Не слишком?

Испокон веков трудоголизм был отличным поводом уйти от проблем. Алтан понимает справедливость этого утверждения, когда, на вторую неделю напряженной работы, мыслей о Вадиме в голове не остается. У него вообще нет никаких мыслей, кроме ровных рядов цифр, записей биржевых сделок и прочего финансового мусора. Он устает. Но это лучше, чем мучиться от глупостей в голове. Иногда он просматривает тиндер, листает фотки с бывшими любовниками. Хочется, конечно, но при мысли о том, что нужно будет для кого-то наряжаться, лицо кривится. Вот бы к нему просто пришли, уложили в кровать и мягко-мягко размяли все тело, поцеловали везде, подготовили и нежненького трахнули. И чтобы потом не нужно было никуда вставать и ехать. Алтан забывается в этих мыслях, старается вспомнить кого-то из бывших, на худой конец молодого Джуда Лоу, но сознание упорно меняет черты лица. - Все нормально, золотко? Да-да. Вот так бы он и спросил, целуя под коленкой, пока ногу на плечо закидывал. Алтан открывает глаза. Вадим здесь, в его кабинете. Стоит, лыбится, шарит взглядом по столу. Точно. Вызывал и забыл. Он бросает вперед несколько бумажек. Вот, работа твоя новая. Забирай и проваливай, а я пока дальше о тебе помечтаю. Стремная история, но другой Алтану не видится. Вадим забирает бумажки, поглядывает в них, мнется что-то. Алтан злобно смотрит и кладет локти на стол. - Ну? Чего надо? Денег еще? Выходной? Новую тачку? Все, что хочешь, получишь, только уйди. Алтан уже тянется рукой к ящику с наличкой, но Вадим тихо говорит. - Выглядишь усталым. Может, тебе передохнуть денек? Рука зависает у ящика. В смысле передохнуть? - Съездили бы куда-нибудь. В парк там. Уток покормить. Тебе нравилось раньше. Ну или в ботаничку. На шопинг можно. Вадим прикусывает язык. Сказанул, блять. Тебя после шопинга и выставили, а ты тут снова такой: "босс, еще раз жопу покажите, не насмотрелся". Вторую вилку во второй глаз. Идиот. Но Алтан словно не замечает этой оговорки, смотрит внимательно. Оглядывает с ног до головы, ищет подвох какой-то. Вадим уже собирается уходить, но слышит тихое "поехали". На улице почти ночь, но это вообще не заботит. Петербург - он круглосуточный. В уток хлебом и в темноте можно покидаться. - На твоей, - сообщает Алтан уже в дверях. Они идут до гаража вместе. Охрана нервно переглядывается, Вадим грозит всем молчаливым взглядом и крутит в руках ключи от машины, чтобы не было видно как трясутся. Алтан застегивает пальто под горло - прохладно нынче. Запаковывается, как в футляр, надевает перчатки, вяжет шарф. - В машине печка есть, - сообщает Вадим очевидную мысль. Алтан смотрит мимо него, но кивает, оставляя шарф просто лежать на плечах. Что он делает? Зачем вообще согласился? Поддался на случайную заботу? У Алтана в голове одновременно и тысяча мыслей и ни одной. Просто едет, смотрит на дорогу, иногда косится на Вадима за рулем рядом. Тот напряженный, старается шутить, но Алтан видит, как белеют костяшки на руле. Он зачем-то трогает их. У Вадима чуть руль не выкручивается, машина вихляет, благо дорога пустая. Перебор, отмечает про себя Алтан, ищет оправдания, повод какой-то. Капризно тянет. - Хочу повести. Вадим бросает на него быстрый взгляд. - Ну уж нет. Во-первых, в моей тачке только я за рулем. У тебя права-то только в коробочке и лежат, опыта никакого. А во-вторых, мы вас выгуливать едем, босс. Так что вести мое дело, а ваше дело - расслабляться. Он чертовски прав. Невыносимо прав. Алтан готов был отдать ему эти бразды правления собой еще в семнадцать. Да только не берет никак. Не нужно ему. Дагбаев вздыхает и съезжает на сиденье ниже, больше ничего не говоря. Вадим что-то ищет в бардачке (Зубочистка, ага!), копается с прикуривателем, чтобы подзарядить телефон, переключает скорость. То и дело его пальцы едва заметно касаются бедра, колена. Через пальто это почти не чувствуется. Алтан хочет откинуть пальто , подставить ногу в брючине и сказать : "трогай". Вот возьми и нормально трогай. Чтобы я чувствовал. Но как это все произнести? Непонятно. Это же не просто шесть букв и призыв к действию. Это длинные предложения и годы провокационных фоток. Я обещал тебе, что влюбляться не буду, а сам все это время только и делал, что сильнее втюривался. И не просил я дружеского совета, я приглашал, хотя и знал, что тебе неприятно все это. Для тебя все эти трусы с бусинами и капроновые гольфы. Чтоб тебе нравилось. Все перебирал, разное. Хотел знать, в чем тебе себя предложить так, чтобы не отказался. Чтобы если и не меня захотел, то свои фетиши. А ты какой-то бесхитростный. Ни атлас, ни кружево не берут. Может, пол сменить? Тогда хоть какой-то шанс будет? Алтана трясет. Он кричит все это в своей голове, задыхается. Вместе с ужасом накатывает усталость, он оторвался от работы впервые за долгие недели. Он просто едет по темной дороге, а в голову ему врываются все те мысли, что он старательно посадил в инкубатор и закрыл дверь, выставив температуру на максимум. Машина останавливается. Вадим гасит фары, но не глушит мотор. Алтан вертит головой во все стороны - чудесный лес. Черный, темный, без огонька. Он бросает на Вадима испуганный взгляд, но тот не нападает. Смотрит серьезно, без смешинки своей. Кусает губы, словно ему тяжело сказать. Но все-таки выдает. - Что случилось, золотко? Давай, можешь мне рассказать. Алтан чувствует, как трясется нижняя губа. Золотко. Он его золотко. Не семнадцать уже, а все равно. Он утыкается Вадиму в плечо и ревет. Беззвучно, но сопливо. Продолжая в голове кричать. Что случилось? Ты случился. Ты! Свалился на мою голову. Не могу, ничего не могу без тебя. Все перепробовал. Ничего не помогает. С губ не срывается ни звука. Вадим не понимает, что случилось, но то, что плачет, это хорошо. Пройдет, значит. Он кое-как приобнимает Алтана, гладит по спине, по волосам. Надеется, что не сжимает слишком сильно. Что не чересчур. Что на грани дозволенного. Не просит говорить больше. Знает, что скажет, если захочет. Теперь скажет. Отмотали пленку и вернулись. Станет полегче, уже завтра. Точнее, Алтану, может, и станет, Вадиму точно нет. Он бы его сейчас усадил на свои колени и не отпускал. Целовал бы в шею, успокаивал. Говорил, что все хорошо будет. В груди тугой комок, и Вадик сам готов разреветься прямо сейчас. Что же ты со мной делаешь? Слезы проходят через четверть часа. Алтан дышит уже спокойнее, отстраняется, шмыгает красным носом. Щеки у него совсем мокрые, глаза блестят. Вадим вообще не понимает, что делает, когда большим пальцем стирает соленые дорожки со скул. Алтан ловит его руку и прижимает к своему лицу. Они смотрят друг на друга со смесью ужаса и надежды. Зеркалят эмоцию, каждый не может двинуться или что-то сказать. Вадим первый подает голос. - Убьешь меня потом, - со вздохом говорит он. Решено уже. Помирать, так с музыкой. - Убью, - подтверждает Алтан. Вадим крутит ручку громкости на максимум, заполняя салон музыкой, и наклоняется вперед. Алтан то ли голодный, то ли напуганный. Целуется совсем не как в кино, хватает губами хаотично, словно дворовый котенок, которому дали молоко. Он лезет, цепляется руками, скидывает перчатки. Хватается за волосы, шею. Тянет, щиплет, словно проверяет реальность. Вадим, напротив, старается держать руки ровно, обнимать за спину и не дать Алтану случайно снять машину с ручника, чтобы они покатились под горку. Свет фар ослепляет резко, они отскакивают друг от друга, как школьники. И не смотрят. Машина проезжает, а они все еще глядят каждый в свое окно. Вадим гладит пальцами руль. Это был сейчас шок или что? Потому что ему мало. У него кровь бурлит и адреналин на уровне Эйфелевой башни. Но посмотреть страшно. С босса ведь станется - правда убьет. Он заводит машину и возвращается на дорогу. Музыка продолжает греметь. Куда теперь ехать? Непонятно. Он проверяет на телефоне время, прикидывая, где сейчас еще не закрыто. Губы горят. Алтан хочет потереть лицо ладонями. Что ты сделал, Дагбаев? Насколько ты отчаялся? Бред ведь. Но ответил. Не оттолкнул. Может быть, шок? Состояние аффекта. Убьет ведь, правда. Если это просто из жалости. Они молчат едут. Вадим тыкает экран телефона. 22.20. Да ладно. Была не была. Все уже похерено, и Алтан это знает. Если Вадим завтра еще сможет сделать вид, что все нормально, то сам Алтан точно нет. Рука Вадика еще слишком близко. Алтан откидывает полу пальто, пододвигая обтянутую брючиной коленку ближе. Косится. Вадим не отрывает взгляд от дороги, но рука замирает. За это мгновение Алтан, кажется, умирает раз десять. Пока чужие пальцы, подрагивая нерешительно, касаются его бедра с внешней стороны. Вадим не кладет руку сверху, но прижимает пальцы. И Алтан закрывает глаза, откидывая голову на подголовник. Сам кладет руку на свое бедро и спускает мизинец. Вадим сжимает его в своей ладони. Алтан улыбается, хотя его щеки все еще мокрые от слез. Убью. Твердо решает он. Но позже. Ночь в Питере странная. Не зима еще, но немного морозно, стыло. Им бы поговорить, но оба молчат. Вадим предлагает: - Кофе? Алтан кивает, ждет на выходе круглосуточной кофейни, прячет руки в перчатки. Улыбается глупо куда-то вглубь шарфа. Не зря брал, пригодился. Вадим выносит кофе: американо с молоком боссу, себе раф с какой-то ароматической добавкой. - Дай попробовать, - просит Алтан и забирает стаканчик под вопросительный взгляд. - Фу, гадость. - А мне нравится. Вадим не злится, не ерничает, просто констатирует факт. Нравится ему, когда сладко до слипающихся губ. Алтан обещает себе запомнить. Они ходят по набережным каналов, слушая музыку из алтановой подборки. Идти нужно близко, блютуз на наушниках выдержит и пару метров, но они идут локоть к локтю. Алтан даже смелеет и цепляется за рукав. Вадим выворачивает руку и берет его пальцы в перчатках в свои. Снова хочется плакать и кричать. Что делать? Что с нами? Но спросить это на полуосвещенной, но все-таки освещенной улице как-то неловко. И Алтан вообще не знает, какой ответ хочет услышать, и что сам скажет, если его спросят. Они просто гуляют. Молчат. Пьют кофе. А потом едут обратно в особняк. Все так же в тишине, и Алтан пытается высмотреть среди одинаковой лесополосы то место, где они целовались несколько часов назад. Утром Вадима в поместье нет. Алтан не находит его ни на кухне, ни в гараже. Строго спрашивает дежурного "Где Вадим?". В ответ пожатие плечами и лепет, что "сейчас узнаю". - Я сам, - резко бросает Алтан подчиненному и уходит. Сам он ничего не пишет. На губах вкус поцелуя, на бедре тепло пальцев, ладонь помнит крепкий обхват чужой руки. Но Вадима нет, и Алтан ненавидит себя за глупость. Вадик просто примерный. Повез босса отвлечься, выгулять. Подыграл, когда нужно, но участвовать в этом лав шоу явно не хочет. Все-таки приказать ему? Да, Дагбаев, давай, сделай из себя нелюдя. Все и так это знают, к чему скрываться? Он открывает чат. Закрывает его. Набирает рабочий. Сбрасывает. Не надо. Потом. Он плетет волосы и идет в оранжерею. Отвлечься. Внутри пустота и жуткая усталость. Вадим мотается по городу целый день. Ему вообще не надо, ребята подряжены на все разборки, но он убеждает себя, что нужно проконтролировать. Понабрали тут по объявлению. В машине два пустых стаканчика из-под кофе. Вадим почти выбрасывает их, но потом ставит один в один и пихает в бардачок. Хрен его знает зачем. Но выкинуть их - сделать вид, что ничего не было. И вообще надо бы. Но хочется запомнить. Холодные руки, мягкие губы. Пиздец весь этот, который случился в его машине и после. Алтан ожидаемо ничего не сказал, а сам Вадим открывал рот, но... что сказать-то тут? Он не готовился, речь не репетировал. А шутками своими мог уничтожить все подчистую. Это-то он знал точно. Сколько раз за жизнь получал пиздюлей за длинный язык! Лучше всего было уехать. Наверняка утром Алтана отпустит, нервы спадут, и он потребует объяснений. Или, хуже того, сам скажет "спасибо, Вадим, классно засосались. Поддержал, как умеешь. А теперь я снова работать, а ты ноги в руки и побежал стрелять в плохих ребят". Вадим бы с радостью пострелял, только бы в этом во всем не вариться. Чувства у него простые, играть в эти игры под прикрытием он больше не может. Но вернуться все-таки нужно. Отчитаться, передать план на завтра. Бумажки там всякие, бюрократия. Босса находит в оранжерее. Тот весь в земле и со стеклянными, странными глазами. Смотрит мимо Вадима, кивает, но не более. Понятно все. Ясно. Вадик отбивает себе мысленную пять. Все он правильно понял, все правильно сделал. Алтану нужен был друг, выговориться, расслабиться. Выговориться не получилось, но хоть как-то. Все, можно снова учиться шутить про хуи в присутствии начальства и не бояться быть не понятым. Вадим его не интересует, шутки за подкаты расценены не будут. Пока напоследок, уже в спину, Алтан не спрашивает. - Куда вчера уехал? - Домой, - твердо отчитывается Вадим. - Поздно уже было. Твою комнату здесь не занимали. Вадим оборачивается резко, но Алтан возится с цветами и даже на него не смотрит. Комната и правда есть, но Вадим не ночевал в хозяйском доме с тех самых пор, как извелся однажды всю ночь ждать Алтана со свиданок. Сил не было потом смотреть на него. Решил, что лучше будет спать на два часа меньше, но нервы спокойней будут. Все равно не стали, правда. - Хотите, чтобы я сюда снова переехал? Кажется или у Алтана дергаются плечи? Показалось, наверное. - Как тебе удобно. Просто не хочу, чтобы ты ночью врезался в какое-нибудь дерево. И все, аудиенция закончена. Алтан щелкает кнопкой, и по оранжерее снова разносится тихая музыка. Бах, там, или Бетховен. А может Моцарт, хрен разберешь этих мертвых классиков. Зачем он вообще это сказал? Господи, ну и дурак! Алтан только волосы на голове не дергает, а в остальном готов кататься по полу как в дешевой драме. Весь день себя настраивал на деловой разговор, чтобы что? Промямлить вот это "не хочу, чтобы ты пострадал". Что за отговорка? Даже пятилетке понятно, что ересь. Алтан все-таки дергает себя за волосы. Идиот. Идиоты. Поэтому когда через два дня Вадим приезжает среди дня с огромной сумкой, а охрана медленно бледнеет, потому что теперь на работе в два раза больше начальства, Алтан сбегает в свою комнату, как можно быстрее. Ну ты просил, он приехал? Что ты хочешь от него вообще? Он же псина цепная - приказали, выполнил. Ничего личного. Уж точно не к тебе. И все равно странно теперь по утрам сталкиваться на кухне, слышать постоянно голос и смех где-то во дворе, а вечером вздрагивать от случайного "спокойной ночи". Алтан на это ничего не отвечает. Бегает по своему дому как запуганный заяц, прячась за шторой у окна, чтобы наблюдать за Вадимом во дворе. Злится, нервничает, кричит на всех. В поместье дисциплина становится железной. Никто лишний раз босса не трогает, на глаза не показывается. Только Вадим иногда смотрит долго, тяжело так. Алтан на это фыркает и ожидаемо сбегает. Потому что страшно. Сердце заходится в тахикардии. Он почти проваливает пару сделок, потому что никак не может подготовиться. Но в последний момент выруливает все обратно. После второй почти_осечки, вечером телефон звонит странным уведомлением. Алтан даже не сразу понимает, что это его телефон. Берет в руки и видит новое сообщение в чате, о котором не то чтобы забыл, но не думал, что когда-то еще придется воспользоваться. Вадим присылает с личного номера скрин переписки какого-то чата. Где Алтана хвалят как большого профи, и что чужой босс очень надеется на плодотворное сотрудничество. ??? - спрашивает Алтан в ответ. Сердце бьется в горле. Вадим: "Сплетничаем с ребятками. Все от тебя в восторге." "Обсуждаешь меня за спиной?" Вадим: "Просто узнаю не нужно ли кому ногу отстрелить." И пока Алтан молчит, не зная, что ответить , приходит новое сообщение. Вадим: "Хорошо ты их сегодня уделал. Горжусь тобой, золотко :)" Вадик щелкает блокировкой и закрывает глаза ладонью. Пиздец. Не сдержался, не смог. Давно они уже не говорят, как раньше, а тут он снова. Но так хотелось показать Алтану, если не своими, то хотя бы чужими глазами, какой он был сегодня крутой. И можно было обойтись без смайликов и нежностей, но Вадима черт дернул. Или автопродолжение в телефоне, а он и не стал исправлять. Лучше бы Алтан ничего не отвечал. Но телефон тренькает, и Вадим, со вздохом, открывает чат. Босс: "Гордишься или в восторге?" Резко садится на кровати. Смотрит на экран. Ладно, хрен с ним. "Горжусь и в восторге." Босс: "Спасибо." Утром Вадим шлет в чат какую-то блестяшку родом из одноклассников. Чашка кофе, птички (причем тут птички, вашу мать?), уродливая надпись "доброе утро" витиеватым шрифтом. Но Алтану кажется, что это лучшая на свете картинка. Он улыбается, рассматривая ее непозволительно долго. Отвечает сдержанное "утра". Пока чистит зубы, на него из зеркала смотрит ошалевшими глазами семнадцатилетний подросток. Вадим кидает ему щенят, котиков, демотиваторы, раскопанные на кладбище юмора, и прочую чепуху. Алтан прячет красные щеки на совещаниях и отвечает из-под стола что-то матное, обычно унизительное, но в конце ставит скобочку. Продолжается это примерно недели две. Встретившись в доме, они не говорят. В машине, если приходится, едут молча: Алтан сзади, Вадим на переднем пассажирском. Переписываются в чате. Иногда хмыкают одновременно. Но в глаза не смотрят. Вадиму кажется, что он в кошмаре. Но просыпаться от него не хочется. Хочется еще и еще. Алтан шлет ему фотки туфель, советуясь, что выбрать, хотя Вадим мог и пойти с ним, но остался в машине, отправив ребят присматривать за боссом. Присылает иногда скриншоты книг, требуя купить в городе. Доставку мог бы заказать, но забирает из вадиковых рук хрустящий пакет и сбегает. Творится какая-то чепуха. Но это весело. Вадим давно не чувствовал себя таким живым. И... счастливым? Он все чаще пишет "золотко" в конце предложений. Оговаривается пару раз в разговоре, но Алтан не поправляет. То ли не слышит. То ли... Не хочется думать о другом "то ли". Вадиму лишние надежды не нужны. Просто они снова говорят. Пусть и в переписке, но говорят. Он снова почти обретает контроль над ситуацией. Ему спокойно, что он опять в листе доверия. Вторые шансы не упускают. Алтан зовет его к себе также через чат. Босс: "Зайди. Я у себя." Но в кабинете никого, Вадим хмыкает, но идет в комнату. Стучится, заходит после разрешения. Босс еще не одет. Ходит в своей цветной кофте, на голове бутон из туго затянутых на макушке волос. Кровать разобрана, на ней валяются книги. Алтан шарахается по комнате в каком-то нервном напряжении. Кивает на кресло. - Сядь. Вадим садится. Осматривается. Пытается предугадать, что его ждет. Выволочка, может? Хотя не за что. Прием явно не официальный. Может, опять что-то нужно "на личном"? От этого руки сжимаются в кулаки, но он сглатывает. - Случилось что-то? - Да, мне нужен совет. - Ну, говори, золотко, помогу, чем смогу. Вадим растекается в кресле, пытаясь искусственно себя расслабить. Тише, Вад. Все нормально будет. - Посмотри, там, на столе. Что думаешь? На заваленном всякой канцелярией столе расчищено место. Простая коробочка, без опознавательных знаков. Похоже на часы или, может, дорогой нож для бумаг. Вадим открывает. Ну почти. Не часы, но браслет. Массивная цепочка из крупных звеньев. Титан, хотя, может, и платина. Штучка не из дешевых. - Нормально, - отвечает Вадим каким-то севшим голосом. - Для вас крупновато будет. - Это не мне. Алтан стоит на другой стороне комнаты. Жмется к кровати. Продолжая держать в руках коробочку, Вадим оборачивается. Брови у босса жестко сведены к переносице, губы сухие, то и дело облизывает. - А кому? - Тебе, - отвечает он. Вадим переводит взгляд с браслета на Алтана и обратно. Сердце стучит тупо в глотке, ладони потеют. - По какому поводу? - Просто так. - Алтан сипит, дышит грудью, тяжело и вязко. В глазах ужас. - Не слишком... по-пидорски? Вадим смеряет его таким долгим взглядом, молчит, кажется, вечность. Алтан проклинает себя за глупость. Ну теперь точно все. Пошел ва-банк, как на той сделке. Есть маленький шанс, что Вадим не помнит, не поймет. Не отошьет второй раз. - Очень, - отвечает он после паузы, и Алтан почти задыхается, в голове стучит пульс, перед глазами черные пятна. Он едва слышит продолжение. - Застегнешь? Вадим улыбается грустно-грустно. Смотрит с извинением и протягивает коробочку. - Я сам не умею. Мне нужна твоя помощь, золотко. Подходит первым, потому что у Алтана не идут ноги. Берет за руку, вкладывая в нее браслет. Пальцы дрожат, но Алтан старается. Раза с третьего застегивает цепочку. Сидит идеально, как влитая. На Вадима смотреть страшно. Сначала надо снова начать дышать. - Иди, - просит он. Ему нужно чуть-чуть времени. Вадим наклоняется и целует его в щеку. - Ухожу. Но, если что, я тут. Алтан кивает и падает на кровать, как только дверь закрывается. Пальцы все еще дрожат, но на губах пробивается легкая улыбка. Трогает рукой щеку, а второй берет телефон и пишет в чат. "Вечером надо в город. Поедем на твоей." "Конечно, золотко. Как скажешь." В конце Вадим ставит смайлик с поцелуем. Алтан, дрожащими пальцами, отправляет такой же.