Марафон writober`a. Собрание драбблов.

      В тот вечер, когда он преследовал пьяного капитана, архидьякон оказался перед нелегким выбором: стоит ли и дальше следовать за Фебом, или нужно помочь впавшему в совершенное ничтожество брату. Мысли о красавице-цыганке застилали разум, он уже собирался двинуться дальше, как услышал тихое: «Клод». Напившийся до полного бесчувствия Жеан промямлил его имя, на архидьякона это подействовало как удар бичом. Что он делает? Зачем идет туда где его не ждут, где красавица Эсмеральда собирается отдаться другому? Клод понимал для чего затевается это свидание, он не питал иллюзий насчет стойкости легкомысленной и влюбленной девчонки. К чему вмешиваться в естественный процесс? Проклиная небеса, архидьякон взвалил на себя неожиданно легкого Жеана и понес его к себе. Он вспомнил тот роковой день, когда увидел одинокого младенца в колыбели, как взял его дрожащими руками и унес прочь из зачумленного дома. Тогда Клод поклялся, что не бросит брата и сделает все, чтобы тот выбился в люди. Плохо же он исполняет данные обеты. Архидьякон невесело улыбнулся свои мыслям, сначала упустил брата, дал ему дойти до такого жалкого состояния, а после забыл о церкви уступив грезам о смуглой красавице. Он просто жалок! Пыхтя и отдуваясь священник взобрался на верх к своей холодной келье, уставленной всякого рода алхимическими атрибутами.       Сбросив Жеана на узкую постель, он вслепую нащупал огниво и выбив искру зажег свечу. Среди бумаг лежавших в беспорядке на столе, Клод заметил нечто новое — это был плотный конверт желтоватой бумаги за алой сургучной печатью без всяких опознавательных знаков. В дурном предчувствии он распечатал письмо и увидел ряды строчек написанным мелким женским почерком. Он узнал их шифр, который они придумали забавы ради, чтобы скоротать время долгими осенними вечерами. Вряд ли кто-то еще во всем свете знал его, Клод погрузился в чтение письма. В общих чертах он знал все что с ней происходило, что она добилась желаемого и смогла соединиться с любимым, что они вполне благополучны и редкие молитвы в которых Клод упоминал её содержали лишь неизменную просьбу послать его маленькой подруге крепкого здоровья. В этом письме она писала ему, что вполне счастлива: супруг герцог добр к ней, у них родился сын, прелестный, но болезненный мальчик. Она говорила, что всегда вспоминает с благодарностью и теплотой те две недели, что они провели вместе в уединении его небольшого поместья. Клод прервал чтение и чему-то улыбнулся. Перед глазами возник образ совсем молодой девушки, почти девочки с большими и печальными голубыми глазами. Сколько решительности было в этом хрупком теле, слишком хрупком для такой сильной воли.       В один из промозглых октябрьских дней 1470 г. он шел проведать брата, когда его внимание привлекла голосящая толпа. Протиснувшись вперед Клод увидел, что люди столпились вокруг очень худенькой бледной девочки, лежавшей без чувств в грязи.       — Бесноватая должно быть! — раздался сварливый голос торговки рыбой.       — А вдруг это чума? — испуганно подал голос бондарь уже отходящий подальше от девочки.       Его примеру последовали и другие, но кое-кто остался поглазеть, священник склонился над девушкой и взяв тонкое запястье стал считать пульс, он был слабым. Не понравилась Клоду и смертельная бледность разлившаяся по миловидному лицу, не обращая внимания на любопытствующие взгляды он поднял её. Нужно было решить куда нести эту девочку, мысль о домике каноника пришлось отринуть, не мог он привести женщину под свой кров. Был еще Мулен, но до него слишком долго идти, её следовало осмотреть, заподозрил, что здесь могут быть проблемы с сердцем, о чем говорил синеватый оттенок губ и ногтей. Оставался еще родительский дом, он все еще числился за их семьей, хотя прав на прилегающую землю они лишились. Перехватив поудобнее свою ношу он повернул в сторону улицы Тиршап.       Жеан что-то простонал во сне, Клод вздрогнул и вновь погрузился в чтение. Она описывала как жила с мужем в родном замке, её драгоценный Ричард оказался именно таким каким она его запомнила с детства: благородным, смелым и бесконечно преданным ей. Он видел сколько любви она вложила в строчки о муже и улыбнулся, счастье, что хотя бы одна жена в этом порочном мире любит своего супруга. Часть о сыне дышала беспокойством, ребенок унаследовал хрупкость своей матери, он часто болел, она просила Клода написать ей о тех лекарствах которыми священник лечил её тогда. Ответное письмо он мог передать ростовщику Абраму, тот знал, куда его переправить.       Когда ему удалось разжечь камин и немного протопить холодное помещение она пришла в себя и испуганно посмотрела на него. Забывшись, девушка что-то пролепетала на английском, но быстро спохватилась и перешла на французский.       — Кто вы? — спросила она отчаянно кашляя.       — Не бойтесь, — он поднялся. — Видите, я священник, не беспокойтесь, я нашел вас на улице, вам нужна помощь.       — Нет! — она упрямо замотала головой. — Мне нужно добраться до Кале.       После этих слов девушка поникла как птичка, он попросил осмотреть её, она согласилась. Осторожно стараясь не испугать свою нечаянную гостью он провел необходимый осмотр, его подозрения подтвердились и правда, слабое сердце. Плюс сильный кашель. Эту ночь он провел у её постели, кутая зябнущую девочку в старые одеяла, которые нашел на верхнем этаже. На следующее утро Клод вернулся в собор и имел долгий разговор с архидьяконом, уговорив того отпустить его на десять дней, выхаживать якобы заболевшего младшего брата. Зайдя в свой дом, он собрал необходимые травы, достал скудные сбережения и захватив два имеющихся у него одеяла, вернулся на улицу Тиршап. Она впала в забытье пока ждала его. Потянулись долгие дни, утром он уходил на рынок, чтобы купить какую-нибудь снедь, после возвращался и отпаивал её приготовленными отварами. Девушка пошла на поправку, на седьмые сутки она смогла подняться на ноги и посетовать что пахнет теперь не лучше свиньи. Он посмеялся над её непосредственностью, но главным образом над тем как старательно она пыталась шутить. Наблюдая за ней он сделал вывод, что девушка была знатного происхождения, слишком нежными были её руки, слишком белой кожа. Вряд ли ей приходилось так уж часто общаться со свиньями.       — Кто вы? — решился он задать осторожный вопрос.       — Я? — она наморщила лоб. — Меня зовут Анна это все, что я могу вам сообщить.       Клод не стал докучать вопросами, он сумел купить что-то из женского платья, и даже организовать купание. Она ему напоминала крошечную и хрупкую птичку, никакого непозволительного волнения маленькая Анна у него не вызывала, разве что умиление. Вечерами они играли сочиняя тайный язык, его поразила сообразительность этой девушки, довольно быстро она сумела выстроить простую и логичную систему тайнописи.       — Если я когда-нибудь напишу вам, то буду использовать этот шифр, запомните его, дорогой брат, — сказала она с улыбкой.       Он и правда, запомнил этот шифр, на всю жизнь. И вот теперь читая письмо Клод вспоминал трогательную как былинка девочку. Под страшным секретом она поведала ему чьей дочерью является и с какой целью хочет попасть в английский Кале. Анна собиралась вернуться на родину к юноше, которого любила с самого детства и с кем её разлучили.       — Вам бы понравился Ричард, — говорила она мечтательно щуря глаза. –Это самый благородный рыцарь из всех, а как он хорош на коне! Никто не может сравниться с ним, он обещал жениться на мне и так бы и случилось, если бы не отец!       Клод слушал молча, подбрасывая дрова в камин, для него было ясно, что она не переживет путешествия через всю страну. Но вслух он старался утешить девушку, священник не понимал как можно пренебречь долгом ради любви. Анна вполне доверилась ему, она называла его братом и обещала забрать к себе когда станет герцогиней. Он улыбался, пожалуй, в тот период он даже слишком часто улыбался. Она умела внушить искреннюю симпатию. Когда за ней пришли, девушка с достоинством простилась с ним, на неё накинули дорогой подбитый мехом плащ и увели. Клод остался в повторно осиротевшем доме, чувствуя, что вместе с этой девочкой из его жизни ушло что-то очень важное и неуловимое.       Свое письмо она заканчивала фразой, поразившей его в самое сердце.       «Я знаю, что это были вы, тот кто сообщил где меня можно найти. Знайте, дорогой Клод, я больше не сержусь на вас. Видимо так было угодно Богу, чтобы я пережила те печальные события. Прошу, вас молитесь на нашу семью и берегите себя! Ваша любящая сестра Анна».       Значит, она все знала. Решение сообщить в Амбуаз пришло к нему как только он увидел, что Анна достаточно окрепла, девочка рвалась в дорогу, которую бы не смогла одолеть. Он просто хотел её защитить. Клод поджег письмо о пламя свечи, завтра он напишет подробные рецепты для грудных и сердечных отваров и отнесет их к упомянутому Абраму. Занявшееся письмо было отправлено в печь.