Марафон writober`a. Собрание драбблов.

      Играл тягучий джаз, музыка звучала так словно воспроизводил её где-то спрятанный оркестр. Он сначала вслушивался, пытаясь поймать незримых музыкантов хотя бы на одной фальшивой ноте, но после бросил это неблагодарное дело. Здесь не осталось никаких желаний, кроме одного - не сойти с ума. Нельзя было позволить безумию завладеть собой. Он обвел глазами кроваво-алые стены и людей собравшихся здесь. Каждый из них был ему знаком и важен, но не здесь, а там за пределами Черного вигвама. Здесь он равнодушно смотрел на точенный профиль Лоры Палмер и на бездонные глаза Энни. Ему требовалось найти занятие, чтобы не сойти окончательно с ума. Окружающие хранили молчание, на их лицах застыла маска беспристрастности. Интересно, как долго они здесь будут находиться?       Музыка сменилась на более энергичную, он боялся, что перемена повлечет за собой танцы, но обошлось. Он опустил взгляд и рассматривал тошнотворный зигзагообразный орнамент. Голова осталась пустой и почти невесомой, по заведенной привычке ему захотелось кофе. Не той странной субстанции, что наполняет чашку стоящую на столе, но другой из закусочной. Кофе и пирог были бы не лишними. И дело даже не в голоде, просто терпкий вкус кофе и сладость вишневого пирога слишком хорошо сочетались. Воздух сгустился как патока, он попытался поднять руку, но она двигалась медленно преодолевая тягучесть незримого сопротивления. Легкие с трудом втягивали кислород. Внезапно напряжение пропало, рука стремительно взлетела вверх, а грудь наполнилась слишком большим вдохом. Он опустил руку.       Вот он сидит на полу и собирает из осколков зеркала какое-то слово. Пока он занят Черный вигвам не властен над ним, потому что он перестает что-либо замечать. Обитатели вигвама заинтригованы, они окружают его и следят за каждым движением. А он вспоминает льдисто-голубые глаза Одри, девушки слишком хорошей для этого мира. Ему хочется, чтобы слово, которое он пытается составить из острого битого стекла было её именем, но он уже понял, что это не так. Музыка стала громче, невидимые музыканты стараются на славу. Пока он занят его взгляд направлен только перед собой. Алые стены словно подернулись дымкой, люди наблюдающие за ним померкли. Он видит только своё размноженное отражение в тысяче осколков, какие-то из них выхватывают только черный глаз, другие отражают уложенные гелем волосы или часть лица. Ему это не важно, главное, что фрагменты один за другим послушно складываются в слово: ВЕЧНОСТЬ.