулся с сестрой воображаемый бокалом, - Тебе не холодно сидеть на бортиках фонтана? - Ты бережешь моё здоровье? Джордж Локвуд почти что вызвал тебя на дуэль. И к тому же, я уверена в твоём возрасте положено знать сколько юбок у меня под платьем. - Боже милостивый, Беатриче, в твоём возрасте не положено знать что положено знать в моем. - Мне четырнадцать, не четыре. И нет, спасибо, не холодно. - Почему ты, в самом расцвете своей юности прозябаешь здесь со мной, на задворках отреченных от приличного общества пропащих людей? Даже не отвергнутая обществом. - Завернул ты знатно, может стоит тебе написать роман, дорогой словоблуд? Отец приказал тебе подумать о своём поведении. Это универсальный совет. И звучит интереснее, чем танцы. Или пустые разговоры. - Это важные светские разговоры взрослых, Беатриче. Они говорят о урожае. Или о политике. О золоте. О... - О твоём ужасном поведении, - моментально подсказала сестра, ткнув Деймона локтем в бок. - О твоём отказе танцевать. - Деймон! Ты знаешь что я не танцую, - Беатриче спорхнула с фонтана и неловко, прихрамывая на правую ногу, завертелась словно в вальсе с невидимым партнером, - Грациозно? Брат засмеялся и тоже поднялся на ноги, расправляя сюртук. - Танцы не о грациозности, Трикси. - Беатриче, безголовый, - она протанцевала по направлению к нему и слегка подпрыгнув, саданула веером по густой чёрной шевелюре, - И о чем же тогда? - Во-первых, ой. Во-вторых, - тут он встал в классическую бальную стойку и замер, прислушиваясь к далёким отзвукам рояля, - Прекрати-ка вертеться. И в-третьих, танцы - это об уверенности. Когда ты мнешься в углу, потупив в пол прелестные голубые глазки - ты показываешь всем, что вовсе не соперница в борьбе за богатеньких сынков. - О, а ведя себя так неподобающе, - тут Деймон внезапно закрутил её так, что Беатриче взвизгнула, - Деймон! Означает ли это, что ты показываешь обществу свое нежелание быть объектом этой борьбы? - Нужно же мне как то скоротать время, до того как ты напишешь роман и опубликуешь его под моим именем? - Хитро, хитро. Они продолжали танцевать в саду. Возле самого неосвещенного фонтана, аккомпанируя себе задорным смехом и обменом неподобающими шутками. Ночь была по майски тёплой, Беатриче постоянно отвлекалась на звезды, а Деймон высматривал во мраке фигуру разъяренного отца. Но видимо он и в самом деле, заставлял Стефана петь, или цитировать чей то отрывок или что-нибудь ещё... - Хороший был день, - произнесла Беатриче, не прекращая танцевать, - Спасибо. И окончательно позволила сознанию ускользнуть.