Fazbear Frights №5: Bunny Call

      «Тебе так повезло. Ты можешь просто сидеть и играть в видеоигры весь день».       Если бы Мэтт получал один доллар каждый раз, когда кто-то говорил ему это, он действительно мог бы сидеть и играть в видеоигры весь день вместо того, чтобы идти в офис и разрабатывать их.       Разработка игр сложнее, чем многие думают. Это прекрасная работа — работа, о которой Мэтт всегда мечтал, когда был ребенком, притворяясь больным, чтобы оставаться дома после школы и делать простые игры на домашнем компьютере своей семьи. Но существует огромная разница между работой над играми и игрой в них. Многие детали этого процесса волнующие: первое снизошедшее вдохновение, когда пришла идея, триумфальный момент, когда все ваши планы осуществились. Но между первым вдохновением и окончательным исполнением было много возможностей для сокрушительного разочарования и ударов кулаком по стене. Одна маленькая программная ошибка могла испортить всю игру, и попытка идентифицировать такую ошибку была невероятно утомительной. Люди, которые любят играть в игры, часто думают, что их навыки в играх дают им навыки разработчика игр, но это не более верно, чем думать, что зная как читать хорошую книгу, вы также знаете, как ее писать.       Сейчас Мэтт ел, спал и дышал своей работой. Он должен был разрабатывать и совершенствовать ИИ в Месть Спрингтрапа, в новой ультрасовременной VR игре, которая должна была стать следующей частью популярной серии Five Nights at Freddy's. Это была самая громкая игра, над которой он когда-либо работал, и он знал, что она будет потрясающим хитом. Как это могло быть не так, с захватывающим сочетанием виртуальной реальности и устоявшихся персонажей Five Nights at Freddy's, которых геймеры уже полюбили бояться? Первые ошибки в игре были устранены, и теперь Мэтт собирался сделать то, что, по мнению недо-геймеров, было единственной частью его работы: тестирование игры.       Мэтт закрепил VR-шлем и убедился, что устройство надёжно закреплено. Он собирался сыграть.       По обе стороны от него стояли стены. Эти стены образовывали темный коридор, который был входом в лабиринт. В этот момент Мэтт мог видеть только коридор прямо перед собой; никаких проходов слева или справа еще не было видно. Только он собрался двинуться вперед, как увидел, что его творение и противник — большой зеленый кролик — появился в конце коридора, а затем ушёл налево.       То, что это был кролик, еще не означало, что он симпатичный. Мэтт всегда находил людей в костюмах кроликов жуткими. Об этом свидетельствовала фотография, сделанная его мамой, когда ему было три года, на которой он визжал как резаный на коленях у невыразительно ухмыляющегося пасхального кролика в торговом центре. Спрингтрап, кролик в игре, был еще страшнее, чем пасхальный кролик, обитающий в жуткой долине. Костюм был настолько потрёпан, что некоторые механические части были видны под тканью, а большая часть одного уха отсутствовала. Его глаза были в форме шаров и светились зеленым, когда он замечал свою добычу. Ухмылка кролика была широкой и ужасной. Кролик определенно был топливом для кошмаров, абсолютно тем, что Мэтт намеревался создать.       Мэтт особенно гордился своим персонажем. Он хотел сделать Спрингтрапа таким ужасным, чтобы он посещал кошмары людей на протяжении многих поколений. От Дракулы до Ганнибала Лектера, у всех них было что-то вроде бессмертия, и каким-то образом частица этого бессмертия коснулась и создателей. Мэтт провел исчерпывающее количество исследований в разработке смертоносного кролика. Он смотрел десятки классических фильмов ужасов, изучая личности хладнокровных убийц. Он читал книги и статьи о серийных убийцах, о том, что их жажда насилия может быть удовлетворена только на некоторое время... пока они не выберут другую жертву.       Чем больше Мэтт смотрел и читал, тем больше понимал. Для убийц, живших в воображении людей, убийство было источником радости, средством самовыражения, как живопись для художника или игра на инструменте для музыканта. Мэтт хотел, чтобы Спрингтрап продемонстрировал такую радость, такую глубокую самореализацию в искусстве убийства.       Он хотел создать персонажа, который мог бы вскрыть вашу яремную вену с таким же радостным волнением, как ребенок, открывающий подарок на день рождения.       Мэтт, конечно, не был убийцей. Если бы это было так, ему не пришлось бы так много исследовать. Но Мэтт знал, что такое гнев — что значит чувствовать себя таким обиженным, настолько, чтобы гореть желанием уничтожить, громить и преподать урок людям, причинившим ему зло, урок, который они никогда не забудут. Во время разработки игры Спрингтрап стал местом, куда Мэтт мог поместить все эти чувства, хранилищем всех своих разрушительных побуждений. Спрингтрап был детищем ярости Мэтта.       Цель в начале игры звучала просто: найти свой путь из лабиринта, прежде чем Спрингтрап убьет вас. Но лабиринт был абсурдно трудным, что еще больше усугублялось перспективой от первого лица, которую требовала виртуальная реальность. Спрингтрап был одновременно быстрым и скрытным. Он мог появиться, казалось бы, из ниоткуда и убить, прежде чем игрок понял, что его убило.       Мэтт дошел до конца коридора и решил повернуть направо, поскольку это было не то направление, которое выбрал кролик. Он оказался, как и ожидал, в большой кубической комнате с четырьмя закрытыми дверями. Три из этих дверей вели в другие коридоры лабиринта. Одна вела к Спрингтрапу и верной смерти. Из-за того, как игра была запрограммирована, Мэтт имел не больше представления о том, какая дверь скрывает Спрингтрапа, чем любой другой игрок. Какую дверь ему выбрать?       После короткой считалки «Ини, мини, мани, мо», Мэтт выбрал дверь, которая была прямо перед ним. Он шагнул к ней, повернул ручку и толкнул дверь. Воспроизвёлся оглушительный визг, и кролик бросился на Мэтта, размахнувшись и в итоге полоснув большим сверкающим ножом аватара. ВР делало нападение Спрингтрапа пугающе реалистичным. Нож прорезал то, что казалось опасно близко к его глазам, и когда Спрингтрап высоко поднял нож и опустил его вниз, Мэтт не мог удержаться, чтобы не напрячься, как будто он собирался испытать настоящую физическую боль. Затем изображение перешло на третье лицо, и Мэтт увидел тело своего аватара, распростертое на полу лицом вниз. Спрингтрап, демонстрируя извращенную радость, на которую рассчитывал Мэтт, улыбнулся с выражением истинного блаженства.       Мэтт злился на себя за то, что выбрал не ту дверь, злился на свое кроличье создание за то, что оно так реалистично радовалось его поражению. Он даже не снял ВР-гарнитуру, чтобы сделать перерыв. Он просто возобновил игру и побежал по коридору, пока снова не оказался в комнате с четырьмя дверями. Он нутром чуял, что дверь слева — это та, которую надо выбрать. Он подошел к двери, повернул ручку и распахнул ее.       Спрингтрап бросился на него с широко раскрытой пастью. Прозвучал визг, за которым последовал ужасный оборвавшийся звук. Мэтт вздрогнул, потому что ему показалось, что Спрингтрап вот-вот откусит ему лицо. Труп Аватара Мэтта снова лежал лицом вниз (во всяком случае, лежал вниз тем, что осталось от его лица) в свежей луже крови. Спрингтрап ухмыльнулся своей победе, его зубы покраснели. Он медленно слизнул кровь с губ. Слова «ИГРА ОКОНЧЕНА» снова заполнили экран.       Мэтт выругался, сорвал очки и бросил их на стол. Наверное, ему следовало быть осторожнее с дорогим оборудованием, но ему было все равно. Почему он все время проигрывает Спрингтрапу? Почему он не может выиграть игру, которую сам же придумал? Он мерил шагами комнату и ругался, потом схватил кофейную кружку и швырнул ее. Кружка разлетелась на мелкие кусочки и оставила коричневое пятно на чистой белой стене. «Отлично», — подумал Мэтт. Все его мысли были гневными.       Раздался тихий стук в дверь, сопровождаемый словами: «тук-тук». Почему люди так поступают? Разве недостаточно просто постучать в дверь? — Да? — отрезал Мэтт, не желая, чтобы его беспокоили.       Дверь приоткрылась, и Джейми заглянула внутрь. Она была одной из тех женщин, которые выглядели так, будто не меняли прическу или стиль одежды с третьего класса. Челка у нее была ровно подстрижена на лбу, и, похоже, на ней был джемпер. — Я услышала шум и хотела убедиться, что с тобой все в порядке. — Я в порядке. По крайней мере, до того, как ты меня отвлекла, — огрызнулся Мэтт. Все, казалось, любили Джейми. Они восторгались домашним банановым хлебом, который она оставляла в комнате отдыха, и тем, как она всегда была готова помочь с проблемой, будь то профессиональная или личная. Но ей не удалось одурачить Мэтта. Он знал, что Джейми назойливый человек. Словно она вампир, питающийся офисной драмой. — Извини. Наверное, это были просто звуки творческого процесса, которые я услышала? — язвительно заметила Джейми, сморщив нос и улыбнувшись. Это была робкая, обворожительная улыбка, как у собаки, виляющей хвостом, когда вы поймали ее писающей на ковер. — Вот именно, — сказал Мэтт, не улыбаясь в ответ. Что он должен был сказать, что он разозлился, потому что большой кролик убил его два раза подряд? Что он швырнул свою кофейную кружку в стену, потому что не мог смириться с тем, что проигрывает своему собственному творению? Мэтт начинал чувствовать себя разработчиком видеоигр в версии доктора Франкенштейна. — Что ж, желаю удачи. Увидимся позже, — сказала Джейми, слегка помахав рукой. — Мне закрыть дверь? — Я вообще не хотел, чтобы ты её открывала.       Он собирался сыграть снова. На этот раз он сделает лучший выбор. Он обойдёт кровожадного кролика. Он избавится от назойливого подозрения, что в этой игре ему не победить.       Иногда Мэтту казалось, что жизнь — это игра, в которой он не может победить. Конечно, у него были все элементы счастливого существования. Он окончил хорошую школу и женился на Ханне, своей возлюбленной из колледжа. Он получил работу своей мечты, и они с Ханной купили красивый дом с четырьмя спальнями, где было достаточно места для ее домашнего офиса, его огромной коллекции видеоигр и, как надеялась Ханна, растущей семьи.       Еще в колледже Мэтт наслаждался волнением, преследуя и в конечном итоге завоевывая Ханну. Он познакомился с ней на уроке убийственной химии на первом курсе, где у нее было больше всего оценок 5, и он боролся. Он попросил ее стать его наставницей, и они встречались два раза в неделю. Они работали над химией, но также много разговаривали и смеялись. В конце концов он спросил ее: «Не согласишься ли ты пойти на свидание с кем-нибудь, кто гораздо хуже разбирается в химии, чем ты?».       Она согласилась, и вскоре они стали неразлучны. Как только они стали встречаться по-настоящему, она даже не возражала списыванию. Это давало им больше времени, чтобы вместе заниматься другими, более интересными вещами. Их история «романтической встречи» была большим хитом всякий раз, когда люди спрашивали, как они начали встречаться. Они всегда говорили: «у нас была химия».       После окончания колледжа Мэтт мечтал найти и получить работу своей мечты и приобрести богатый дом. Но как только приз был выигран, ничего не остаётся делать, как удерживать его. И удерживать его было не так интересно. В доме мечты были обширные проблемы с водопроводом, настолько большие, что казалось, что он должен был просто попросить сантехника переехать в одну из дополнительных спален. Работа иногда была великолепной, но были также бесчисленные скучные собрания, во время которых люди, знающие намного меньше, чем он, говорили о незначительных деталях, и он должен был слушать их с уважением, что не всегда было возможно. Как это могло быть, если у него явно были лучшие идеи на собраниях?       А потом возникла проблема сохранения брака. Когда они встречались, Мэтт был так поглощен завоеванием любви Ханны, что никогда не думал о цене этого приза, а именно о том, что он решил провести остаток своей жизни с одним человеком и только с одним. Это быстро наскучило ему. Бесконечные вечера, одни и те же разговоры о прожитых днях, одни и те же куриные грудки и зеленый салат на ужин и те же телепередачи «После». Ханна все еще была хорошенькой, умной и милой, но новизна стерлась с нее, как будто купили новую машину, и сначала это волнительно, но потом она становится просто машиной, надежной и полезной, но она больше не является источником волнения.       Были и другие проблемы. Ханна хотела завести семью, а Мэтт — нет. На самом деле, чем более утомительной становилась повседневная рутина брака, тем меньше он хотел добавлять детей в уравнение. Вся перспектива воспитания зияла перед ним цепью неприятных обязанностей, растянутых на десятилетия: кормление, смена подгузников и бессонные ночи младенчества, бесконечные переправы детей в школу, уроки и практика, драма и бунт подросткового возраста. Все это, плюс стресс от необходимости платить за колледж. Кому это нужно?       Очевидно, Ханне это было необходимо. Или, во всяком случае, она думала, что необходимо. Каждую пятницу вечером, когда они отправлялись в «Неаполитан», их любимый итальянский ресторан, она ждала, пока Мэтт не успокоится после пары бокалов вина, и говорила: «Я думаю, что пора».       Мэтт всегда говорил: «Пора съесть десерт?», — хотя он прекрасно знал, что тирамису — это не то, о чем она говорила. — Пора обзавестись детьми, — неизбежно говорила она.       Он пытался сбить ее с толку самыми разными способами. Он сказал, что им все еще нужно несколько лет, чтобы сосредоточиться на своей карьере, но Ханна сказала, что, поскольку она работала над графическими дизайнами дома, теперь она может уравновесить работу с воспитанием детей.       Однажды Мэтт предложил ей, если она хочет о чем-то позаботиться, завести собаку, а не ребенка. Эта тактика не слишком удачно сработала.       Хуже всего, однако, было, когда он пытался доказать, что беременность и материнство разрушат изящную, привлекательную фигуру Ханны. Тогда она назвала его пустышкой, выплеснула ему в лицо содержимое своего стакана с водой и выбежала из ресторана.       Тот факт, что Ханна не желала прислушиваться к доводам разума по поводу рождения ребенка, определенно поставило крест на их браке. Кроме того, речь шла о безобидной дружбе, которую Мэтт завязал с Брианной, официанткой в ресторане, где он часто обедал. Это не было чем-то серьезным и, конечно же, не касалось Ханны, но она очень расстроилась, когда Мэтт оставил свой компьютер включённым и она увидела, что Брианна прислала ему свою фотографию в бикини. Он понятия не имел, почему Ханна вела себя так неразумно. Друзья всегда присылают фотографии с отдыха.       Ханна предложила им обоим обратиться к брачному консультанту, но Мэтт отказался, и их брак закончился разводом вскоре после их годичной годовщины. С тех пор у Мэтта была целая вереница подружек, первой из которых была Брианна из ресторана. Ни одна из этих связей не длилась больше трех месяцев, и Мэтт всегда был тем, кого бросали. Эта череда расставаний была главным фактором ярости, которую Мэтт смог выплеснуть во время создания Спрингтрапа.       Женщины — сумасшедшие, решил Мэтт. И не стоят затраченных усилий.       Чтобы побороть свое одиночество и разочарование, Мэтт погрузился в разработку виртуальной игры еще более одержимо, чем обычно. Ирония судьбы заключалась в том, что игра — как и его отношения — обернулась против него самого.       Но на этот раз он собирался перехитрить кролика и выбраться из лабиринта живым       Мэтт пробежал по темному коридору и свернул направо, в комнату с дверями. Он огляделся и выбрал дверь позади себя. Когда он повернул ручку и открыл дверь, проход был свободен.       Он прошел еще по одному темному коридору. Не было никаких признаков Спрингтрапа. Он свернул налево в коридор, который вел в зеркальный зал. Он, конечно, знал дорогу. Весь фокус был в том, чтобы убедиться, что за ним не следят. Он прошел мимо стеклянных панелей, каждая из которых была совершенно одинаковой. Он был примерно в двенадцати шагах от выхода, когда почувствовал присутствие чего-то позади себя. В зеркале он увидел отражение большого зеленого кролика, стоящего позади него. Кролик схватил его за волосы и приставил сверкающий нож к горлу Мэтта.       Мэтт почти ощутил быстрый, уверенный порез.       Мэтт снова увидел своего аватара, лежащего лицом вниз, на этот раз в растекающейся луже собственной крови. Кролик слизнул кровь с лезвия ножа и засмеялся, его плечи затряслись.       Но было не похоже, что кролик просто смеялся над смертельно раненным аватаром Мэтта.       Казалось, кролик смеялся над самим Мэттом.       Значит, кролик хотел играть грязно, не так ли? Мэтт сорвал с головы шлем. Он протянул руки и очистил свой стол, так что все его содержимое с грохотом упало на пол. Он покажет этому кролику, кто здесь главный; ему просто нужно немного места, чтобы рассредоточиться. Он контролировал игру, а значит, и кролика. Он должен был сказать, что Спрингтрап может и не может делать, куда он может и не может идти. Он покажет ему, кто здесь хозяин. Когда Мэтт позже вернется домой, он уже не будет так сильно контролировать свою жизнь, но здесь, внутри игры, он был абсолютным правителем, и все решения должны были приниматься им.       Он запрограммировал игру так, что Спрингтрап был обречен блуждать по лабиринту в одиночестве всю ночь, без жертв для бесконечного блуждания и без выхода. Он также ускорил временные рамки игры на тысячу, так что за каждую минуту, прошедшую в реальном времени, одна тысяча минут проходила для Спрингтрапа. Мэтт обнаружил, что смеется громче и сильнее, чем когда-либо за долгое время. Конечно, кролик мог убить своего аватара, но это было сравнимо с тем, как Мэтт мог изменить реальность Спрингтрапа, мог контролировать время и пространство и назначать космическое наказание, как какой-то древний, мстительный Бог.       Мэтт вышел из офиса и еще немного посмеялся по дороге домой.       Ханна получила дом после развода, поэтому Мэтт переехал в один из тех многоквартирных домов с бассейном и теннисными кортами, которые рекламировали себя как предлагающие «доступную роскошь». Он обставил квартиру простыми, функциональными предметами и множеством полок для своей коллекции видеоигр. Когда его друга Джейсона из колледжа бросила девушка в то же самое время, когда одно из трехмесячных отношений Мэтта распалось, Мэтт предложил ему переехать в дополнительную спальню и разделить арендную плату.       Когда Мэтт вошел в квартиру, Джейсон сидел на диване перед широкоэкранным телевизором и держал в руке игровой контроллер. Еще не было и шести часов, а он переоделся в пижаму. На кофейном столике красовалась двухлитровая бутылка газировки и открытый пакетик сырных слоек. — Привет, — сказал он, не отводя взгляда от зомби, которых он уничтожал на экране. — Привет, — сказал Мэтт. — Как поживает Спрингтрап? — спросил Джейсон, как спрашивают о больной тете друга.       Мэтт улыбнулся. — У Cпрингтрапа будет интересный вечер. — Подожди, что? — сказал Джейсон. — Ничего, — Мэтт бросил сумку на диван. — Разработка идёт отлично. Детям это понравится. — Взрослым детям тоже, — сказал Джейсон. — Не могу дождаться, когда сам сыграю. Эй, что ты хочешь сегодня на ужин? Пиццу? Тайская кухня? Китайская? — он кивнул в сторону стопки меню на кофейном столике.       Мэтт пожал плечами. — Что угодно. Выбирай ты. Я собираюсь принять душ, — он весь вспотел и разволновался во время схватки с кроликом, но теперь он мог расслабиться и ощутить вкус мести одновременно, зная, что беспомощное существо обречено бесцельно бродить по лабиринту всю ночь.       Мэтт и Джейсон ели тайскую еду прямо из контейнеров, сидя на диване и смотря эпизод Reign of Stones, который Джейсон записал на видеорегистратор. Жить с Джейсоном было все равно что снова оказаться в колледже. Сначала было весело: никаких сложных женских эмоций, никакого ремонта дома, никакой стрижки травы. После работы все сводилось к еде на вынос, телевизору и видеоиграм, если только у кого-то из них не было свидания.       Но в последнее время беззаботная атмосфера колледжа начала ослабевать, и Мэтт начал чувствовать, что он регрессировал, теряя почву под ногами в то время в жизни, когда он должен был её набирать. К тому же Джейсон начал действовать ему на нервы. Он был таким неамбициозным, работая в тупиковом колл-центре, и никогда не искал ничего более прибыльного или сложного. Как может человек быть таким расслабленным все время? Вскоре Мэтту предстояло принять несколько решений о том, как ему жить дальше.       По мере того как эпизод Reign of Stones становился все более жестоким, мысли Мэтта возвращались к Спрингтрапу в VR игре, блуждающему бесконечно, бесцельно, когда некуда идти и некого убивать. Мэтт улыбнулся. Это послужит уроком психованному кролику за то, что он убивал Мэтта.       Странно, но при мысли о попавшем в ловушку Спрингтрапе Мэтт почувствовал себя немного лучше. Возможно, он не мог контролировать людей вокруг себя, но он был главным, когда дело доходило до игры. Если ему не нравилось, как идут дела, он просто должен был немного программировать, чтобы изменить результат.       После почти бессонной ночи Мэтт был счастлив вернуться на работу, где, по крайней мере, иногда было интересно. В зоне отдыха он налил себе чашку кофе, который, как он знал, будет плохим, а затем отправился в свой кабинет, чтобы посмотреть, как прошла ночь Спрингтрапа. По крайней мере, Мэтт знал, что у кого-то была ночь похуже, чем у него.       Мэтт надел шлем и вошел в игру. Он прошел по темному коридору и повернул направо, чтобы оказаться в комнате с дверьми. Он выбрал дверь справа. К счастью, Спрингтрапа там не было, так что он получил доступ к остальной части лабиринта. Мэтт долго бродил по лабиринту, но нигде не было никаких признаков Спрингтрапа. Ни скримеров, ни подкрадывания сзади, ни беглого взгляда на кролика в конце коридора.       Это было странно. Он бы уже увидел Спрингтрапа сейчас.       Мэтт снял шлем и открыл журнал игровых данных. В течение нескольких игровых дней Спрингтрап бродил по периметру лабиринта в поисках кого-нибудь, кого можно было бы убить. Именно этого Мэтт и ожидал.       Но он не ожидал того, что увидел дальше.       После всех этих игровых дней без жертв, когда убийство было единственной целью его жизни, Спрингтрап, казалось, породил новую версию самого себя. Сразу же новая версия убила старую версию. И дальше новая версия каким-то образом произвела более новую версию, которая затем убила его.       Цикл продолжался: создание нового ИИ, за которым следовало убийство создателя новым. Убийства становились все быстрее и быстрее, одно за другим, по-видимому, как только новейшая версия Спрингтрапа смогла породить еще более новую версию. Убийства становились все более жестокими, как и набирали скорость. Ножевые ранения, порезы, обезглавливания. Когда Мэтт увидел слово «потрошение» в журнале регистрации данных, он почувствовал, как кофе скрутило у него в животе.       Хотя это и было странно, журнал, по крайней мере, отвечал на вопрос о том, как Спрингтрап провел ночь. Но он не отвечал, где сейчас находится Спрингтрап.       Кролик был запрограммирован в коде игры. У него не было возможности по-настоящему навсегда покончить с собой. Он всегда будет возрождаться. Он должен был быть где-то там.       Мэтт искал в VR игре Спрингтрапа. Он искал в тех частях игры, где Спрингтрап даже не был запрограммирован. После того, как за ночь он породил и убил полмиллиона своих версий, кролик, казалось, исчез.       За исключением того, что он не мог действительно исчезнуть. Это было невозможно.       Код. Ответ должен быть в коде.       Иногда Мэтт бывал рассеян. Ханна часто дразнила его за бесконечную способность терять ключи от машины или сотовый телефон, но у него была потрясающая память, когда дело доходило до программирования. В результате он был шокирован, когда посмотрел на программу для Спрингтрапа и увидел, что теперь она не имела абсолютно никакого сходства с программой, которую он создал. Программа Спрингтрапа была сломана, раздроблена, неузнаваема. У него не было выбора, кроме как убрать её и начать все сначала.       Он проделал обычные шаги, чтобы удалить её, но поврежденная программа осталась.       Он решил, что, поскольку он устал, то, возможно, ввел что-то неправильно. Он попробовал еще раз, но результат был тот же. Он пытался снова и снова в течение часа. Два часа. Три. Но результаты никогда не менялись. Поврежденная программа не может быть удалена.       Как будто Спрингтрап в своем последнем эффектном самоубийстве разнес себя вдребезги, и теперь все эти крошечные кусочки были разбросаны по всему игровому коду, так же невозможно восстановить, как отдельные пылинки.       Мэтт начал потеть. По всему интернету и в каждом игровом магазине в изобилии появлялась реклама новой игры Five Nights at Freddy's в виртуальной реальности, анонсировавшей слишком раннюю дату выхода. И теперь программа игры была неисправна таким образом, что, по-видимому, не могла быть исправлена? Месть Мэтта Спрингтрапу казалась смехотворно маленькой по сравнению с местью Спрингтрапа ему самому.       Может быть, если он зайдет в игру еще раз, он сможет найти какой-то способ обратить ущерб.       Аватар Мэтта бегал по периметру лабиринта, высматривая признаки Спрингтрапа. Он завернул за угол и увидел впереди что-то зеленое.       Безжизненное тело спрингтрапа лежало за следующим поворотом лабиринта. Он лежал на спине с широко расколотым туловищем. Мэтт опустился на колени, чтобы рассмотреть его получше. Из края зияющей раны торчали пружины и шестеренки. Как могло нечто настолько механическое выглядеть настолько мертвым? На пустой, незрячий взгляд Спрингтрапа смотреть было ужасно. Мэтт потянулся к векам кролика, чтобы закрыть их.       Как только он вступил в физический контакт, Мэтт почувствовал острую боль в сочетании с легким электрическим ударом, который напомнил ему о боли от татуирования лодыжки в колледже. Он убрал руку аватара от Спрингтрапа.       Мэтт был слишком напряжен из-за странного состояния игры, чтобы быть в настроении для свидания, но Джейсон был настойчив. Девушка, с которой встречался Джейсон, обещала ему, что ее соседка по комнате будет идеальной парой для Мэтта. Предполагалось, что они вчетвером поужинают в Неаполитанском, старом итальянском ресторане Ханны и Мэтта. Это была еще одна причина, по которой Мэтт не хотел уезжать — слишком много воспоминаний, как хороших, так и плохих. Но главная причина заключалась в том, что он считал, что вероятность того, что эта девушка будет идеальной для него, была равноценна вероятности снежной бури в августе.       Когда в дверь позвонили, Мэтт открыл и увидел двух молодых женщин, одна из которых была блондинкой и атлетически красивой, с загорелой кожей. Может быть, этот вечер окажется лучше, чем он предсказывал. — Ну, здравствуй, — сказал ей Мэтт, расплываясь в своей самой очаровательной улыбке. — Это приятный сюрприз. Обычно, я считаю Джейсоном немного идиотом, но когда он сказал, что мы идеально подходим друг другу, он определенно знал, о чем говорил, — он протянул руку.       Хорошенькая блондинка не приняла протянутую руку и лишь слегка улыбнулась в ответ. — Я Меган, девушка Джейсона. Твоё свидание с Евой, — она указала на молодую женщину с каштановыми волосами, которую Мэтт даже не заметил, стоящую рядом с ней. — Привет, — сказала Ева, застенчиво улыбаясь. Она была одета в полосатую блузку на пуговицах и брюки цвета хаки, как будто собиралась на работу, а не на свидание. — Привет, — сказал Мэтт, даже не пытаясь скрыть разочарования. Ева вовсе не была уродиной. Просто, стоя рядом с таким прекрасным экземпляром, как Меган, она была похожа на воробья рядом с райской птицей. Мэтт также заметил в улыбке Евы, что у нее были проблемы с зубами. «Должно быть, ее родители слишком бедные, чтобы платить за брекеты», — подумал он. Мэтт всегда считал, что состояние зубов человека является точным показателем социального класса. И туфли тоже. Он взглянул на обувь Евы. Дешёвка. — Так нам можно войти? — спросила Меган. — Конечно, — сказал Мэтт, отступая в сторону. — Эй, Джейсон! — он позвал. — Дамы уже здесь.       Джейсон ввалился в гостиную, его волосы все еще были мокрыми после душа. Он подошел к Меган и поцеловал ее в щеку, а затем сказал: — Эй, Ева, ты знакома с Мэттом? — Да, мы встречались, — сказала она. Мэтт не мог понять, почему в ее голосе не слышалось большего энтузиазма. Ей повезло, что она пошла на это свидание. Такой парень, как он, обычно был не в её категории. И если уж говорить о том, кто в не той категории, то как такой тупоголовый парень, как Джейсон, мог получить шанс с такой великолепной девушкой, как Меган? — Эй, — сказал Джейсон, — я думаю, мы можем поехать в ресторан на разных машинах. Так что если мы захотим что-нибудь сделать после ужина, то все будет готово. — Я не против, — сказал Мэтт. Поездка на своей машине даст ему возможность сократить вечер, если он окажется слишком невыносимым.       Мэтт увидел, как Джейсон открыл дверь своей машины для Меган, поэтому он укусил пулю и сделал тоже самое для Евы. Конечно, машина Джейсона с колледжа, а у Мэтта была новая спортивная машина. Он был удивлен, что Ева не сказала ничего по этому поводу.       По дороге в ресторан Ева сказала: — Итак, Джейсон сказал мне, что ты разработчик видеоигр. Это действительно круто. — Да, — сказал Мэтт, стараясь не думать о поломанном коде, который угрожал его громкому проекту. — Это действительно круто. Прямо сейчас я работаю над новейшей игрой Five Nights at Freddy's, в виртуальной реальности. Все идет отлично, — сказал он, пытаясь убедить себя, по крайней мере, так же, как он пытался убедить ее. — Мой младший брат умирает от желания получить эту игру, как только она выйдет, — сказала Ева. — Это практически все, о чем он говорит. Он не поверит, что я знаю разработчика.       Что ж, теперь она, по крайней мере, проявляла некоторый энтузиазм. Мэтт решил бросить мяч на ее площадку. — Чем ты занимаешься? — его это не особенно интересовало, но он велел себе прислушаться к ее ответу. — Я работаю в ИТ-отделе компании по оборудованию для отдыха, где работает Меган, — сказала она. — Это одна из причин, по которой Джейсон думал, что мы с тобой сможем поладить, потому что мы оба занимаемся техническими вещами. — Да, ну, последнее, о чем я хочу говорить, когда возвращаюсь домой с работы, это «технические штучки», — сказал Мэтт.       Улыбка Евы выглядела вымученной. — Да, я тоже.       Всю дорогу до ресторана они больше ни о чем не говорили.       Мэтт не был в «Неаполитане» после развода. Он был таким же, как и всегда — тускло освещенным и романтичным, на заднем плане тихо играла скрипичная музыка. Пожилой maître взглянул на него, словно узнавая. — О, я вас помню! — сказал он. — Ты все время приходил сюда со своей очаровательной женой. — Ну, она больше не моя любимая жена, — проворчал Мэтт. Почему люди не могут заниматься своими делами?       Maître побледнел, но быстро взял себя в руки. — А, понятно. Значит, столик на четверых?       Мэтт заказал оссобукко, свое любимое блюдо. Меган заказала то же самое, это, по мнению Мэтта, указывало на тонкий вкус. Джейсон и Ева заказали спагетти с мясным соусом. Мэтт был потрясен отсутствием у них утонченности. С таким же успехом они могли бы заказать еду из детского меню.       Именно тогда в голове Мэтта начала формироваться идея. Разве он и Меган не были гораздо более совместимы, чем Джейсон и Меган? В конце концов, Мэтт и Меган были привлекательными, утонченными людьми. Джейсон и Ева, хотя... они оба были хороши, чего бы это ни стоило, но им не хватало внешности, драйва и утонченности. Они оба выбрали спагетти с мясным соусом к Оссобукко Мэтта и Меган.       Что, если Мэтт воспользуется этим свиданием, чтобы отвлечь Меган от Джейсона? Меган была явно более совместима с Мэттом, и, возможно, не было бы никаких обид, так как Джейсон мог бы получить Еву в качестве утешительного приза. Кроме того, возможно, приведение в порядок своей личной жизни могло бы дать Мэтту мир, в котором он нуждался, чтобы выяснить какую бы ни было проблему в игре и исправить ее раз и навсегда.       Когда официант принес им салаты, Мэтт сказал: — Я думаю, мы хотели бы заказать бутылку Пино Гриджио. — Очень хорошо, сэр, — сказал официант. — Спасибо, приятель, — сказал Джейсон. — Большой транжира.       Мэтт пожал плечами. — Ты не можешь быть скупым, если хочешь хорошо провести время. Чтобы иметь хорошую еду, хорошее вино, хороших друзей, нужны деньги — Чтобы иметь хороших друзей, не нужны деньги, — сказала Ева.       Ну что — она собирается затеять с ним спор? — Ну, чтобы хорошо провести время с друзьями, нужны деньги. Как насчет этого? — сказал Мэтт. — Не совсем, — ответила Ева, гоняя салат по тарелке. — Одни из лучших моментов, которые я когда-либо проводила со своими друзьями, были просто болтовней. — Да, но хорошая еда и хорошее вино, безусловно, улучшают разговор, — сказал Мэтт, — А ты как думаешь, Меган? — Ну, они могут, — сказала Меган. — Но я согласна с Евой. Иногда лучшие времена — это просто болтать в пижаме всю ночь напролет и есть арахисовое масло из банки.       Мэтт решил, что Меган не хочет, чтобы ее подруга чувствовала себя неудобно.       Когда принесли вино, Мэтт предложил налить немного для Евы, но она накрыла бокал рукой и сказала: — Нет, спасибо. Я не пью.       «Что ж, с ней не повеселиться», — подумал Мэтт. Он налил вина Джейсону, а затем наполнил бокал Меган еще больше. Чем больше она выпьет, тем более очаровательным он ей покажется.       За ужином Мэтт рассказывал интересные истории о своей жизни и достижениях. Конечно, он, возможно, чувствовал себя немного виноватым, что не позволил Джейсону вставить слово, но было важно, чтобы Меган узнала, что он за парень.       Между первым блюдом и тирамису Джейсон и Ева извинились и ушли в туалет, оставив Мэтта наедине с Меган. Эта возможность не могла быть более прекрасной. — Итак, я знаю, что у тебя сейчас отношения с Джейсоном, потому что... ну, я думаю, противоположности притягиваются, — сказал Мэтт, улыбаясь ей. Свет свечей играл на ее золотистых волосах. Она действительно была прелестна. — Но я просто хочу сказать, что нахожу тебя невероятно привлекательной, и я хотел бы дать свой номер телефона. Просто на случай, если тебе это понадобится, ну, знаешь, на будущее.       Голубые глаза Меган вспыхнули. — Я думала, вы с Джейсоном лучшие друзья.       Мэтт был удивлен, услышав гнев в ее голосе. — Да, но ты знаешь, как говорят: «В любви и на войне все средства хороши». — Только потому, что так говорят, не значит, что это правда, — сказала Меган. — Весь вечер ты говорил только о себе и о том, какой ты замечательный. Может быть, Джейсон не так хорошо одет, как ты, и у него не такая впечатляющая работа, как у тебя, но он замечательный, потому что он хороший, заботливый парень.       Мэтт не собирался сидеть здесь и выслушивать оскорбления от очередной сумасшедшей женщины. — Ну что ж, надеюсь, тебе понравится жить в бедности со своим милым, заботливым парнем, — сказал он, вставая из-за стола. Он так разозлился, что у него из ушей повалил дым, как будто он был персонажем старого мультфильма. — Этот вечер полная катастрофа. Я надеюсь, что вы с Джейсоном будете достаточно любезны, чтобы подвезти мою предполагаемую «даму», как ее там. Он схватил бутылку вина и вышел из ресторана.       Только сев в машину, он понял, что уехал, не оплатив свою часть счета. «Хорошо, — подумал он. — Пусть они сами об этом позаботятся». Поделом им, что они не оценили его по достоинству.       Он ехал домой слишком быстро, думая о том, какой ужасный выдался день. Казалось, что проблемы с игрой заразили и его жизнь. Но это должно измениться.       Мэтт проснулся, чувствуя странную тошноту. Обычно по утрам боль в животе была симптомом того, что он слишком много выпил накануне вечером. Вчера вечером он прикончил бутылку вина, но она не была заполненной больше трех бокалов. Он не должен страдать от похмелья.       Кофе, он решил, было решением, как и со многими жизненными проблемами. Он потащился на кухню и поставил кастрюлю вариться. Хотя мысль о еде была неприятной, он бросил ломтик цельнозернового хлеба в тостер на случай, если причиной беспокойства была пустота в желудке.       Когда варка и тосты приготовились, он сел за кухонный стол. Спустя один глоток кофе и один кусочек тоста, его желудок бурлил яростно. Даже не приняв сознательного решения двигаться, он обнаружил, что стоит, склонившись над кухонной раковиной, и его тошнит не только от тостов и кофе, но и от всего остального, что он съел за последние несколько дней.       Он включил воду, намочил бумажное полотенце и протёр им вспотевший лоб. Его тело не могло выбрать худшего времени, чтобы заболеть. Он не мог пропустить работу. Он должен был исправить игру.       Он решил, что все уладит к обеду. Потом он сможет отдохнуть и прийти в себя под конец дня.       Был уже почти полдень, а желудок Мэтта все еще бурлил, как шторм на море. Он подвинул мусорную корзину к своему столу, чтобы можно было наклониться над ней по мере надобности. Обедать было немыслимо.       Он работал без остановки, чтобы восстановить игру, но безуспешно. Он сверился со всеми учебниками, которые у него были. Он много читал из различных специализированных сайтов в интернете. Он даже позвонил одному из своих старых профессоров из аспирантуры, но все безрезультатно.       Мэтт не привык чувствовать себя дураком или неудачником, но сейчас он испытывал оба этих неприятных, непривычных чувства. Как будто Спрингтрап, его собственное творение, превзошёл его.       В дверь его кабинета постучали. — Войдите, — сказал Мэтт. Он надеялся, что это кто-то, кто спасет его, или кто-то, кто избавит его от страданий. — Привет, Мэтт, — это был ни тот, ни другой. Это был Гэри, глава его отдела, тот, кто гарантированно в любой ситуации: а) ничем не мог помочь и б) усугублял несчастье. Мэтт стиснул зубы. — Привет, Гэри, — Мэтт надеялся, что признаков его расстройства не было видно, но он был почти уверен, что они были. Он тяжело дышал и потел, как будто только что пробежал марафон. Из-за сильной тошноты ему было трудно говорить. Он боялся, что если откроет рот, то из него выйдет что-то еще, кроме слов.       Гэри сел в кресло напротив стола Мэтта. Он был, как всегда, безукоризненно ухожен: волосы были уложены в идеальном, как у куклы Кена, проборе, его дорогой костюм не помялся. — Вы были в социальных сетях последние пару дней? — он ухмыльнулся, сверкнув идеально ровными белыми зубами. — Дети сходят с ума от этой игры — и некоторые взрослые тоже. Это будет грандиозно, Мэтт. Грандиозно. — Грандиозно, — повторил Мэтт, пытаясь улыбнуться, но безуспешно. Уголки его рта отказывались подниматься вверх. — Как всё проходит? — спросил Гэри, подавшись вперед на стуле. — Все идёт как надо? Потому что скажу вам, дедлайн приближается.       Мэтту не нужно было объяснять, что приближается дедлайн. — Всё идет отлично, — сказал он, надеясь, что это прозвучало более убедительно, чем он чувствовал. — Рад слышать, — сказал Гэри, словно пытаясь решить, верит ли он ему. — Я могу чем-нибудь помочь? — Нет, все идет отлично, — повторил Мэтт, его голос стал немного высоким и плаксивым, как это бывало, когда он нервничал. — Превосходно! — сказал Гэри, вставая со стула. — Не могу дождаться, чтобы увидеть, что получилось. Вы будете готовы представить всё в пятницу, верно? — Пятница. Еще бы, — сказал Мэтт, сглотнув.       Гэри вышел, закрыв за собой дверь. Мэтт в отчаянии опустил голову на стол. Он начал утро, чувствуя уверенность в своей способности решить проблему, но она угасла.       Мэтт взял обеденный перерыв, но не для того, чтобы поесть, а просто чтобы выйти из офиса и попытаться очистить голову. Он прошел полквартала до «У Гаса», тускло освещенного бара, напоминавшего ему дешевые заведения, в которых он часто бывал во времена колледжа. Может быть, он мог бы просто глотнуть газировки, чтобы успокоить желудок. Кроме того, в обеденное время «У Гаса» не будет людно, и, возможно, сочетание газировки, темноты и тишины поможет ему думать.       Мэтт сделал заказ, и Гас выполнил его. Мэтт хотел бы, чтобы все свидания были простыми. Он отхлебнул колы и задумался. Хорошо, у него не было времени на серьезные изменения, но было ли что-то еще, что он мог бы сделать, чтобы спасти игру и сохранить свою работу?       Мэтт оглядел комнату. В углу стояла пара старых автоматов с видеоиграми, которые, вероятно, стояли там с тех пор, как в восьмидесятых появились новые игры. Он уставился на демонстрационный экран старой игры лабиринта, наблюдая за странным желтым парнем с мячом, преследуемым призраками конфетных цветов. И тут его осенила мысль.       «Я могу просто запрограммировать нового Спрингтрапа. Старая программа настолько испорчена, что в любом случае не окажет никакого влияния на игру. Никто даже не узнает, что она там есть».       Почему он не подумал об этом раньше? Проблема была почти решена. Он съел горсть арахиса и допил газировку. Что-то в сочетании солености и шипучести успокоило его желудок. Затем он вернулся в офис, чтобы создать нового Спрингтрапа.       И на этот раз Мэтт не станет противостоять кролику. Он выучил свой урок.       Взломать компьютер компании было нелегко, но Джин справился. Может быть, это был знак того, что дела идут на лад. В последнее время жизнь у него складывалась не очень хорошо. Его уволили с работы в команде ботаников в магазине электроники Выгодная Сделка, и ему пришлось вернуться к родителям, пока он не найдет что-то еще, чего еще не произошло. Это было удручающе — быть взрослым человеком, живущим в своей детской спальне, глядя на все эти старые трофеи c Scholar's Bowl и математической команды, понимая, как мало они значат.       Вот почему он так набирал вес. Депрессия и мамина домашняя кухня были опасной комбинацией.       Но теперь у него, по крайней мере, была одна цель. У него был свой ранний экземпляр Мести Спрингтрапа. Из-за его превосходных хакерских навыков, он собирался быть одним из первых — если не самым первым — сыгравших в эту игру. И с его превосходными игровыми навыками он вполне может стать самым первым человеком, который победит в этой игре. И это было бы большим достижением.       Он надел VR-шлем. Он был готов сыграть.       Джин создал аватар, который выглядел как его идеальное «я», как он будет выглядеть снова, когда встанет на ноги. Взломать компьютерную систему и получить эту игру — хороший знак, подумал Джин. Успех, который станет первым в череде успехов.       Как только его аватар был создан, Джин обнаружил, что стоит в конце темного коридора. Он прошел в противоположный конец комнаты. Слева была дверь, а справа — еще одна. Наугад он выбрал ту, что справа. Он очутился в комнате с четырьмя дверьми. Ясно, что он должен был выбрать одну из них, и из своего прошлого опыта работы с играми FNAF он знал, что неправильный выбор приведет к скримеру и экрану ИГРА ОКОНЧЕНА.       Он выбрал дверь слева. Он глубоко вздохнул, повернул ручку и потянул. Все было чисто. Он вздохнул с облегчением, сделал несколько шагов вперед и оказался в другом темном коридоре. Он шел вперед, пока не врезался в стену. Он должен был сказать, что функции VR были впечатляющими. Когда его аватар ударился о стену, он сам почувствовал удар.       Он чувствовал, что надо пойти направо, где был проход дальше, и продолжал нащупывать себе дорогу вдоль стены. Учитывая ограниченную перспективу, предлагаемую VR, и отсутствие света, этот лабиринт явно не был шуткой. Но если и была в его жизни область, где Джин был полностью уверен в себе, то это была игра. Он собирался найти выход.       Это было странно. Казалось, что веселая часть преодоления лабиринта была в избегании жутких персонажей, которые прятались за углами и выскакивали, когда меньше всего ожидаешь. Но пока что никаких жутких персонажей не было видно, даже главного героя. Игра называлась «Месть Спрингтрапа». Но где Спрингтрап? — Джин-младший! Ужин готов! — раздался голос из кухни, прервав погружение Джина в игру. — Фаршированный перец, макароны с сыром! — Я буду через минуту, ма! — крикнул в ответ Джин. Но он знал, что это займет больше минуты. Он не покинет игру, пока не найдет Спрингтрапа.       Кроме того, если он что-то и знал о маме, так это то, что она не позволит ему голодать. Если он слишком долго не подходил к столу, она сама накладывала ему еду и приносила ее в комнату, чтобы он мог есть, пока играет.       Джин увидел что-то зеленое, торчащее из-за угла лабиринта. Он отправился на разведку, готовясь к скримеру, но версия Спрингтрапа, которую он нашел, хотя и несомненно пугала, была неспособна выпрыгнуть на кого-либо.       Тело спрингтрапа неподвижно лежало на спине, живот его был распорот. Из раны торчали пружины и шестеренки. Его глаза были открыты и пусты.       Джин подумал, что это может быть трюк, что в любую секунду зеленый кролик может ожить и схватить Аватара джина за лодыжку. Но кролик просто лежал. Джин заставил своего аватара толкнуть его ногой, но кролик был неподвижен. Казалось, для Спрингтрапа ИГРА ОКОНЧЕНА.       Но в этом не было никакого смысла. Если эта игра была о мести Спрингтрапа, то почему предполагаемый главный герой был мертв в самом начале? Если только сюжет не повернётся в какую-то историю о привидениях? — Джин-Младший! Твой ужин остывает! — Я буду через минуту, ма, только дай мне закончить... заполнить это заявление о приеме на работу, — крикнул Джин. Джин знал, что если она решит, что тот ищет работу, то еще несколько минут будет держаться от него подальше.       Он должен был выяснить, что происходит в Мести Спрингтрапа, и единственный способ сделать это — взглянуть на код. Это было время превосходных хакерских навыков.       После нескольких команд он вошел. Но то, что он обнаружил, не имело никакого смысла. Согласно коду, Спрингтрап был извлечен из игры, которая носила его имя в названии. Программа, которая инициировала извлечение, необъяснимо называлась «У_вас_мальчик.exe».       Мэтт был голодным. Прожорливым. Он сидел за столиком на двоих в Ye Olde Steakhouse. Его спутницей за столом была Мэдисон, которая, к счастью, была такой же хорошенькой, как на фотографиях, с блестящими каштановыми волосами и большими карими глазами.       Это было их первое свидание, но Мэтту было трудно сосредоточиться на необходимой болтовне, потому что он был так голоден. Он осознал, что подвинул к себе хлебницу и бездумно грыз булочки. — Мне очень жаль. Не хочешь хлеба? — спросил он, заставляя себя подтолкнуть хлебницу в ее сторону. — Нет, спасибо, — сказала она с неловкой улыбкой. — Я слежу за своими углеводами. — Очевидно, не я, — сказал Мэтт, пытаясь пошутить, и оторвал зубами еще один кусок хлеба. Какой это? Четвёртый? Пятый?       Появилась официантка, и прежде чем она успела спросить их про заказ, Мэтт сказал: — Бифштекс, очень редкий, с начинкой из печеной картошки и шпината со сливками. И еще заполните эту хлебницу. — А для вас, мэм? — официантка повернулась к Мэдисон. Мэтт решил, что это был тонкий укол в его сторону, напоминание о том, что он должен был позволить леди сделать заказ первой, но он был слишком голоден, чтобы заботиться об этикете. Он был так голоден, что это было похоже на медицинскую чрезвычайную ситуацию. — Салат «Кобб», пожалуйста, с заправкой из голубого сыра, — сказала Мэдисон.       Мэтт надеялся, что официантка поспешит обратно с новой хлебницей, прежде чем он попытается съесть скатерть. — Знаешь, я всегда удивлялся, — сказал он, — вы, девушки, всегда заказываете салаты, когда ходите на свидания… как будто вы не хотите, чтобы парень видел, как вы едите слишком много. Когда ты встречаешься со своими подружками, ты заказываешь что-нибудь еще? Например, большую тарелку ребрышек или что-то подобное?       «Ребрышки, — подумал Мэтт. — Ребрышки звучат восхитительно».       Мэдисон улыбнулась. — Все зависит от того, насколько я голодна. Иногда, когда я встречаюсь со своей лучшей подругой, мы делим бургер и жареную картошку. — Вы делите бургер и картошку фри? — спросил Мэтт. — Это же просто как закуска или что-то в этом роде.       Мэдисон хихикнула. — На самом деле нет. Половины чизбургера вполне достаточно. И девушки не могут есть как вы, парни. Если я смотрю на кусок чизкейка, я набираю пять фунтов.       Чизкейк. На десерт Мэтт определенно хотел чизкейк. Он редко заказывал десерт, но сегодня он собирался его съесть. «Остановись, — сказал он себе. — Перестань зацикливаться на еде и обрати внимание на свою спутницу». — Ну, — сказал он наконец, — что бы ты ни делала, ты должна продолжать это делать, потому что выглядишь потрясающе. — Спасибо, — сказала она, улыбаясь.       «Хорошо, — подумал Мэтт. — Если сомневаешься, сделай комплимент. Это всегда все сглаживает».       Когда принесли еду, Мэтт почувствовал себя голодным лесорубом. Редкий бифштекс лежал в аппетитной луже крови, и когда Мэтт разрезал его, мясо было пурпурно-красным. — Мне кажется, я только что слышала мычание, — сказала Мэдисон, когда Мэтт поднес к губам сочащийся кровью кусок мяса. — Ну, долго ты его не услышишь, потому что мясо будет у меня в животе, — сказал Мэтт. Почти сырое мясо было таким вкусным, что Мэтт, жуя, закрыл глаза. Он не обращал внимания на овощи на своей тарелке и отрезал мясо снова и снова большими кусками, которые заполняли его щеки, когда он жевал. Его возмущало, как нож и вилка замедляют процесс еды. В самом деле, гораздо разумнее было бы просто взять бифштекс и отломить кусочки своими клыками. Ведь для этого они и существовали, не так ли?       Манеры поведения за столом, все правила этикета, на самом деле, были просто способами задержать тело, получая то, что ему нужно. И тело Мэтта нуждалось в этом мясе.       Он не был вполне уверен, когда взял большую Т-образную кость из середины бифштекса и начал грызть ее, рыча себе под нос с животным удовольствием.       Но тут он почувствовал на себе взгляд Мэдисон. Она сидела напротив него, держа в воздухе вилку с салатом, и смотрела на него, как на экспонат в зоопарке.       Затем он почувствовал на себе взгляды других посетителей за другими столиками.       Он положил кость на стол. — На днях я ходил к врачу, — солгал он. — он сказал, что у меня ужасная анемия. Должно быть, я нуждался в этом красном мясе, в чем-то остром. — Должно быть, — сказала Мэдисон. Она полезла в сумочку, достала телефон и посмотрела туда на секунду. — О нет, — сказала она. — Я только что получила сообщение от соседки по комнате. Мой кот заболел. Я должна идти. Спасибо за ужин.       Она не задержалась достаточно долго, чтобы услышать, как Мэтт сказал: «Я позвоню тебе».       Почему он не может утолить этот бездонный голод? Его бифштекс был съеден, как и печеный картофель и шпинат со сливками. Он потянулся через стол за остатками почти несъеденного салата Мэдисон. Было бы стыдно, если бы он пропал даром.       Когда Мэтт раздевался, чтобы принять душ перед сном, он мельком увидел свое отражение в зеркале ванной и почти не узнал себя. Его живот определенно был больше. Он был раздут от огромного обеда, который съел в стейк-хаусе, но это было больше, чем обычное раздутие после еды. Мэтт посмотрел на его красивое лицо и пожал плечами. Что значат еще несколько фунтов? Он все еще хорошо выглядел. И исторически, быть человеком с небольшим лишним весом было знаком процветания.       Мэтт проснулся с кристально ясной в своей простоте целью: добраться до ванной, пока не стало слишком поздно. Он сбросил одеяло и побежал, затем выплюнул остатки вчерашнего огромного и дорогого ужина в фарфоровую миску. Его тошнило и рвало еще долго после того, как это делать стало нечем.       Странно, но он все еще чувствовал себя раздутым, и его живот все еще был раздут. Был ли это какой-то странный вирус, симптомами которого были циклы сильной тошноты, за которыми следовал сильный голод? Если это был вирус, то он, несомненно, держался очень долго. Ему придется спросить людей на работе, не слышали ли они, чтобы у кого-нибудь еще были такие же симптомы. — Мэтт, ты хорошо себя чувствуешь? — спросила Джейми, когда они сидели в конференц-зале в ожидании начала совещания. Она озабоченно нахмурилась, но Мэтт сомневался, что это было искренне. — О, это просто вирус, с которым мне трудно бороться, — сказал Мэтт. Запах кофе в комнате, обычно один из его любимых ароматов, вызывал тошноту. — Меня тошнит или я умираю с голоду, и я раздутый и отравленный. Ты знаешь о каких-нибудь вирусах с такими симптомами? — Не знаю, — сказала Джейми. — И я знаю обо всех вирусах, потому что у меня есть дети в школе, которые приносят их домой! — она улыбнулась. — Серьезно, может, тебе стоит сходить к врачу? Ты определенно раздут, и твой цвет не выглядит хорошо — ты немного желтоват, как будто у тебя желтуха. Может быть, тебе стоит сделать анализ крови и проверить функцию печени, просто чтобы быть в безопасности. — О, врачи ничего не знают, — сказал Мэтт. И Джейми тоже. Он даже не знал, зачем вообще ее о чем-то спрашивал.       Гэри пришел, что имело отрицательный эффект начала собрания, но положительный эффект окончания любого другого разговора. — Доброе утро, — сказал Гэри, занимая свое место во главе стола для совещаний. — Ну, дата релиза через две недели, и отзывы от ранних копий игры уже есть. И результаты, — он заглянул в свои записи, — неоднозначны.       Джейми слегка вздохнула. — По словам критиков, — сказал Гэри, — сюжетная линия хорошая, игра сложная, а количество скримеров пугает в соответствии с тем, что ожидают поклонники FNAF, — он откашлялся. — Тем не менее, каждый критик согласился с одним фактом: дизайн ИИ Спрингтрапа небрежен и не соответствует обычным стандартам игры.       Гэри не стал звать Мэтта по имени, но вполне мог бы. С причудливой серией регенераций и смертей Спрингтрапа после того, как Мэтт оставил его бродить по лабиринту, Мэтту действительно нужно было спешить, чтобы создать новый ИИ, чтобы подключиться к игре. Но он был уверен, что, несмотря на то, что работа велась в последнюю минуту, он все равно хорошо поработал. Ну, во всяком случае, достаточно хорошо. — Оу, это критики так говорят? — спросил Мэтт. Его лицо вспыхнуло от гнева. — Ты скажешь мне, кто эти люди, или это на самом деле только ты? — Эй, эй, — сказал Гэри, подняв руки вверх, словно защищаясь. — Не надо так раздражаться. Я просто говорю, что в этом конкурентном климате никто не может позволить себе делать что-либо, кроме своей лучшей работы. — Я всегда делаю свою лучшую работу! — сказал Мэтт, повышая голос. — На самом деле, я бы занимался ей прямо сейчас, если бы ты не тратил мое время на это бессмысленное собрание.       Джейми протянула руку, чтобы коснуться руки Мэтта, но он отдернул ее. — Я знаю, что эти собрания отнимают время, которое вы тратите на работу и размышления, — сказал Гэри. — И я обещаю, что это не продлится долго. Но после встречи, Мэтт, поскольку вы работаете и думаете, я бы посоветовал вам подумать о том, как правильно разговаривать с вашим руководителем.       Мэтт ехал домой в ярости. Он преодолел ограничение скорости на две цифры и проехал на красный свет. «Пусть меня остановит полицейский, — подумал он. — Просто пусть остановит».       Гнев и голод грызли его, хотя он был настолько раздут и отравлен, что казалось, будто булавочный укол в живот заставит его лопнуть, как воздушный шарик. Когда он проезжал мимо закусочной, запах горячего жира манил его свернуть. Он заехал к закусочной и заказал двойной чизбургер с беконом, большую картошку фри и шоколадный коктейль — еду, которую он обычно отвергал как слишком вредную для потребления. Не желая замедлять потребление еды, потому что он был за рулем, он заехал на стоянку и жадно, как голодная росомаха, пожирал жирное мясо и углеводы.       Его голод немного утих. Его гнев — нет.       Когда он добрался до квартиры, Джейсон упаковывал видеоигры со своей полки в картонную коробку. Другие заполненные коробки были разбросаны по полу. — Что происходит? — спросил Мэтт, хотя у него было чувство, что он знает. — Послушай, парень, — сказал Джейсон, не глядя на него, — Меган наконец рассказала мне, что ты сделал. Она сказала, что почти не хотела рассказывать, потому что мы соседи по комнате, но потом решила, что мне нужно это знать. Она сказала, что ты приставал к ней, когда должен был познакомиться с Евой. Ты дал ей свой номер, но ты знал, что она на свидании со мной. Не круто, чувак. — Ладно, — сказал Мэтт, — если ты хочешь, чтобы я извинился, я извинюсь, — впрочем, он не видел необходимости в извинениях. Он не пытался силой отнять Меган у Джейсона. Он просто предлагал ей выбор.       Джейсон покачал головой. — Смотри, это просто. Я не хочу, чтобы ты извинялся. Я хочу, чтобы ты перестал быть придурком. Но, к сожалению, я не думаю, что это когда-нибудь произойдет. Так что я съезжаю. Вчера вечером ты всю нашу трапезу говорил о том, какой ты преуспевающий и успешный... прямо перед тем, как оставить нас со счетом. Тебе не нужна моя помощь с арендой. Ты можешь позволить себе это место и без меня. — Я могу, — сказал Мэтт. — Но я хочу, чтобы ты остался, — он не знал почему, но ему вдруг отчаянно захотелось не оставаться одному. Это было смутное, но настойчивое чувство, что если его оставят в покое, то случится что-то плохое. — Да, и Ева хотела, чтобы ты был добр к ней, хоть у нее и не было желания быть доброй к тебе. Она очень хороший человек, Мэтт. Она заслуживала лучшего. — Да, ты свел меня с девушкой с «великой личностью», — сказал Мэтт, горько смеясь. — Ты оставил себе хорошенькую.       Джейсон всплеснул руками. — Ладно, слушай. Я не могу сейчас об этом говорить. Я уезжаю. Сегодня вечером я одолжу грузовик у приятеля. Я вернусь утром и заберу свои вещи, когда ты будешь на работе. Я думаю, будет лучше, если мы с тобой какое-то время не будем мешать друг другу.       Джейсон схватил ключи и выскочил за дверь.       Мэтт достал из холодильника пиво и сел на диван. Как все могло так быстро испортиться? На самом деле ему не нужно было спрашивать. Он знал ответ.       Это был кролик. Он не мог этого объяснить, но почему-то кролик был виноват.       Пиво было кислым и неприятным на вкус, и Мэтт почувствовал, как болезненно расцветает головная боль над правым виском. Он потянулся, чтобы помассировать голову, и почувствовал, как что-то твердое упирается ему в голову. Возможно ли, что его ударили по голове достаточно сильно, чтобы образовался узел, и он не помнил об этом? А если он не помнит, что это значит, что у него какая-то черепно-мозговая травма, из-за которой он теряет рассудок? Или, может быть, это было его физическое здоровье, а не психическое здоровье, о котором он должен был беспокоиться.       Мэтту нужно было с кем-то поговорить о своих проблемах, но не было никого. Ханна бросила его. Вереница неблагодарных подружек покинула его. А теперь Джейсон, его лучший друг, бросил его. Как будто этого было недостаточно, его так же недооценивали и критиковали на работе.       Возможно, такое одиночество было печальной платой за его гениальность. Как и многие гении до него, он был изолирован и неправильно понят. Впервые в своей взрослой жизни Мэтт обнаружил, что плачет настоящими слезами.       Мэтт никак не мог застегнуть брюки. Вчера они были тесноваты, но все же подходили, но сегодня они были невозможны. Сегодня он весь день слонялся в пижамных штанах, но теперь, пытаясь влезть в настоящие брюки, было очевидно, что его живот раздулся так, что талия 34-го размера осталась лишь приятным воспоминанием. Он попробовал другую, более снисходительную пару, потом еще одну, но все безрезультатно. Сброшенные брюки валялись на кровати.       Проблема заключалась в том, что через несколько минут у него было свидание, и хотя он находил большинство правил этикета глупыми и угнетающими, он принимал тот факт, что публичное свидание обычно требовало ношения штанов. Он порылся в шкафу и нашел 36-й размер в самом дальнем углу. Он натянул их, но они все еще не застегивались на животе. Наконец, он стянул их вниз, под горную выпуклость, и сумел застегнуть молнию. Пуговица по-прежнему не закрывалась, но ему удалось закрепить штаны ремнем. Это была неидеальная ситуация, но она должна была сработать.       Мэтт договорился встретиться со своей новой дамой, еще одной интернет-знакомой, в баре. Таким образом, рассуждал он, если свидание окажется таким же неудачным, как и предыдущие, ему, по крайней мере, не придется платить за ужин.       Бар был одним из тех изящных, современных мест, которые так любят молодые городские профессионалы, сплошь хром, стекло и непрямое освещение. Войдя, он поймал свое отражение в одном из многочисленных зеркал и на мгновение вздрогнул. Его живот так раздулся, что пуговицы рубашки натянулись, а щели между пуговицами обнажили желтоватую кожу. Его лицо и волосы были мокрыми от пота. И было ли это его воображение, или его волосы тоже стали тоньше?       Тем не менее, Мэтт знал, что у него было намного больше возможностей, чем у любого из неудачников в этом баре. Эмма — так звали новую девушку, верно? — Эмме повезло, что она встречалась с ним.       Сначала он не узнал ее. Она сидела за столиком одна и слегка помахала рукой. Ее лицо было таким же красивым, каким он помнил его на сайте знакомств, как и ее медово-светлые волосы. Но фотография, которую она использовала на сайте, была сделана добрых двадцать пять фунтов назад. Девушка была толстой. Хорошо, что он не взял на себя обязательства пригласить ее на ужин. Вероятно, он не мог позволить себе кормить ее.       Что ж, теперь уже слишком поздно ускользать. Она заметила его. Он изобразил на лице улыбку и подошел к столу. — Эмма? — Мэтт! — она широко улыбнулась и жестом пригласила его сесть. — Что мы будем пить? — Хм... мартини? — Скоро прибудет фруктовый Девчачий Напиток. Позволь мне поговорить с барменом, — он подошел к бару и заказал Девчачий Напиток для Эммы и мартини для себя. Оно было сильным, но у него было чувство, что оно ему понадобится, чтобы пережить это свидание. — Ням, спасибо, — сказала Эмма, когда он поставил перед ней ядовитый зеленый напиток. — Спасибо, что выбрал это место. Это действительно круто. Мне стыдно признаться, но я редко выхожу на улицу. Большинство вечеров после работы я просто надеваю пижаму и смотрю Нетфликс.       «И ем ведро мороженого», — подумал Мэтт, но только улыбнулся и кивнул. — Да, иногда я просто тусуюсь со своим соседом по комнате и играю в видеоигры, — сказал Мэтт. Потом он вспомнил, что Джейсон больше не был его соседом по комнате. Впрочем, нет нужды говорить ей об этом. Он уже решил, что больше никогда ее не увидит. — Ну, ты же разработчик видеоигр, — сказала она, потягивая коктейль, — поэтому, когда ты тусуешься и играешь в видеоигры, это похоже на исследование, верно?       Он выдавил из себя натянутую улыбку. Что-то происходило у него в животе. Давление нарастало неприятным образом, словно какая-то сила толкала его живот изнутри. Он сделал глоток мартини, который ударил его в живот, как аккумуляторная кислота. Должно быть, он поморщился, потому что Эмма спросила: — Ты в порядке? — Конечно, конечно, — сказал он. Но это было не так. Он чувствовал, что вот-вот лопнет, как перезревшая ягода. Он не мог сидеть здесь и вежливо болтать. — Но позволь мне прямо сейчас сказать тебе, что из этого ничего не выйдет. Так что наслаждайся своим напитком, а я собираюсь пожелать тебе спокойной ночи. — Подожди секунду, — сказала Эмма. — Ты даже не поговорил со мной. Еще слишком рано выяснять, считаете ли вы меня интересным человеком или нет. Так скажи мне, откуда ты знаешь, что из этого ничего не выйдет?       Неужели она собирается заставить его сказать это? Очевидно, так оно и было. — Окей, Эмма, я уверен, что ты замечательная личность. Но когда ты размещаешь свою фотографию на сайте знакомств, она должна выглядеть как ты, а не как ты, но только двадцать пять фунтов назад.       У Эммы отвисла челюсть. — Не могу поверить, что у тебя хватает наглости говорить мне такое! Во-первых, это неправильно и оскорбительно. А во-вторых, смотрелся ли ты в зеркало в последнее время? Не стесняйся. Они повсюду в этом месте. Твоя фотография в интернете, по крайней мере, тридцать пять фунтов назад! Я заметила это, когда ты вошёл? Конечно. Но меня это не беспокоило. Что меня беспокоит, так это то, что ты гигантский лицемер! — Забавно. Ну, я думаю, что единственное, в чем мы можем обоюдно согласиться, это то, что это свидание закончилось! — Мэтт встал, и когда он это сделал, то услышал странный звук поп-поп-поп, как будто кто-то делал попкорн. Затем он почувствовал прохладный ветерок на своем теле. Посмотрев вниз, он понял, что из-за его раздутого живота все пуговицы на рубашке оторвались и теперь выставили все на всеобщее обозрение.       Эмма рассмеялась. Она засмеялась так сильно, что фыркнула. Она смеялась до тех пор, пока ее глаза не наполнились слезами. — Я не могу в это поверить! — сказала она между смешками. — Это самое плохое свидание в моей жизни. Подожди, пока я расскажу своим подружкам!       Мэтт попытался застегнуть рубашку и выбежал из помещения. Как только он ступил на тротуар, давление со стороны живота сломало пряжку ремня, и ему пришлось придерживать штаны другой рукой, чтобы они не упали.       Он ослабил хватку на рубашке ровно настолько, чтобы сесть в машину. Ему просто нужно было вернуться домой, чтобы эта ужасная ночь закончилась.       Вернувшись домой, Мэтт переоделся в мешковатую футболку и пижамные штаны с эластичной талией. Завтра ему нужно будет купить новую одежду. Но что он мог надеть в магазин? Неужели он превратится в одного из тех безвкусных людей, которые носят пижамы на людях?       Давление в животе становилось все сильнее, и странный узел на голове болел там, где растягивалась кожа. Может быть, у него есть какое-нибудь лекарство, которое поможет ему. Он пошел на кухню, проглотил пару таблеток антацида и выпил стакан воды.       Он ждал облегчения, но его не было. Вместо этого давление усилилось. Даже лёгкая пижама, в которую он был одет, вызывала раздражение. Он снял её и посмотрел на свой арбузообразный живот. Давление изнутри усиливалось, стучало.       Он посмотрел на кожу своего живота. Внизу было какое-то движение. Когда он почувствовал стук, на его коже появился слабый отпечаток неопределенной формы. Мэтт подавил крик, когда понял правду: что-то было внутри него, и оно пыталось вырваться наружу.       Болезненный стук стал более настойчивым, похожим на барабанный бой агонии. Если бы это вышло из него, что бы это ни было, боль бы прекратилась.       «Вытащи его, вытащи», — подумал он, зажмурившись и стиснув зубы. Он схватил свою сброшенную футболку и прикусил ткань, чтобы хоть как-то облегчить боль.       Если он вытащит это, боль прекратится. Но как это сделать? Ему некуда было деваться.       Еще одна волна боли ударила его, на этот раз сокрушительная. Он согнулся пополам и ухватился за кухонный стол, чтобы не упасть. Он перевел взгляд на кухонные ножи, висевшие на магнитной ленте. Он может вырезать его. Вырезка ослабит давление и выведет наружу то, что находится внутри. Он освободится от этого бремени, каким бы оно ни было. Он хотел освободиться.       Он схватил самый большой и острый кухонный нож и лег на спину на пол. Сделать надрез было труднее всего, но боль внутри него была сильнее любой боли, которую он мог причинить себе сам. Он вонзил острие ножа в верхнюю часть живота, а затем опустил лезвие вниз, кусая футболку, чтобы соседи не услышали его крика.       Была боль, но было и облегчение. Давление прекратилось, кровь потекла, и Мэтт увидел, как из разреза показалось длинное зеленое кроличье ухо. Появился целый кролик, мокрый и скользкий от слизи, идеально сформированный Спрингтрап размером со здорового новорожденного младенца. Но в отличие от новорожденного кролик мог вылезти из разреза, приземлиться на колени на кухонном полу, а затем подняться и встать.       Из-за потери крови Мэтт то терял сознание, то снова приходил в себя, но даже в своем сумбурном состоянии он видел, что существо, которое он породил, было Спрингтрапом, но почему-то не Спрингтрапом. Этот был более реальным, более органичным, чем тот, что был в видеоигре. Мэтт вспомнил историю, которую мама читала ему, когда он был маленьким, о плюшевом кролике, который так сильно хотел быть настоящим, что стал настоящим.       Спрингтрап, стоявший над окровавленным телом Мэтта, не был комбинацией кодов, которые кто-то вроде него запрограммировал в компьютере. Этот Спрингтрап был реальным.       Зеленый кролик сел на пол рядом с Мэттом и положил его голову себе на пушистые колени. Это было приятно. Мэтт потерял так много крови. Может ли человек потерять столько крови и остаться в живых?       Кролик погладил Мэтта по щеке. Мэтт не знал, услышал ли он это слово изо рта кролика или оно было только в его собственной голове: «Папочка». — Значит, вы вошли в квартиру и нашли его в таком виде? — полицейский делал заметки, попутно разговаривая. — Да, офицер, — Джейсона трясло, и он чувствовал, как колотится в груди сердце. — Я съезжал с квартиры и пришел сюда около десяти часов, чтобы забрать свои вещи. — В десять утра? — спросил офицер. — Да, сэр. Я думал, что Мэтт будет на работе, но вместо этого я нашёл его... здесь, — он услышал рыдания в своем голосе. Он пытался держать себя в руках, но это ему не удавалось. — Итак, вы были соседями по комнате, но Вы переезжали из квартиры, — сказал офицер. — У вас были разногласия? — Да, вроде того, но совсем немного. Ничего такого, что заставило бы меня сделать что-то вроде… этого. И я имею в виду, что я не склонен к насилию. В любом случае, я никогда не смог бы сделать что-то подобное.       Джейсону очень хотелось, чтобы кто-нибудь накрыл тело, но даже когда они это сделали, он знал, что не сможет его разглядеть. Мэтт был выпотрошен, как рыба, его обнаженный торс превратился в зияющую дыру. Кровь хлынула из раны и теперь образовывала большую застывшую лужу на кухонном полу. Теперь уже окровавленный кухонный нож, которым Джейсон бесчисленное количество раз резал овощи, был в безжизненной руке Мэтта. — У вашего соседа по комнате были враги, кто-нибудь, кто желал бы ему зла? — спросил офицер. — Ну, я имею в виду, что Мэтт был колючим парнем, и не всегда с ним было легко ладить. Но то, что он может быть раздражающим, не означает, что кто-то хотел его смерти.       Офицер кивнул. — Не было ли у него признаков депрессии или суицидальных мыслей? — Да, я думаю, он был немного подавлен, — сказал Джейсон. — После этого у него был ужасный развод и разрывы на нескольких неудачных свиданий. У меня также было ощущение, что на работе было много стресса, хотя он был не из тех людей, которые много говорят о таких вещах, — Джейсон посмотрел на тело своего друга. Это было последнее, что он хотел видеть, так почему же он продолжал смотреть на это? — Зачем кому-то делать это с самим собой?       Офицер оторвался от своих записей. — Ну, сынок, в моей работе ты никогда не перестаешь удивляться тому, на что способны люди, — он посмотрел на тело, затем прищурился, как будто увидел что-то, чего раньше не замечал. Он надел пластиковую перчатку, затем присел на корточки и потянулся за чем-то.       Это был комок чего-то зеленого и пушистого, похожего на искусственный мех чучела животного. — У вас есть какие-нибудь предположения, что это может быть? — спросил офицер.       Джейсон посмотрел на незнакомый зеленый мех. Он был покрыт неприятной прозрачной слизью. — Понятия не имею, - ответил Джейсон.       Офицер перекатывал скользкие волоски между большим и указательным пальцами, глядя на них с явным замешательством, затем пожал плечами и вытер руку чистым бумажным полотенцем.