dream boy

я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон я сон илья ведет машину на автомате: притормозить, повернуть направо, через пятьдесят метров перестроиться в левый ряд, остановиться на светофоре. всего лишь сон джозефа. ничего не значащий сон. один из. один из скольких?.. зеленая стрелка поворота мигает перед глазами. «можно». можно что? илья хмурится на мгновение, соображая. что-то можно? что можно сну?.. их вообще принято спрашивать? нетерпеливый гудок сзади заставляет его нервно нажать на педаль газа и все же повернуть. зачем он повернул налево? ах, да — он едет домой. особняк своры вскоре становится виден. белая громада, утыканная разноцветными прожекторами: сегодня у них была вечеринка. вернее, она продолжается и сейчас, просто илья сбежал. внезапно ему осточертело поведение джозефа: тот снова делал вид, что они мало друг друга занимают — друзья, не больше. и вовсе не трахались тут вчера, вот на этой самой кровати, куда кавински ведет близняшек. совсем нет. не стонали в унисон. под ними не плавился матрас. на лице джозефа вовсе не было выражения, будто он только что закончил отмаливать грехи и получил долгожданное благословение. илья снова обманулся. вечеринка как всегда все расставила по местам: кавински предпочитал не смотреть на него, если можно было смотреть на кого-то другого. когда близняшки отвклекли джозефа настолько, чтобы толком ничего не замечать вокруг, илья сбежал в барнс — во второй дом джозефа, куда он неминуемо возвращался после всех этих маленьких предательств, которые, видимо, никто из троицы таковыми не считал. дарил илье вымученную улыбку украдкой и покидал его. илье просто нужно было понять, что происходит. он никогда не говорил с ронаном. даже, кажется, никогда не оставался наедине. илья знал про него только то, что он тоже сновидец, мрачный и молчаливый. логично предполагал, что он такой же лжец и вор, как и кавински. в конце концов, именно ронан украл его у ильи. но оказалось, что красть умел только джозеф, а вот ронан хорошо умел говорить правду, не сказав толком ничего конкретного. но илье хватило. он медленно подъезжает к особняку, задумчиво рассматривая толпу на лужайке. видит свона и цзяна, весело орущих какую-то песню. зачем-то думает, что кавински скорее всего снова будет орать из-за вытоптанной возле дома травы. и так же медленно илья проезжает мимо, направив машину на выезд из города. он толком не представляет, куда едет. может, для сна это нормально? витать в какой-то своей вселенной и осознавать происходящее только наполовину?.. илья анализирует свою жизнь. все кажется таким логичным и правильным, ну, насколько это возможно. только кавински вносит некий деструктив в его существование, но… это же кавински! когда фары освещают первый белый мицубиси из сотни, что стоят на этом тайном поле, илья задерживает дыхание от неожиданности. хотя, если подумать, его верно занесло: сон к снам. иначе и быть не может. он бросает гольф и бредет среди машин. ему одному из своры не было здесь стремно, теперь он понимает это. он же почти ничем не отличается от этих белых уродцев: ошибка, которая терпеливо ждет, когда ее соизволят посетить, и если повезет, подарят невесомое прикосновение по боку. черт, почему он не замечал всего этого раньше? принятие сути джозефа далось ему куда проще, чем остальным. ему было уютно в особняке, большая часть вещей в котором была нагрежена. его не пугали предметы, которые внезапно появлялись рядом с джозефом. ему дико нравилась его тачка… и с розовым отливом волосы. блин! илья садится на один из мицубиси. ковыряет пальцем значок на капоте и пытается вспомнить что-нибудь из детства. у него же было детство, так? или джозеф вытащил его из сна, как ронан свою птицу — случайно, не планируя? а если он все же был живым человеком, то… он умер? как он умер? а вдруг не умер, и настоящий илья прокопенко шарится где-нибудь, куда занесло джозефа в прошлом. каким он был? что от прежнего него осталось? почему он любит кавински так, что руки трясутся? это чувство сна к своему сновидцу или именно к джозефу? это чувство его или нагреженое?.. илья ложится на холодный металл. сон. он просто сон. жизнь, которая принадлежит ему только наполовину. вторая — в руках кавински. илья поднимает руку и смотрит на букву «К» на своем безымянном пальце. получается, что они связаны навеки? «пока смерть не разлучит вас». какая ирония. он вдруг вспоминает и про надпись «dream boy» на своих ключицах… какая ебаная ирония. и шутник кавински. вся его жизнь в пяти словах. он слышит гул мотора задолго до того, как машина заезжает на поле. прислонившись щекой к капоту и закрыв глаза, илья снова вспоминает разговор с ронаном и то, что случилось дальше. кавински был так зол. а ронан все знал. и илья может поспорить на что угодно, что драки они не избежали. двигатель замолкает. у него есть еще минута-две, прежде чем джозеф его найдет. становится холодно. надо было забираться в салон, а не валяться снаружи. машина чуть проседает, когда кавински присаживается на нее. илья слышит щелчок зажигалки и долгий выдох. он чувствует, как джозеф смотрит на него. отводит глаза, вдыхает дым, задерживает немного и выдыхает. в левой руке он крутит зажигалку. а теперь убирает в карман. илья просто чувствует. у него примерно миллион вопросов, но задает он только один: — когда ты планировал мне рассказать? он даже не знает, зачем ему эта информация. понимать, хотя бы примерно, как относится к нему джозеф? как к тому, которого тот расценивает как равного, и которому необходимо сказать такую важную деталь, или как к ошибке, которая справится сама с собой как-нибудь? джозеф тихо отвечает на выдохе: — никогда. илья обхватывает себя руками. холодно. интересно, а сны умирают так же, как и живые люди? или, может, им достаточно просто захотеть этого и заснуть, и тогда сновидение заберет их обратно? он бы попробовал. тишина давит на уши. и в то же время ему отчего-то так спокойно. знание, конечно, не решило всех проблем, но расставило по полочкам. осталось выяснить еще одно, что не дает илье свободно дышать. он разворачивается лицом к джозефу и спрашивает: — зачем ты так со мной? вопрос заключает в себя все разом и ничего конкретно. пусть джозеф сам выбирает, что ответить. илья просто будет лежать дальше на холодном капоте, слушать его голос и уговаривать свое сердце биться хоть чуточку не так сильно. кавински почти не требуется времени на размышления. — потому что я люблю тебя. джозеф никогда не говорил ему такого. илья не уверен, что кто-либо вообще слышал эти слова от него. однако они звучат так… привычно? знакомо. будто наконец-то обрели свободу. будто джозеф наконец-то вспомнил, как сладко они срываются с языка. слова из жизни, что была у него раньше. кому они предназначались?.. илья чувствует себя чужим в этом диалоге. «я люблю тебя». он сам столько раз хотел сказать ему это, но никогда не решался. вместо слов они дарили друг другу лишь болезненную, невыносимую почему-то близость. недозволенную. он не понимал, почему было хорошо и одновременно так тяжело. джозеф продолжает: — нам было пятнадцать. ты был всем для меня и дал больше, чем я заслуживал. больше, чем я смог вынести, когда тебя не стало. все-таки он существовал раньше. живой мальчик, а теперь копия, а не просто извращенный, случайный сон. илья закрывает глаза и пытается найти в памяти хоть что-нибудь, что может указать на такое неординарное событие, как смерть. он помнил родителей и младшую сестру, совершенно обычную жизнь подростка. вот только город был другой, другая школа и друзья. в воспоминаниях был джозеф, но никого из своры. они с кавински проводили время вместе — обычные бестолковые и веселые затеи, вечеринки. много катались на машине джозефа, таком же белом мицубиси, только версия была постарее. илья тогда даже не задумывался, откуда у пятнадцатилетнего подростка такая тачка и водительские права. джозеф учил его водить. они почти все время смеялись. они просто были хорошими друзьями. но только не для ильи. он никогда ничего не говорил джозефу. он помнит смутно, что много раз порывался, но так и не смог. а потом они просто переехали. он всегда думал, что поступил в престижную школу, потому что у родителей появились деньги. джозеф, конечно же, оказался рядом, это было само собой разумеющимся делом. они по-прежнему устраивали вечеринки и гонялись на машинах. черт… он даже не помнит, когда у него появилась его машина. илья по-прежнему любил его, с каждым месяцем сильнее. они иногда целовались, когда никто не видел, иногда трахались. редко, илье всегда не хватало этих моментов. на какое-то время джозеф вообще прекратил обращать на него внимание. илья только ловил его взгляды украдкой, нездоровые, как ему казалось. он просто ждал. ждал даже тогда, когда появился ронан, а затем адам. он никогда ничего не требовал. только теперь илья понимает, что так и не сказал о своих чувствах ему. ему бы стоило задуматься об этом раньше: как джозеф знал о них, если они никогда не говорили?.. илья открывает глаза. смаргивает пару соленых капель. сигарета давно потухла в пальцах джозефа, а сам он не сводит с ильи взгляда. — ты проебался, — говорит илья, — убрал то, ради чего все было. — моя любовь не принесла тебе счастья. ты просто ее не помнишь. она-то тебя и убила. — зато сейчас меня убивает моя собственная. спасибо. джозеф сердито отшвыривает сигарету. трет ладонями лицо. потом снова смотрит на илью. по нему видно, что он очень хочет прикоснуться, но боится, медлит. наконец, он осторожно вкладывает пальцы его раскрытую ладонь. — не надо. джозеф убирает руку. илья чувствует остаточное тепло еще пару секунд, потом снова холод. его щека, кажется, уже слилась с металлом капота, но у него нет сил поменять положение. когда разговор закончится, он просто останется тут навсегда, среди своих же. — почему я для тебя всегда на последнем месте? после линча и пэрриша, после всех тех, кого ты лапал вчера? ты нагрезил меня, чтобы… чтобы я видел все это? это месть? жестоко. — не говори так. — голос джозефа приобретает опасный тон. — я нагрезил тебя, потому что не мог иначе. и сейчас не могу. мне иногда снится, что тебя снова нет. это испорченные сновидения, из них я вытаскиваю только угли, — джозеф переводит дыхание, — а когда мы наедине, мне страшно. потому что пропадает контроль, пропадает все, чему меня научила твоя смерть. мне снова пятнадцать, и я снова люблю тебя, как никого никогда не любил. это опасно, понимаешь? разве ты не чувствуешь, как все становится зыбко с каждым разом? мы будто проваливаемся. и я не знаю куда. илья не помнит, чтобы джозеф когда-либо говорил так горячо и убежденно. он видит отчаяние на его лице, такое же, как видел вчера, когда целовал его. тогда ему самому все казалось сном, туманным, приятным, сверкающим. в такие моменты они становились теми, кем и были: сновидцем, который не устоял, и сном, который манил и кружил голову. они оба проваливались, да. только илья думал, что это и есть любовь. — свора, школа, вечеринки, гонки — все, чтобы видеть тебя, но не оставаться вдвоем… потому что я однажды боюсь обнять тебя и случайно придушить, — выдыхает кавински. его рука дергается в попытках снова прикоснуться, но он останавливает себя. — а ронан и адам, они… они оттолкнут, если что-то будет не так. они скажут, если я перегну палку или окончательно съеду с катушек. они знают меня жестоким. а ты… ты все стерпишь. и это страшно. я не могу… я не хочу, чтобы ты терпел. джозеф не выдерживает и наклоняется к илье, упирается лбом ему в плечо. — прости, прости меня. илья чувствует легкое касание губ к коже. не поцелуй, просто еще одно невербальное «прости». он ничего не говорит и не реагирует, продолжая неподвижно лежать. ему надо подумать. сообразить. вспомнить. когда кавински казался ему невыносимым? ему часто было просто непонятно и странно, в последнее время все чаще, но он никогда не осуждал его, не требовал ничего и не желал присмирить. где границы дозволенного? есть ли они вообще? есть ли хоть что-то, что илья не простит ему? они проваливались уже давно и продолжают это делать. раньше это казалось естественным. теперь илья понимает, что навряд ли они уже выберутся. и если бы он мог что-то с этим сделать, он бы сделал. но он совершенно не представляет себя отдельно от джозефа. ему до боли плохо, когда они не вместе, а когда вместе — до боли хорошо. он поворачивается. каким он был при жизни? за что кавински вообще полюбил его? за что он полюбил в ответ? он не знает, не помнит и не хочет выяснять. джозеф перед ним, тихий и осторожный. илья теперь знает почему он такой. почему он никогда не давит, а все их редкие ночи наполнены такой обжигающей нежностью, что плавится разум. илья целует его. снова и снова. мягкие губы, соленые дорожки на щеках, прикрытые глаза, горячий лоб. джозеф замирает, как и его дыхание. не может поверить, не может осознать. не может устоять. легкий полустон и жаркое прикосновение к шее. томительно медленный поцелуй. пальцы, перебирающие волосы. руки задирают футболку и гладят тело. джозеф полностью забирается на капот. есть ли хоть что-то, что илья не простит ему? ничего. ему становится все жарче. он везде чувствует поцелуи, руки джозефа, будто у него их десяток. мягкие волосы щекочут кожу на животе, когда тот наклоняется ниже. движения, мучительные, сладкие, заставляют его выгибаться. тишина вокруг такая густая и темная, что илья с удовольствием разбавляет ее стоном. джозеф держит его за бока, одновременно гладит и сжимает. цепочка на его шее холодит илье кожу на внутренней стороне бедер. она поднимается и опускается вместе с головой джозефа. он закрывает глаза. шарит руками по плечам, толкается сильнее. тот прав. все это действительно смахивает на опасные зыбучие пески. сновидец и сон любят друг друга. запретно. неправильно. прекрасно. они что-нибудь обязательно придумают. нет. потому что не смогут устоять. будут каждый раз жаждать этой близости и падать друг в друга. да. возможно, однажды всего этого станет слишком много, и они так и умрут — занимаясь любовью на капоте очередной нагреженой тачки. илья заранее согласен. нет ничего, что бы он не простил ему. потому что это джозеф и он. это то, ради чего все было. сновидец и его dream boy.