Strangers

Дилюк просыпается, уткнувшись Кайе в плечо. В последнее время они редко засыпают вместе — они всё-таки уже взрослые. Вчера они просто решили вернуться в поместье на ночь, а не оставаться в казармах, и в итоге приехали заполночь и завалились спать, не раздеваясь, на диване в гостиной. Интересно, почему Аделинда их не разбудила? Волосы Кайи щекочут нос, и Дилюк отфыркивается, приподнимаясь на руках. Кайа тут же вцепляется в него двумя руками и притягивает к себе, полусонный, со слипшимися после сна ресницами, улыбающийся во весь рот. Сердце Дилюка пропускает удар. — Ты куда? — чуть хрипло спрашивает Кайа. У него начал ломаться голос, и это очень забавно: как из высокого, даже тонкого он преображается в глубокий и бархатистый. Половину времени Дилюк смеётся над этим, половину — просто слушает, не отрываясь. — Пора вставать, — ответственно отвечает Дилюк. Кайа ворчит и утыкается носом ему в шею. По коже бегут мурашки. — Выходной. — Режим. — Дилю-юк, — протягивает Кайа жалобно. Дилюк совершенно не умеет сопротивляться этому тону. Они устраиваются так, чтобы им обоим было удобно. Кайа закидывает на Дилюка ногу, снова тычется носом в шею, и становится слишком жарко, но так уютно, что менять это вовсе не хочется. — Мы тысячу лет не спали до полудня, — Кайа широко зевает, и повязка слегка съезжает с его глаза. Дилюк ее заботливо поправляет. — Я все равно уже не засну. — И ты даже не хочешь полежать со мной в обнимку? — Кайа делает большие глаза, и Дилюк фыркает, пихая его в бок локтем. Кайа сначала вообще не понимал концепт объятий. Он шугался и от попытки Аделинды расчесать его волосы, и от попыток отца приободрить его, а к Дилюку для него прикоснуться вообще было немыслимо — он отскакивал на несколько метров при любой попытке. И в какой-то момент это стало вызовом. Дилюк приближался к нему, предлагая какое-то развлечение, поучиться вместе — и не позволял себе прикасаться, хотя руки так и тянулись сами. Постепенно Кайа стал расслабляться рядом с ним. Они уже соприкасались локтями и плечами. Потом — позволил провести его за руку к скоплению кристальных бабочек. А в день, когда Дилюк получил Глаз Бога, Кайа обнял его первым, и это был прекрасный день. Дилюк прикрывает глаза и гладит ногу Кайи, которая заброшена на него. Так хорошо. Правильно. Безопасно. — Доброе утро, юноши. Дилюк сразу подскакивает, задев Кайю локтем — и бежит к отцу обниматься. Он решил, что не будет так делать, что он уже не маленький… Но они не виделись пару недель! Сегодня можно. Отец обнимает его, крепко и тепло, а Кайа стонет, недовольно приподнимаясь на кровати. — Ты не дал мне досмотреть сладкий сон, — говорит он возмущённо, а потом тоже тянется к отцу, и тот обнимает его второй рукой, ероша волосы. Пару лет назад нельзя было и представить, что Кайа сможет говорить с отцом в таком тоне. Он обращался к нему "мастер Крепус, сэр" и отводил взгляд, не смея смотреть в глаза. А сейчас… сейчас все замечательно. Дилюк отстраняется, улыбаясь. — Ты велел нас не будить? — Ну, — отец смеётся, потирая бородку, — Кто же будит двух измученных службой рыцарей. Присоединитесь ко мне за завтраком? От одной мысли о еде у Дилюка живот урчит, и Кайа хихикает, обнимая его сзади и смыкая руки на груди, и отвечает за них двоих. — Да. Присоединимся. Они переодеваются — а потом спускаются в столовую, важные и серьезные. Правда, Кайа ставит Дилюку подножку, а Дилюк пихает его к стенке, первым входя в дверной проем. Быть взрослым — конечно, здорово, но ужасно утомительно. Они рассказывают отцу обо всех последних событиях — о том, что недавно они вместе одолели Мага Бездны, а у Джин едва не уползла черепаха, и о том, что Томас собирается уехать в Иназуму по приглашению, и что Варка очень их хвалит, а затем приходит время для главного. — Я буду капитаном, — говорит Дилюк дрожащим голосом. — Варка сделает меня капитаном кавалерии. Для Кайи это тоже новость — Дилюк держался все это время, даже немного волнуясь. Кайа был такой же талантливый, он хорошо разрабатывал планы, у Дилюка было лишь одно преимущество перед ним. У него был Глаз Бога. Дилюк не ожидает, что Кайа расстроится, просто ему-то ничего не предлагали... и когда Кайа с радостным "Поздравляю!" и "Почему ты молчал!" бросается к нему, едва не сбив со стула, с души падает камень. А отец хлопает — и звучно говорит: — Предлагаю это отметить. По-взрослому. Принесёте что-нибудь из погреба? Дилюк с Кайей переглядываются — и широко улыбаются. Они ещё никогда не пробовали вино, они слишком юны, но идея завлекает обоих. В огромном погребе они лишь часто играли в лабиринт в детстве — и сейчас, спускаясь туда с официальным разрешением взять бутылку, Дилюк чувствует витающую важность этого момента. И безумно благодарен Кайе за то, что тот рядом. Но он так торопится, что со всего размаху бьётся плечом о косяк и ойкает, едва не заваливаясь. Кайа тут же хохочет: — Нашелся мне, рыцарь! — и тут же добавляет обеспокоенно. — Очень больно? Дилюк, морщась, закатывает глаза. — Поцелуешь — и все пройдет. Губы Кайи дёргаются, в полумраке подвала скрываются почти все его эмоции, а потом он подшагивает ближе, толкая Дилюка к стене. — Действительно? Дилюк не может отвести взгляда от его губ. Он сам быстро облизывается и складывает руки на груди, будто защищаясь, а Кайа накрывает его ладони своими. — Так мне будет неудобно. Дилюк знает, что он хочет сделать. Они оба знают — и лишь играют в игру, притворяясь, что не понимают намерений друг друга. Дилюк дёргает Кайю на себя за волосы, заставляя вжаться всем телом, они соприкасаются носами — и несколько секунд просто дышат, оба не решаясь сделать следующий шаг. Они уже несколько раз подходили к этой грани — но все никак не пересекали ее. В последний раз, когда Дилюк собирался поцеловать Кайю, он позорно струсил — и коснулся губами лишь щеки. Кайа не такой робкий. Он целует Дилюка осторожно, едва прикасаясь, но Дилюк бросается ему навстречу. Они сталкиваются зубами, но у обоих не находится сил смеяться над этим. И они снова соприкасаются губами. Поцелуй сладкий и долгий, у Кайи холодные губы, а сам он весь — пылает как печка. Дилюк обнимает его, проводит ладонями по спине, и это так правильно, что любые сомнения выбивает из головы. Хочется просто никогда его не отпускать. В плече почему-то разгорается боль — жуткая, невыносимая, на глазах наворачиваются слезы, все блекнет, а Кайа, отчего-то уже сломавшимся голосом, шепчет: — Приходи в себя, придурок! Не смей умирать из-за царапины! И Дилюк уже говорил это, но ему не сложно повторить. Даже если губы странно онемели. — Поцелуешь — и все пройдет. Говорить трудно, часть слов он просто хрипит, Кайа издает сложный звук, и к его лбу прикасаются ледяные губы. Приятно. Правильно. Внезапно перед глазами вспыхивает свет, слышится вскрик Барбары — Барбары? Она же должна быть ещё маленькая, почему она здесь… — и Дилюка снова заглатывает темнота. В ней одиноко.