***
Оксана неожиданно подбежала к парте Антона, запыхавшись. — Шастун! Павел Алексеевич сейчас передал, что не знает, что с тобой сделает, когда встретит! — наконец произнесла она. — Антон, ты опять пропустил репетицию? — нахмурив брови, повернулся Арсений к однокласснику. — Мне что, больше заняться нечем, как на неё ходить? — буркнул Антон. — Да Добровольский реально же наорёт на тебя за такое. Он сегодня не в настроении, — вмешался Дима. — Пусть попробует найти. — У нас третий урок у него, — сказала Оксана. — Да?! — воскликнул Антон.- блядство какое-то! Все начали возмущаться. — Вот и думай, как на этот раз оправдываться будешь. — Не буду я оправдываться. Так и скажу, что не хочу. Он же прекрасно знает, что на этот цирк меня подписали не по моему желанию, даже не спрашивали. — Ты ещё и домашку не делал, как я понимаю, — с сочувствием взглянул Поз, — тебе точно конец. — Ты же дашь списать? — с мольбой растянул слова Антон. Димка закатил глаза, хотя отказать не мог. — Тох… — Поз, ну пожалуйста. Когда я тебе отказывал в помощи? — Что ты будешь делать без базовых знаний в голове? — спросил Арсений. — Это же обж. Кто этот урок вообще учит? Антон смотрел на ребят с щенячими глазами. Рассерженный Арсений встал в позу, но долго под таким взглядом продержаться не смог и в очередной раз сжалился. Антон умел действовать на нервы. — Ладно, я дам тебе списать. Антон моментально поменялся в лице. — Вот кто настоящий… друг, — он смутился, — а не как ты, Поз! «Значит всё-таки друг», — Арсения снова начали терзать сомнения и пожирать изнутри. Он надеялся, что одноклассник просто боится или стесняется при друзьях говорить о таком, а не действительно так считает. Переживания окутывали парня с новой силой. Если Антон оттолкнет его после серьёзного разговора, то тот с этой болью просто не сможет дальше нормально жить. Арсений не просто влюбился, а сильно привязался к этому человеку за месяцы. Антон вдохновлял его и поднимал настроение одним своим присутствием. С ним можно было не беспокоиться ни о чём и расслабиться. Шастун и сам заметно изменился. Парень меньше проявлял агрессию, но и не прятал её внутри. Видимо, тоже чувствовал себя хорошо рядом с Арсением и поэтому не злился, не орал и не крушил всё вокруг. Он не спешил рассказывать о своих демонах в голове и ужасной жизни с тёткой, но постепенно подпускал к себе, позволял задавать вопросы и касаться. Всё таки собственные чувства к голубоглазому скромному человеку Антона накрывали полностью, сердце говорило, как действовать правильно. Он уже не мог отбиваться, отрицать любовь и скрывать её. Наоборот, хотелось показать Арсению, как тот важен и нужен. Словами страшно, а действиями легко. Антон не романтик, не умеет устраивать свидания, даже с Иркой себя так не вел. С Кузнецовой всё было вообще по-другому. Быстро, странно и непонятно. С Арсением хотелось болтать обо всём на свете, звонко смеяться, целоваться и лежать в обнимку. С этим человеком хотелось вести себя осторожно, стараться для него, радовать и приятно удивлять. Всё это было чуждо и незнакомо для Антона, поэтому он плохо понимал, что делать дальше, как развивать эту искру между ними и не потерять. Шастун действительно боялся оступиться, сделать ошибку и обидеть. Обижать Арсения он сам себе и другим людям никогда бы больше не позволил, но знает ведь, осознаёт, что имеет сильные проблемы с самоконтролем и агрессией. Он вспоминал, что творил раньше, какие мерзкие вещи говорил — и сердце кровью обливалось. Антон доставил столько слез и боли Арсению, когда тот хотел дружить, что обязан теперь полностью меняться, раз вселенная сжалилась, и выпал шанс быть рядом с этим человеком. Попов ведь после всего, что происходило осенью, все равно не оттолкнул Антона, открыл свою светлую душу и разрешил заглянуть в его особенный, внутренний и добрый мир. Шастун чувствовал себя паршиво за поступки, готов был вечно извиняться и поставил главную цель — не сломать ниточку, которая их связывала.***
Как и ожидалось, Антону сильно влетело от Павла Алексеевича. Учитель отчитывал его перед всем классом пол урока. Для тех, кто не хочет писать тест на знание безопасности, это было радостью, ведь время потрачено на одного ученика, но для Шастуна это было неприятно, хоть он и знал, что так будет. Что прогулы не останутся незамеченными. Тем не менее, когда тебя с испорченной репутацией ругает перед всеми одноклассниками самый добрый и весёлый в школе Добровольский, становится стыдно. Довести до крика обжника надо ещё уметь! Антон все одиннадцать лет легко выводил из себя учителей, директора и чужих мамаш, запрещающих своим детям с ним общаться, но Павла Алексеевича заставить злиться было чем-то нереальным. Но Шастун и на такое, похоже, способен. В итоге, Антон всё же пообещал на последней репетиции присутствовать. Добровольский узнал, что парень и текст свой даже не читал ни разу, но уже махнул рукой, потому что к тому времени успокоился и смирился — это же проблемный Шастун, что от него можно было требовать? Павел Алексеевич сам вызвался следить за подготовкой к новому году, его попросили привлечь к мероприятию Антона, чтобы тот меньше дрался, ленился и шумел. Добровольский и сделал всё, как просили, записал парня в участников сценки, остальное уже не столь важно. Главное, чтобы Антон не опозорил перед залом всю команду и не прогулял. Со школы шли по городу втроём. Дима копался в телефоне и не отрывал глаз от экрана, Арсений отобрал листок и громко, выразительно вслух зачитывал речь Антона, зеленоглазый же хмурился и вздыхал, слушая его. — Тут учить-то нечего. Тебе, видимо, специально коротенький, ничего не решающий текст дали, — прервался Попов. — Хватит уже, голова болит слушать всю дорогу этот долбаный текст. Дай сюда, — буркнул Антон. Он схватил с другого угла лист и собрался вернуть его, запихнуть в карман. Но Арсений вырвал помятую бумажку и наполовину отвернулся, чтобы читать дальше без вмешательств Шастуна. Он возвращался к началу речи снова и снова, растягивал слова, менял интонацию и выбирал как лучше читать. Думал, что таким образом Антон запомнит хоть половину. Бесячее вообще быстро в голове заедает. Антон пять раз скользил по льду и едва не падал назад, пока догонял Арсения и пытался отвлекать. — Тох, чё ты пристал к нему? Он же помочь пытается. Радуйся, что не заставляет учить наизусть. Хорошие слова, даже я уже запомнил, — вмешался Поз, но так и не вылезал из телефона, что-то листая. — Арсений не знаю какой уже раз по счёту это перечитывает, достало! Разбудите меня глубокой ночью, на одном дыхании проговорю. Давайте лучше просто поболтаем. Мне, наверное, свою часть ещё от Добровольского на репетиции придётся слушать. — О, ну вот, от меня, значит, есть какая-то польза, — Арсений усмехнулся, возвращая лист, — точно проговоришь? Он специально задал вопрос с подозрением и прищурился. — Да точно, — воскликнул Антон и скорее убрал лист, а то вдруг Арсений ещё начнёт его проверять, — я просто боюсь на сцене выступать, если честно. — Серьёзно? Даже я такое впервые слышу, — удивился Димка, — ты почему раньше не говорил? — Блин, да я не знаю! — Антон опустил голову вниз, выводя ботинком по снегу неизвестные фигуры.- вся эта ситуация с Кузнецовой и моей репутацией… Я не представляю, что они будут смотреть на меня из зала, обсуждать. Никогда так не переживал из-за людей, но сейчас стрёмно стало. Прям трясёт, когда в голове появляется этот праздничный вечер, и я один на сцене говорю что-то перед кучей народа. — Эй, всё отлично пройдёт. Добровольский не даст выступить плохо, сам знаешь. Ты громкий, артистичный и очень харизматичный! Это тупое школьное мероприятие, не нужно к нему относиться серьёзно. Больше такого в жизни не случится. Забей на эту дуру, у неё мозгов нет. Она даже не осознаёт, что делает, желает отомстить за расставание. Не думай на сцене про Ирку и остальных людей, сосредоточься на своих словах, погрузись в то, что делаешь. Мы с Позом сядем на первый ряд, — Арсений тепло улыбнулся, положив руку на плечо Антона. Позов убрал телефон в карман после таких слов. Он радовался каждому взаимодействию между парнями, потому что желал счастья обоим. Дима с первых дней сентября, похода в лес и драк был уверен, что однажды всё изменится, что Антон себя лишь старался защищать, не зная, что делать с новыми незнакомыми чувствами к врагу. Он, как никто другой, ощущал эту неземную связь между слишком разными парнями. Один ранимый, сентиментальный и эмпатичный. Другой злой только на вид, на нём выросли шипы, старается избежать близости с людьми, боится привязаться и быть брошенным, потому что всю жизнь ему причиняли боль самые родные люди, рушили доверие. Но где-то глубоко в душе Антон не такой. — Тох, есть психологическая штука одна. Если что-то тревожит, то нужно выделить время, минут двадцать, когда ты будешь сидеть и намеренно тревожиться, обдумывать всё и пережёвывать по много раз, бояться. А ещё, представь своё выступление на сцене от начала до конца с возможным исходом событий, если ты забудешь свою речь, запнёшься. Нужно представить так, чтобы всё вышло очень глупо и стыдно со стороны. Представь, что будут смеяться, подкалывать тебя после выступления, что никому не понравится и Добровольский останется недовольным. Но накрути это всё так, что ситуация станет абсурдной и нереальной. Представь свои эмоции после провала, выражение лица, поведение, чувства. Главное сделать это максимально преувеличенным. Я тебе обещаю, будешь смеяться от придуманного исхода событий и поймёшь, что всё не может пойти настолько плохо и ужасно! — рассказал Поз. Арсений одобрительно кивнул на советы Димки и сжал плечо Антона. Тот от такого смутился, но понял, что перед лучшим другом нет смысла смущаться. Он и так всё прекрасно видит и понимает, даже шипперит втайне постоянно. — Ох, Поз, психолог чёртов, — Антон рассмеялся, но запомнил слова друга от начала до конца. — Зато действует. Сколько я тебя уже вытаскивал из проблем разными психологическими заданиями. Антон совсем успокоился и на время даже позабыл о сцене. Ему было тепло на душе от прекрасной поддержки двух важных и близких людей.***
Финальная репетиция, на которую Антон обещал прийти и действительно пришёл. Она была после уроков, когда все отучились и ушли, чтобы ребята не подслушали и не знали, что для них готовят. Парню было непривычно подниматься по лестнице опустевшей школы, в которой было слышно только его шаги. Ни кричащих малышей, ни старшеклассников с музыкой и басом, ни медленного цоканья каблуков учительниц, ни вечно ругающегося охранника. Охранник-то был, но кричать ему не на кого. Антон прошёл в огромный актовый зал. Стояла мёртвая тишина, из-за любого звука по помещению разносилось эхо. Шастун уже даже засомневался, что не ошибся со временем, но пошёл вниз и открыл дверь в комнату, где обычно наряжались и готовились выйти. Парень так и замер в дверном проёме — на лавке одиноко сидела расфуфыренная Ира в платье и копалась в телефоне. Он ожидал увидеть кого угодно, но точно не неё. Неужели Кузнецова тоже будет выступать и пришла по просьбе Добровольского? Честно говоря, Антон был совсем не в теме и не знал, кто выступает и из каких классов. Его главной целью было найти Павла Алексеевича, но тот будто сквозь землю провалился. Кузнецову парень представлял смеющейся в зале над его речью. Ира была шокирована не меньше, разинула рот и широко открыла глаза, неловко поправляя завитые передние пряди. Через пару секунд её удивление сменилось на недовольство. — А ты чё тут забыла? — буркнул Антон, не двигаясь с места. — Тебе-то какое дело? Иди куда шёл. Ира начинала моментально выводить из себя парня, будто делала это намеренно. Антон только и хотел все эти дни найти её и отомстить, но сейчас у него было необыкновенно хорошее настроение и портить его не хотелось. Однако, кулаки уже зачесались. — Я сюда и шёл, — Шастун изо всех сил сдерживал себя и старался не выдавать эмоций. Добровольский Антона убьёт, если тот начнёт драку, да ещё и с девушкой. Главным объектом влюблённости многих парней в школе и объектом ненависти, либо восхищения девчонок. Ира вздохнула, забиваясь в угол в самую темноту. — Значит, сядь и жди учителя молча. Я не собираюсь с тобой продолжать разговор и выслушивать тоже не собираюсь, — приказным тоном произнесла Кузнецова и уставилась в телефон. Антон засмеялся. Ира вела себя так глупо и по-детски! С ней точно бы не получилось обсудить ту ситуацию с фоткой. — Боже, как будто я прям хотел разговаривать с высокомерной бесчувственной сукой, — громко проговорил Тоха, одновременно хохоча. Кузнецова раскраснелась от злости и затряслась. Она встала с места, с трудом скрывая своё удивление вперемешку с разочарованием, губы так и дрожали после каждого слова. — Что? Ты меня сейчас сукой назвал, мне не послышалось?! — как наигранно! Настоящие эмоции все равно лезли наружу и проявляли себя. Актриса из девушки никакая. За время странных отношений Антон выучил всё её слова и понимал, когда Ира расстроена, — да ты… Ты хоть знаешь, кто мой отец? Ты знаешь, что он с тобой сделает? Очередное упоминание крутого и богатенького папочки, разбаловшего свою единственную дочку, такую красивую и хитрую. Может, умом не вышла, но деньги решают всё. Ира всегда начинала напоминать про своего отца, когда Антон «обижал». Она жаловалась не единожды, что тот стал холодным и безразличным, тогда Кузнецов старший просил парня зайти к нему и строго разговаривал. «Если моя девочка ещё раз пожалуется на то, что ты причиняешь ей боль, я тебя вышвырну и сделаю твою жизнь полным адом. Ты знаешь меня. Ведь так, Антон? Поверь, у меня достаточно связей, чтобы тебе пришлось бежать из этого города, не оглядываясь. Любые учебные заведения для тебя будут закрыты навсегда, а будущее сломано, я тебе это обещаю. Если будешь паинькой и выполнять все капризы Ирочки, то я обеспечу хорошую и успешную карьеру, с бизнесом помогу. Ты это запомни, парень. Со мной шутки плохи. А теперь уходи отсюда и извиняйся перед ней, как хочешь.» Как же Антон боялся отца Кузнецовой, когда ушёл от неё. Шастун был уверен, что он его найдёт, был уверен, что однажды выйдет из школы и увидит вдалеке припаркованную чёрную машину, в которую его запихнут. Наверное, стоило обратиться в полицию, но на Антона всё это наводило неописуемый ужас. А тут Арсений. Такой чистый, добродушный и открытый. Готовый помочь и поддержать в любой ситуации. Он ворвался в тяжёлую и безумную жизнь Антона неожиданно и стремительно быстро. Шастун тогда много ссорился с девушкой по пустякам и боялся, что та побежит к отцу. Он быстро начал осознавать, что неадекватно тянет к человеку его же пола, постарался избегать Арсения. Антон с трудом, но стал прокапывать между ними ров, создавать пропасть, лишь бы не увязнуть в чувствах полностью, потому что знал, что это плохо кончится. Если папуля узнает о том, что Шастуна влечёт к парню, то пострадает и Арсений, а этого нельзя было допустить! Пусть он свернёт Антона в колесо, но Попова не имеет права трогать. Шастун просто не мог допустить, чтобы Арсения ввязали в это дерьмо, из которого вылезти невозможно. Антону бы, как в старые добрые, успокоить девушку и пообещать, что всё вернётся на круги своя, но ярость била по вискам, голова кипела и, похоже, дымилась. Он терял контроль над собой, как в день, когда весь класс узнал о поцелуе парней. — Плевать я хотел на тебя и на твоего лживого зажравшегося папашку, у которого карьера построена на костях! — орал Антон, быстро преодолевая расстояние.- ты безмозглая и избалованная девочка, которая ревёт, когда всё идёт не по-твоему. Ты скрываешь настоящее лицо под тонной штукатурки, потому что не любишь себя и боишься, что девочки посчитают тебя страшной. Ты ничего из себя не представляешь и я с тобой был только потому, что боялся отца, но сейчас мне похер, я и в глаза ему это скажу. Пошли вы все… Лицо Кузнецовой быстро поменялось и скривилось. Губы она искусала, а ресницами хлопала каждую секунду. Антон знал, что девушка сдерживает слёзы и скоро зальёт весь пол в истерике, но не мог остановиться. Такое ощущение, будто им управлял кто-то другой и дёргал за ниточки. Гневные и мерзкие слова вылетали изо рта один за другим. Всё накопившееся внутри вылезало наружу. — Антон… — больше она не смогла вымолвить ни слова. Слёзы пошли ручьём, и тушь растеклась, образовывая под глазами чёрные страшные круги. Ира дрожала и от бессилия рухнула обратно на лавку, хватая губами воздух. — Я тебя никогда не любил! — Антон сжимал руки в кулаках до побеления, ногти впивались в кожу. Шастуну нужно было скорее уносить ноги, чтобы не натворить дел, но они словно вросли в пол. Девушка вдруг снова поднялась, еле удерживаясь на ногах и подбежала к парню, пытаясь схватить того за руки. — Антон, пожалуйста, не бросай меня, — с трудом говорила она и смотрела на Шастуна красными глазами, — я изменюсь, я больше не буду себя так вести! Парень даже не хотел её слушать. Он отвёл взгляд в сторону и хмурил брови, тяжело дыша. — Я ничего не расскажу отцу, только не уходи, умоляю, — продолжала Кузнецова, а сама всё сильнее ревела, — мы начнём всё заново. Антон грубо убрал с себя нежную и хрупкую женскую руку. — Ничего мы не начнём. Я не хочу тебя видеть, — процедил он сквозь зубы. Ненависть горела внутри самым сильным и страшным огнём, не оставляла ничего на своём пути. Время текло медленно. Никто не появлялся в комнатке и даже не заглядывал. После этого Ира и вовсе завывала, возвращаясь обратно. Она скрыла опухшее лицо руками и шмыгала носом. Антона бесило нытье, бесила Кузнецова. Хотелось отомстить и убежать. Первое он уже, кажется выполнил, но тут подбежал к лавке и схватил телефон. — Ты испортила моё влияние в школе той грёбаной фоткой в своём телефоне, — завопил Антон перед лицом девушки, — но главное: ты решила испортить окончательно жизнь Арсения, который такого не заслужил. Его с начала сентября гнобят и бьют, а ты вместо помощи настроила всю школу против него. Его чуть жизни не лишили, когда отобрали ингалятор. Тебе было все равно, что ты творишь, ведь твоей главной целью было напакостить мне. На остальное ты плевала и даже сейчас, наверное, не осознаёшь. Ты на таких добрых и честных людей, как он, смотришь свысока, ведь не знаешь, как выживают в обществе другие, пока по ним ходят и втаптывают в пол. Ты вообще не знаешь такого невыносимого существования, потому что жила в роскоши, которую украл отец. Мне даже смотреть на тебя противно, — Антон поднял руку вверх, а затем швырнул дорогой телефон в пол. Тот треснул и разлетелся на мелкие детали, — это чтобы тебе не повадно было страдать такой херней в будущем, если ты, конечно, поймёшь хоть что-то из сказанного мной. — Шастун, какого чёрта ты творишь?! — крикнули сзади. Антон обернулся и увидел Добровольского с кучкой ошарашенных и громких ребят, которые с округлёнными глазами смотрели на него и на телефон на полу, точнее на оставшееся от телефона. Павел Алексеевич примчался к Кузнецовой, сел рядом и попытался с ней поговорить. — Кто-нибудь сбегайте к медсестре за успокоительным, а если она уже уехала, то принесите воды. Живо! Семёнов, сбегай! — приказывал Павел Алексеевич, а сам держал Иру. Антон смотрел в одну точку, не шевелясь. Он отдалённо слышал, как все задают вопросы девушке, как пытаются помочь и успокоить, обнимают. Парень на время вовсе выпал из реальности, а в голове было пусто, ни одна мысль не приходила. Вокруг мельтешили размытые лица, носились туда-сюда люди, а он не реагировал и не смотрел. К горлу подкатывал ком от отвращения, хотелось испариться из этого места и больше не появляться никогда. Кровь била в ушах, пот стекал со лба. — Шастун, — Добровольский схватил ученика за плечо, а тот потупил взгляд и сомкнул губы. Понимал, что дальше будет, — эй, ты слышишь вообще? Выпей воды. Он протянул холодный стакан, но Антон чувствовал себя статуей, мёртвой и стоящей на одном месте, застряв во временной петле. Добровольский не отставал, вставил стакан в руки и помог поднести ко рту. Парень быстро опустошил его, жадно глотая воду, как единственное своё спасение от стыдной смерти. — Что мне с тобой делать, а, Антон? — с сожалением спросил учитель, грустно смотря в зелёные глаза.- я правда не понимаю и не могу оправдать твоих импульсивных поступков. — И не нужно, я сделал всё, что хотел. Она заслужила. Добровольский вздохнул. Чёрт знает, что он думал об этой ситуации, но точно был сердит и истощен морально. — Я знаю, что у вас произошло. Слухи расползлись, — довольно тихо сказал обжшник, чтобы другие не слышали, — но так делать тоже нельзя, обратился бы ко мне. — Вам то что до этой ситуации? — Я бы помог. — Не нужна мне ваша помощь, — Антон единственный раз взглянул и сразу отвернулся. Павел Алексеевич точно не рассчитывал на такой ответ. Злиться он не мог, потому что устал за сегодня и понимал, что кричать бессмысленно. — Пошли, Шастун, пошли, — сказал он, похлопав ученику по плечу и повёл его с собой на выход. Медсестра уже примчалась и сама разбиралась с Кузнецовой, которая использовала десятую салфетку. Антон не знал, куда они направляются, но убийственно молчал и следовал за Павлом Алексеевичем. В таком состоянии учитель самый страшный и пугающий, лучше не сопротивляться. Они схватили куртки и вышли наружу. Свежий морозный воздух. Антон дышал полной грудью и наслаждался, пока мог. Он едва не проехался на заднице по лестнице. — Аккуратно ты, лестницы ещё не почистили, лёд лежит, — сказал учитель. Антон и Павел Алексеевич брели по оживлённым улицам города в неизвестном направлении, парень всё никак не мог понять, куда конкретно они держат путь. Машины мчались на всех порах, уборщицы посыпали дороги, а Шастун едва успевал за быстрым Добровольским. — Значит репетиция отменена? — не мог не спросить Антон, догоняя учителя. — Шастун, какая репетиция? — возмутился Добровольский.- сами порепетируют. Они добрались до ничем не примечательной многоэтажки. Антон напрягся, пряча лицо в капюшон. — Раз в школе тебя никак не выловить для разговора, то добро пожаловать ко мне, — сам объяснил Добровольский, раскинув руки в стороны. Он подошёл к домофону, — только ты никому не пали адрес мой, школьники на стенах будут писать, какой я плохой, а уборщицы ругаться. Антон по привычке поднял брови. — А такое уже было что ли? — Нет, — Павел Алексеевич засмеялся и пропустил вперёд ученика. До квартиры добрались быстрее. У Антона сердце в пятки ушло, он не собирался в гости к обжшнику. Странно учеников звать домой. — Ну, что встал? Проходи, — подгонял Добровольский. Парень знал, что делать нечего и убежать не получится, поэтому вступил на порог квартиры. Типичная недорогая двушка, Антон ожидал увидеть что-то лучше её. Коридор пустел, в углу стояла только одна пара обуви, по которой можно было понять, что больше здесь никто не живёт, кроме учителя. Шастун осматривался, задирал голову и не спешил снимать куртку. Что-то ему даже тоскливо в этой квартире стало. Парень живёт в худших условиях, но одинокая квартира выглядела гораздо грустнее. Может, конечно, Павел Алексеевич устраивал тут тусы и при нём квартира не была такой пустующей, но когда они зашли, то эта тишина и отсутствие встречающих детей удивили. — А где… Ну, типо, жена, дети? Тявкающая псина в конце концов? — осторожно спросил Шастун. Павел Алексеевич положил ключи на стул и улыбнулся. — Не обзовёлся, представляешь. Столько лет, а я вот как-то всё один, да один. Парню совсем не по себе стало. Вроде в квартире и убрано, вроде и обои новые, но плохо, когда некому ждать тебя с работы. — Но псина, кстати говоря, была, — Добровольский на пару секунд пропал из виду, а потом вернулся с фоткой в руке, — вот он, друг мой немецкий, Макс! На фотке учитель был с большой и сильной овчаркой. Он присел, чтобы пожать лапу собаке. — Умер пару лет назад от старости. Мы с ним вместе столько прошли! Антону стало безумно жаль своего учителя. Он смотрел на счастливого пса и не мог оторвать взгляд. Животные — самые преданные друзья. Терять их особенно тяжело. — Мы с Арсением котёнка от голода спасли, его вышвырнули бесчувственные люди. Наверное, детям надоела игрушка, — Шастун попытался перевести тему. Показал пальцами размер котёнка, — он вот такусенький был, голодный, дрожащий и грязный. Я его домой забрал. — С Арсением, — повторил Добровольский и тепло приподнял уголки губ. Кажется, Антону удалось его немного отвлечь. Шастун даже начал копаться в галерее и показал учителю фотку, на которой малыш уже освоился в его кровати и лежит, как хозяин. — Вы оба с большим сердцем, я всегда это знал, — Добровольский с некой гордостью смотрел на Антона. Шастун на время сильно задумался, а потом выдал: — Павел Алексеевич, а вы приютите щенка, из питомника возьмите. Будете гулять, развеиваться, отдыхать, а то сидите в этой скучной квартире. Добровольский даже удивился этим словам, видимо совсем не ожидал. — Знаешь, я, наверное, совсем не готов к такому, — он взглянул на фотку и провёл по ней рукой, — и вообще, почему это моя квартира скучная? Здесь такое веселье бывает. — Вы обретёте двойное счастье. Малышу подарите дом и маленькую семью, а себе верного друга. Не видно, что здесь веселье бывает, если честно. Никто не встречает с криками и радостью в глазах, никто не несётся обнимать. Нет малыша, который будет сидеть под дверью, а потом будет прыгать, лаять и пытаться облизнуть. Когда дома тебя ждут, то вернуться хочется быстрее. Добровольский внимательно слушал своего ученика и всё больше уважал. Он знал парня уже много лет и понимал, что скрывается за маской добрый и светлый человечек, злой на несправедливый мир. — Наверное, правду говоришь. Я обязательно подумаю. И вообще, что мы до сих пор в коридоре стоим? Чай налью. Они пошли на кухню. Антон успел увидеть комнату, половину которой занимала застеленная кровать и зал с диваном и телевизором. Из-за того, что зимой темнело очень рано, комнаты выглядели ещё страшнее. Парень и подумать не мог, как живёт Павел Алексеевич. Отношение к нему поменялось в лучшую сторону. Появились сочувствие и уважение. Пока Добровольский принялся делать чай и достал две кружки, Антон скромно присел на край стула. Он чувствовал, что Павел Алексеевич хочет серьёзно поговорить с ним, но как начать — не знает. У Антона руки заледенели, он нервно потирал их и ждал хоть слова от учителя. Наконец, обжшник закончил и сел напротив, ставя тарелку со сладостями. — Угощайся, — сказал мужчина. — Спасибо, не хочу. — Я говорю тебе, угощайся. Как с тебя тощего штаны не сваливаются? Антон спорить не стал и взял печенье. Кушать действительно не хотелось, а парень этого не делал аж с утра. Последние события, связанные с Кузнецовой, отбили голод и выкинули все мысли о нём из головы. Добровольский строго глядел на своего бледного ученика, у того даже щёки пропали из-за плохого питания и недостатка витаминов в организме. — Сколько наблюдаю за тобой и Арсением и никак не могу понять, что с вами не так… — немного подумав и сделав глоток горячего чая, начал учитель, — что бы ни происходило, вы всегда в эпицентре событий и всегда вместе. Сердце Антона заколотилось. — Так складывается каждый раз, видимо, — он пожал плечами, а сам старался не волноваться. Павел Алексеевич хмыкнул, что означало, что он не поверил. — Странно это. У вас какая-то невероятная и сильная связь. Он не виноват, что оказывается в эпицентре. Школьники жестокие и топят одного человека. Но с тобой-то что не так? Почему ты постоянно дерёшься, орёшь, всё крушишь, сегодня вообще девочку до истерики довёл? Шастун шумно вздохнул и потёр глаза. Он сразу должен был понять о чём обжшник наедине собрался разговаривать. Решил сделать более приятную и домашнюю обстановку, а вышло наоборот. Дома у учителя скорее мрачно и нагнетающе. — Как будто вы не знаете, почему я на неё кричал, — Антон от безысходности засмеялся. Он приложил руки к кружке и начал их греть. — Да, знаю конечно, из-за той самой фотки, но кричать было лишним. Антон готов был взорваться от таких слов. Добровольский же сидел совершенно спокойный и внимательно следил за его поведением. — А что мне оставалось делать? Я вообще пришёл на репетицию, она сразу начала грубо разговаривать, — держать себя в руках было всё труднее. — Так, хорошо, всё, — Добровольский показал рукой, что нужно успокоиться, — расскажи лучше, почему это всё началось. Я же помню, что вы с Иркой были вместе до появления Арсения. Ей не понравилось, что вы дружите? Антона повеселило слово дружба. Интересно, как Добровольский относится к чувствам между парнями? Шастун понимал, что придётся выложить правду, но боялся осуждения. Павел Алексеевич не торопил и терпеливо ждал, подперев голову рукой. За окном бесились дети, кидая друг друга в сугробы. Их крики можно было услышать на пятом этаже, на котором и жил учитель. Антон десять раз решался ответить на вопрос учителя правильным образом или убежать домой. Добровольский всегда старался поддержать ребят, не в зависимости от того какие они, поэтому, наверное, стоило поделиться с ним переживаниями. Он отличался от типичных злых педагогов тем, что действительно интересовался жизнью каждого из учеников. Павел Алексеевич со всеми даже самыми проблемными ребятами находил общий язык и становился для них другом. Антон взвесил всё «за» и «против», нервно отпил чаю и начал рассказывать. Он рассказывал учителю обо всём от начала до конца, не скрывал некоторые неприятные факты и не врал. Поначалу парень делал это осторожно, но потом не сдержался и делился всеми переживаниями из-за этой ситуации с Ирой и Арсением так, словно перед ним сидит друг. Он уже наплевал на то, что это учитель. Долго всё копилось внутри и теперь вылилось. Павел Алексеевич слушал внимательно, не перебивал и не задавал вопросы. Иногда его лицо выдавало удивление, иногда при упоминании Арсения выдавало улыбку. Но всё больше и больше Добровольский ужасался от истории. — Отец Ирины, Алексей Михайлович оказывает влияние и на школу. Он спонсирует её, поэтому учителя и директор не могут ничего высказывать девушке и идти против её отца. Почему Кузнецов не мог отдать дочку в лицей для богатеньких детей, в платную школу или оставить на домашнем обучении?! Столько вариантов! Так делают многие люди при деньгах и поступают вполне разумно, но он почему-то отправил Иру в обычную городскую школу, — возмущался Добровольский, — но все равно, Антон, не стоило сегодня орать. У тебя могут появиться проблемы, причём серьёзные. Ты и сам это знаешь. — А что мне оставалось делать? Я не собираюсь быть с ней для того, чтобы её отец не трогал меня, — пробубнил парень. Он уже представлял, что с ним сделают после сегодняшнего. Ира наверняка за это время добралась домой и сказала отцу, приукрасила ситуацию и сильно преувеличила. Девушка делала так совершенно всегда и начинала наигранно плакать для эффекта. Антон бы не удивился, если бы из-за неё услышал о себе новое. С Ирой парень узнал какой он многогранный и жестокий человек. — И то верно, — Добровольский сидел грустный. Ему было искренне жаль ученика, — нет такой ситуации, где нет выхода. Ты мог сразу рассказать мне, а вместе мы бы пошли в полицию. Антон хмыкнул. — Полиции плевать на простых смертных вроде меня. Уверен, что у отца Ирки и полиция под контролем. — Послушай, мы бы точно всё решили. На меня ты можешь всегда надеяться. — Вы же учитель. — Ещё не было такого, чтобы я разносил информацию по школе и говорил секреты учеников директору. Я переживаю за каждого из вас и знаю, что школа ничего не предпримет. Антон и сам хорошо знал, что Добровольский старается ладить с ребятами, но особо не доверял ему. Он вообще плохо доверял школе. Школа у парня ассоциировалась с самыми болезненными воспоминаниями, но никак не являлась вторым домом. В школе Антона били с первого класса толпой, отбирали и крали вещи, деньги, а он ничего не мог сказать, не мог обратиться к кому-либо за помощью. — Теперь ты сильно встрял. Всё это не закончится, если мы хотя бы не попробуем обратиться к полиции. — А если ничего не получится? — Тогда будет думать. У меня хорошие друзья в участке и сами знают влиятельных людей. Мы обязательно всё решим, не бойся. Учитель тепло улыбнулся, и парню действительно захотелось поверить. Все равно больше выбора у него нет, да и Павел Алексеевич, узнав столько информации, не отстанет и вмешается любыми путями. Такой он был человек. — Как вы относитесь к геям? — вдруг сменил тему Антон, потому что увидел, что Добровольский сильно огорчён, хоть и настроен решить проблему. Павел Алексеевич поперхнулся и стал кашлять. Парень уже собирался извиняться и стучать по спине, но Добровольский вдруг засмеялся. — Шастун, что за вопросы такие? Антон от неловкости начинал краснеть. Он пытался намекнуть на себя, но видимо не получилось и теперь выглядит очень глупо и странно. — Интересно, — парень пожал плечами. — Если ты про себя и Арсения, то это было изначально видно и понятно, — неожиданно ответил Добровольский и вскочил, потому что ужин в сковороде начинал подгорать, а он не уследил за едой вовремя. У Шастуна глаза из орбит повылезали. Всё было видно изначально? Скрывать их чувства было бесполезно? — Как вы… — было начал парень, но его перебили. — Как узнал? Я же наблюдаю за всеми вами внимательно и анализирую. Арсений сразу к тебе интерес питал, ты избегал, но потом перестал и, конечно, это вызвало вопросы. Почему ты вдруг с ним подружился и стал ходить вместе? Ты же так ненавидел его! Но я всё понимал с начала сентября и знал, что в конце концов вы перестанете ругаться. В общем, у вас всё получилось, как в любой книжке! И да, к геям отношусь хорошо. Точнее сам не отношусь, не подумай, но их не осуждаю. Парень сидел шокированный. Добровольский такой хитрый и наблюдательный оказался. Антон впервые слышит от учителя, что он не считает ЛГБТ болезнью, а высказывается так по-доброму. — Чего так удивляешься? — В голове не укладывается. Некоторые хотят лечить подростка, если услышат, что тот якобы нетрадиционной ориентации, запихивают в психушки. Такого я и от вас ожидал. — Ну, видимо я из адекватных, — подумав, ответил Добровольский. Он решил накормить парня. На столе быстро появились тарелки с горячей едой и салаты. Антон с ужасом смотрел на стол, не представляя, как это съесть. Парень даже не попытался отказаться, потому что Павел Алексеевич включал сразу строгого учителя, который напоминал ему, что скоро его сдует ветер далеко и надолго. Добровольский, кстати, тоже был невероятно худой и достаточно высокий. Скулы были яркими на остром лице. Но разница была в том, что учитель пластичный, гибкий и спортивный, а парень — тощий, неуклюжий, прямо длинная палка. Так считал и всегда говорил сам Шастун. Обычная печёная картошка в приготовлении Павла Алексеевича казалась чем-то новым, необычным и вкусным. Антон и не заметил, как начал уплетать её, едва успевая пережёвывать. — Итак, ты выучил свою роль? — вспомнил Добровольский. — Практически. — Практически? Шастун, она уже должна отлетать от зубов! Осталось два дня до выступления, — начинал возмущаться учитель. — Я доучу, обещаю. Павел Алексеевич встал со стула, потянувшись. — Нет, давай сейчас репетировать. — Может не будем? Я от неловкости моментально забуду все слова, — пытался упросить Антон. Он так не хотел вставать с нагретого. И вообще, уже пора было домой идти. — Пошли. Нужно, чтобы все выступили хорошо. Антон недовольно закатил глаза, он только начинал расслабляться в компании учителя, а его даже тут заставляют что-то учить. Парень достал из кармана штанов смятый листок и поплёлся вспоминать хотя бы самое начало.***
Антон плохо помнит, как он добрался до кровати. Он завалился спать сразу, как только лёг и закрыл глаза. Этот безумный день сильно вымотал парня и высосал все силы. Павел Алексеевич заставлял парня репетировать и учить слова целый час. Он часто поправлял, говорил где и с какой интонацией надо произносить, убирал речевые ошибки. Вместе они много смеялись, шутили и кривлялись. Парень восхищался умением Добровольского открыто общаться с учениками на любые темы. Благодаря Павлу Алексеевичу Антон совсем забыл про страх сцены и был настроен на хорошее. Теперь он действительно знал свою речь от начала до конца. В квартире было очень шумно, тётка пригласила неприятных гостей и веселилась целую ночь. Из-за усталости Антону даже не мешали спать пьянки, громкие споры, бьющиеся бутылки и крики. Хорошо, что Павел Алексеевич откормил его на месяц вперёд. Не нужно мучаться от голода и терпеть до утра, чтобы можно было добраться до магазина и купить перекусить хоть что-то, чтобы живот не урчал так сильно. Так делать приходилось почти каждый день, потому что в холодильнике мышь повесилась. Если тётка и покупала еду, то только себе.***
Наступил день долгожданного новогоднего концерта. Антон суетился с самого утра и не сидел на месте. Настроение было праздничное, но волнение окатывало сильнее с приближением назначенного времени. Парень боялся, что он забывает текст и постоянно прокручивал его в голове. Потом он уже не выдержал и стал выразительно читать вслух. Терзали сомнения и неуверенность. Вроде бы они ушли после той репетиции у Добровольского дома, но появились с новой силой. Выступление перед ненужными и глупыми людьми, а ощущение, будто решается вопрос жизни и смерти. Парень ещё никогда не замечал за собой такого страха публики. Скорее всего наложились друг на друга последние события. — Это будет позор, — Антон вздохнул, развалившись на стуле и жалуясь Арсению. — Ну что ты, — Арсений улыбнулся. Он встал и подошёл к нему, — всё пройдёт хорошо! И вообще это неважно. Школьникам плевать на концерт, они сидят там из-за заставляющих учителей, а сами уже мечтают скорее уйти на дискотеку и набухаться втихаря. Сам же прекрасно знаешь. Он быстро коснулся губами щеки Антона, тот даже не успел отреагировать вовремя. В классе после последнего шестого урока сидели только они вдвоём. Все ушли отдыхать и наряжаться на вечеринку. Девочки хотели ярко накраситься и скорее похвастаться своими шикарными новыми платьями, а парни действительно надеялись выпить по такому поводу. Учителя не раз ругали за пронесённый алкоголь, но нормально проследить каждый раз не могут. Они сами веселятся и болтают друг с другом, понимая, что наказывать бесполезно. — Знаю, — повторил Антон и усмехнулся. Рядом с парнем ему становилось гораздо спокойнее. На душе в такие моменты было хорошо и легко. Арсений так мило и тепло улыбался, что, смотря на него, нельзя было продолжать хмуриться и волноваться. — Пойдём пока отсюда. Ещё увидит нас кто-нибудь. — Ну и пусть видят, — Антон поднялся. Он обхватил Арсения за талию и прижал к себе. Парень засмущался от такого неожиданного действия и появившейся смелости одноклассника. Раньше он сам предлагал спрятаться в надёжное место, а теперь притягивает к себе в открытом кабинете, куда может зайти кто угодно. Шастун не остановился на этом и начал зацеловывать лицо Арсения, особенно места, усыпанные родинками. — Тош, — шептал парень, а сам прикрыл глаза, наслаждаясь моментом и запоминая его до мелких деталей и своих ощущений, — пожалуйста, давай хотя бы за территорию школы выйдем. Сейчас Добровольский заглянет или кто похуже. Мы же не объясним это. Он с таким трудом проговаривал каждое слово, пока Антон словил приступ нежности и дарил его. — А Добровольский знает всё. Арсений резко остановил Шастуна, придержав за плечо и смотря прямо в глаза с неподдельным удивлением. — Как… Знает? — воскликнул он. — Всё хорошо, даже гораздо лучше, — начал успокаивать Антон, — он сам давно это видел и нормально относится. Не считает нас людьми второго сорта, короче. Парень впервые услышал, чтобы одноклассник признавал свою ориентацию и говорит «нас», внутри вспыхнула радость и озарила всё вокруг. Арсений снова расплылся в чудесной улыбке, появились ямочки. Голубые глаза так и сверкали. У парня в очередной раз появилась надежда, что от важного разговора об отношениях ничего не изменится, ведь, кажется, Антон чувствует то же самое. — Ладно, и правда нужно уже сваливать. Ещё куча времени до концерта, а мы в классе отшиваемся. Будут вопросы, что мы тут делаем, — Шастун засмеялся и потянул за собой Арсения на выход, а тот едва успел ухватить рукой рюкзак со стола. Они понеслись по коридору, по лестнице, по раздевалке наперегонки, как маленькие дети. Арсений едва поспевал за Антоном, а тот звонко хохотал, заставляя всех проходящих мимо оглядываться, а завуч даже остановил на секунду. Парни решили прогуляться до магазина, купить сладости, наесться и ходить по заснеженным улицам до вечеринки. Антон совсем не хотел появляться хоть на секунду в противном доме, ассоциирующимся у него со словом «боль», но никак не объяснял это Арсению, а второй только рад был побольше пообщаться и повеселиться, ничего не подозревая. Шастун всё не собирался посвящать близкого человека в семейную ситуацию, хотя доверие начинало появляться.***
Доносилась типичная торжественная музыка с третьего этажа, на котором располагалась сцена. Антон крутился около зеркала и рассматривал себя, поправляя одежду и залаченные кудрявые волосы. Они давно отросли, и Антон собирался постричься, но Арсений говорил, что такая длина ему безумно нравится, и именно поэтому тот ничего не делал и не шёл к парикмахеру. — Ужасно и слишком официально, наверное, да? — с сомнением в голосе спросил Антон. Он был в чёрном пиджаке, в котором выглядел непривычно строго и безумно красиво. Этот пиджак уже давно пылился в шкафу, но Антон больше не нашёл у себя никакой серьёзной одежды, подходящей для подобных мероприятий — одни растянутые худи, домашние футболки, да кофты. Над волосами Шастуну пришлось долго стараться, чтобы они лежали аккуратно, а не вились в разные стороны и не были взлохмаченны. Тонкую, но притягательную шею украсила бабочка. Арсений никогда раньше не видел своего любимого человека таким, но ему безумно нравится этот образ. Антон выглядел важно, серьёзно и старше своих лет. Парень никогда бы раньше и не подумал, что страдает по парням в рубашках, обтягивающих худое тело и в выглаженнных пиджаках, немного прикрывающих такой разврат от лишних глаз. Теперь он не мог оторвать взгляд, гуляющий по телу, и прикусывал губу в восхищении и во внезапном возбуждении. — Антон, ты шутишь? Да ты просто потрясающе выглядишь! — пролепетал Арсений, — и вообще я тебя… Парень чуть было не выдал всё, что думает и чувствует, но резко замолчал, хлопая ресницами. Неловкую паузу прервал подбежавший Павел Алексеевич, за что Попов был ему благодарен. — Ну что, готов, боец? — с прекрасным настроением поинтересовался Добровольский, — Шастун, да ты сегодня прям вырядился так вырядился! Слов нет! За все годы, что учу вас, не припомню, чтоб ты надевал пиджак даже на первое сентября. Нужно будет потом запечатлеть на камеру такое событие. Антон точно засмущался от слов учителя и засмеялся. — Да вы что, я фоткаться ненавижу! Даже не просите. — Посмотрим, — он загадочно подмигнул парням, — фотоаппарат и создан для подобных моментов. Так, всё, ребят, поднимаемся. Уже все собираются и нам пора. Антон скрывал за занавесом свои стыд и страх, слушая, как собравшийся народ шумит в ожидании концерта. Он облокотился на холодную стену, забавно покачивался и пытался подбадривать себя, но ноги заледенели и приросли к полу. Шастун сначала прогонял свои слова в голове по кругу, но потом понял, что перед смертью ему не надышаться и оставил это дело, наблюдая за носящимися туда-сюда выступающими. Антон немного выглянул, увидел, как много людей пришло и ахнул. Он моментально скрылся в самую темноту, нашёл стул и опустился на него. Напротив вдалеке неожиданно появилась Ирка на каблуках, с новой причёской на голове и с кучей дорогих украшений на руках и на шее. Она болтала с одноклассниками, а сама словно не была вовлечена в диалог и всё время искала кого-то глазами. Вероятно, Антона. Он решил на всякий случай отодвинуться ещё дальше, очень не хотелось попадаться Кузнецовой. Она точно пойдёт к парню начнёт язвить и портить настрой. Кузнецова умела это на отлично. Наконец под весёлую и громкую музыку ведущие вышли, и начался медленный и томительный отсчёт до стыдной смерти парня. Антон считал смешным и странным этот концерт, но сбегать отсюда было слишком поздно. Ему придётся выступить перед всеми и развлекать, поучаствовать в мероприятии, иначе Павел Алексеевич вместе с директором прибьют. Тем более учитель на него возлагает все свои надежды, хоть и очень зря. Антон всё делает из-под палки без желания. Сам бы он прогулял концерт и явился только на дискотеку, как и в прошлые годы. Делать парню здесь было действительно нечего, невыносимая и долгая скукотень. Близилась очередь Антона, который должен был выступать пятым. Страх усиливался, и сколько бы Шастун не проговаривал, что всё будет хорошо, это не помогало. Он глядел на Кузнецову, которая, к счастью, оставалась на другой части сцены и не приходила сюда. Интересно, её отец уже собирается выловить Шастуна и наорать или ещё ничего не знает? Антон не представлял, что будет делать в таком случае, но переживания об этом ушли на второй план, сейчас все мысли кружились вокруг предстоящего номера. И вот объявили парня. Он с неприятной болью внизу живота и с тяжёлым дыханием неуверенной походкой поплёлся на середину сцены, освященную со всех сторон. Все замерли в предвкушении, а Антон взялся дрожащими руками за микрофон. Он нервно начал блуждать взглядом по залу и натыкаться на разные внимательные лица в поиске только одного, такого родного и важного. Парень заметил Арсения и Диму, которые расположились на первых местах, как и обещали. Попов одобрительно кивнул и поднял уголки губ вверх, увидев встревоженного Антона. Шастун резко поменялся в лице, ощутив поддержку, успокоился, откашлялся, набрался воздуха и начал говорить. Всю свою речь он провёл как в тумане, произносил слова будто на автомате и не думал над ними ни секунды. Парень чувствовал, что находится сейчас не в зале, а где-то далеко, в другом мире с иным временем. Он не смотрел на людей, боялся, что тогда волшебство пропадёт, и он растеряется, начнёт запинаться и плести чушь. Антон сосредоточился на одной точке, привык к происходящему и расслабился. Вроде даже стало хорошо получаться. Парень закончил речь и замолчал, наконец обратив внимание на зал. Он стёр рукой пот со лба и сперва не увидел никакой реакции, но потом люди радостно захлопали в ладони, а Арсений и Дима вскочили с мест. Только тогда Антон понял, что всё плохое позади. Он сделал это, он смог рассказать свой текст и ни разу не ошибся, не оговорился. Парень бросил быстрое «спасибо» и скрылся на ватных ногах. В гримёрке Антона перехватил Павел Алексеевич с очень довольным лицом. — Молодец! — воскликнул он и похлопал по плечу.- отлично выступил, горжусь! Антон усмехнулся. Он до сих пор не верил, что это случилось. Если Добровольский хвалит, то, значит, действительно парень сделал всё правильно. Тут же в помещение ворвались Позов и Попов. Они счастливые подскочили к Антону. — Это было очень круто, — сказал Дима. — А ты боялся, — Арсений усмехнулся, а потом, не подумав, на эмоциях крепко обнял Антона. Тот очень удивился, ведь в помещении много людей, но не стал отталкивать. Только потом парень увидел сердитую Кузнецову, которая стоит рядом. По коже пробежал холод. Антон намеренно не отходил от Арсения, чтобы показать, что ему все равно на Кузнецову и на остальную чёртову толпу со стадным мнением. Внутри он начинал злиться на девушку, хотя она ничего не сделала, разве что всем своим видом показывала, как ей противно. Арсений выпустил из объятий одноклассника первый и уставился на Иру, желая высказать ей за всё происходящее после распространения слухов. Дима видел настрой своих друзей и пытался увести их, но это не помогло, ведь Кузнецова заговорила сама. — Антон…- неуверенно протянула она, — мы можем отойти и поговорить? Парень смотрел на Диму и Арсения и понимал, что сейчас не стоит поддаваться эмоциям и заканчивать новогодний вечер скандалом. Да и не о чем было разговаривать с Кузнецовой — Антон ранее выпалил всё, что на душе было. Скорее всего Ира собирается в очередной раз попытаться манипулировать, шантажировать и упрашивать вернуть отношения, а это парень выслушивал тысячу раз и ему надоело. — Нет, мы не будем разговаривать, — ответил Антон и собирался развернуться. — Пожалуйста, — промолвила Ира и вдруг стала грустной, — это важно, правда. — Мне плевать, — отрезал Антон, и, подхватив Поза и Арсения, ушёл с ними на выход. — Как думаешь, что она хотела? — вдруг спросил Димка, вечно оборачиваясь. — Вернуть она всё хотела, — буркнул Антон и показал, что не настроен обсуждать это. Около двери в гримёрку ребят ждал Добровольский. — Так, дорогие мои, а вы куда? Концерт ещё не закончился. Живо все вернулись! — Хорошо, — грустно протянули парни.***
После выступлений ребят ждала обещанная дискотека на огромном украшенном танцполе. Все удивились, увидев подготовленную площадку, ведь раньше сюда никого не пускали и делали сюрприз, который удался. Некоторые понеслись к столу пихать в рот конфеты и фрукты, некоторые приготовились выполнять план по пронесению алкоголя. Одного парня отправили работать диджеем, у которого можно будет заказывать разную музыку. Учителя столпились вместе и пытались что-то обсуждать в этом шуме, крича друг другу на ухо. Арсений плюхнулся на первый попавшийся стул, чтобы отдохнуть и перекусить. Он наблюдал за веселящимися ребятами и сам иногда смеялся. Парню начинала нравиться эта вечеринка, хотя он обычно чувствовал себя некомфортно в больших скоплениях людей. С классом общение не налаживалось, но сейчас чувствовалось общее хорошее настроение и единение. Одноклассники расслаблялись, не думая о конфликтах, недопониманиях и прочих проблемам, которые окружали их в обычные учебные дни. К Арсению никто не лез со своим глупым юмором, оскорблениями и стёбом. Он впервые чувствовал себя нормально в такой злой компании. Недалеко вдруг расположилась Оксана. Она сегодня была особенно красивой: на веках и на щеках блёстки, на пухлых губах бордовая помада. Девушка надела достаточно короткое переливающееся платье. Это украшало и без того милую девушку. Только выглядела она растерянной и задумчивой, выделялась на фоне остальных. Сначала Арсений глядел на Суркову, а потом не сдержался и пересел к ней. — А ты чего расстроенная? — поинтересовался он. Девушка действительно становилась грустной, что не свойственно для неё, особенно в такие праздничные дни. Оксана обычно была радостнее и заметнее всех. Парень после единственной прогулки не часто общался с Сурковой, не гулял и лишь время от времени переписывался. Оксана улыбнулась тому, что ей уделили внимание и задали вопрос, но тут же нахмурилась. — Да это девки из нашего коллектива! Они меня достали, честное слово. Стоят там, всех обсуждают и оценивают. Невозможно с ними рядом находиться и делать вид, что поддерживаешь все их слова. Особенно, когда высказывают своё никчемное мнение про хороших людей. Тебя, кстати, тоже вспоминали. — Что они говорили? — Что ты странный, уродливый, страшный. Что Антон стал таким педиковатым из-за тебя, — Оксана старалась выражаться осторожно, чтобы не обидеть, но слова сами вылетали изо рта. Девушка сама удивилась, что стала такой злой, замялась и замолчала. Арсений, не сдержавшись, прыснул от этих слов. Он знал, что одноклассницы недалёкого ума, но не думал, что те считают виноватым парня в ориентации Антона. Они не знают, что человек рождается таким, а не становится благодаря кому-либо. Оскорбления никак не задели Арсения, он пропустил их мимо ушей и взорвался только от последнего. Вроде в 21 веке живут, а до сих пор ходят с советским неразвитым мнением, ведь в то время «педиковатых» готовы были лечить на полном серьёзе и считали, что они прокляты. Сейчас мало что изменилось, людей притесняют, но подобных глупостей парень точно не ожидал услышать. — Ужас, какие же дуры, — шокировано ответил Арсений и съел дольку мандарина. — Это ещё что! Они хотели всё выдать директору, чтобы тот поговорил с родителями и сказал вас лечить, потому что ребята не желают учиться с больными людьми в одном классе и презирают. Ты представляешь? — девушка вскинула брови и размахивала руками. Попов спрятал лицо в руках. Он не думал, что всё в современном мире настолько плохо. Да и раньше, в прошлых школах, ему негде было столкнуться с проблемами ЛГБТ, ведь не знал своей ориентации. Конечно, люди очень часто обзывали Арсения педиком, вешали ярлыки и били за внешний вид, за то, что выделялся, но никто не мог точно утверждать, что парень гей. После фотки в туалете ребята обезумели и теперь открыто издеваются. — Серьёзно? Блин, реально неадекватные. У нас же тогда будут разборки, — поражался Попов. — Они, вроде как, решили пока ничего не делать, но это пока, — Суркова сомкнула губы, а потом снова заговорила, — не переживай, я вас полностью поддерживаю и понимаю, что вы совершенно здоровые, хорошие люди. Мне страшно, что всё так происходит… Арсений тепло улыбнулся от слов девушки. Он всегда знал, что Оксана добрая и хорошая. Это было видно по поступкам и словам. С первого дня девушка с невыносимой грустью и с сожалением в глазах наблюдала за буллингом, не участвовала в нём и держалась рядом с парнем, хоть и стеснялась подходить. Раньше они действительно не дружили, обменивались несколькими фразами, но теперь очень хотелось сблизиться и держаться вместе. Арсений знал, что и у Сурковой скоро появятся проблемы из-за того, что она не поддерживает остальную часть класса, волновался, что на ту упадёт тонна обзывательств, насмешек или что ещё хуже — объявят полный байкот, как и парням однажды. — Спасибо тебе, — парень заулыбался ещё сильнее, — ты правда крутая! Кстати, отлично сегодня выглядишь. Оксана не ждала комплиментов. Она засмущалась, засмеялась и совсем расцвела, когда отвлеклась и забыла про злых девушек. Арсению было приятно находиться рядом с ней и видеть её реакцию. Пока диско-шар не начал немного освещать зал, парень и не заметил, что подбегают Дима и Антон. Ребята были заряжены энергией и излучали её. От Шастуна вдруг повеяло вином. Он практически не выглядел пьяным, но уже явно развеселился, вспотел и хотел тусоваться. — Так и будете сидеть? — старался докричаться Позов, но из-за оглушительной музыки его слышали только с пятой попытки. Арсений пожимал плечами. Он никуда не собирался вставать. С Оксаной пробовать всё со стола и смотреть за толпой было интересно. Сам парень попадать в эпицентр танцующих не желал. — Давайте танцевать! — воскликнул Антон, приглашая Оксану и Арсения. Попов взглянул на девушку, и та отрицательно замотала головой, опять запихнув в рот конфету. Он полностью поддержал её и развалился на месте. — Вставайте, — не унимался Антон. Арсений начал сомневаться, что он не пьян, — даже учителя празднуют по полной. Ребята обернулись и увидели, как полный состав педагогов двигается в своём собственном круге. Классная руководительница помахала рукой. Шастун рассердился, схватил Арсения за руку и поднял. — Хватит грустить, забудьте обо всём, — говорил он и смеялся. Попов закатил глаза, но всё-таки решил пойти с друзьями. Действительно стоило отвлечься. Если Антону хорошо, то и ему хорошо. — Оксан, давай с нами, — предложил Арсений. — Куда мне деваться, — возмутилась она, ухмыльнулась и пошла за ними. Шастун, как и ожидалось, вывел компанию в самый центр, где сильнее всего била по вискам и давила голову музыка из колонок. Он резко и активно двигался, подпевал, чтобы показать друзьям, как нужно наслаждаться вечером. Таким позитивным Арсений Антона не видел никогда раньше, возможно оказывал действие попавший в организм алкоголь. За время общения в голове Попова сложился образ грубого, вспыльчивого, громкого, лишь изредка спокойного Шастуна, а сейчас он видел перед собой совсем другое. Арсения такое поведение Антона пугало и одновременно притягивало. Парень всегда боялся пьяных людей и их поступков, в его семье никто не пил. Он не знал, что делать с выпившими. Сменилась мелодия. Антон приблизился к Арсению, аккуратно взял за запястья и без каких-либо приглашений вывел в самую середину. Парень обомлел, смутился, начал вертеть головой по сторонам, чтобы убедиться, что никто этого не видел. Сердце забилось в бешеном ритме, даже на шумной вечеринке Арсений его слышал и чувствовал. — Что ты творишь? — удивлённо и зло прошептал парень на ухо Антону. — Не бойся. Мы ведь не обжимаемся, — Шастун подмигнул. Уши Арсения горели до самых кончиков. Он стоял на месте и видел, что все кайфуют под музыку, но голову все равно не покидала мысль, что ребята заметят, засмеют или прямо сейчас пожалуются директору. Антон смело подпевал, чувствовал ритм и дёргал головой. Арсению приятно было знать, что тому хорошо. Хотелось повторять за ним. Почему парня вообще это волнует? К черту всех! Арсений выдохнул, рассмеялся и присоединился к Антону. Он быстро влился, понял, что нужно делать и перестал переживать. Дима предложил потанцевать Оксане, и девушка не была против. Попов чувствовал себя невероятно счастливым, он время от времени брался за руки с Антоном, касался его, и по телу пробегали мурашки. Арсений выпал из реальности, отдавшись моменту. Он забыл про людей, только слышал музыку и тонул в зелёных глазах, влюбляясь всё сильнее. Создавалось ощущение, словно только Арсений и Антон одни на белом свете, ведь происходящее вокруг для них не имело никакого значения. Только потом парень узнал, что в их круге также находился и поддатый Павел Алексеевич, решивший пойти к любимым ученикам. Он дарил позитив и настроение, делился своей, казалось, бесконечной энергией. Добровольский таскал со стола сладости и приносил друзьям. Они отнекивались, особенно Арсений, который до этого попробовал всё, что видел, но потом всё-таки брали. Уже неизвестно какой раз по счёту врубали «Новогоднюю» Дискотеки Аварии, потому учителя бесконечно просили. Школьники возражать не собирались и орали слова песни. Прошло ещё полчаса, после чего Антон попросил ребят сходить с ним на улицу, потому что хотел покурить, а одному идти было стрёмно. Преподаватели не обращали внимание на то, что некоторые школьники бегают на выход с сигаретами в руках, но парень все равно боялся, что его могут спалить. Вечером ударил сильный мороз, ветер выл. Антон, едва накинув куртку на плечи и не застегнув её, смотрел на едкий дым и держался за стену. Глухо раздавались крики и топот за дверью. — Ты болеть захотел? — стал ругаться Арсений, когда догнал одноклассника. Антон засмеялся и продолжил курить, совсем не слушая. Он уже достаточно много выпил с парнями из класса и терялся во времени. — Совсем сдурел, — пробубнил Арсений и начал застёгивать, — если начнёшь кашлять, то получишь от меня. Парень морщился от запаха сигарет, но забил на это, потому что переживал за Антона. Он совсем не думал о себе, принимал всё за шутку и напивался. — Забота, — растянул слово Шастуна и ухмыльнулся. Арсению было совсем не смешно, он хмурился и злился, но знал, что высказывать сейчас Антону бессмысленно, поэтому терпел. — Поцелуешь? — спросил парень, поддавшись вперёд и сразив едким дымом. Арсений вздрогнул, захлопал ресницами и сделал шаг назад. — Хватит курить, — только и ответил он. Антон намеренно цокнул, потушил сигарету и выкинул её. — А теперь? — почти шёпотом произнёс Шастун. Черноволосый немного помедлил, отводя взгляд в сторону и набираясь смелости, вздохнул, сдался и впился в обветренные губы. Он ухватился пальцами за край воротника Антона и целовал медленно, осторожно, желая вложить в поцелуй всю любовь. — Курите? — раздалось сзади. Сердце Попова в пятки ушло. Арсений чуть было не подавился воздухом, от неожиданности отскочил и с возмущенным выражением лица повернул голову. Страх пронизал тело от ног до головы. Павел Алексеевич с хмельной улыбкой и с расслабленным выражением лица смотрел на парней и крутил в руках зажигалку. Он начал щуриться из-за плохого освещения и не понимал, почему Антон и Арсений так ошарашены его внезапным появлением. — Только вы никому ни слова, — попросил Попов. — На меня ты можешь надеяться, — учитель зевнул, — идите внутрь. Сфоткаемся вместе и пойдёте домой. Уже поздно. — Значит про общую фотку вы не шутили, — от безысходности положения пробубнил Антон. Он знал, что выбора нет.***
Арсений видел, что в опьянённом состоянии Антона лучше не оставлять одного и решил проводить его до дома. Парень с трудом перевалился с бока на бок, натянул капюшон и мычал себе под нос мелодию, которая одному ему известна. Попов всё время находился близко и подгонял Антона. Если одноклассник перестанет самостоятельно идти, то вести его под руки будет очень трудно, спину надорвёшь. К счастью, Шастун ещё был в состоянии двигаться сам и даже разговаривать. Его вообще неожиданно потянуло на болтовню. — Знаешь, а ты ведь единственный такой за всю мою жизнь, с кем мне очень комфортно и хорошо, правда. С Позом не настолько, — ни с того ни с сего начал Антон. Арсений незаметно улыбнулся, ему так приятно было от этих слов, хоть они и были произнесены бухим человеком. Парень понимал, что Антон действительно так думает, а сейчас лишь позабыл про страх и решил поделиться мыслями. — Верю, — прошептал Арсений. Через время они смогли добраться до нужного подъезда. Парень даже обрадовался, когда увидел его, потому что устал за дорогу. Ещё Арсений совсем не чувствовал своих ног, настолько много он сегодня двигался. Дойти до дома Антона было победой. — Я так понимаю, что мне придётся подниматься с тобой, — сказал Арсений, подхватив одноклассника снова под руку. — Не стоит, — едва разборчиво ответил Антон. Слышно было, как Попов недовольно вздохнул. Он повёл Шастуна по лестнице, крепко держа, чтобы тот не упал. — Не упрямься. Мне важно, чтобы ты появился дома и главное, чтобы появился в целости и сохранности, без приключений. Арсений сердился, что Антон живёт не на первом этаже, потому что вести его было всё труднее, но он сделал это и отпустил парня на пол лестничной площадки. — Вот и всё. Ты пиши мне, когда очухаешься, — попросил Попов. Антон обернулся. По его лицу было очевидно, что он мечтает рухнуть на кровать. — Да… И вообще всегда пиши, сколько угодно пиши, я буду ждать, — неловко добавил он, и Шастун скрылся за старыми дверьми. Арсений, как дурак, усмехался и умилялся, когда его одолевали недавние воспоминания незабываемого праздника. Робкие танцы, божественный смех Антона, старая музыка, шутки Оксаны. Парень так обожал светлые отросшие волосы, изумрудные глаза, хитрый кошачий взгляд, искреннюю улыбку и белоснежные зубы. Он любил в Антоне всё. В квартире неожиданно послышались громкие крики, вопли, возня, мат и грохоты. Арсений вздрогнул, с тревогой глядя в сторону звука. Он сперва подумал, что на Антона могут наорать за алкоголь, как обычно это и случается, но потом понял, что всё гораздо серьёзнее. Парень начал догадываться, что в доме одноклассника происходят страшные вещи, масштаб которых он пока не способен оценить. Арсений поднял дрожащую руку, чтобы постучать, но тут же опустил, решив, что сейчас не стоит одному влезать в конфликты. Неизвестно, что творится внутри. Парень начал сильно переживать и бояться, ведь с Антоном могут сделать что угодно, а он не в силах помочь. После Арсений стал винить себя, что ничего не предпринимает и не двигается с места. Он присел на ступеньку, нервно потирая руки и прислушиваясь, так и находился там, пока не позвонила бабушка с вопросом, где Арсений ходит так поздно.