Vestiges

Слияние обрывается совершенно неожиданно и довольно жестко: Лиара чувствует себя так, словно ее внезапно столкнули в холодную воду, и у нее уходит несколько секунд, чтобы утихомирить головокружение и легкую тошноту. Она открывает глаза, чтобы обнаружить напротив свое лицо. Сначала озадаченное — и это выражение немножко неправильное, не ее, — а потом несколько паникующее. Видеть чужие эмоции отражаться в своих чертах и делать это не так определенно входит в десятку самых странных ощущений последней сотни лет, но все это меркнет, когда до Лиары доходит, что проблема несколько глобальнее. — Это антинаучно, — говорит Шепард через пару минут, смотря на себя в зеркало в ванной. Увы, голубая кожа и набор гребней все еще на месте. — Правда ведь? Или это научно, если такое показывали в Стар треке? — Не знаю. Разбираться сейчас в том, о каком именно пласте человеческой культуры говорит Джейн, недосуг. Проблема здесь не чисто косметическая: все тело ощущается не таким, внутренности лежат камнем в местах, не предусмотренных азарийской анатомией, человеческая нервная система не справляется с привыкшим к несколько иному сознанием (как они живут в этом?!), и Богиня, какое счастье, что хотя бы колени у них сгибаются в одну сторону и что Шепард женщина! — Наверное, все-таки научно, — заключает меж тем Шепард, отклеиваясь от зеркала. — Мир и так слишком поломан, чтобы сейчас перестать верить в Стар трек. Слышать свой голос со стороны тоже вызывает жуткий дискомфорт, но Лиара старается отрешиться от этой проблемы и попытаться рассуждать рационально. Хотя бы одна из них должна это сделать. — А раньше такое когда-нибудь бывало? — Шепард любопытно осматривает свое, человеческое тело со стороны. — Ну, чтобы азари и ее партнер во время объятий вечности хоп — и оказались не в той тушке? Т’Сони честно пытается вспомнить, но уверенно упирается в стену: если бы такое когда-либо случалось, их бы еще в курсе школьной биологии предупреждали, а наиболее отчаянные одноклассницы и однокурсницы обязательно бы попытались это вытворить. Эксперимента ради, или же чтобы зачет сдавала более подготовленная подружка. — Нет. Я не думаю, что такой исход вообще был… предусмотрен, — не имея биологического образования, Лиара не может построить полноценную гипотезу, но все же задумывается, не пытались ли что-нибудь такое однажды исследовать дома, или тема обмена телами свойственна исключительно человеческой культуре. — Ого! Так мы войдем в историю? — неуместно радуется Джейн. — Это все, что тебя заботит в данный момент? — азари морщится, кончиками пальцев трогая рыжие волосы на ее-чужой голове. — А что если через пять минут позвонит Хакетт? Как мы будем ему объяснять, что коммандер Шепард теперь синего цвета? Они обе представляют себе этот разговор — и как их обеих списывают на берег, к ближайшему психиатру. И, возможно, венерологу на всякий случай. — Подстава получается, — соглашается Джейн. — Да и команда вся перемрет со смеху, когда поймет, что и как произошло. А Джокер, пожалуй, заодно еще все кости в правой руке переломает. Обычно ее шутки — даже такие — довольно успешно разгоняют сгущающиеся тучи, но не в этот раз. Сейчас слишком многое просто не так. Лиара наконец находит один из главных камней преткновения: ее пальцы нащупывают среди рыжих прядей порт импланта. Брр. Может, отчасти ей так не по себе из-за этого? В конце концов, имплант и человеческая биотика в целом — совсем не то же самое, что ее природный талант… Пожалуй, теперь она обрела совершенно новое понимание проблем майора и его импланта. — С тобой все в порядке? — наконец замечает ее состояние Шепард. — Такие ситуации обычно приводят к тому, что обменявшиеся телами вынуждены изображать своего напарника, узнают массу нового о его жизни и периодически портят их отношения с другими людьми… И обычно их не описывают бледными аж до синевы. Которая неестественная. — Мне… не по себе, — тактично формулирует Т’Сони. — А что, тебе нет? — Ну, непривычно, как в туфли чужие влезла… Причем ортопедические, на два размера меньше и, кажется, кварианские, но в целом… — Джейн пожимает плечами. — Знаешь, старая поговорка про милю в чужих сапогах теперь обрела массу новых оттенков. Она бросает короткий взгляд на дверь. Очевидно, что ей хочется «выгулять» новый образ, подшутить над командой, может, вызнать что-нибудь новое о себе, пользуясь тем, что никто не сможет ее узнать. Но при этом — и Лиара видит это в своем лице так же хорошо, как Шепард считывает дискомфорт по человеческому — она тоже чувствует себя хуже, чем уверяет вслух, просто справляется лучше. Запоздало подключается и ответственность: по корабельному времени сейчас глубокая ночь, но Хакетт и правда может возжелать разговора с коммандером в любой момент, и, конечно же, этот момент окажется наименее подходящим. — Ладно, это… случилось, теперь давай обратно меняться, — Джейн азартно потирает руки. — Шепард, теперь из нас двоих ты азари. Значит, объятия вечности нужно инициировать тебе, потому что у тебя… меня… — Лиара поджимает губы, запутавшись в этих местоимениях, но находит выход. — У человеческого тела не хватает нужных запчастей. — Ага, — все с той же непоколебимой уверенностью кивает Шепард. — Ну тогда объясняй, что да как. — Ты можешь научить меня пищеварению? — А? — Аналогия не совсем верная, но близка. Мы не… — она спотыкается, подыскивая подходящую, желательно инженерную метафору, чтобы ее поняли. — Нас не учат контролировать всю систему, только оперировать условным рычагом и двумя колесиками. Объяснение неуклюжее, и Т’Сони сильно сомневается, что сама поняла бы что-то из него, но, видимо, худо-бедно оно мысль донесло, поскольку Джейн задумчиво прикусывает нижнюю губу и бросает взгляд на часы. — Ну, тогда у нас четыре с хвостиком часа до побудки и момента капитального унижения, чтобы научиться управлять рычагом и колесиками… И боже, давай лучше найдем другую метафору!