потеряны в бюро находок

***

На следующий день, незадолго до олимпиады по физике (и, что важнее, за полторы недели до конца четверти), Мария Иванова попросила меня подтянуть группу одноклассников по предмету. Добровольно-принудительно, конечно, но я не против — задержусь, и не буду одиноким одиночкой. Когда уроки закончились, я уселся за свободную парту в пустом кабинете и начал объяснять себе тему, которую мы проходили до прошлых уроков. Добрался до задач, а тут как раз пришла моя группа. Услышал знакомый голос. Убейте меня. — О, Дмитрий Сергеич, здравствуйте! Как поживает ваш друг Дмитрий Петрович? Часто ли вы его навещаете и сколько он вам платим за эти визиты? — врывается Игорёша. Он говорит о нашем прошлом учителе физики. Единственный предмет, который я знал на «5», единственный предметник, который хорошо ко мне относился, и, вкупе со слухами о моей ориентации, — будущая мерзкая шутейка. Вместе с Игорьком пришли две одноклассницы (хоть капля спокойствия, слава богу) и его друг. Мария Ивановна тоже должна была заявиться на нашу тусовку. — Повторяешь его судьбу, да? Тоже будешь соблазнять своих учеников? — не унимался Игорь. Я вскипел, заготовил колкость в ответ, но Марина моментально попросила его заткнуться, за что я благодарен, а то сцепились бы и пока-прощай объяснениям. Ухмыляется Игорёк наш. Нахал херов. Терплю его ради остальных и больного сердца Марии Ивановны. — Короче, кто понял тему до Сашки? Он её продолжит, поэтому это важно, — говорю уверенным тоном. Все присутствующие тактично промолчали. — Тогда сейчас быстро что-как порассказываю, три задачи решите на листах, и мы счастливо разойдёмся. Группа, включая Игорёшу, согласно поугукала. Мы расселись по местам, и я начал свою повесть о механике. Не добрался даже до движения под углом к горизонту — в кабинет зашли Мария Ивановна с Артёмом, пропустившим сегодня учебу. — Дима, прими опоздавшего. У меня ещё урок есть, но если кто-то не будет слушаться, приходи. Киваю. Сосед здоровается, усаживается за последнюю парту, наверно, по привычке. Рассказал про движение под углом, раздаю листки и задачники. На листе Артёма пишу «где ты был?». Не рассчитываю на ответ, ведь мы не настолько близко общаемся. Буквально через пять минут Игорёша с криками «физика — отстой» и «нахуй мне это сдалось» вылетает из кабинета, обвиняя меня, Марию Ивановну и весь мир. Смотрю на его бумажку — зачёркнутые решения, вычисления в столбик, тоже тщательно замалёванные. Вот Игорёк пишет правильно, идёт-идёт, и вдруг, сбиваясь, ставит крест на сделанном. Я хмурюсь, приходя к осознанию, что ни черта не понимаю в его поведении. — Я решил, солнце, — неожиданно говорит Родионов. Демонстрирует лист без задач, но с ответом «на соревах». — Блин, тут ошибся, — произносит сосед, калякая на бумаге. Надеюсь, «а ты вчера?» — вопрос риторический. Подыгрываю и с охами-вздохами «все равно неправильно» пишу: «долгая история». — Тебе все понятно? — Не очень. Объяснишь ещё раз потом? Его фирменная ухмылка. Киваю, проверяю девочек, которые потрудились на славу, и отпускаю их с чистой совестью. Вскоре друг Игоря уходит тоже, не решив последнее задание. У меня есть привычка: когда не знаю, что делать, а от мыслей в голове тошно, рассматриваю окружающую обстановку. Пустой кабинет и недосказанные истории внутри. Парты с рисуночками от наших художников, зачахнувшие цветы на подоконнике. Вдруг чувствую, как пацан с плакатов «Нет наркотикам!» и «Мы — за ЗОЖ!» с осуждением сверлит меня глазами. Невольно нахожу сходства чувака с Артёмом. Смотрю на соседа, затем на того пацана, опять на соседа, опять на пацана. Родионов молча наблюдает за мной, потом спрашивает: — Ты из-за физики домой ушёл? — Типа того. Голова болела… — осторожничаю. Артём откидывается на спинку стула. — Эх ты, друзьям в глаза врать… — наигранно обижается он. — С каких пор мы друзья? — недоумеваю я. Артём невозмутимо проговорил: — Могли бы быть с этих пор, если бы ты не избегал общения как ссыкло. То ли Игорёк мой лимит терпения исчерпал, то ли что; я повёлся как осёл на его провокацию. — Да как ты?.. Я — открытая книга, пожалуйста! — Хорошо! Почему ты ушёл вчера? Умеет ведь настоять на своём… — Репетиторство закончено, собирай манатки. По дорожке поболтаем. Артём хватает рюкзак, а я, тяжело вздыхая, вкратце рассказываю про нашего прошлого физика и сплетни. На первом этаже мы застали атмосферу умиротворения и тишину всесущую: младшие классы давно ушли, остальные — на уроках. — Типа просто шутки я бы снёс, но от Сашки не ожидал такого. И его тест я тоже хуёво написал, злился — любимый предмет, по сути… Достаточно? — Вполне. Опустевшие вешалки в раздевалке. Натягиваю куртку, а Артём, крутой-мороза-не-боюсь, ждёт меня, прислонившись к стенке. — Теперь вопрос насчёт… — начинает было он. — Вообще теперь твоя очередь быть открытой книгой, но дорога закончилась, — перебиваю я. — Пойдём вместе домой? — Я далеко живу, — отнекиваюсь. — Я тоже. — Ты в каком квартале? — Откуда я знаю? — говорит Родионов, виновато улыбаясь. — Ладно, забей. Только до ворот пройдёмся. Мы потопали к выходу. Артём галантно открыл дверь передо мной. Смеюсь с жеста дамского угодника и шутливо пихаю его в бок. — Какой джентельмен! — Стараюсь, — отвечает Родионов. — Выиграл хоть «соревы» свои, прогульщик? — Выиграл. Синяков набил по самое не хочу! — Я думал, что это наоборот плохо. — Чем больше, тем лучше, — улыбается Артём. — Так тренер всегда говорит, я ему верю. — Может, ты ему просто не очень нравишься. Хохочем. Ловлю чувство переполняющей лёгкости. Понимаю, что могу прошагать так с ним ещё час-другой и не заметить прошедшее время. — Понял тему? — вспоминаю изначальную цель. — Ага, ты хорошо объясняешь. — Сказал троечник и прекрасный актёр… Завтра посмотрим. А вот и обшарпанные школьные ворота, при виде которых хочется плакать. — До завтра! — Пока, Дим! — прощается Родионов и уходит. У меня вдруг загорелись уши. Погода всё-таки неприятная.