Разбитое зеркало

Непонятные темные силуэты, шаг в шаг следующие за некоторыми людьми и эльфами, Элрос видел столько, сколько себя помнил. Вытянутые, дымчато-прозрачные призраки толпились за спиной их с братом няни, помнившей ещё саму Лютиэн в колыбели, длинной нестройной колонной маршировали за хмурым Эгалмотом и даже за спиной их матери одиноко металась хрупкая темная тень. Это пугало, это заставляло раз за разом просыпаться с криком после приснившегося кошмара, в котором непонятные существа оживали и поедали его заживо. Страшнее всего становилось от того, что никто больше этих черных призраков не видел. Даже Элронд. Даже мама. А однжды на Гавани напали и Элрос, забившись в угол, плакал от страха — он, чувствовавший, как из города выпивают жизнь не только пришедшие с мечом нолдор, но и полчища жирных, черных теней. И когда в их с братом убежище протянул руку некто, сам похожий на ожившую огромную тень, с пылающими глазами, то Элрос завизжал от страха и со всей силы укусил протянутую конечность. …В крепости Элрос старался и вовсе не выходить из выделенной им с братом комнаты. По правде говоря, если бы младшего полуэльфа сейчас поставили перед выбором, вылезти из своего убежмща и жить среди остальных здешних обитателей или до конца своих дней остаться замурованным в башне — он предпочел бы второе. Живых в Амон Эреб было не так уж и много, зато теней… Казалось, темные силуэты забили крепость сверху донизу, толпясь, мешаясь друг другу и выпивая саму жизнь из этого места. Выпивая — и делясь ей со своими хозяевами. Феаноринги были особенно пугающи. Тени уже не следовали за ними, нет — они словно бы облепили их, обволокли, словно вторая кожа, закрыли надежнее щита и лучше доспеха — лишь одни глаза горели яростным белым пламенем сквозь глухие маски. — Это уже не эльдар, — пытался объяснить Элрос брату то, что и сам не до конца понимал. — Они стали… Другими. Элронд хмурился, недоумевал, но брату верил. А младший Эарендилион решил для себя, что, пока не поймёт, что же это за тени и чем они опасны, к их хозяевам он близко не подойдет. Шли годы, близнецы росли и вот однажды, когда полуэльфы уже считались взрослыми, им пообещали, что в следующую вылазку возьмут их с собой. И надо же было такому случиться, что аккурат накануне Элрос умудрился свалиться с приставной лестницы и сломать себе ногу! Элронд переживал за брата, никуда не хотел ехать, но младший полуэльф его уговорил. — Потом хвастаться будешь, мол, вот она, моя первая стычка с темными. Езжай. На мою долю орков ещё достанется, — кривовато усмехнулся Элрос. Его близнец хмуро посмотрел, но медленно кивнул: — Хорошо. Их не было неделю. За это время Элрос успел измучить себя пустым ожиданием, извести три десятка свечей и случайно порвать пару струн на любимой арфе Маглора. И наконец-то отряд возвратился. — Брат, как же плохо, что ты с нами не поехал! — ворвался к Элросу в комнату разрумянившийся от ноябрьского холода, довольный жизнью и собой Элронд. — Мы и за дичью гонялись, и с людьми пообщались, и даже на орков наткнулись! Я смог двоих убить, вон, даже на память с них ножи поснимал. Уродливые, но не беда! А потом мы встретили посланцев Эрейниона и… Элронд ещё говорил что-то, делясь впечатлениями, но Элрос его не слушал и, оцепенев, смотрел на две небольшие черные тени, которые, словно стражи, стояли у брата за спиной.