Пианист

      Прошло всего лишь три дня с момента собрания ЗОПИСМ, а он уже был готов репетировать.       — Как ты хочешь, чтобы я сыграл это место? — сидящий за роялем Итачи открыл середину «Тихой гавани», даже и не взглянув на Сасори, что стоял рядом. — Медитативно или же как-то иначе? Можно более взволнованно. У меня много вариантов, как представить этот радел формы.       В своем плотном графике композитор все-таки нашел свободное время и пришел проконсультировать пианиста.       — Мне все равно, как ты сыграешь здесь, — отозвался Сасори, пряча нижнюю часть лица в широкий ворот своего теплого свитера, — здесь больше импровизация настроения, нежели какое-то конкретное состояние. Я бы хотел, чтобы экспозиция и реприза звучали статично: это что-то вроде берега гавани, плотный рельеф земли — каркас. А все остальное — середина, про которую ты спрашиваешь — это вода, переливающаяся в лучах солнца.       — Но вода может размыть берег. Или же при отливе, оставить на своем прежнем месте влажный ил, а корабли и лодки без воды окажутся на полусухом песке. И в том и в другом случае меняется рельеф берега, то есть гавани. А значит, экспозиция и реприза в какой-то степени... зыбкие.       — Зачем спрашиваешь меня, как играть, раз такой умный? Я тебе про статику говорю, а ты... про зыбкость!       Лежащий на крышке рояля телефон лаконично завибрировал. Итачи потянулся, чтобы прочитать сообщение:       — Хидан опоздает, — констатировал Учиха.       — Будто могло быть иначе, — буркнул в свитер аспирант. — Я уже устал от замашек этой оперной дивы. Какузу же не такой, хотя, как и Хидан, вокалист.       Итачи пожал плечами, не ответив: он уже спешно набирал другое смс. Другому.       — У меня пока есть немного времени. Ты не против, если подожду здесь, пока не явится Мацураси? — произнеся это, Сасори двинулся в сторону одной из парт учебного класса, учтиво мазнув взглядом по одиноко стоящей в углу арфе. — Я должен услышать лично в какой петушиный ужас он превратил мое произведение. Я не уверен в Хидане, как уверен в тебе. Хотя ты тоже порой как отчебучишь чего...       — Оставайся, — Учиха.       Дверь кабинета внезапно отворилась, впуская в аудиторию знакомый силуэт, что спешно двинулся ко второму свободному роялю:       — Тебе повезло, Итачи, что я был в это время рядом, — брякнул Саске, небрежно вытаскивая необходимые ноты из рюкзака.       Да...       Вернее нет — не то, чтобы повезло. Итачи знал, что брат будет в это время в Академии — на днях Итачи снова встретил Наруто, который и сообщил, что Саске нашелся и наконец-то стал ходить на репетиции ансамбля. Что они оба целыми днями почти без перерывов готовят программу к экзамену.       Поэтому Итачи и написал смс брату о небольшой спонтанной репетиции.       Старший ощутил на самом себе колкий длительный взгляд младшего — Саске готов играть. Но Итачи тянет время, неторопливо ища среди всех своих нот распечатки нужного ансамбля: Шисуи говорил, что совместная репетиция позволит узнать Саске лучше, и, чтобы это сработало, нужно больше времени..       — Итачи... — с нажимом рокочет младший, едва ли не скрипя зубами.       Итачи ставит произведение на подставку для нот, загибая уголки бумаги так, чтобы во время игры удобно было переворачивать страницы самому.       — Мое время не резиновое, — недовольно процедил младший, наблюдая за размеренными действиями брата.       — Сыграем для начала медленно, — по-учительски изрек Итачи, — у тебя ведь сложная партия. Тебе будет непросто...       — Я все выучил, — Саске перевел взгляд в свои ноты и положил руки на черно-белые клавиши. — Давай сразу в живом темпе. Или же ты не проучил свою партию и сейчас пытаешься скрыть за медленной игрой собственную безответственность? — колкая холодная усмешка на лице младшего.       — Ты прав, — черные глаза Итачи деловито мазнули по брату, — я занимался этим сочинением довольно мало. Но дело в том, что я слишком хорошо читаю с листа.