«Мотылёк сгорел? Но важнее
Что он решился, лететь на свет»
Ветер неспокойный и стоит заметить пропитан страхом. Страхом за свою жизнь, за жизнь близких и за жизнь деревни в глубине леса Тиндзю. В горле невольно образуется ком, когда наблюдаешь людей Сёгуна, пришедших явно не с добрыми намерениями, красуясь острыми копьями, направляя их на беззащитных людей. Кудзё Сара затаилась. Девушка напротив, именуемая Сангономией Кокоми, не так и беззащитна, как кажется. За миловидной внешностью кроется будущий великий стратег, легко замаскированный за выразительными чертами лица и изящной фигурой, который и сейчас умело обходит войска сёгуната. И как в столь юном возрасте она запросто планирует нападения и с лёгкостью проворачивает отступления? Если честно, тёмноволосая лучница восхищается молодой госпожой, в плане её стратегического мышления и начитанности, которой может позавидовать даже взрослый полководец, имеющий за плечами огромный опыт. Сара прищурилась, быстро нацелевшись на обладательницу милых черт лица свой лук — Цуйхуа, высшее качество заморской губерни — пока та лукаво увиливала, словно рыбка, которая никак не хочет попасться на крючок, сбивая с толку постоянной сменой направления и скорости передвижения. Но в последствии лучница вспоминает свою прошлую жертву — Каэдэхара Кадзуха. Заметив силуэт самурая на крыше, Кудзё стреляет туда. Метко, чуть ли не сбивает самодельную соломенную шляпку на его беловолосой макушке, но Каэдэхара ловко уклоняется, придерживая какую-то светловолосую девушку, что старается удержаться в его руках, цепляясь за прохудившуюся старую рубаху. «Ещё одна участница сопротивления?» — думает лучница, но впоследствии отказывается от своих мыслей, заметив её неуклюжесть и беззащитность, при том, что она под защитой самурая.***
— Ты хорош в своём деле, Каэдэхара, — сказала, как-то раз Кудзё, проходя мимо величественной сакуры, раскинувшейся на дворе Сёгуна, у которой и пристроился беловолосый юноша, играя с пушистым котёнком, что в последнее время стал часто наведываться к юному самураю. — Сёгун хвалила тебя. Ты умён и проворен, не то, что тот мальчонка, бросивший вызов Госпоже
Тот как-то странно цокнул, согнув травинку, за которую отчаянно пытался ухватиться котёнок.
— Спасибо за похвалу, Кудзё Сара. Но она мне ни к чему, — бросил он, поднимаясь с уже пожелтевшей травы, которую поспешно настигла осень.
Повисла тишина.
— Я знаю.. — бурчит лучница, пока беловолосый не скрылся из виду. — Вы.. вы были знакомы
Каэдэхара оборачивается к ней, странно улыбаясь кривой то ли ухмылкой, то ли усмешкой. Но смысл один. Грусть. Тоска. И Боль. Он сжал ладони, на которых виднелись свежие бинты.
***
Ёимия ёкнула, когда беловолосый легко увернулся, лавируя в воздухе, словно бабочка, которой не требовалась поддержка в виде двух крыльев за спиной, заставляя её чуть ли не задыхаться от неожиданности. — Войска Сёгуна.. что им тут нужно..? — тихо шепчет сама себе Наганохара, ведь взору отлично видно, как люди в атласной форме с длинными копьями, группками, окружают жителей деревни, не давая проходу. — Вы не должны попасться в их руки. Они не сделают Вам ничего хорошего, — так же тихо отвечает ей Каэдэхара, не замечая, что девушка в его руках ведёт беседу с самой собой, сейчас скорее всего находясь в полном шоке от происходящего, ведь голос подрагивает, непривычно подскакивая. Скользя по скрипучей крыше вниз, Кадзуха вдруг остановился, переведя дух. Рана ныла, а горло горело. — Их.. главная задача — подчинение. Я.. Я выведу вас отсюда. Тут уже не безопасно — Но.. отец! — воскликнула Наганохара, когда они мягко приземлились на землю, на которой валялись самодельные фонари, что жители кидали в спешке, заметив на землях чужаков. — Мой отец! Отпустите меня, мне нужно к нему! Я не уйду без него! — Вы не.. — уже было начал беловолосый, не замедляясь, пробираясь сквозь стены домов, в поисках безопасного пути к выходу. — Отец! Мне нужно к нему! — требовала девушка, пытаясь заглянуть в красные глаза юноши, которые блестели, словно опавшие листья под его ногами, чтобы он увидел, как для неё это важно. Чуть сильнее сжимает руки на его плечах. Тот тихо прошептал что-то, кивнул в знак одобрения, поправив шляпу на голове. Наганохара, пока Кадзуха пытается разобраться в бесконечных ходах меж стареньких домов, мельком кидает взор на площадь их деревушки, где столкнулись Кудзё и Сангономия. Кокоми — прекрасная девушка, которую светловолосая невольно сравнивала с богиней, глядя на то, как её пастельные волосы аккуратно колышет ветер, словно боясь сдуть лишний волосок с её светлой головы. Она.. запускает в сторону лучницы.. рыбок? Да.. самых обычных морских обитателей, создавая их из ниоткуда, окутывая водной материей. Они ловко минуют воздушное пространство, настигая тёмноволосую. Но как? Как она это делает? Лучница же, ловко уворачивается, оставляя после себя запах гари и пепла, вновь нацеливается, будто запитывая свою стрелу электричеством, что фиолетовыми волнами бежит по длинному острию. Запускает «заряд» в девушку напротив. Сангономия лишь улыбается, будто дирижерка машет рукой в аккуратном жесте, прекращая непрерывный до сих пор бой воды — жидкости, олицетворяющей жизнь — и электричество, молнии, что легко пробиралась во все щели. Кудзё останавливает напор, не понимая, что же значит этот незамысловатый взмах рукой. Но когда, земля начинает содрогаться, а юный стратег исчезает из виду, Сара понимает — повстанческий отряд уже тут. Кадзуха минует дома, порой делая большие глотки воздуха, что не может скрыть от Ёимии. Она слышит, как его сердце готово выпрыгнуть из груди, стоит минуть ещё десяти метров непрерывного бега. — Повстанческий.. отряд.. — шепчет самурай, глядя куда-то в стороны, где розят клинки, а воздух насыщается запахом свежей крови и слёз, заставляя морщиться. Девушка щурится, теряя нить происходящего. Вот вроде люди сёгуна, вот её соседи.. а вот совершенно другие люди, такие же вооружённые, которых легко спутать с самураями, но агрессивно настроены они как раз таки к людям Сёгуна, а не к жителям деревни в глуби леса. Юноша быстро пробрался к их избе, минуя всю эту кашу из групп людей. Аккуратно спускает Ёимию на сырую землю, кивает в сторону двери, нервно покачиваясь, переводя дыхание. Тихо шепчет, слегка хрипя: — Я буду поблизости И выпускает её, быстро скрываясь где-то в стороне. Девушка быстро врывается в дом, пропуская отворенное настежь окно, что странно. Её отец не любит холод, да и она не припоминает, чтобы отворяя старую раму, покидала родные четыре стены. Но когда в нос ударил запах крови, что ещё тянул с улицы, а взгляд метнулся на пол, где мирно лежал отец, она всё поняла. Осознание накатило неприятной волной, пробираясь от макушки до пят, когда под немощным телом родного до коликов человека растеклась багровая лужица. Он молча глядит в потолок, подрагивая, не в силах прикрыть рукой рану в боку, пытаясь сделать хоть небольшой вдох, словно мотылёк, всё равно тянущийся к свету, зная, что гибель неизбежна. Наганохара и сама это понимает, глядя на открывшуюся картину, на которой выражена лишь боль и надвигающийся ужас. О Архонты. О Архонты. О Архонты. Это сон! Не бывает самураев, легко парящих по воздуху! Волшебных девушек, умеющих создавать морских обитателей из ниоткуда! Лучниц, направляющих молнии к своим стрелам! Значит.. полумёртвый отец.. тоже сон! Страшный сон! Кошмар! — Па.. па.. — тихо шепчет светловолосая, а по щекам бегут жгучие слёзы, которые девушка уже не в силах просто так смахнуть с бледных щёк, пропуская ручей дальше к подбородку и шее. — Папа! Папочка! Нет! Прошу! Нет-нет-нет! В последний раз Наганохара плакала, когда умерла мама. Утирала нос, пытаясь скрыть горечь, пряталась, не желая никого видеть кроме низкорослой светловолосой женщины, которую с детства по нежному звала: «мамочка». Лишь бы только та же хрупкая рука коснулась дрожащего плеча и успокаивающе погладила, присев рядом, начиная напевать знакомую песню. Ей было тяжело. Ёимия видела всю боль, что молча отражала в стеклянных глазах матушки, лежащей на той кровати, где сейчас ночами горюет отец. Она чувствовала, как жизнь покинула её немощное тело, когда ладони, что она отчаянно сжимала, крича «мама!», перестали дрожать, и повисли в её маленьких руках. — Ёй.. — тихо говорит глава семейства, забыв про больные связки, пытаясь поднять руку, что подрагивает, ощущая тягость, удерживающую на полу. Наганохара падает на колени, не жалея себя, глядя во все яркие от слёз янтарные глаза на отца. — В.. возь.. Глаза цепляются за какую-то безделушку, что отец сжимает в руках. В побрякушке Ёимия узнаёт брошь (как тогда подумала она), которую девушка нашла на крыльце во время одного из тихих просмотров за фонарями, бесхозно валяющуюся, будто ждущую, что именно светловолосая подберёт её, но точно не ожидающую, что Наганохара вскоре забудет про неё, кинув в старый ящик. Девушка быстро подхватывает руку, подбирая аксессуар, разжимая дрожащие пальцы, с непониманием вглядываясь в черты грустного лица, которое скромно улыбалось, ощущая за спиной могильный холод. — З..Зачем..? — слова застревают в воздухе, а горло хрипит от горечи, что пробирается до самого сердца, захватывая в свои тёмные узы. Когда он, лишь улыбнувшись напоследок, прикрывает веки, больше не пытаясь сделать не единого вдоха, Ёимия молча всхлипывает, до сих пор придерживая старую руку, опуская голову к полу, решив молить саму Вельзевул, дабы это был сон. Страшный кошмар, от которого она как обычно проснётся в поту, упав со старого футона на пыльный деревянный пол, на котором сейчас лежит отец, уже не в полномочиях больше открыть глаза. Топот чужих башмаков не отвлёк её от мысленной молитвы, в которую она отдавала всю боль и ужас, что испытывала сейчас, всхлипывая, задыхаясь слезами и немым криком, что застыл в районе горла, пытаясь вырваться наружу, дабы выплеснуть наплыв всех чувств, которые накопились до этого момента. Только когда чья-то сильная рука жёстко оттянула за шиворот старой одежды, Наганохара опомнилась, вновь наблюдая тело отца, отчего руки кинули в неприятную дрожь. — Просим выйти, гражданочка, — огрызается незнакомец, грубо пихая её в бок, заставляя кашлять. — Все твои на улице, присоединяйся. Хотя.. Что это у тебя? Люди Сёгуна. Они всё же добрались до неё. — Архонты! — воскликнул второй, когда светловолосая прижала интересную вещицу к груди. — Да это же..! Речь обрывается. Ёимия падает на пол, ударяясь рукой о скрипучие половицы. Она с силой стискивает зубы, ощущая пекущую боль во всём теле. Кто-то помогает ей подняться. — Вы.. — тихо шепчет девушка, замечая, что на неё смотрят те же красные глаза, а замотанные в тугие бинты руки аккуратно, даже нежно, поднимают её над землёй. — Нужно идти, — ответ прост и корот. Предельно понятен.Теперь, когда последний вдох отца сочтён, а деревня захвачена, впереди стоит лишь бескрайнее поле, полное неожиданностей и опасностей, туда и направляется совершенно неопытная и беззащитная Наганохара.
В воздухе веет кровью и сыростью, смешанной с печалью. Руки Ёимии печёт неизвестное обжигающее тепло, подкалывая немеющие пальцы, непонятно почему исходящее от этой безделушки, которую светловолосая отчаянно сжимает в руках, до сих пор ощущая прикосновения шершавой мужской ладони. Кадзуха пробирается сквозь толпу, порой подбивая кого-то, дабы найти выход из деревни. Вокруг стоит запах гари, Каэдэхара шипит что-то, но девушка не разбирает, будучи слишком утомленной и разбитой, лишь когда перед глазами стоит непроходимый лес Тиндзю, она осмеляясь закрывает глаза, доверившись неизвестному до сегодня юноше. Беловолосый остановился, делая перерыв, прижав её ближе к себе, набирая в лёгкие воздух. Потом резко дёрнулся. Услышал, кто-то идёт. Одно время, стоя на месте, самурай вслушивался в шорох травы и свист ветра, оценивая обстановку по какому-то своему критерию. — Горо! — вдруг воскликнул Каэдэхара, когда из-за кустов высунулась тёмная макушка с пушистыми ушами. — Кадзуха!? — радостно крикнул мальчик, появившийся из-за кустов, убирая лук за пазуху, скорее всего приняв своего знакомого за чужака. Он быстро подбежав к самураю, сияя добром и радостью, но быстро остановился, прищурившись, заметив с ним постороннюю. — А.. кто это с тобой..? — недоверчиво бурчит лучник, отступая на шаг. — Это.. — Горячо.. горячо.. — тихо шепчет Наганохара, не замечая, как вещица отданная отцом накануне, засияла, а на серой корке выступил яркий узор.