Новоиспечённая миссис Малфой

      У Гермионы Грейнджер была жизнь, которой могла бы позавидовать любая женщина. Любимый муж, отличная работа, множество близких и родных. Но обо всём по порядку.       С Роном Уизли они начали встречаться сразу же после войны— все были разбиты и опустошены, те отношения Гермиона аргументировала как «надо держаться вместе с близкими— вместе мы сможем легче пережить всю боль утраты». Родителям память она так и не сумела восстановить. Накладывая Обливиэйт, Грейнджер накрывали настолько сильные эмоции, что она не смогла полностью сконцентрироваться и итог был так себе. Заклинание получилось нестабильным и, как Гермионе позднее объяснили специалисты, восстановлению сознание не подлежало.       С этим тяжёлым моментом жизни Гермионе помогали справляться её друзья и любящий парень. И она действительно думала, что это любовь— поддержка, доброта и любовь с его стороны. Как же сильно ошибалась та восемнадцатилетняя девочка...       Когда Министерство Магии более менее восстановилось, а ну пост министра сел Кингсли Бруствер,герои войны были награждены Орденами Мерлина. Гарри, Рон и Гермиона получили Орден Мерлина первой степени.       Личная жизнь Грейнджер тоже постепенно начинала приходить в норму. Одним из нескольких бесячих моментов того периода были статьи из Ежедневного Пророка. Рита Скиттер откровенно проезжалась по героям войны, поливая критикой всех участников Ордена Феникса. Гермиона действительно неплохо пыталась игнорировать все статьи Риты, но каждое помещение Министерства сопровождалось вспышками колдокамер и бесконечными провокационными вопросами журналистов.       Сразу после войны почти все члены Ордена несколько месяцев жили на площади Гриммо. Гермиона с Роном уже через два месяца жизни в доме 12 на Гриммо совместно решили переехать и купить свой дом. Ещё пара недель в итоге ушла на поиск подходящего им дома и переезда.       Через некоторое время Золотое Трит всё же сдали экзамены по всему школьному курсу— ТРИТОНЫ. Конечно, устроиться они могли абсолютно в любой отдел даже не сдавая экзамены, так или иначе, это были «великие герои войны», о которых знали и рассказывали везде, где только можно было. Но никто из них не хотел пользоваться своей известностью и решили сделать всё по правилам— сдать экзамены, сходить на собеседование если потребуется и устроиться на должность. Как говорила профессор Макгонагалл, Гермиона смогла бы сдать ТРИТОН ещё на пятом-шестом курсах— слишком умна она была. Так Гермиона устроилась в Отдел Международного Магического Сотрудничества.       Параллельно со всеми нововведениями в её жизни жизни продолжались слушания, на которых их тройка всегда была главными свидетелями. Единственным важным слушанием из всех для Гермионы было слушание Малфоев. К Нарциссе никаких серьезных обвинений предоставлено не было— она никак не фигурировала в планах Волдеморта, не участвовала в битвах и не присутствовала на рейдах Пожирателей. Однако до самого слушания предпочла временно находиться в камера Азкабана вместе с Люциусом и Драко. В послевоенный период в Азкабане дементоров не было— всё были на стороне Темного Лорда, а после осуждены Визенгамотом и не приняты обратно в тюрьму. Именно поэтому на тот момент Азкабан был на подобии обычной маггловской тюрьмы— только люди с волшебными палочками.       Люциусу выкарабкаться оттуда было тяжело— слишком многое свидетельствовало против него. Обвинений никто из Золотого Трио не добавил, а лишь оправдали его действия, как защита своей семьи и отсутствие выбора. С Волдемортом всегда было так— либо подчинение, либо смерть. Отделался Малфой-старший условным сроком, лишением палочки на три года и невозможностью покидать границу страны без объяснительной для Министерства.       Оставался Драко Малфой. Его судебные слушания затянулись почти на месяц. Гарри постоянно оправдывал его всем, чем мог— принятие метки было не его решением, а Люциуса; приказы Волдеморта выполнял из-за страха о своей семье; не раскрыл из личности Беллатрисе, когда егеря схватили из и затащили в Малфой-мэнор; помог сбежать; отдал их палочки при побеге и т.д. Использовалось всё— вытащить Малфоя было для Гарри принципом чести— он спас из от мгновенной смерти в своем поместье, а Поттер любой ценой поможет им избежать Азкабана. Как и ожидалось всем — его так же оправдали и семью Малфоев признали невиновными.       Жизнь Гермионы складывалась прекрасно— уже спустя год работы в своём Отделе она была повышена на должность Главы Отдела Международного Магического Сотрудничества. Ежедневный Пророк гудел не только этой новостью— самой умной ведьме столетия сделали предложение руки и сердца.       Рон, устроившись вместе с Гарри в Аврорат, к этому времени уже стал заместителем Главы Авроров— Гарри Поттера. И практически сразу пара объявила о скорой свадьбе. Газеты не стихали после этого события почти две недели— везде появлялись новые фото и интервью с молодой парой, которая вскоре должна была обручиться.       И действительно, жизнь Гермионы была прекрасной. Должность. Предложение. Свадьба. Медовый месяц. Всё было до чёртиков идеально. Единственным минусом во всём были командировки. Почти каждый месяц и длительностью в неделю. Рон, конечно, был недоволен столь частыми поездками, но больших, долгих и каких-то ненормальных конфликтов никогда не возникало.       Сейчас же Гермиона возвращалась из очередной командировки, которая состоялась в Италии. Главной задачей Гермионы было убедить итальянское Министерство сотрудничать с британским в неком эксперименте. И изначально она должна была длиться приближается пять дней. Гермиона же решила всё сделать совсем иначе. Как раз в запланированный день приезда у Гермионы и Рона была годовщина свадьбы. Кто бы мог подумать, что время настолько быстротечно. Они в браке были три года, а чувствовалось, как один. И она решила устроить мужу сюрприз.       Ей с большим трудом удалось успеть провести встречу с министром Италии и договориться обо всём за три дня, но у Гермионы был стимул— она представляла удивление и восторженность Рона по её приезду. Она подошла ко входной двери и, поудобнее перехватив тяжёлую сумку с документами, позвонила в звонок.       Тишина. Гермиона прождала минут пять, но дверь так никто и не открыл. Ещё раз для достоверности взглянув на наручные часы, Гермиона нахмурилась. В это время Рон уже должен был быть дома. Она позвонила ещё раз, но ровно как и в первый никто ей не открыл.       Подумав, что Рон либо задерживается на работе, либо ему нужно было срочно куда-то отойти. По сути, Гермионы же не должно быть тут, он мог пойти вместе с Гарри на Гриммо и разговориться о квиддиче. Ловко выудив ключи из маленького кармашка сумки, Гермиона вставила его в замочную скважину и повернула ключ.       Только оказавшись на пороге, она услышала какую-то возню изнутри дома, но решила, что это скорее всего её муж решил отдохнуть после работы. Она даже не обратила внимание на то, что в прихожей витал навязчивый сладкий аромат духов.       Грейнджер поставила сумку на небольшой стеллаж и обернулась, чтобы снять сапоги, но заметила довольно интересную вещицу. Прямо возле её ног стояли аккуратные красные туфли на шпильке. Гермиона так и застыла в согнутом положении, уставившись на эти туфли так, словно они были чем-то невообразимым.       В голове крутились миллион мыслей, ответов на которые у неё не было. Чьи это туфли? Джинни? Или же это какая-то другая девушка? Но нет. Такого же просто не могло быть... Рон не может ей изменять. Не может! Это же Рон Уизли— человек, который любит Гермиону всем сердцем и делает всё, чтобы она была счастлива.       И ответы Гермионе нужны были срочно. Решение пришло в её голову быстро. Она даже не стала снимать обувь— сразу пошла вглубь дома. Рон не был полным идиотом, но вот растяпой— да, поэтому Гермиона могла идти, не боясь о том, что её шаги на каблуках кто-то услышит. Насколько могла догадаться Гермиона, Рон не услышал звонок благодаря заглушке, которую поставил на конкретную комнату. Но вот незадача— заглушающее-то было односторонним.       Гермиона подошла к двери в кухню и взглянула в дверной проем. Она сразу же заметила широкие плечи Рона, который был повернут спиной к ней. А возле него— прямо на подоконнике— сидела девушка с длинными темными волосами. Походу, Уизли делал для обоих кофе, а когда закончил его внимание переключилось на девушку.       Сначала Грейнджер не смогла разглядеть любовницу мужа— девушка была повернута к окну, наблюдая за картиной на улице—, но вот потом, когда к ней подошёл Уизли, она повернулась к нему лицом. Гермиона замерла в дверном проёме. Возле Рональда сидела Астория Гринграсс. Брюнетка улыбнулась Рону и, обвив его торс руками, чуть притянула к себе.       Никто из них не замечал и не догадывался о Гермионе за из спинами— именно поэтому решив, что достаточно увидела, она направилась к двери.       — В последний раз,— улыбнулась Астория.       — Конечно,— с небольшой усмешкой ответил Рон.— Как и всегда...       

***

      Следующие три часа Гермиона провела в одном из заведений Косого Переулка. И единственным компаньоном на тот вечер ей стал мятный чай. Тот, который помогал ей успокоиться. Если того требовалось— она пила его литрами, но собираться по частям он помогал.       Вопрос оставался открытым: Почему? За что? Из-за чего? Они же любили друг друга. Вроде...       И только тогда, сидя за очередной кружкой мятного чая, Гермиона наконец поняла. Это была не любовь. Они так много пережили вдвоём, что после войны они держались друг за друга— как за спасательный круг. А ещё не представляли кто, если не он или она. Это казалось им предрешенным судьбой. Гермиона семь лет учебы заботилась о Гарри и Роне, поэтому это больше казалось на дружбу с привилегиями. Но всё изначально шло к этому. Как бы больно не было это признавать— это было правдой.       Затем, после принятия ситуации, в Грейнджер поднялась жгучая злость на Уизли. Даже если он, предположим, не любил её, поступать так— подло. Изменять за спиной, врать, целовать после любовницы... Гермиона смогла всё понять. Она в командировку на несколько дней— он в объятия Гринграсс. Она ехала, работала, приезжала домой без сил, а он спокойно водил в из дом Асторию.       Гермиону распирало от жгучей ярости на Рона. Какой же дурой она была. Зубы сжимались до скрежета, а благодаря сжатым кулакам на её ладошках оставались следы от ногтей.       Решение пришло в её голову внезапно— но зато какое!       Месть сама по себе была штукой коварной и интригующей. По типу «Что же она в следующий раз выкинет?». И Гермиону это заводило. Что-то щелкнуло, а в глазах заплясали затейливые чёртики.       Глупой девочкой Гермиона никогда не была, поэтому её планы всегда были изощрёнными и особенными по-своему. И она решилась на месть— на моральную измену своему мужу. Бывшему,— быстро среагировав, добавила она.       Она изменит ему самым гадким и отвратительным способом. Подло, низко, гадко, точно так же, как и он сделал Гермионе с Асторией Гринграсс. Поставить на место перед всеми. Чтобы никто не провожал её сочувствующими взглядами, в совсем наоборот— восхищались стойкостью и достоинством.       На следующий день в Грейнджер были большие планы, главным пунктом из которых стал именно он:       Драко Люциус Малфой.