Strangers

Кайа… не идёт на площадь. Кайа заходит в самый пафосный ресторанчик, который находит по дороге — и, улыбаясь поприветливее, проходит за изящной девушкой в отдельную комнату и просит чего-нибудь выпить. Будто в качестве издевательства изящная девушка приносит ему бутылку одуванчикового вина с фениксом на этикетке и утверждает, что это лучшее их предложение сейчас, новая партия от винокурни "Рассвет". Как будто никогда и никуда от Дилюка не деться. Кайа пьет — в общем-то, не считая бокалы и не считая свои деньги. Он не планирует разговаривать с Дилюком трезвым, а в идеале — вообще не планирует разговаривать с Дилюком. Он ничего не понимает. Дилюк потерял память на этом проклятом пожаре? Он прочитал письмо и воспылал к Кайе неземной любовью? Он издевается? Последнее больше всего похоже на правду. Ему приносят закуски, но Кайа к ним не притрагивается. Он в целом не чувствует голода — желудок будто скрутило от нервов, зато алкоголь идёт хорошо. Настолько, что в какой-то момент мелькнувшая в дверях красная копна волос кажется ему миражом. Только потом доходит. — Я попросил никого ко мне не пускать, — резко говорит Кайа, отставляя бутылку вина в сторону. Дилюк дёргает плечом и садится — напротив, не рядом, не касаясь. Ужасно ощущается, сейчас Кайа хочет его всего себе. — Я передал, что достопочтенный господин с синими волосами, заказавший алкоголь, ждёт именно меня. И провожать меня не следует. — Я настолько предсказуем? — Кайа выгибает губы в мерзковатой усмешке. — Абсолютно. Какое-то время они молчат. Кайа гоняет остатки вина по стенкам бокала, не поднимая взгляд на Дилюка, а Дилюк, кажется, смотрит на него неотрывно. — Зачем ты приехал сюда? — всё-таки спрашивает Кайа. И тут же морщится. — Только не говори, что действительно перепутал время и совершенно случайно оказался со мной за одним столом в другом регионе после нашего последнего прекраснейшего разговора. Дилюк кашляет в кулак, будто бы смущённо, открывает рот — и явно обрывает себя, поджимая губы. — Я немного не так видел начало этого разговора, — внезапно очень честно признается он, и Кайа кривится, закатывая глаза. — Так начни его так, как видел, — бросает он, ничего не ожидая, и только вздрагивает, когда Дилюк встаёт — плавным и быстрым движением, будто хищник. Дилюк обходит стол, и Кайа сдерживает всего себя, чтобы не отшатнуться от него, впивается пальцами в спинку стула, тщательно контролируя свое дыхание. А Дилюк аккуратно пододвигает к нему другой стул — и садится рядом, так, что они едва не соприкасаются коленями. А затем берет руку Кайи и кладет себе на лицо, прижимаясь щекой. У него едва-едва начинает выступать вечерняя щетина, пальцы слегка колет, и Кайа кусает губы, ничего по-прежнему не понимая. Голова слегка кружится от алкоголя, и происходящее не выглядит похожим на реальность. Дилюк поднимает на него взгляд — и мягко, осторожно говорит: — Никогда в жизни твои прикосновения не были мне омерзительны и противны. И чуть трётся щекой о ладонь, закрывая глаза. Кайа давится звуком, источник которого сам не может понять — и качает головой, пытаясь разорвать прикосновение: — Ты не хотел, чтобы я к тебе прикасался слишком часто. В начале. — Не хотел, — признает Дилюк, послушно отпуская его ладонь. — Но ты никогда не был мне отвратительным. Кайа не может и не хочет в это верить, он закрывает глаза, а потом молча, одним движением, срывает повязку и смотрит на Дилюка прямо, сощурившись, обнажая проклятый глаз. — Ты лжешь мне. И ты плохо умеешь делать это. — Я отлично лгу, — возражает Дилюк, подбирая упавшую на пол повязку. — Но не сейчас. Можно? Он протягивает свободную ладонь к лицу Кайи — так медленно, что увернуться не составляет никакого труда. Кайа и дёргает головой. И Дилюк опускает руку, ничего не делая и кивая. — Ты спокойно можешь мне отка… — Иди ты в Бездну, — резко бросает Кайа и сильно дёргает его за руку на себя, собирается лишь повторить жест, опустить его руку себе на лицо — но все же не рассчитывает силу. И Дилюк, явно этого не ожидавший, теряет равновесие, заваливаясь на него почти всем телом. Он неловко утыкается подбородком в плечо Кайи, вбивается коленями в стул между его бедер, сбито дышит, немного напрягается — и едва не падает, потому что не успел нормально схватиться ни за что. Кайа машинально придерживает его за талию, проклиная весь мир, и не даёт Дилюку упасть. Удерживает в руках почти весь его вес, обжигая дыханием висок. И Дилюк не спешит вырваться или освободиться. Лишь замирает, еле слышно дыша. Он горячий и угловатый, не везде мягкий, под камзолом прощупываются ребра, а острый подбородок делает плечу почти больно. А ещё от него едва уловимо пахнет Мондштадтом. Кайа до безумия, до искр перед глазами любит его. И конкретно сейчас ещё и ненавидит с той же силой. — Ненавижу тебя, — бормочет он еле слышно. Конечно, именно эту его фразу Дилюк разбирает. — Я знаю, — просто отвечает он и, наконец, пытается отстраниться. Кайа не позволяет ему — надавливает на поясницу, удерживая, а затем тянет чуть выше, подхватывает под бедра и весьма нагло втаскивает Дилюка себе на колени. Дилюк в попытке удержать равновесие хватается за его плечи. И они застывают так, не сводя друг с друга взгляда, в не самой удобной ситуации, впервые в жизни. А потом Дилюк наклоняется — и целует Кайю, но не в губы, а в скулу, а затем в проклятый глаз, задерживая губы на веке. Кайа всхлипывает, не понимая, как сумел это позволить — и не отталкивает, а просто-напросто отшвыривает Дилюка от себя, сталкивая спиной вперёд с коленей, сбивая им соседний стул и вскакивая сам. Дилюк вскрикивает, но успевает чудом сгруппироваться и падает так, что почти мгновенно перекатывается на колени и встаёт на ноги. А перед его лицом, прямо напротив — выставленные ладони Кайи с пляшущим на них Крио элементом, который обжигает кожу, но сейчас это до безумия приятно. Дилюк смотрит сначала непонимающе, ещё явно не отошедший от неожиданного падения, а затем даже с какой-то непонятной обидой. А потом вдруг срывает свой Глаз Бога и швыряет в Кайю со всей возможной силой. Это так неожиданно, что Кайа даже не успевает прикрыться ладонями, и стекляшка впивается ему в грудь, оставляя болезненные ощущения и падая на пол. — Может, так ты не будешь меня бояться, — зло шипит Дилюк, закрывая себя руками привычным жестом, сжимая их на груди. А Кайа просто смотрит на него, ничего не говоря, наверняка не меняясь в лице — и не понимает, как они оба смогли дойти до такого. Опять.