Изъян социума

      Убрав со стола в кают-компании, Виктория вымыла посуду и, расставив её сушиться, вышла на палубу.       За далёкую линию горизонта заходило оранжево-красное солнце. Последние лучи острыми лезвиями скользили по палубе, уподобляясь древнему танцу пламени. Прохладный ветер исправно надувал среднего размера паруса.       Наполнив лёгкие до отказа, юнга позволила себе улыбнуться.       «А это не так уж плохо…» — расслабленно и удовлетворённо подумала она. — «Мне нравится. Свобода, бот, море и я, предоставленная самой себе. Надо же. И в этом дрянном веке можно найти свои плю…» — паруса проплывающей мимо шхуны заслонили угасающее солнце и окрасились алым цветом. Против воли залюбовавшись открывшейся картиной, Виктория зябко поёжилась, ощутив на себе чей-то взгляд. — «Это же… тот самый мужик…»       — «Призрак», — хмыкнул подошедший сзади капитан. — Говорят, капитан у этой шхуны настоящий дьявол.       — Не дьявол, — запоздало, точно находясь в трансе, поправила Виктория. — Волк.       — О, вам довелось о нём слышать…       Не имея внутренних сил вырваться из власти глубоких тёмных глаз, в которых расплавленным свинцом плескались пронзительное внимание и затаённый хищнический интерес, юнга стояла каменным изваянием. Её вывел из транса болезненный укол в нижних дыхательных путях. Она забыла, что для того, чтобы жить, надо дышать.       Жадно заглотнув ртом воздух, она раздражённо мотнула головой, краем глаза подмечая лукавую улыбку на губах… Волка Ларсена.       «Твою мать…» — порывисто развернувшись на пятках туго зашнурованных берц, она быстро скрылась в кают-компании. — «Твою мать! В смысле, Волк Ларсен… Да у меня кукуха полетела. Я готова поверить в то, что весь этот мир — игра моего воображения, а сама я валяюсь в глубокой коме. Нет. Так не бывает. Это. Не. Может. Быть. Правдой. Не может. У меня галлюцинации. Или это какой-нибудь другой Волк Ларсен и «Призрак». Мало ли в мире капитанов с подобным прозвищем и кораблём?»       — Вы в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Дэйн. — На вас лица нет.       «Чёрт бы тебя побрал, умник. Конечно, на мне после такого лица не будет. Я, блять, сейчас даже не уверена, есть ли у меня вообще лицо… Чёртова кома! Твою мать!» — остервенело воззрившись на помощника капитана, Виктория спросила сквозь плотно сомкнутые зубы, по иному она не могла, её начало потряхивать: — Алкоголь есть?       — Е-есть… — ощутив неприятное шевеление волос на затылке, испуганно запнулся Дэйн.       — Неси.       — Мисс…       — Неси! — яростно крикнула Виктория, с хрустом сжимая кулаки. Дрожь превратилась в сильнейшую лихорадку. Лоб покрылся ледяной испариной. Из лица, губ и глаз ушло всякое выражение жизни.       — Господи, да вам бы врача… — неуверенно остановившись перед лестницей, пробубнил Дэйн, но заметив, пугающе медленное движение женской головы в свою сторону, поспешил убраться восвояси. — «Ведьма! Истинная ведьма! Нельзя ей перечить, она меня проклянёт. Ох, великий Господь, только бы не прокляла!»       Увидев шустро выбегающего из кают-компании на камбуз Дэйна, Рик изумлённо расширил глаза и, осознав, что что-то произошло, со всех ног понёсся в кают-компанию. Помощник не отличался нервозностью и уж точно не стал бы без хорошей причины носиться по палубе.       — Что случилось? — напряжённо спросил капитан, с пинка открывая деревянную дверь. Та жалобно скрипнула и с грохотом обрушилась на перегородку.       — Мне. Надо. Выпить, — трясясь, как осиновый лист на ветру, выплюнула Виктория. — Пожалуйста. Мне. Очень. Надо.       — Вот! — едва успев затормозить перед спиной капитана, воскликнул Дэйн. — Вам, наверное, в бок…       — Иди в жопу со своими бокалами! Из горла буду. Дай, — со скрипом связок и мышц развернувшись, Виктория протянула руку. Та ходила ходуном. В купе с мертвенной бледностью лица и тусклыми глазами смотрелось по-настоящему жутко. Рик неосознанно прижался к перегородке, давая помощнику дорогу.       Приняв из бугристых рук открытую бутылку виски, Виктория жадно приложилась к ней. Капитан Спенсер с ужасом сосчитал десять больших глотков.       «Это не женщина…» — с неистовым страхом глубоко верующего подумал Рик. — «Умереть мне на месте. Это кто угодно, но только не женщина… Да разве женщина так может… Как же это можно… О, Господь! Всё так отлично начиналось. Я впустил на борт дьяволицу!»       — Н-не закусывая… Горло сожжёте, мисс…— слабым голосом проговорил Дэйн, который тоже считал глотки.       — Нет, — остервенело отрываясь от бутылки и жадно вдыхая, бросила юнга. — Сейчас я нажрусь, как последняя тварь, упаду замертво, а завтра этот блядский кошмар с этим блядским миром закончится!       — Е-ещё одну? — стремительно бледнея, тихо спросил Рик.       Её припухлые губы с яростью обхватили бутылочное горло. Осушив ёмкость до дна и в порыве горячей жадности пошло слизав последнюю каплю языком, Виктория рвано кивнула.       Задохнувшись от опаляющего возбуждения в паху, капитан побежал наверх, путаясь в ногах и плохо соображая.       Оставшись один на один с демоном, норвежец боязливо попятился назад, каждую секунду ожидая адского пламени, грома или молний. Он понятия не имел, как следует вести себя с одержимыми нечистой силой, но отчётливо понимал, что злить или перечить будет самым проигрышным вариантом.       «И ведь в море не выкинешь. Станется, что умрём все в страшных мучениях… Что… делать? Что мне надо сделать, чтобы уберечь свою душу? Господь, смилуйся! Прошу тебя! Спаси меня!»       — Держите, — забегая в кают-компанию и протягивая юнге новую, но уже открытую бутылку, сказал капитан.

***

      Очнувшись в небольшой, но уютной каюте, Виктория изумлённо огляделась, не понимая, как сюда попала.       «Я была на палубе…» — попробовав встать, она скривилась от боли, взрывом возникшей в голове. — «Твою мать… Что произошло?» — страшным усилием воли переборов слабость, она поднялась на ноги. Пьяно качнувшись, но удержав равновесие, Виктория, контролируя каждый шаг, пошла на палубу. По пути она ощупывала затылок и иные части головы на предмет повреждений, но ничего не нашла. — «Значит, по голове меня не били…» — резкая вспышка глубоких тёмных глаз заставила её застыть. — «Нет…» — обессиленно коснувшись лбом прохладной двери, юнга обречённо смежила веки. Воспоминания, не заставившие себя долго ждать, беспощадно резали её без ножа. — «Выходит, у меня было что-то, вроде, нервного срыва. И я… нажралась. Твою мать. И как мне теперь продолжать путешествие на «Луне»? Эти несчастные, судя по выражению глаз, приняли меня, в лучшем случае, за порождение преисподней… Как я могла не взять в расчёт, что здешние люди очень легко предаются подобным мыслям… Они, верно, поджидают меня на выходе из каюты, чтобы схватить, связать и выбросить за борт. Так мне и надо. Идиотка. Такую возможность запороть. Да ещё таким постыдным и диким образом… И слухи поползут… А я, между прочим, не собиралась оставлять о себе следа в истории. Ага. Конечно. Алкозавр недоделанная, блять. И чего распсиховалась? Подумаешь, Волк Ларсон. И что? Я не попала к нему на шхуну. Я на безобидном промысловом боте. Да и какое у него может быть ко мне дело? Подумаешь, врезала на его глазах пьяному мужлану. Что с того? И то, что он меня видел на «Луне». Это, разве, что-то должно изменить? Успокойся, идиотка ненормальная. На хер ты Волку Ларсену не всралась. У него и своих забот по горло. Он, кажется, должен сейчас отправляться поближе к Йокогаме, котиков травить. Дура дурой, серьёзно. Ладно. Быть может, мне стоит быть к себе более справедливой. Шесть месяцев в другом мире не могли на мне не сказаться. За всё это время, я ни разу не дала эмоциям выхода. Вот они и вырвались. Всё просто. Я переоценила свою способность контроля. И поплатилась за это. Ладно», — собираясь с силами, вздохнула Виктория, — «надо разобраться со сложившейся ситуацией. Быть может, смогу как-нибудь выкрутиться».       Не без внутреннего содрогания, открыв дверь, юнга увидела, что капитан Спенсер сосредоточенно держал штурвал. Кисти его рук, выбеленные, с туго натянутой кожей, потряхивало. Он изо всех сил сопротивлялся, не давая штурвалу возможности крутиться заколдованной сансарой. Дэйн, нездорово бледный, носился по палубе, с обеих сторон лихорадочно меряя глубину видавшим виды лотом. Кок неодобрительно косился на странно бурлящую за бортом воду, до побеления костяшек вцепившись в фальшборт. Гарри, отчаянно кричал благим матом, тщетно пытаясь выпустить ветер из парусов в одиночку и ослабить нагрузку на брам и бом-брам стеньги, потому что это первое, что следовало сделать при достаточно сильном ветре, который неизбежно и неумолимо толкал промысловый бот в голодную пасть… водоворота.       «Нет, ну это уже ни в какие ворота не лезет!» — едва соображая от адреналина, раскалённым свинцом возникшего в крови, Виктория опрометью бросилась к оснастке бегучего такелажа. Мрачно посмотрев на отчаянную тряску потерявших должное натяжение фала и шкота, она поняла, что необходимо во чтобы то ни стало спустить брамсельный парус.       — Сдохнуть хочешь, дура?! — зло зарычал на неё Гарри. — Это ты нас всех угробила!       — Замолкни! — огрызнулась Виктория. — Ничего я не делала! Из-за того, что у меня вчера сдали, на хер, нервы и я, как дурная, квасила в гордом одиночестве, не надо переводить на меня стрелки! Я отвяжу и буду травить фал.       — Нет, ну ты и правда круглая дура! У тебя сил не хватит в одиночку фал травить. Это и два крупных мужика делают едва-едва!       — Ты недооцениваешь возможности человеческого тела. Тем более, мне после такого геройства придётся дорого расплачиваться, но умирать в ёбанном водовороте, блять, у меня нет никакого желания!       — Бесовское отродье! — ядовито выплюнул Гарри, понимая, что женщину просто будет мотать по воздуху.       Сосредоточив всё своё внимание на ходящем ходуном фале, она поняла, что, если отвяжет его, то не справиться с весом паруса, наполненного ветром. Лихорадочно припомнив занятия с учителем по люхэбафацюаню о перенаправлении веса и энергии в разные части тела, Виктория, не ощущая под собой ног от адреналина, подбежала к вантам и поднялась на средину высоты грот-мачты. Отчаянно и зло скривившись, юнга дождалась благоприятного момента, когда трясущийся фал максимально приблизиться к ней и, что было сил, прыгнула. Пару мгновений она парила в воздухе, изогнувшись красивой дугой, а потом, поймав ладонью растительный трос, с остервенением сжала его. Собственный вес, перенаправленный в ноги, предательским камнем потянул вниз. Оставляя за собой на фале кровавую полосу, Виктория, шипя на манер готовой к броску кобры, с тяжёлым стуком приземлилась на палубу.       — Я помо… — с искажённым от страха и ужаса лицом, начал подбежавший Дэйн.       — Шкот! Живо! Я справлюсь! — заметив сомнение в глазах помощника, она добавила в глаза ярости и злобы. — Пошёл!       Растерянно моргнув, Дэйн рефлекторно кивнул и, побежал к шкоту, готовясь травить его в одно время с юнгой.       Поймав концентрацию Шен-Ти, энергии собственного тела, Виктория наступила на фал ногой, чтобы все усилия не были тщетными, и начала травить. Она не давала себе и помыслить о том, что после подобного издевательства над своим телом, её скорее всего, будут ждать долгие дни полной нетрудоспособности.       Едва ли не с открытым ртом наблюдающий на женщиной, Гарри отвесил себе мысленного пинка и принялся ужаленно носиться между контр-шкотом и ннралом, на пределе возмодностей выбирая их.       Когда со спуском брамсельного паруса было покончено, Виктория пьяно покачнулась, ощущая непреодолимую волну дурноты. Лицо горело огнём. В голове раздавался отрывистый гонг сердца, работающего на немыслимом пределе. На ощупь закрепив конец фала трясущимися пальцами, юнга прищурилась, стараясь вернуть зрению хотя бы часть утерянного фокуса.       — Рик! — не своим голосом закричал Гарри, не зная, какой эмоции поддаваться в первую очередь. Он не верил глазам. Дэйн до сих пор пыхтел над травлей шкота, а новая юнга, как заколдованная дьявольским кукловодом марионетка, справилась с фалом за рекордное время. — «Чёрт меня подери! Не о ней я сейчас должен думать!» — зло оборвал себя матрос. — Шхуна по правому борту! Они собираются бросить нам концы!       С отсутствующим выражением лица, капитан Спенсер степенно кивнул. Его руки, цвета школьного мела, мёртвой хваткой держали штурвал.       — Капитан! — подбежав к товарищу, Эдвард отвесил ему звонкую пощёчину. Густой туман в голубых глазах понемногу начал рассеиваться. Рик часто заморгал и с непонимающим видом уставился на согнувшуюся пополам Викторию. Заметив ручьи крови, красными лентами опускающиеся на палубу из её рук, он посерел лицом и, наконец, пришёл в себя.       — Эй, на боте! — во всю глотку заорал кто-то на шхуне. — Ловите!       Три конца изогнутыми кнутами полетели на «Луну». Кок отчаянно попытался поймать хотя бы один, но в лихорадочной панике не заметил, выскользнувший из обессиленных рук Дэйна шкот. Толстый канат раскалённой леской прошёлся по правой половине его лица, безжалостно прорезая кожу вглубь. С дикими воплями, Эдвард повалился на колени, закрыв лицо руками.       — Твою мать! — разъярённо выплюнула Виктория, изо всех сил борясь с уплывающим в небытие сознанием. — Бросайте ещё раз!       — Концы намокли! — крикнул кто-то со шхуны. — Не добро… — звук глухого удара оборвал его восклик.       — Ещё раз! — крикнул низкий баритон.       Едва разбирая очертания покосившихся вант, мечущегося ужаленной змеёй шкота и крупно дрожащей грот-мачты, Виктория сумела уловить неверную тень летящего каната. С отчаянием дикого зверя, юнга бросилась наугад и, едва коснувшись пальцами мокрой шероховатости, вцепилась в неё, провоцируя рваные толчки крови из протёртых едва ли не до костей ладоней.       Сдавленно зарычав, она опрометью бросилась в воду, краем сознания понимая, что, если её не вытащат вовремя, она станет отличной добычей для акул.       Морская вода превратила нестерпимое жжение открытых раны в огненные сгустки магмы. Задыхаясь от недостатка воздуха, потому что подумать о том, когда надо было выдохнуть и вдохнуть не хватило времени, Виктория сражалась с мягкой пустотой, без устали отвоёвывающей новые территории. Когда сил не осталось, а окровавленные пальцы легко отпустили канат, чья-то стальная хватка нестерпимо сомкнулась на правом запястье.       Застонав, юнга щедро выблевала на палубу воду и отключилась.