Будь собой. Будь со мной.

Мерседес с визгом останавливается возле высотного современного здания. Водитель покидает свое место, обходит капот, отстегивает пассажира и прежней цепкой хваткой за локоть тащит за собой внутрь небоскреба. Он смотрит куда угодно, только не на него, буравит двери лифта, поднимающегося на последний этаж, вводит пароль от двери и зашвыривает притихшего младшего внутрь темного коридора. Тяжелая входная дверь закрывается изнутри. Тэхен стоит во мраке незнакомой квартиры, прижавшись к стене, и не может пошевелиться или оторвать взгляда от темной фигуры с опущенной головой у двери. Все тело будто парализовало, глаза постепенно привыкают к темноте, различая все больше деталей. Чонгук снимает с себя черный плащ, бросает его рядом с ногами и поднимает голову. Темные омуты источают пожирающую агонию изнывающей души, вызывая мощные волны смешанных чувств. Медленный шаг, отдающийся громким звуком в барабанных перепонках, приближает собственную погибель. Крепкие руки осторожно обвивают тонкую шею, как удав, готовящийся в один миг давлением сломать кости своей жертве. Со стороны яремной вены подушечки пальцев ощущают пульсацию ускоренного сердечного ритма. Чонгук дышит тяжело, прерывисто, не сводит практически немигающего взгляда, будто борясь с чем-то внутри себя. Большой палец одной руки поглаживает мягкую щеку, острую скулу, проводит по нижней губе и оттягивает ее вниз, приоткрывая чужой рот. До него доносится негромкий томный выдох, слетевший с персиковых уст. Руки резко сжимают горло, перекрывая доступ к кислороду, и мучитель впивается требовательным поцелуем. Он терзает нежные губы, зубами до крови рвет тонкую кожу на них, слизывает каждую каплю. Язык настойчиво сталкивается с другим, будто пытаясь его выманить наружу. Губы снова и снова накрывают чужие, заглушая хрипы. На запястьях ощущается отчаянная хватка тонких пальцев, пытающихся освободить сдавленную шею. В распахнутых карих глазах скапливаются слезы, прекрасное лицо заходится краской. Чонгук отрывается от истерзанных губ и отпускает задыхающееся горло, оставляя свои следы. Прижатое к стене тело содрогается от приступа кашля. Брюнет, не позволяя ему нормально отдышаться, стягивает пальто, спешно снимает пиджак и, резко дернув рубашку в разные стороны, срывает ее. По полу со звонким звуком разлетается несколько пуговиц. Дрожащие тонкие пальцы неуверенно тянутся к нижнему краю его черной водолазки. Он на мгновение замирает, позволяя им аккуратно снять ее с себя. Ремни на брюках расстегиваются одновременно, и нижняя часть одежды торопливо слетает с обоих, оставляя их абсолютно голыми друг перед другом. Чонгук придавливает младшего к стене своим торсом и грубо заталкивает два пальца в слегка приоткрытый рот, заставляя их облизать. Он задирает одну ногу шатена, удерживая за бедро, и резко входит в него сразу двумя смазанными пальцами до костяшек. Над ухом раздается негромкий стон. Пальцы на пробу толкаются в податливое нутро. Слишком податливое. Тэхен себя растягивал. Мысли заметались по расфокусированому разуму. Для кого? Для другого? Он собирался с ним сегодня трахнуться? Или он уже успел днем подставить свой зад тому парню? Невыносимые образы стонущего под другим Тэхена прорвали дамбу, вызволяя сметающую все на своем пути настоящую животную ярость. По квартире разносится нечеловеческий рев. Чонгук вынимает свои пальцы и подхватывает хрупкое тело под вторую ногу, удерживая на руках. Он обезумевшим взглядом смотрит в чужие распахнутые от непонимания глаза, со всей силой сжимает нежные бедра и подставляет головку члена к колечку мышц. − Шлюха… — несдержанно цедит он и одним резким движением насаживает младшего на себя до основания. Тэхен мучительно вскрикивает. Растяжки мало, смазки недостаточно, размер чужого органа слишком большой — в этой позе он вошел слишком глубоко, разъяренный голос пугает. Боль искрами сыплется из глаз, он шипит, цепляется ногтями в крепкие плечи, пытаясь выпрямить локти и приподняться. Поясница выгибается, стараясь извлечь из задницы то, что, кажется, может разорвать внутри все. Брюнет не двигается, наблюдая, как его жертва с зажмуренными глазами пытается сползти с него, ерзая и извиваясь. Когда внутри остается только головка, он снова силой глубоко входит в сопротивляющееся тело. Над ухом раздается новый крик боли. Из крепко сжатых глаз вытекают первые слезы, ногти впиваются в плечи до крови. Мышцы, слишком сильно сжимающие его орган изнутри, и недостаток смазки причиняют дискомфорт и затрудняют движение, но разум поглощен собственным приступом неконтролируемой злости. Чонгук продолжает насильно вдалбливаться в мечущееся от каждого нового толчка тело. На лице играют желваки, зубы стиснуты до скрежета, из груди рвется клокочущий рык. Он вдавливает шатена в стену, прижимая собой, и рьяно вонзается в него раз за разом, не замечая, как болезненные крики сменились громкими всхлипами. −Н… Не…т… — раздается слабый молящий голос. Перед Чонгуком любимое красивое лицо, искаженное гримасой боли. Из распахнувшихся глаз, не переставая, текут слезы, из приоткрытого рта вылетают прерывистые всхлипы, губы беззвучно повторяют слово «нет». Пелена поглощающей ярости спадает от вида такого Тэхена, заставляя ужаснуться. Брюнет замирает, не в состоянии издать хоть какой-то звук. В его глазах появляется страх. Рука тянется к заплаканному лицу, нежно вытирая мокрую щеку. Не плачь! Пожалуйста. Только не так. Не плачь так никогда. Он аккуратно выходит из шатена, перехватывает его одной рукой под колени, а другой под лопатки и словно хрустального несет в спальню, где осторожно укладывает на свою кровать, а сам садится рядом. Тэхен лежит на спине, согнув колени и закрыв лицо ладонями, не в состоянии остановить свой плач. − Ненавижу тебя, — сквозь всхлипы шепчет младший. − Это правда? — ответ следует не сразу. Голос звучит низко и задавленно. Чонгук поворачивается к успокаивающемуся телу, наклоняется ближе и за кисти нежно отнимает руки от лица. — Скажи мне, что это правда, и я обещаю, что больше никогда к тебе не прикоснусь. Я обещаю, что больше тебя не потревожу, — он заглядывает в чужие глаза, ожидая своего приговора. Заплаканный взгляд мечется по непривычно потерянному лицу. Слова застряли в горле. Если Тэхен скажет, что это правда, он заставит этого человека исчезнуть из своей жизни. Он же этого и хотел, верно? Почему же мысль об этом вызывает страх? Если Тэхен скажет, что это правда, эти руки никогда больше до него не дотронутся, эти губы не будут для него улыбаться, эти глаза не будут смотреть в самую душу, обнажая то, что в ней спрятано. Он больше не увидит то, что таится внутри самого невероятного человека из всех, кого он встречал. От этого сердце сжимается. Если Тэхен скажет, что правда ненавидит, он соврет. Поэтому он молчит. Чонгук выжидающе наблюдает за потоком мыслей в чужих зрачках. Он видит, как смятение сменяется страхом, страх — отрицанием, отрицание — принятием. На него смотрят влюблено. Чужая душа впервые осознано сама тянется навстречу. Тэхен не хочет, чтобы Чонгук его оставлял. Чонгук не оставит. Он прикрывает глаза, нежным поцелуем прикасается к чужим губам, осторожно сминает их, невесомо ласкает своими, а затем отрывается, вглядываясь в реакцию. Ему нужно убедиться. Тэхен запускает руки в смоляные пряди, тянется за новым поцелуем, зажмуриваясь, приподнимаясь и стараясь прижаться сильнее, стараясь впитаться в горячее тело и передать все свои чувства с помощью губ. Он целует, страстно отдаваясь в чужие руки. − Маленький мой… — Чонгук не может сдержать улыбки, веки прикрываются от удовольствия, внутри все заполняет теплота. Он нависает всем телом, жарко отвечает на поцелуй, углубляя его. Руки скользят по карамельной коже, оглаживают ключицы, проводят линию посередине плоского живота, кончиками пальцев перебирают ребра вздымающейся грудной клетки, сжимают соски, вызывая громкий выдох в губы. Ласки длятся нестерпимо долго. Чонгук прошелся языком и покрыл поцелуями все тело, кроме самых жаждущих мест. Он изнежил подушечками пальцев каждый сантиметр смуглой кожи, накаляя ее обладателя и заставляя его невыносимо желать большего. Все тело шатена стало невероятно чувствительным, откликаясь мурашками и тихими стонами на прикосновения. Еще немного, и он кончит от одного касания. Прелюдия старшего уже кажется настоящим издевательством. Внутри все изнывает, когда татуированная рука спускается к низу живота и, опять не дотрагиваясь до требующего органа, несильно сжимает внутреннюю сторону бедра, а губы накрывают страстным поцелуем, распаляя еще больше. Тэхен несдержанно и больно прикусывает чужую губу и, издав нетерпеливый рык маленького тигренка, толкнулся своим истекающим естественной смазкой членом в прижимающееся бедро. Брюнет удивленно оторвался от поцелуя. Карие глаза покрыла пелена возбуждения, язык по́шло облизывает раскрасневшиеся искусанные губы. Младший тяжело дышит, извиваясь и пытаясь получить хоть немного необходимого трения для своего органа. Чонгук так увлекся изучением тела своего маленького вампиренка, что довел его до исступления. Эта картина изнемогающего от желания Тэхёна одновременно вызывает и умиленную улыбку, и зверский голод. И без того возбужденный орган дергается от напряжения. Чон тянется к прикроватной тумбочке, извлекая оттуда бутылочку смазки, выдавливает приличное количество себе на пальцы и смазывает вход. Он не успевает проникнуть и на одну фалангу, как Тэхен отталкивает его руку и возмущенно смотрит затуманенными от возбуждения глазами. − Ты меня уже достаточно растянул в коридоре. Просто добавь больше смазки, — требует младший. − Но, Тэхен…. — пытается возникнуть старший. − Блять! — накаленный до предела парень толкает мощную грудь, заставляя старшего сесть, забирается сверху и, скрестив кисти позади чужой шеи, сквозь зубы шепчет. — Если ты сейчас же меня жестко не трахнешь, я сам это сделаю с тобой. Чонгук ухмыляется, смазывает член, кладет руки на чужие бедра, направляя их и помещая колечко мышц над своей головкой. — Ты сам попросил, малыш, — шепчет на ухо, опаляя горячим воздухом. Руки с силой сжимают нежные бедра и одним рывком насаживают на себя полностью, зубы одновременно с этим впиваются в открытую шею. На барабанных перепонках оседает желанный, сладкий, громкий стон. Хрупкое тело заходится дрожью. Чонгук дает время, чтобы младший привык и расслабился. Боль от микротрещинок после прошлого акта еще немного причиняет дискомфорт, но удовольствие и разыгравшийся голод перекрывают эти ощущения. Чонгук в нем так глубоко, так приятно. Медовые глаза невидяще глядят в потолок. Еще… Он начинает двигать бедрами. Мощные руки поднимают его зад и снова натягивают на покрытый венами орган. В него входят жесткими, резкими и глубокими толчками, раз за разом заставляя несдержанно и развратно стонать. Мужчина под ним немного меняет угол. От первого же попадания по простате наездник кончает неожиданно даже для себя, содрогаясь всем телом, но не переставая остервенело насаживаться на вторгающийся в него член. Ему мало. Он хочет еще. Его мозг возбужден настолько, что пока его тело кончает, он подает сигналы, требуя большего. Со стороны это выглядит восхитительно. Чонгук не может оторвать глаз, он стискивает зубы, чтобы не вырвать кусок плоти в порыве и яростнее толкается в младшего. Кончающий, но все еще не утоливший жажду Тэхен — это лучшее в его жизни зрелище. Содрогающиеся стенки плотно обхватывают его изнутри, порождая утробный рык. Руки обвивают тонкую талию, удерживая за плечи и крепче прижимая к себе. Низкие стоны молят о большем. Чонгук и сам хочет большего. Он резко снимает с себя переставшее сжиматься изнутри тело и грубо переворачивает, ставя в коленно-локтевую позу. Ягодицы раздвигаются в стороны, открывая вид на колечко мышц, и брюнет с приоткрытым ртом наблюдает, как его затягивает внутрь. Из груди вырывается низкий стон. − Если бы ты увидел, как ты меня вбираешь, ты бы сразу кончил, — полурычит на ухо, прижимаясь грудью к спине и начиная активно вбиваться внутрь. − Зна… ах… чит, сним…мгх… снимешь…. Агрх… видео…. В сле…ааааха…следующий раааз… — мычит младший, срываясь на протяжные стоны. − Все… — толчок. — Что… — толчок. — Пожелает… — толчок. — Мой… — толчок. — Вампиренок… Чонгук отрывается от выгнутой спины, заводит руки Тэхена за спину и, удерживая его за кисти, наращивает темп. Звуки громких и частых шлепков двух тел наполняют комнату, сливаясь с низкими сладкими стонами и рычанием. В такой позе член каждым движением проходится по простате, доводя шатена до непроизвольно вытекающих из глаз слез удовольствия и новой волны мощного оргазма. Он подается назад, запрокидывая голову, сильнее выгибаясь в пояснице, и его накрывает экстаз, который сопровождается яркими вспышками перед глазами, звонким вскриком и неконтролируемой судорогой. Чонгук притягивает к себе бьющееся в судороге тело, и кончает вместе с ним, зажмурив глаза от неописуемого наслаждения. Он выходит из обмякающего тела, переворачивает его на спину и нависает сверху, устраиваясь между ног. Их тяжелое дыхание сплетается в одно. Мокрые от слез ресницы медленно открывают и закрывают потяжелевшие веки, расширенные зрачки не отрываются от чужих глаз, по порозовевшим щекам стекают капли. Чонгук нежно вытирает мокрые следы на щеках. Это не те слезы боли. Это не тот убивающий все изнутри плач. Младший счастлив. То, чего жаждал брюнет все это время, происходит прямо сейчас. Тэхен смотрит на него так, будто готов дарить свое тепло всегда, так будто действительно отдал кусочек своей души и сделал это добровольно. − Я люблю тебя, — шепчет старший, серьезно вглядываясь в расслабленное лицо. − Я люблю тебя, — без метаний повторяет Тэхён, искренне улыбаясь мягкой улыбкой. Жадный поцелуй накрывает истерзанные губы. Как же Чонгук мечтал это услышать! Как же он мечтал это сказать. Тэхен с ним, для него. А он для Тэхена. Младший с неподдельной отдачей отвечает на поцелуй, жмется к телу, цепляется за спину. Это не пройдет, когда спадет пелена оргазма. Это не пройдет, сто́ит им попрощаться на пару дней. Это никогда не пройдет… Не пройдет, ведь? Чонгук не допустит. Он сделает все, чтобы Тэхен остался с ним на всю жизнь. Черт. Даже жизни мало. Вся теория мультивселенных будет пронизана их любовью. Тэхена хочется тем больше, чем получаешь. Он снова входит в горячее нутро, срывая восхитительный стон. Этой ночью Чонгук брал своего Тэхена бесчисленное количество раз. − Ты мерзавец, — тяжело дышит Тэхен, довольно улыбаясь, прикрыв глаза, и сползая на дрожащих ногах на пол по барной стойке кухни, на которую они несколько минут назад пришли за водой. − Ты сам провоцировал меня, прося пожестче, — присаживаясь напротив на корточки и протягивая все же стакан воды. − Да, секс с разъяренным тобой это просто… − он мечтательно прикрывает глаза, пошло облизывая губы, а затем резко открывает, задумчиво смотря в сторону. — Хотя то, что было в самом начале в коридоре, это, пожалуй, перебор. Чонгук виновато отвел взгляд и сжал губы. То лицо плачущего любимого малыша теперь так просто не выкинуть из головы. − Почему ты был растянут, Тэхен? — тихим голосом решает задать интересующий вопрос старший. Младший заливается краской, но взгляда не отводит. Он надеется, что Чонгук просто прочтет это в его глазах и ему не придется этого озвучивать. − Ты собирался переспать сегодня с тем парнем? — ледяным тоном. — Или ты сегодня с ним уже спал? − Нет! — неожиданно громко вскрикивает Тэхен и тут же уже тихо добавляет. — Я просто… играл с собой, — слова смущают, но он чувствует, что должен сказать это сейчас. — Думая о тебе… — совсем тихо добавляет. − Ты меня с ума сводишь, — наклоняясь к шатену и облизываясь. − Покажешь, насколько? — тоже облизывая свои губы и скользя уставшим, но возбужденным взглядом. − Мазохист, — выдыхает прямо в приоткрытый рот, сжимая руку на горле. − Я мазохист, адреналиновый наркоман и вампир. Ты садист, психопат и великолепный мерзавец. Неплохо! — произносит, хрипя, младший, прежде чем его валят на пол кухни. Этой ночью Чонгук брал своего Тэхена бесчисленное количество раз. По крайней мере, Тэ сбился со счета на своем шестом оргазме. Его любовно, но жестко трахали на кровати, пожирая глазами. Его грубо насаживали в ванной и на кухне, властным голосом нашептывая развратные ругательства, чередуя с признаниями в любви. Он сам отключающимся сознанием выкрикивал чужое имя и шептал о своих чувствах, вызывая этим новый прилив животной страсти в неустанном теле. Несколько раз он, кажется, выпадал из реальности, но теплая вода ванной приводила его в чувства и ночь продолжалась. За панорамным окном спальни уже практически взошло солнце, когда Чонгук принес Тэхена из ванной в очередной раз. Все тело младшего покрыто следами неуемного, поглощающего чувства его любовника. Сильные руки оглаживают каждый кровоподтек с садисткой нежностью. Язык скользит по животу, рисуя узоры вокруг пупка. − Я больше не могу, Чонгуки… — послышался слабый голос. — Мне больше нечем кончать. − Смелое утверждение, маленький, — спускаясь языком и поцелуями к низу живота. — Я хотел просто расцеловать твой животик, но теперь придется эмпирически подтверждать твою теорию, — облизывая головку еще мягкого аккуратного органа. − Я умру, если ты продолжишь, — взмолился младший. − У меня, конечно, опыта нет, но я не думаю, что буду настолько плох. Тэхен хотел было возмутиться, но изо рта вырвалось только томное мычание, потому что влажный рот заглотил целиком полувставший член, а грубая рука нежно сжала яйца. Раньше он никогда не получал удовольствие от минета. С Юнги ему было неловко, это смотрелось как-то неправильно, а ощущения были не особо приятными, поэтому он прерывал процесс практически в самом начале. Сейчас же у него не осталось сил и рукой пошевелить, чтобы оказать хоть какое-то сопротивление. А стеснение…. Не с этим человеком, не после всего того, что он с ним делал. Что касается ощущений…. Тэхен вздрогнул и выгнулся. Шершавая рука водит вращающими движениями вдоль члена, пока язык играет с головкой, обводя ее основание и лаская уздечку. Этот чертов язык доведет его сегодня. Чонгук с усердием заглатывает твердый орган небольшого размера, старательно пытаясь повторить то, что ему самому нравится. Он жутко хочет исследовать всего Тэхена, узнать какой тот на вкус везде, увидеть все его возможные реакции и проявления. Щеки неумело втягиваются, издавая хлюпающие звуки, и из-за этого зубы задевают чувствительный член. Старший слышит шипение и тут же исправляется. Он поглядывает вверх, ориентируется на выражение лица Тэ. Уловив свой темп, Чонгук активнее погружает в свой рот возбужденную плоть и плотнее обхватывает ее губами. Тэхен откровенно и громко стонет уже сорванным голосом, зажмурив глаза и цепляясь пальцами за одеяло. Старший погружает палец в разработанную за сегодня дырочку, и точным движением сразу находит простату. Тэхен мечется по простыням, невнятно бормоча то ли проклятья, то ли новые признания. Чонгук двигает языком, крепче сжимает руку на стволе, а другой быстрее насаживает младшего уже на два пальца. Тот извивается, тянет руки, чтобы оторвать его голову от органа, но у него не получается. Тэхён с каким-то отчаянным утробным и хриплым воплем кончает, изливаясь несколькими каплями в рот старшему, пару раз сильно дергается всем телом и теряет сознание. Чонгук садится, облизываясь, всматривается в безмятежное лицо истерзанного тела и довольно улыбается. В следующий раз нужно будет с этого начать, а то так хотелось посмотреть на смущение в этих глазах. Ничего, у них еще будет время. У них еще будет много времени.

***

Тэхен просыпается, когда за окном город освещают закатные лучи. Вид из окна напоминает голливудские фильмы с их панорамными картинами свысока на Манхэттен. Это разве тот город, где он живет? Почему так красиво? Сколько он проспал? Как он заснул вообще… Он пробует пошевелиться. По всему телу разливается боль. Глаза жмурятся. Со спины к нему прижимается горячее тело, опаляя затылок размеренным дыханием. Он открывает глаза. Мощная рука с татуировками обнимает его спереди на уровне груди. По лицу расплывается счастливая улыбка. Тэхен до безумия хочет увидеть утреннего, сонного Чонгука. Он снова начинает аккуратно ерзать, чтобы повернуться, и при этом причинить себе наименьшее количество боли. Но обнимающая его рука напрягается, удерживая и не позволяя ему развернуть тело. − Я хочу на тебя посмотреть, — шепчет он осипшим и сонным голосом. Сзади задышавшее активнее тело отрицательно мотает головой, уткнувшись в загривок. − Почему? − Вдруг мне опять все приснилось, — также шепотом отвечает низкий сонный голос. — Я боюсь сейчас увидеть ту часть тебя, которой ты отгораживаешься ото всех. − Позволь мне повернуться, — нежно поглаживая татуировки. − Пожалуйста, будь собой, — просит, не пытаясь скрыть страха. Рука неохотно ослабляет напряжение. Тэхен медленно поворачивается, смешно морщит нос от неприятных ощущений при движении, но по-прежнему смотрит влюбленными, настоящими, искренними, живыми глазами и тепло улыбается квадратной улыбкой. − Будь со мной… — завороженно шепчет Чонгук.