Луч

                  Утро наступило. Дженнифер уже давно не радовалась пробуждению. Очередной прожитый отрезок времени. Окно было открыто настежь, как и шторы. Первые солнечные лучи проникали в комнату, но не вызывали никаких чувств. С улицы доносились голоса: сменялись дежурные на стене, другая группа направлялась работать в теплице. Свежий воздух попадал внутрь комнаты, где, казалось, стоит острый запах крови и земли. Возникло непреодолимое желание захлопнуть окно или выйти в него. Жаль, лишь второй этаж.       За прошедшую ночь она не сомкнула глаз. Тот самый момент, когда бессонница заслужила свою порцию ненависти. Единственное, о чем можно было мечтать — провалиться в сон хоть на несколько часов. Организм не давал и единой поблажки. Моргнула всего пару раз за всю ночь. Глаза высохли настолько, что, казалось, любое движение век царапает их. Шевелиться активнее было страшно. Вся левая сторона тела затекла, пальцы рук онемели, казались ледяными, касаясь внутренней поверхности бедра. Или же ее ноги были слишком разгоряченными. Дженнифер впилась ногтями в кожу, надеясь, что подобное хоть немного отвлечет от жгучей и тянущей боли внизу живота. Не вышло. К горлу подступила тошнота, вынуждая подняться и поспешить в ванную комнату. Дженни села через силу, до боли сжала колени, стараясь делать глубокие вдохи. Не помогло. Она быстро поднялась и рванула в туалет. Рухнула на колени возле унитаза, всеми силами сдерживая неприятные позывы. Спустя минут десять полегчало. Удалось отдышаться, после чего взглянуть на собственные руки. Ко всей паршивости состояния прибавился и укус, который так не вовремя решил напомнить о себе. На предплечьях проступали синяки, но болезненнее стало от иного. Браслета не оказалось. Забрал. Оставил без такой хрупкой мнимой защиты. Поднялась на ватных ногах, залезла в душ и на ощупь включила воду. Она казалась ледяной, даже когда поднялся пар, запотело зеркало и створки кабинки. Ее бил озноб, кружилась голова. Дженни прижалась лбом к одной из стенок, крепко зажмурилась. Хотелось раствориться, провалиться на том самом месте и просто больше не существовать. Ради чего? У нее не осталось никого, кто был дорог, кому и она, возможно, была дорога. Хотя в последнем уверенности оставалось все меньше и меньше. Она мирилась с предательствами, потерями, но каждый раз подходила лишь ближе к краю. К той грани, где держаться больше не сможет и провалится в пучину тьмы. А выбраться уже не хватит сил.       Вода стала ледяной, а Дженнифер так и продолжала смотреть на то, как в водосток утекает грязь. Только вовсе не смывается боль с души. Она вышла, медленно сбросила остатки мокрой одежды, переоделась в сухое белье. На коленях тоже остались ссадины, на ладонях — следы от ногтей. Дженни тихо выдохнула и коснулась собственной скулы. Пальцами ощутила царапины. От прикосновения стало больно, возможно, проявятся синяки. Главное, скрыть их. Ей совершенно не хотелось даже взглянуть на себя.       Она вышла из ванной комнаты, укутавшись в большое полотенце едва ли не с головой, случайно бросила взгляд на входную дверь. На полу, протиснутая в щель, лежала записка. Дженнифер подобрала ее и пробежалась замыленным взглядом.       «Из всех стиралок починили только одну! Ничего, я быстренько подсуетилась и подкинула в стирку вещи. Твои тоже. Что успело высохнуть, ждет за дверью! Не расстраивайся больше по пустякам! Целую, Монна!»       Стало совсем паршиво. Монна же хороший человек, которому доверяла, но теперь даже от нее боялась получить удар в спину. И тошно становилось от одной даже мысли, что не может доверять и ей. Никому больше.       Дженни приоткрыла дверь, увидела небольшую корзину и утянула в комнату, вновь заперевшись. Внутри посылки Монны лежала бледно-зеленая толстовка и голубые укороченные джинсы — добыча из вылазки в торговый центр. В самом низу обнаружилась и оверсайз футболка, которую уже носила ранее. Дженнифер опустилась на кровать, оделась, внутренне слегка радуясь, что толстовка скрывала верхнюю часть тела и доходила до середины бедра. До работы оставалось еще время. Дженни точно знала, куда его потратит.       Она выбралась на улицу, накинула капюшон, чтобы обращать на себя меньше внимания, и направилась вглубь поселения. Кладбище Оазиса занимало один из участков, выделенных под строительство домов. Территорию ограждал высокий забор, а вход скрывали деревянные ворота. Дженни осторожно толкнула одну из створок и проскользнула на территорию. На серых прикопанных камнях краской выводились имена, не на всех, но были две даты. Она выискивала одно лишь имя. Была уверена, что Следопыт не оставил бы Диего без должной памяти.              Дженни увидела его камень, имя, будто совсем недавно нанесенное белой краской, цветы на земле. Она сняла капюшон, убрала за уши выбившееся пряди и опустилась, поджав одну ногу под себя, а второе колено прижав к груди и опустив на нее подбородок. Дженнифер не знала, как быть дальше. Разговоры в пустоту казались совершенной глупостью. Они не знали, где погиб Диего, не знали, где он похоронен. Не представляли, сколько же на это ушло сил. Моральных и физических. Будь ситуация немного иной, она ни за что не стала бы вести диалог с холодным мертвым камнем, но сейчас так хотелось поделиться всей своей болью, пусть и не получить ответ.       — Привет, — прошептала Дженни. — Я в таком дерьме.       Она уткнулась лбом в колено, до боли прижимая кулаки к глазам. Не плакать.       — Я больше не могу, — резко севшим голосом произнесла Дженнифер.       Замолчала. Поняла, что даже самой себе не может признаться в произошедшем. Стыдно произнести даже глубоко в подсознании. Хотелось отмыться, закрыться в душе и до крови скрести ногтями кожу.       — Я не справлюсь, Диего, — прошептала она. — Хочу уже закончить эту херню…       Дженнифер закрыла лицо ладонями и сорвалась. Слезы катились ручьем, остатки сердца сжимались, ранили своими осколками. Столько времени в ней копилась эта боль, подавлялись эмоции. Когда-то стоило дать им волю. Она плакала до того, что уже перестало хватать воздуха, к горлу вновь подкатила тошнота. Пора успокаиваться, собирать силы в кулачок и двигаться в бар. Просто работать. Снова окунуться в безразличие, закрыться, существовать.       — Дженни?       Она вздрогнула. Пальцы непроизвольно разжались. Миска с нарезанными овощами упала на пол, где разлетелась на множество осколков. Дженнифер шепотом ругнулась и сразу присела, собирая все руками. Эбби засуетилась, подошла, прихватив щетку с совком, и опустилась рядом.       — Ничего страшного, это пустяки. Вот я однажды разбила любимую кружку Хейба, это была почти трагедия, — Эбби посмеялась, перевела на нее взгляд. Улыбка тут же медленно исчезла. Она коснулась лица, убрала за ухо прядь волос. — Это что еще за херня?       Дженни дернула головой, пряча ссадину на скуле.       — Ударилась просто. Вернулась поздно и не увидела дверь.       — Эй, посмотри на меня, — Эбби хотела коснуться ее подбородка, но Дженнифер отшатнулась. — Ты в порядке? Что с тобой сегодня?       К счастью, ответить не успела. Входная дверь открылась, Абигейл выбросила осколки, поднялась и поспешила в зал. Дженни выпрямилась, налила себе стакан воды, едва не выронила, когда увидела вошедшего. На мгновение тело будто парализовало, горло сдавило судорогой, сердце зашлось в болезненном приступе, а глаза затмил ужас. Она присела за стойкой, обнимая колени и утыкаясь в них лбом. Хотела бы ничего не слышать, но голоса врывались в сознание.       — Ты сегодня одна работаешь?       — Нет, со мной… Дженни… — кажется, Эбби огляделась в ее поисках.       Дженнифер зажмурилась, запустила пальцы в волосы, мечтая лишь о скором завершении этого дня. Только бы ее никто не трогал. Она зажмурилась, повторяя в уме лишь одно:       «Дыши и считай. Дыши и считай…»

***

      — Добрый день, ребята! — психолог — Ким Стоун — прошла через кабинет, где все сидели на больших подушках, готовые к очередному занятию. — Надеюсь, все отдохнули и готовы активно участвовать в обсуждении. Слышишь, Дженнифер? Готова заниматься?       — Нет, — тихо ответила она.       Дженни сидела ближе к стене, уперевшись в нее спиной, сжав колени и буквально прячась за ними. Она бы сбежала с занятия, но мисс Стоун поймала буквально за руку. Состояние было паршивое, пусть и прошла уже пара дней. Физически стало легче, боль внизу живота почти прошла, ссадины медленно затягивались, пусть синяки еще долго будут напоминать о произошедшем. Морально же совершенно не полегчало. Солнечные дни слились в удушающую серость. Лучше бы природа уже разразилась непогодой. В грозы с ливнями могло немного полегчать.       — Ну ничего, придется, — покачала головой Ким и тоже опустилась на подушку перед группой. — Наша сегодняшняя тема — родители. К сожалению, некоторые из вас потеряли самых близких людей, но они так и остаются навсегда в вашей памяти, сердцах. Чаще поневоле будут вспоминаться какие-то горькие болезненные события, но сегодня я хочу, чтобы вы припомнили самое радостное событие. Понимаю, что их могло быть много, но прошу вас выделить лишь одно. Дам вам время подумать. Кто будет готов, поднимайте руку. Закройте глаза, так получится легче сосредоточиться.       Дженни видела, как ребята вокруг, в том числе и Фред, закрывают глаза, погружаются в собственные воспоминания. Кто-то из младших ребят улыбался, кто-то тихо всхлипывал. Она же сама сложила руки на животе поверх толстовки и ковыряла остатки лака на ногтях. Ничего не вспоминала, ни о чем не думала. Любое воспоминание про Аманду заглушалось ее предательством, вновь распаляло тлеющее пламя жгучей обиды. Будь она рядом… Так много дерьма не случилось бы. Только вот Аманда предпочла уйти. Просто бросить в номере мотеля. Дженни слишком хорошо помнила, как проснулась ранним утром, просидела на одном месте практически сутки. С осознанием накатывала паника. Она орала, рыдала, пока не сорвала голос, не разболелась голова. Кажется, лишь чудом ей удалось успокоиться, немного прийти в себя и пойти дальше, все острее осознавая, что осталась совсем одна.       — Дженни, — Ким присела на корточки, хотела коснуться колена, но она тут же ближе поджала ноги, — давай ты хотя бы попробуешь. Всего одно воспоминание. Если только попросишь — помогу тебе. Давай?       Дженнифер слегка нахмурила брови, буквально подобралась еще сильнее и покачала головой.       — Мне нечего вспоминать, — безразлично ответила она.       Ким тихо вздохнула, краем глаза заметила руку Фреда и взглянула на Дженни.       — Останься после занятия. Хочу кое о чем поговорить, — она поднялась и кивнула. — Фред, прошу, если готов. Ребята, внимание.       Дженни вздохнула, опустила взгляд, понимая, что придется терпеть попытки ковыряния в собственных мозгах.       — Вообще-то родителей у меня никогда не было, — начал Фред, окинув взглядом сидящую рядом Дженнифер. — Я рос в приюте. В общем, там была одна замечательная женщина. Наш куратор. Самым запоминающимся стал мой четырнадцатый день рождения. Всего за полтора года до… всего этого. Короче, не знаю, как она все провернула, но удалось не просто достать билеты на концерт моей любимой группы. Исполнители посетили и сам приют, болтали со мной!       — Замечательная история, Фред, — Ким дала ему небольшой листок бумаги и цветной маркер. — Я хочу, чтобы ты записал ее имя и несколько слов-ассоциаций.       Он кивнул и охотно выполнил задание. Стоун попросила прикрепить листок к доске. Фред сделал это и вернулся на свое место.       — Замечательно. Готов кто-то еще? Да, Бен?       Руку поднял светловолосый мальчик. Он показался Дженни знакомым, но попыток вспомнить предпринимать не стала.       — Можно я расскажу не про родных родителей? Они много пили и обижали меня.       — Хорошо, а о ком ты хочешь рассказать? — мягко улыбнулась Ким.       — О Монне и Робе. Самый счастливый день, когда они назвали меня сыном и предложили жить с ними, — Бен засиял.       — Чудесно. Ты их любишь?       — Очень-очень!       Ким похвалила его, тоже дала бумагу с маркером и попросила прикрепить на доску. Следом упражнение повторили и остальные ученики.       — Мы не зря записали имена. Увы, кто-то из этих людей погиб, но я хочу, чтобы каждый из них занимал место в вашем сердце именно этими положительными воспоминаниями. Спасибо за урок, ребята! Помните, я всегда рада общению с каждым из вас. Приходите в любое время дня и ночи.       Группа разошлась, а Дженни села чуть ровнее, прижав колени к груди и уперевшись в них подбородком. Ким проводила ребят, подошла и села рядом.       — Дженни, мне не нравится твоя безынициативность на занятиях. Я вижу, что ты очень закрытая. Такова особенность характера, но лишь отчасти. Мы можем поговорить на любую тему. понимаю, насколько некоторые из них могут быть ранящими. Потому и предлагаю начать диалог тебе.       — Я не хочу разговаривать, — слегка повела в ответ плечами.       — Ты же понимаешь, что молчание не выход? Невозможно все копить внутри себя. Рано или поздно, эмоции переполнят, тогда и случится взрыв. Ничего хорошего в этом нет. Подобное может случиться в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Под удар могут попасть люди рядом. Тогда появится еще одно чувство вины, которое будет давить. Знаешь, чем подобное заканчивается? Или глубокая депрессия, или самоубийство.       — И что плохого во втором? Разве лучше жить в таком мире?       — Ну, смотри. Мы живем за стенами, под защитой. Едим, пьем воду не из первой лужи. У нас есть одежда, жилье. Мы здесь в безопасности среди довольно неплохих людей. О тебе очень хорошо отзывается Эбби, Монна. Ты нравишься им, это точно те люди, которым можешь открыться. И они сохранят твои тайны, всегда помогут. Как и многие здесь. Никому не станет легче от твоего ошибочного решения. Как и тебе самой.       Дженни молчала, до боли впиваясь ногтями в руки через толстовку.       — Знаешь, что я вижу, Дженнифер? У тебя очень «говорящая» поза. Твоя замкнутость выражается не только в нежелании говорить. Ты всегда закрываешься руками, сцепляешь пальцы в замок. И еще кое-что… То, что ты так плотно сжимаешь колени — очень красноречиво. Понимаешь, о чем я?       Взгляды встретились лишь на миг. Ким едва заметно прищурилась и вздохнула.       — Возможно, ты не знаешь, но Следопыт выдвинул ультиматум. Он больше не станет брать тебя на вылазки, пока не будет прогресса на занятиях. Я хочу предложить тебе уговор. Скоро у них выезд. Я скажу, что есть существенный прогресс, но ты взамен по возвращении приходишь поговорить. Тема для меня не сильно важна. Поболтаем, о чем захочешь. Договорились?       Дженнифер смотрела в пол, до боли кусала губы. Вот уж чего, а подобных условий совершенно не хотелось. Только она понимала, что уже хочет вырваться из поселения. Значит, придется идти на уступки. Будет время придумать тему для разговора.       — Хорошо, — шепотом согласилась она. — Обещаю, что приду на разговор. И сама выберу для него тему.       — Верно, — кивнула Ким и улыбнулась. — Отдыхай, Дженнифер.       Она коротко поблагодарила, после чего поспешила уйти. Только на улице в полной мере ощутила, насколько не хватает воздуха. Физически становилось некомфортно от прошедшего диалога. Казалось, что Стоун одним своим взглядом проникала ей под кожу, видела буквально насквозь. Так недолго и до того, что узнают про укус. Дженни крепко сжала запястье под толстовкой. Пару дней назад она пыталась сосредоточиться на собственных ощущениях внутри. Больше не было того обжигающего ощущения, словно по венам разливался огонь. Ничего такого. Ей приходилось слышать о том, что испытывают укушенные перед обращением. С ней происходило подобное, но будто переболела. Подобное все еще оставалось загадкой. И вряд ли удалось бы кому-то ее разгадать.       Спустя еще пару дней начались дожди. Солнце появлялось все реже, небо заволакивали тучи или густые облака. Из окна своей комнаты Дженни наблюдала за частыми порывами ветра, которые клонили деревья за территорией, срывали с их крон осенние листья. Никого из группы последние несколько дней Дженнифер не видела. Эбби сказала, что они уехали довольно далеко на переговоры с одним из поселений. Большего она не знала или просто не хотела рассказывать. Дженни допытывать не собиралась.       В один из дней, стоило дождю закончиться, что-то потянуло Дженни на улицу. Время перевалило за три часа. Абигейл и Хейб отпустили ее после наплыва посетителей в обед. На улице похолодало. Дженнифер вытащила из шкафа теплую рубашку Диего, надев поверх синей кофты с длинными рукавами. Ветер все равно попадал за воротник, неприятно холодил шею. Волосы и те не особо спасали, то и дело попадали в лицо. Стараясь ни о чем не думать, дошла практически до самых ворот. Возле мастерской стоял пикап, который и привлек внимание. Багажник, как и двери, был открыт, внутри уже лежали пустые рюкзаки. похоже группа, не успела вернуться, как уже собиралась уезжать.       Дженни подошла ближе к машине и замерла. Перед глазами предстало настоящее чудо, от которого быстрее заколотилось сердце и невозможно было оторвать взгляд. Возле одного из колес сидел толстолапый щенок. Шерсть короткая каштановая, одно ухо стояло острым треугольником, второе согнулось пополам и забавно вздрагивало, стоило собаке повернуть голову. Дженнифер опустилась на одно колено и протянула руку. Щенок поднялся, подбежал к ней и уткнулся мокрым носом в ее пальцы. Обнюхал, принялся лизать руки, ласкаться. Дженни не могла сдержать слабой улыбки. Лишь чуть поднялись уголки губ. Как же давно она не встречала домашних животных, которые не одичали или вовсе не погибли. Маленькое ласковое создание тянулось к ней. Щенок поднялся на задние лапы, уперся передними в ее ногу, тянулся облизать все лицо, шею. Дженнифер хотела обнять его, уткнуться в шерсть, дать хоть маленькую долю любви, которой в ней было хоть отбавляй. Которую никто из людей не заслужил увидеть. И вряд ли заслужит.       — Я так и думал, что мелкий быстро найдет себе друга, — из мастерской вышел Эди. Щенок быстро подбежал к нему, игриво кусая ноги и заваливаясь на спину. — Привет.       Дженнифер, первым делом, услышала шаги. Постоянная нервозность и настороженность обостряла слух. Она выпрямилась и обернулась.       — Давно не виделись, Дженни! — он подошел к машине и улыбнулся. — Как самочувствие? Эбби говорила, что ты растерянная в последнее время.       Она переступила на месте, до боли сжала руки.       — Нормально, — бросила она. — Вы уезжаете?       — Собираемся через пару дней, — ответил подошедший Следопыт, огляделся в сторону пропускного пункта. — Как же этот Адам задрал меня с этими документами. Может быть, на лбу все данные выбить…       — Можно с вами?       Он поднял брови и хмыкнул, уперевшись рукой в капот.       — Конечно нет.       — Почему? — Дженни опешила от такого однозначного ответа.       — Это не развлечение. Кроме вылазок еще существуют правила внутри поселения. Как и обязанности.       — Но я же работаю. Не жалуюсь. Даже отдых не просила.       — Занятий это тоже касается. Я прекрасно знаю о прогулах. Психолог у нас не для красоты. Тебя приняли, дали дом, работу, считаешь, что умнее всех?       Она невольно сделала шаг назад, совершенно не понимая, чем заслужила такое отношение в свой адрес. Эди хмуро посмотрел на друга.       — Эй, не перегибай, — вступился он. — Ты давно не разговаривал с Ким, может, за время нашего отсутствия что-то изменилось. Идем, Дженни, поможешь мне в медпункте.       Мэдисон покачал головой и направился с ней прочь от мастерской.       — За что он меня так ненавидит? — произнесла Дженнифер. — Еду не догрела?       Эди покосился на нее, усмехнулся очевидному сарказму и покачал головой.       — Был один неприятный случай у нас. Следопыт не прав, что общается в таком ключе с тобой, но понимаю его опасения, — он мельком поздоровался с идущим на смену Рэем. — Мы приняли как-то семью. Милая пара, двое детей. Они производили впечатление добрых, спокойных людей. Не особо много рассказывали о себе, на все предложения побеседовать с Ким, с кем-то из нас отвергали. Ну знаешь, они и не вызывали каких-то подозрений. А нежелание сильно откровенничать… Его тоже можно понять. Короче, закончилось все хреново. Глава семейства убил всех, потом вскрыл себе горло сам. С той поры и появилось правило с психологом. Никому не хочется повторения этого ужаса.       Мэдисон остановился, впустил ее в небольшой вагончик. Внутри пахло медикаментами, было прохладно.       — Мне нужна помощь в том, чтобы разложить припасы, хорошо?       Дженнифер закивала, выслушала инструктаж и принялась за работу. Мэдисон особо не отвлекал разговорами, лишь изредка что-то подсказывал, шутил. Она же молчала, иногда тихо усмехалась, угукала. Внезапная работа показалась интересной. За это время узнала много о медикаментах, о том, какие есть в поселении, в каких нуждаются. Эди рассказал, что и следующая вылазка будет в одну из крупных больниц соседнего штата. Там оставят им припасы, как и было в торговом центре, но будет время пройтись по остальной части здания. Главное, чтобы его не разворовали и не разрушили полностью.       — Спасибо за помощь. Надеюсь, я не сильно подпортил тебе отдых, — улыбнулся Эди, когда работа была завершена. — Послушай, очень хочу попросить тебе все же поговорить с Ким. Хоть немного. Не хотелось бы повторения печальной истории.       — Я поняла.       Мэдисон улыбнулся, проводил ее и закрыл дверь, оставляя наедине с мыслями и осадком от услышанной истории. Дженнифер не думала о том, что в подобном Оазису месте могло случиться такое трагическое событие. Следопыт был груб с ней, но теперь хоть на малую долю это казалось справедливым.       Большую часть следующего дня Следопыт будто старательно избегал ее. Удостоил лишь парой хмурых взглядов. Однако, к вечеру что-то изменилось. Под закрытие он прошел за дальний столик и махнул ей. Дженни покосилась на Хейба, вздохнула, прихватила блокнот и подошла к посетителю.       — Садись, — она опустилась напротив. — Выезжаем завтра ранним утром. Собираемся в пять утра у мастерской. Напомнить про опоздание?       — Опоздаю-остаюсь, — вздохнула она.       — Верно, — он сделал паузу. — Я поговорил с Ким. Хорошо, что появился прогресс, пусть она и не призналась, о чем вы говорили. Я склонен думать, что нечто значимое для всех нас, она рассказала бы. В общем, мы договорились. До завтра. Не опаздывай.       Следопыт помолчал с минуту, оглядел ее, поднялся и ушел.       «Чудесно. Пора вливаться обратно в жизнь…»