Не слишком?

Утро бьет Вадима по голове сушняком и болью в глазах. Так и уснул на диване, кое-как, рука затекла, спина тоже. У него вообще-то ранение. И возраст. Вад встает, разминается, кряхтит, задевает ногой пустой графин из-под водки и едва не наступает на валяющийся телефон. От Алтана ничего, зато чат охраны мигает непрочитанными. 0.12 - Босс едет 0.13 - База принял. Рановато 0.24 - Злой как сука. Илюху на такси отправил. 0.57 - База, ворота. 2 минуты 0.57 - Принято. 1.12 *лично Вадиму* Драконыч, хозяин дома. Вадим читает сообщения и судорожно одевается. Кофе попьет по дороге. Зубы почистит жвачкой. Вчера что-то случилось, пока он надирался, а он и не в курсе. Конечно, охране Алтан ничего не скажет. Не про такое. Ну что, Стасик-пидорасик, береги коленки, скоро стрелять будем. У Вадима руки буквально чешутся. Убьет суку, если хоть что-то чуть-чуть с золотком не так. Вряд ли он сам уехал. Наряжался вон, подарки искал. С настроением парень собирался. Что-то должно было произойти. До особняка долетает меньше чем за час, личный рекорд от квартиры. Шугает всех вялых и сонных по периметру и только потом смотрит на часы. 8.40. Блядское раннее утро. - У себя? - спрашивает он начальника смены. Тот устало кивает, бубнит, что еще 20 минут и сменится. Вадик хмыкает. Разнежились тут, спать собрались всю ночь, пока хозяина нет, а он, поди ж ты, вернулся. Перебудил всех, напугал. А теперь и Вадик приперся пугать дальше. В спальню Алтана просто так не входят. Туда вообще не входит кто попало, а Вадим вежливо стучится, что редкость для дверей в этом доме. - Золотко? - тихо спрашивает он в приоткрытую дверь. В комнате тишина. Вадим смелеет и заходит. Окна не закрыты против обычного. Солнце лижет уголок стены и пока еще не добралось до вороха подушек и одеял. Темные кудри разбросаны по подушке. Вадим тихонько прикрывает дверь, идет ближе, натыкается носком ботинка на брошенный пиджак, осторожно приподнимает. Из кармана на ковер выпадает несколько белых бусин. Что? Откуда? Вадик пихает руку в карман, нащупывая тонкие нитки с шариками, рассыпающиеся с одной из сторон, мягкую ткань. Он сжимает кулак и вытаскает руку, чтобы разглядеть. Действительно. Те самые трусы с жемчугом. Одна сторона порвана и теперь собирается россыпью моллюсковых отходов в огромной вадиковой руке. - Ты охренел?! - раздается крик из другого конца комнаты. В Вадима летит подушка, потом телефон, потом еще какая-то штука. - Пошел вон! Алтан не то чтобы злой, он в ярости. Лицо заливает краской стыда и ненависти. Да как он посмел, ввалился сюда, без спроса, без стука! Алтан падает обратно на кровать, пытаясь прийти в себя, трясясь от негодования. В комнате уже никого нет, но он все равно встает, доходит до двери, открывает и долбит о косяк со всей своей дури. Показывая, что следующий, кто войдет в комнату, будет уносить свою голову в руках. Вадим спокойно дожидается босса на кухне. К двенадцати тот выходит, зыркает злобно и идет к кофеварке, наливать кофе. Показательно молчит и не разговаривает. Вадим молчит тоже. Оглядывает краем глаза, оценивает походку, движения. Скользит по рисунку на ногах: там, где видно, синяков нет ни на коленках, ни на запястьях. Ребра? Не понять под широкой футболкой. Алтан оборачивается, заставляя зацепиться взглядом за выступающий сосок к сережкой. Вадим гулко сглатывает , поднимает глаза. Губы у Алтана недовольно сжаты, брови нахмурены, а в глазах...уж не злость, а сомнение, непонимание. Не слишком ли? И этот взгляд до того знакомый, что Вадим неловко отворачивается, иначе как на яву увидит мазки своей спермы на этих щеках. - Охрана говорит, ночью вернулся. Все хорошо? - Хорошо, - отрезает Алтан. - Лучше не бывает. По тону видно, продолжать разговор не хочет. Точнее хочет, но не этот. Вадим дает ему повод. - Мне кофе сделаешь? - А ты не охренел часом? Алтан бухает свою чашку на стол и садится. Всем своим видом показывая, что ни кофе, ни что-либо еще он Вадику делать не будет. - Может и охренел, но я тут с ранья на ногах. Дела делаю, безопасность вашу блюду, честь и достоинство оберегаю. У меня сегодня точно нет дел не по расписанию? Понятно о чем он спрашивает, нужно только кивнуть и все будет решено. Но то, что Алтану нужно решить, простым кивком головы не сделаешь. - Все по графику. Успокойся уже. - Алтан пьет кофе и смотрит в стол. На Вадима смотреть невозможно. Почему-то больше не тянет. Ни на мужиков, ни на тусовки. Алтан запирается по вечерам в комнате и не выходит до самого утра. Проводит выходные в оранжерее. Странно это, но Вадим не подает виду, что его это тревожит. Их личный чат в мессенджере оживает все реже, но все чаще с подачи Вадима. Мемы, котики, фото каких-то расписаний, бумажек. Алтан отвечает сухим "ок" или улыбкой в одну скобку. Иногда приказывает "зайди" или еще что-то односложное. Встречаясь в доме, они почти не разговаривают. Не то чтобы раньше трепались у всех на виду, но после тех киданий подушками молчание становится неуютным. Наверное, никто кроме них этого и не замечает. Вадим везет его в город на рабочей машине. Большой тяжелый джип легко перестраивается из ряда в ряд. Вадик то и дело бросает взгляд на заднее сиденье. Алтан смотрит в окно, подперев подборок рукой. - Со мной походишь? - спрашивает он как-то безжизненно. Словно и наплевать на ответ на самом-то деле. - Похожу, чего б не походить. Может, и мне обломится чего. Взгляды в зеркале встречаются на секунду и тут же снова назад - на дорогу и в окно. В торговом центре немного людей. Во-первых, будний день, во-вторых, люкс класс. Сюда восьмиклассники прогуливать уроки не приходят. Алтан как будто целенаправленно идет куда-то, хотя по дороге рассматривает витрины. Ему тоскливо. Вот уже месяца три тоскливо и тухло. Даже в семнадцать ему так мерзко не было. Тогда Вадим его хотя бы успокоил, говорил с ним. Теперь шарахается, глаза прячет. Глумится, конечно, рассказывает анекдоты свои несмешные, шугает охрану. Но Алтан чувствует: между ними все больше работы, все меньше дружбы. Хотя какая чертова дружба? Никогда ее не было. Была только влюбленность и зависимость с одной стороны. А с другой? Ну, жалость, может. Инстинкт какой-нибудь, типа отцовский. Теперь Алтан взрослый, и бегать ему сопли подтирать больше не надо. А вот денег просить вполне. Намекнул уже пару раз, что мол, не хватает на разборочки, хозяин. Алтан, не глядя, отдал котлету, лишь бы отъебался. И сейчас тащится следом. Полшага сзади, дышит в спину. Не говорит, не спрашивает. Хорошо делает свою работу. Ждет, когда ему что-нибудь обломится за выслугу. Алтан не планирует провокацию. Он даже покупку не планирует. Просто примеряет, что нравится, смотрит в зеркало, убеждается, что красивый. Отдергивает шторку, чуть не снеся привалившегося к стенке примерочной Вадика, и спрашивает: - Ну как? Просто брюки и рубашка. Не костюм медсестры или горничной, но Алтан теряется на секунду, когда видит, как горят у Вадима глаза. Лицо спокойное, и даже тон как обычно. - Нормально. Подлиней бы, - имеет он в виду заканчивающиеся выше лодыжек штаны. Но глаза - это другое. Алтан такое видел, отличает. В клубах часто так легко кого-то цеплять: по глазам видишь - хочет. Вот и Вадим сейчас оценивает, трогает, снимает уже. Но лицо бесстрастное, обычное. Словно ему очень скучно. - А рубашка? - уточняет Алтан и откидывает назад косы, пальцами задевая соски. Вадим пожимает плечами. - У вас и покрасивше есть, босс. Взгляд отвести очень сложно. Ткань тонкая, все обтягивает, показывая выпуклость украшений на груди. Вадим не уверен, но это он как будто специально. Надоело дразнить фотками, решил, так сказать, прямой эфир провести? Бесится, наверное, проверяет. Предатель ты, Вадик, или право имеешь? Можно, конечно, на все плюнуть и разочек оттянуться. Но что он потом со своей жизнью-то делать будет ради одного недосекса в примерочной кабинке бутика? Поэтому Вадим держится. Хорошо, стойко, ненароком одергивая свитер. Борется с собой буквально пару мгновений , а потом все-таки вставляет один палец между стенкой и тяжелой бархатной шторкой. Заглядывает. Алтан расстегивает рубашку, снимает, аккуратно вешая на вешалку. Ну еще бы, шмотка-то не дешевая. Вадим забывает как дышать, глядя на поблескивающую на груди штангу. Никогда не видел так близко. Вообще хоть как-то обнаженного Алтана вживую не видел. И теперь жалеет, что посмотрел. Он весь выточенный, словно мраморный. Твердый, жилистый. Хочется положить ладони ему на бока и сжать, надавить на плечи. Погладить спину. Алтан наклоняется, чтобы снять брюки, остается в одних черных трусах. Татуировка ярко блестит в свете софитной лампы, вьется по коже, поднимается выше, прячется за тканью белья и аккуратным завитком лижет бок. Вадим облизывает губы, желая ощутить вкус этих цветов. Босс поднимает голову, выпрямляясь, и они сталкиваются взглядами в зеркале. Не соврешь, что случайно. Вадик держит палец на шторке и скалится. Машет этим самым пальцем, как червячком, и отворачивается. Проебано, Вадим. Какой там телефон у бывшего одноклассника, который охранников на товарный склад нанимал? Вот прямо сейчас отсюда и поедешь охранять помидоры. Но Алтан ничего не говорит. Выходит из кабинки молча, отдает одежду подлетевшей девушке, отрицательно качает головой и выходит. Вадим тащится следом, пытаясь угадать, в какой момент его разъебут за подглядку. Босс спускает это на тормозах. Ему бы радоваться, на самом деле, и больше не давать себе делать таких оплошностей, но он ловит себя на том, что пялится в зеркало заднего вида больше , чем на дорогу. - У вас какая-то тусовка, босс? - кивает он на кучу пакетов на заднем сиденье. Алтан себе в шопинге в итоге не отказал. - А это ты мне скажи! Расписание на следующую неделю я еще не получил. - Так четверг же. Алтан злобно зыркает и не продолжает. По взгляду видно, что за следующее слово глаз выколет. Вадим нервно облизывается и дальше едет молча. Выгружает покупки из машины, сам несет до комнаты, складывает у стены, где обычно. А когда поворачивается, Алтан уже снимает пиджак. - Спасибо, - говорит он, и Вадим замирает. Пуговицы рубашки расходятся под пальцами. Теперь уже не через щелку в кабинке, а прямо перед ним. Алтан не смотрит, просто переодевается, снимает уличное, чтобы нацепить домашнее, но Вадима окатывает волна ужаса. Не удержится ведь. Бросится целовать, вылизывать, падать на колени и просить прощения и дозволения. Фу, блять. От себя даже мерзко. Но это кажется таким правильным и логичным, вымаливать у золотца разрешения его касаться, когда уже сам лапаешь во всю. Вадим опускает глаза в пол, что-то бормочет и выходит из комнаты, стараясь держать руки в карманах, а себя в ежовых рукавицах. Выдумываешь, Вадик. Не тебе представления. Алтан смотрит на закрывающуюся дверь и не понимает. Зачем-то обратно застегивает пуговицы. Да нет, конечно, все он понимает. Вадиму противно. Он готов слушать про эти пидорские похождения, шутки шутить про два стула, но участвовать в этом самому противно. Алтан садится на кровать и смотрит в стену. А ведь показалось, буквально на минутку показалось, что хотя бы потрахаться Вадим не против. Ну по сути-то, в чем разница? Сисек нет? Можно со спины. Волосы у Алтана длинные, талия заметная, фантазии Вадику никогда было не занимать. Справился бы. Приказать тоже можно. Заставить. Но это будет полный звездец. Алтан представляет, как говорит Вадиму, что сейчас они будут трахаться, как тот приоткрывает рот в немом "о" и сообщает, что он манисексуал и встает у него только на деньги. Алтан кладет на тумбочку рядом пару стопок валюты и смотрит на них все то время, что его дерут сзади. Хорошо так, сильно, плотно, хватаясь руками за бедра. Хуйня. Он машет рукой перед глазами, разгоняя туман унижения и возбуждения. Не получит Вадим от него ничего: ни денег, ни любви. Заканчивать с этим надо. Только куда его деть? Не уволить же, право слово, за то, что шеф от него голову теряет. Это будет сродни поражению, а Алтан проигрывать ой как не любит. Он снова делает шаг назад и не просит Вадима больше возить его. И в этом, казалось бы, ничего такого, у него для этого водитель есть и личная охрана. Но Вадим замечает, что золотко больше не просит его покатать. Раньше у них порой случались совместные поездки, где Алтан мог выговориться. На мать поругаться, на сестру, на учебу, на что угодно. Про мужиков своих посплетничать. А тут как отрезало. Вадим провожает его взглядом, когда тот уезжает куда-то в выходной. Свободное время с 16 до 20. В девять встреча в фонде. Значит вряд ли на блядки. Да и духами не пахнет. Вадик осознает, что с ним вряд ли еще будут советоваться про выбор бельишка, и чувство от этого дурацкое. С одной стороны и слава богу, либидо целее будет, а с другой - контроль над ситуацией он знатно теряет. Вообще контроль над Алтаном потерян. Он больше не знает, что в его голове. Что его тревожит, о чем он думает, с кем встречается. Хотя, это последнее, что тревожит. Потому что ни с кем. Но это тоже вопрос. Что случилось-то тогда, что Алтана как отрезало? И не говорит ведь. Не доверяет больше, видимо. Оно и понятно. Вадим осознает, что проебался. Но не знает как извиниться. Алтана не поймать. Он не остается с ним вдвоем. А когда вызывает к себе, то говорит сухо и четко, затыкает шутки и всем своим видом говорит "уебывай". Вадим никому, даже себе не признается, что ему обидно. Даже больно как-то. Будто он в любви признался, а его отвергли. Но он не признавался даже, вот в чем беда. И не любовь это даже, а так... жизненная необходимость. Их чат замолкает. Алтан звонит только на рабочий. Вадим понимает, как глупо слать мем в пустую уже черт знает сколько времени переписку. Удаляет сообщение и кладет телефон в карман.