***
Директор Кисаки спокойно курил в кабинете в свой единственный беззаботный пятничный вечер. Впереди были выходные, когда можно просто почитать в знакомой обстановке и не волноваться ни о чём. Субботний вечер таковым не являлся, потому что впереди было воскресенье, на которое мужчина и откладывал все свои дела. В связи с этим он просто наслаждался тишиной законного отдыха. Как вдруг раздался раздражающий стук в дверь. Этот звук, надо сказать, был одним из триггеров для директора, так что тут мгновенно разозлился. Не дай бог это будет та новая противная секретарша. — Войдите, — процедил мужчина. Однако, к великому счастью секретарши, это оказалась не она. На пороге стоял единственный и горячо любимый сын директора Кисаки. — Отец, у меня есть для тебя информация, — заявил сходу Тетта самым что ни на есть деловым тоном. Директор махнул рукой, позволяя парню сесть и говорить. — Я слушаю, — заявил он. Младший Кисаки довольно улыбнулся и положил на стол флешку. — Насколько я знаю, ты недолюбливаешь Баджи Кейске. — Есть такой грех. Как раз ищу достаточные основания, чтобы его исключить. Этот противный мальчишка даже за сентябрь обучение не оплатил. Только взнос внёс, — скривился старший. — Тем лучше, — кивнул Тетта. — Мне он тоже не нравится. Я даже склонен утверждать, что ненавижу его. И, раз уж всё так удачно складывается, то тебе понравятся сведения, которые мне удалось собрать. Директор посмотрел на серьёзного сына и громко расхохотался. — И это поможет добиться его исключения? Тот усмехнулся. — Ещё как поможет. Я говорил тебе, что он уходит куда-то по ночам. Теперь этому есть неопровержимые доказательства. Не зря мы всё же заперли все двери несколько дней назад. Кейске — ослеплённый гордостью и чувствами глупец. Не знает, что моя комната находится прямо над его. Камеры наблюдения сделали своё дело. — Хорошая работа, сын, — сказал впечатлённый отец, одобрительно покачав головой. — Ха! Думаешь, это всё? — Тетта прямо лучился гордостью за свои труды. — Я знаю, куда именно он ходил. Директор Кисаки удивлённо приподнял брови. Он редко сомневался в своём сыне, так как тот постоянно пытался доказать свою значимость, но здесь отпрыск явно превзошёл все ожидания. — Надеюсь, эта информация будет стоит моего единственного спокойного вечера за неделю, — проговорил мужчина, придвигаясь ближе к парню.***
Прошло два дня после того инцидента в библиотеке, и Чифую с Баджи решили, что враги отступили. Запах угрозы перестал витать в воздухе так явственно. Тёмные тучи, нависавшие над ними, казалось, разлетелись, уступив место мутно-молочному туману. Тот субботний, особенно туманный день выпал на 31 октября. Когда Мацуно проснулся, вывернулся из тёплых объятий соседа и спросонья взглянул на дату на экране будильника, то сильно удивился и даже немного испугался. С его заселения в 328-ю прошёл уже месяц, а казалось, что только вчера он впервые встретился с Кейске. Восприятие времени и реальности с того момента, похоже, сильно исказилось. Потому что в то же время было ощущение, что вместе они уже вечность. Черноволосый всецело занимал мысли Чифую, заслонял собой весь мир. А блондин и не старался думать о чём-то ещё. Он чувствовал себя всё хуже и хуже, постоянно скрывал от партнёра своё почти предобморочное состояние. Голова раскалывалась постоянно, тяжелела и становилась ватной. И Мацуно каждый раз уговаривал соседа полежать с ним в кровати как можно дольше, даже вместо пар или приёмов пищи. Скрывал, что уже просто не в силах стоять на ногах. Однако Баджи не замечал плачевного самочувствия парня. Он и сам был не против поваляться. За эти два дня парни забыли обо всём: о парах, друзьях, еде и увлечениях. Они принадлежали лишь друг другу. Чифую, наверное, даже и не вспомнил бы, когда последний раз заговаривал с кем-то из компании. Его жизни они не принадлежали. Только в тот субботний вечер 31 октября ребята всё же напомнили о своём существовании парочке. Ближе к вечеру, когда расползавшийся весь день по улице туман начал темнеть, хотя и было довольно рано, к ним в комнату постучал Такаши. Проигнорировать стук не получилось, так как тот и не думал прекращаться. И Баджи нехотя поплёлся открывать, бормоча себе под нос что-то о «доставучих друзьях, которым в своей жопе не сидится». — Ну, что такое, Мицуя? — не слишком заинтересованно спросил парень. Неизвестно знал что-то друг или просто хотел поделиться, но глаза его горели. — Баджи! Чифую! К нам копы пожаловали. Наконец-то в этом богом забытом месте произошло хоть что-то интересное! Кейске сначала лишь закатил глаза, поражаясь детской радости Такаши, а потом будто окаменел. Копы? Он кинулся к балкону и взглянул на тонущую в сумерках улицу. Там и правда стояло несколько совершенно определённых машин. Тревога заскребла по сердцу острыми когтями. Черноволосый кинул взволнованный взгляд на поднявшегося с кровати Мацуно. Они оба ничего не понимали, не желали верить, но волнения и страхи просто так не скроешь. Не говоря ни слова, Баджи выбежал в коридор. Видимо, новость о полиции уже разнеслась по всей Академии, так как студенты вышли из общежитий и увлечённо обсуждали новую интересную историю. Здесь же был и Кисаки. Он стоял в углу, облокотившись на стенку и вслушивался в разговоры. Заметив Кейске, парень расплылся в широченной улыбке и будто осуждающе покачал головой. Мол, что я говорил! И затем громко, на весь коридор проговорил: — Полиция уже в здании? Директор говорил провести их в 328-ю. Баджи хотел было броситься с кулаками на ненавистного очкарика, но тут ему на плечо легла худая бледная рука новенького, настойчиво затаскивающая обратно в комнату. — Что ты творишь, Чифую?! Зачем?! — сопротивлялся черноволосый. Мацуно захлопнул дверь у него перед носом и перегородил выход. — Если бы ты избил его до полусмерти, ничего бы не изменилось, — отчеканил он. Но Кейске не вслушивался. Он старался оттолкнуть Чифую и добраться наконец до Кисаки. Чтобы раскрошить ему череп. — Этот змей сдал меня! — рявкнул он. — Он это сделал! Как?! Где, мать вашу, они взяли основания для ареста?! — Тише, — удерживал его за плечи блондин. — Я не знаю как, но он это сделал. Сейчас уже ничего не вернёшь. Последняя фраза словно молоток врезалась в сознание Баджи. Ничего не вернуть и не изменить. Парень остановился и прекратил попытки прорваться в коридор. Он отошёл подальше от Чифую, растерянно глядя ему в глаза и отвернулся. Обнимая себя за плечи, Кейске сел у своей кровати и сжался в комок. Он не издавал ни звука, только с силой впивался ногтями в кожу и раскачивался из стороны в сторону. Мацуно отступил от двери и приблизился к любимому соседу. — Баджи… — тихо проговорил он, присев на корточки рядом. — Ты был прав. Я просто не могу жить «нормально». На меня нельзя положиться, — Кейске поднял пустые от отчаяния жёлтые глаза на блондина. — Я. Подвёл. Тебя. Опять… Около минуты они в молчании смотрели друг на друга, а потом Чифую улыбнулся. Ободряюще, искренне, нежно, обезоруживающе прекрасно. — Я уже простил тебя за это. Так что твоё прошлое не имеет значения. — Не имеет? — прошептал Баджи, нахмурившись. — Прямо сейчас оно меня и убьёт. — Я же сказал, что не отпущу тебя, — мягко пояснил блондин, будто бы это было решением всех проблем. — А ты сказал, что никуда и не собираешься. Так почему же собрался сейчас? — У меня нет выбора, чёрт возьми! — прорычал черноволосый. Чифую хмыкнул и поднялся, всё также глядя в глаза парню. — Выбор есть. Бежим, Баджи. На мгновение время остановилось. Бежим? — Что? — прохрипел опешивший Кейске. — Ты сошёл с ума. Мацуно никак не отреагировал на это заявление, лишь наклонился к нему и, обхватив руками лицо, замер всего в сантиметре. — Меня ничего здесь не держит, — прошептал он. — В моей жизни до приезда сюда не было смысла. Но он появился. И это не обучение, а ты. Единственное, что я рискую потерять — тебя. Глаза Баджи расширились от изумления и поравнялись размерами с блюдца. Он молчал: просто был не в состоянии выдавить ни слова. Чифую на это только улыбнулся. Его глаза лучились светом, которого так недоставало в тот туманный вечер. Он выпрямился и протянул черноволосому руку с дрожащими пальцами. Тот задумчиво смотрел на неё, а потом вложил свои пальцы в ладонь Чифую и поднялся. — Бери только самое необходимое, — решительно заявил черноволосый, ободряюще сжимая тонкие пальчики блондина. — Плед, немного лапши из наших запасов, сигареты, одежду. Я возьму деньги. В комнату через приоткрытый балкон ворвался порыв ветра. Единственным источником света был одинокий фонарь у дороги. На улице окончательно стемнело. Угрюмая тишина 328-ой нарушалась лишь еле слышными криками из-за стен. Люди всё так же болтали, только теперь громче. Полиция явно была недалеко. — Я не развязывал канат, — признался Мацуно, сжимая руку соседа в ответ. — Я не сомневался, — хмыкнул Баджи. — Просто не спрашивал, почему мы спим без простыни. Они зависли, глядя друг на друга ещё ненадолго. Страх или безысходность не ощущались совсем — только отчаянная решимость. В чувство парней привёл крик из коридора. — 328-я? Это здесь. Да, в конце коридора. Баджи и Чифую, не сговариваясь, бросились каждый к своим кроватям, наспех собирая вещи в рюкзак блондина. Первый раз за месяц Кейске потревожил свою кучу барахла на кровати. Он просто скинул её на пол и вытащил оттуда небольшую пачку денег. — Так вот почему ты отказывался её разбирать! — воскликнул Чифую и громко, заразительно расхохотался. Баджи посмотрел на него, как на умалишённого, и тоже рассмеялся. Определённо, всё это было чьим-то безумным сном. Однако времени рассуждать не оставалось, и парни вытянули наконец из-под кровати пыльную связку пододеяльников. Следом на свет показалась чёрная усатая мордочка с большими глазами-фонариками. Оказалось, верёвка не был единственным жителем «подкроватья». — Пики Джей! — воскликнул Мацуно, поднимая на руки котёнка. — Я думал, ты потерялся. — Забираем его с собой. На улице выпустим, — уверенно заявил Кейске. Возражений не последовало, так как за дверью послышались шаги. Парням ничего не оставалось, кроме как крепко-крепко завязать на перилах балкона самодельный канат и быстро спускаться. Баджи, прихватив рюкзак, в которого удалось посадить Пики Джея после просьб не шевелиться, схватился и начал медленно слезать, опираясь ногами на стену. Чифую стоял сверху и караулил, чтобы никто не ворвался или не подошёл к ним по земле. Он, как завороженный, смотрел на отдаляющееся лицо черноволосого и дрожал. Дрожал, потому что дурацкое сердце, которое и так болело последнюю неделю, сейчас грозилось вырваться из груди или просто разбиться, разрезав все внутренние органы острыми кусочками. — Спускайся, Чифую! — крикнул ему Кейске, который уже твёрдо стоял на земле. В дверь 328-ой настойчиво постучали. Мацуно в последний раз окинул взглядом родную комнату, в которой успел поселить свою душу: два письменных стола, из которых один чистейший, а другой заваленный всяким хламом, две развороченные кровати без наволочки, куча одежды на полу и стопка запакованной лапши возле шкафа. Комната пропиталась самими парнями насквозь. Всё здесь хранило воспоминания. И блондину было безумно страшно, что он больше не почувствует, как успокаиваются мысли и уменьшается головокружение, стоит только войти. Он боялся, что забудет всё самое важное, так надёжно связанное с 328-ой. — Откройте. Нам нужен Баджи Кейске, — послышался голос из коридора. — Чифую! — вскрикнул с улицы Баджи. «Как моё имя может быть мягким, если его произносят с таким надрывом?» — промелькнуло в голове Чифую. Только если его произносит сосед — вот ответ. Это с ним связаны воспоминания, а не с комнатой. Блондин вышел из ступора с очередным криком Кейске. Он, не ожидая больше ни мгновения, ухватился за наволочки и пододеяльники и съехал вниз. В эту секунду дверь в комнату с грохотом отворилась и туда влетели люди. Парни не стали вслушиваться в их голоса, наверняка наполненные возмущением. Они осторожно достали из рюкзака Пики Джея и быстро наклонились погладить его на прощание. — Прости, что так быстро пришлось расстаться, малыш, — прошептал Баджи и почесал котёнка за ухом. Чифую на автомате сделал то же самое. Почему-то вдруг показалось, что последние слова черноволосого адресованы ему самому. Прогнав от себя непрошеные мысли, блондин сжал руку Кейске, быстро переплетая их пальцы, и кивнул. Они рванули прочь от Академии. Заметили их только возле поредевших клёнов. С балкона 328-ой раздался крик: — Стоять! Всё равно не сбежите! Послышался яростный визг. Парни одновременно подумали, что визг принадлежит Кисаки, и улыбнулись. Они бежали, шлёпая по лужам и спотыкаясь о бордюры, бежали так быстро, как только могли. Никто из них не продумал маршрута, просто нужно было бежать. Они миновали остановку, которую давно покинул последний автобус, на котором когда-то и приехал в Академию Чифую. Миновали и магазин с беспечным продавцом, где парень когда-то купил энергетик для Баджи. Туман, словно море, скрывал парочку от разыскивающей их полиции. Блондину казалось, что они не бегут, а плывут в огромной чаше молока. Он чувствовал, что тело будто бы распадается на части. В ушах так сильно не звенело ещё никогда, не слышно было даже дыхания и стука сердца, только где-то в груди сворачивался огромный тугой комок. Мацуно ощущал себя летящей в пропасть фарфоровой куклой, которая неминуемо разобьётся в итоге. Но несмотря на это, он смотрел на бегущего чуть впереди Кейске, и знал, что счастлив. Вот именно сейчас — счастлив. Не так, как было, когда они бегали здесь же под дождём несколько недель назад, а идеально, всепоглощающе счастлив. Так сильно, что падение в пропасть вовсе не пугало, если там его ждал Баджи. Сзади, где-то вдалеке, послышался звук мотора и стук колёс о мощёные улицы. Неожиданно Чифую почувствовал, как черноволосый резко дёрнул его за руку и потащил прочь с дороги, куда-то в кусты. Они несколько минут продирались сквозь колючие ветки, беспощадно хлеставшие по щекам, прежде чем Баджи, так и не отпустивший руку новенького, повалил его на траву под низким раскидистым деревом. — Что такое? — прошипел Мацуно, хватаясь за разрывающееся от боли сердце. Черноволосый быстро зажал ему рот и приложил палец к губам. —Что такое? — шёпотом поправился блондин, осторожно отодвинув руку. — Вечно от них бегать мы не сможем. Лучше спрятаться и переждать, пока не отступят. А утром уедем на автобусе, — пояснил Кейске. Чифую кивнул, хотя и не мог вспомнить, чтобы видел тот автобус ещё хоть раз после своего приезда. — Да, они должны начать ходить ещё до завтрака. Можно проскользнуть незамеченными. А переночуем здесь. Черноволосый улыбнулся. Трава была мокрая, а по ночам уже начались опасные заморозки… — В конце концов у нас есть плед, — усмехнулся он, тут же достал его из рюкзака и притянул к себе за талию Мацуно, накрывая затёртым до дыр куском шерсти. Через минуту они сидели в обнимку под пледом-ветераном и смотрели сквозь крону пока ещё не осыпавшегося дерева на плывущий по улицам туман. На самом деле оба мелко тряслись от холода, потому что так и не задумались сменить худи и чёрную кожанку на куртки. — У меня осталась квартира в городе, — прервал уютную тишину Чифую. — Я сдавал её в аренду, так что немного денег там накапало. — И у меня остались деньги с продаж, – добавил Баджи. — Так что никуда мы не денемся, протянем. — Ты будешь спокойно навещать свою маму, — продолжал блондин. Он не смотрел на возлюбленного, просто крепко сжимал его руку. – А потом мы найдём работу и соберём ещё денег. Черноволосый кивнул. С неба в этот момент мелко закапал дождь, и он заботливо нацепил на Чифую капюшон, ласково погладив по волосам. — Знаешь, я хотел бы иметь зоомагазин, — поделился вдруг Баджи, мечтательно улыбнувшись. — Только представь! Содержать красивый, убранный зоомагазин, в котором свободно могут бегать животные. Без всяких клеток. Мацуно внимательно слушал и улыбался, глядя на счастливого соседа. — Я бы работал там с тобой, — поддержал он неожиданную фантазию. — Было бы неплохо совместить магазин с пекарней какой-нибудь. Люди приходили бы за булочками и засиживались надолго, чтобы поиграть с животными. А полюбившихся могли купить и забрать домой. Баджи так же повернулся к Чифую, и они вновь неотрывно смотрели друг на друга. Несмотря на дикий холод, пробиравший тела до костей, на душе у обоих было тепло. Блондин закончил речь, замолчал и, тяжело дыша, воззрился на Кейске, будто бы в поисках одобрения. А тот продолжал молчать и только задумчиво вглядывался в лицо новенького. — Не нравится? — нерешительно уточнил Мацуно, опуская взгляд. Баджи тихо фыркнул, приподнял голову парня за подбородок и одними губами проговорил: — Я люблю тебя, Чифую. Тот вздрогнул, будто от удара, и порывисто прижался к посмеивающемуся над такой реакцией черноволосому всем телом, пряча заалевшее лицо где-то в районе шеи. — Я тоже люблю тебя, — промычал блондин, когда первый порыв восторга прошёл. Он поднял блестящие от слёз глаза на Кейске и невесомо коснулся потрескавшимися губами его губ. Укутавшись в плед посильнее, Чифую уложил голову на колени парня и, обняв его за талию, уткнулся в живот. — Не бойся, ты меня не потеряешь, — прошептал Баджи, сразу уловив ход мыслей блондина. — Не веришь? Давай пообещаем друг другу кое-что. Если вдруг кто-то или что-то, будь то смерть или обстоятельства, разлучит нас в этой жизни, то мы не сдадимся. Мы отправимся искать друг друга. И, я уверен, мы найдёмся даже в другой жизни. Каждое слово отдавалось гулким эхом в голове Мацуно. Ему показалось на мгновение, что все его руки и лицо в крови, которая хлещет из раны на животе Баджи. — Обещаю… — одними губами проговорил он. Действительно. Разве стоит жить, если не для кого? Больше они не произнесли ни слова, потому что где-то вдали на дороге замелькали лучи фонариков полиции и послышался лай собак-ищеек. Парни не паниковали и не переживали: у них ведь было обещание. Они не пошевелились и тогда, когда в кустах что-то зашуршало, и к ним под дерево запрыгнул Пики Джей. Он, похоже, тоже не желал оставлять невнимательных, но полюбившихся хозяев. Только вслед за котёнком, как за путеводной звездой, последовали все собаки. Лай и шорох вместе с топотом людских ног и грубыми голосами становился всё громче, по мере приближения к убежищу парней. Чифую пытался разобрать слова, которые произносили копы, но вместо очевидных «выходи», «не скроешься», «арестованы» и «Кейске», он слышал «успокойтесь», «держите его», «на кровать», «не дайте ему себе навредить». У блондина в ушах зазвенело, а картинка перед глазами поплыла. Единственное, что он всё ещё мог различить — спокойное, умиротворённое лицо Баджи перед собой и фантомное ощущение его поцелуя на своих губах. Когда из кустов показались собаки и чьи-то руки, блондин не заметил. А когда эти руки обхватили тело черноволосого и потянули за собой прочь от дерева, Чифую провалился в темноту. Последним, что он помнил, были сверкающие любовью и теплом жёлтые глаза.