Драбблы по Стушету.

Удушающую темноту комнаты, озаряемую лишь небольшим светом фонарного столба, скромно заглядывающего в окно уютной берложки, встретил шорох короткого ворса ковра от открывающейся двери. Вечеринка выдаётся жутко шумной, вплоть до звона в ушах и боли в голове. Единственное рациональное решение — скрыться ото всех в местечке гораздо тише, чем вся эта тусовка. Из-за двери показались два парня, туго обнимающие друг друга и одаривающие поцелуями видимые участки кожи друг друга. Сбежать от шумной толпы празднующих друзей было проще простого, ведь на отсутствие двух элементов вечеринки даже внимания никто не обращал. Рикошет властно держал чужую талию, обрамляя ладонями подтянутые, сохраняемые физическими упражнениями бока. Глаза жадно поедали образ друга: сначала красивые голубые глаза, затем прекрасные тёмные волосы, спавшие от непривычных передвижений на лицо, а потом и шея, уже окаймлённая укусами. Сту и сам своего рода мастер искушений, правда не любящий слишком долгих прелюдий. А посему ладони быстренько скользнули под чёрную водолазку Рикошета, приятно очёркивающую его тело. Пальцы Сту до жути нежно ласкали сильное, почти неотличимое от собственного тело, поднимая одежду к плечам, на которых лежали стрелковские волосы, освобождённые от оков резинки. Янтарные глаза с красными зрачками-крестиками с интересом смотрели в глаза любовника, пока ноги двигали их к заправленной кровати, на которую падал наблюдательный свет уличных фонарей. Сту первым осел на мягкую поверхность, оставив в покое кофту парня, ведь одну руку точно надо было упереть позади себя, чтобы не завалиться на спину, а вторую можно и на бёдра ненаглядного пристроить. Подтолкнув желаемое тело на себя, каскадёр с удовольствием кусал собственную губу, пока Рикошет, утыкая колени по сторонам от него, пристраивался для удобства нахождения напротив лица любимого. Присев на удобные колени трюкача, он уложил руки на плечи в пропахшей бензиновым ароматом красной куртке и уставился в обожаемые глаза, не спуская интригующей улыбки с губ. Сту продолжал гладить бёдра стрелка свободной от обязанности опоры рукой, а когда доходил до ягодицы, то легонько сжимал её, вызывая блаженное прикрытие глаз напротив. В той же атмосфере немых наслаждений Рикошет расстегнул посеребренную молнию куртки объекта обожания, сбросив одежду на его локти. Оставалась лишь белая футболка, сброшенная сиюминутно вместе с курткой. Минуту длились дразнящие переглядки, прежде чем парни слили губы в пылком, пробирающем до дрожи поцелуе, всячески извращая его : кусали губы, прикусывали языки, сплетали их же, танцуя некий вальс. Тела их сблизились в объятиях; Сту сумел удержаться на месте без вспомогательной руки, чуток сгорбившись, тем самым позволив применить её в ласках, начав гладить рельеф чужого тела, исследуя каждый миллиметр кожи. В какой-то момент одна рука нырнула под чёрные джинсы с ослабленным ремнём, а вторая остановилась пальцем на соске, изворачиваясь на все лады, лишь бы доставить любимому максимум удовольствия. Припухшие от поцелуя губы Сту впились, как пиявка, в шею Рикошета, сладостно кусая её, заглаживая болючие ощущения языком и поцелуями. Тяжкое дыхание вперемешку со стонами на выдохе щекотало волосы на макушке Сту, что только подливало бензина в огонь. Укусы стали немного грубее, как и поглаживание соска сменилось на зажатие его пальцами. Сту хотел услышать истинный стон, не доходя до самого вкусного в их программе. — Не сдерживай себя, непоколебимый мой. Прошептал голубоглазый в ухо Шету и вновь вернулся к прежним действиям, правда уже намного нежнее и ощутимее. Стон. Вот оно, ради чего эти усилия непобедимого доминанта Сту. Ладонь стрелка вогналась в каскадёрские волосы, прижимая голову к своей шее. До слуха голубоглазого доносилось мычание его любви и чувствовалась упругость его стояка через расстёгнутую ранее ширинку. — Кто-то сильно возбуднулся, не находишь, Рикошет? — Не выёбывайся, Сту. Укус, тяжкий вздох. Теперь будет синяк. Привстав друг с друга и с кровати, парни освободились наконец от сковывающих продолжение вещей — джинс, уже моментами спущенных, ремней с бренчащими пряжками, водолазки Шета. И снова стрелок уселся на Сту, а тот в свою очередь с нетерпением запустил руку в чужие трусы, умещая в охват ладони упругий член партнёра. Лишнее бельё уходит к другим вещам на пол. Рука Сту продолжала незаядлую мастурбацию чужого паха, в то время как язык ласкал шею, губы выцеловывали плечи, зубы кусали ключицы, после чего вновь свершался сладчайший поцелуй и всё шло по кругу, ведь ощущения лучше, если их миксовать. Привстав на коленях, Шет провёл пальцем по подбородку Сту. Член был освобождён от чужой ладони и малость коснулся торса и груди сидящего, когда владелец поднимался. Сту понял, что сейчас будет, ведь его стояк не остался без внимания. Стрелок подался чуть вперёд, затем стал оседать вниз, чувствуя, как в анал упирается головка достоинства Сту. — Ох, чёрт, Рикошет. Взявшись за бёдра любимого, каскадёр немного потягивал его вниз, насаживая на свой член, вроде бы помогая. К неожиданности, Шет ускорил процесс, присев слишком резко, от чего и вскрикнул от боли, пронёсшейся как электрический разряд по телу. Руками он мигом обвил шею партнёра, а стоны выпускал в его плечо, гладя горячим дыханием ещё и изгиб шеи. Мурашками пробрало обоих. Сту успокаивающе целовал доступные участки шеи парня и гладил поверхность шрамированной спины. — Сам продолжишь или всё таки мне уступишь? — Я хочу.. Чтобы ты сделал со мной всё, что хочешь, Сту. Наглости он себе никогда не позволял. Сту внезапно перевернулся, тем самым уложив Шета под себя, чудесным лицом к себе. — Я буду нежен. Улыбаясь, шепнул каскадёр, начав двигаться внутри желтоглазого. Стоны поступили раньше, чем до этого. К новым ощущениям не так просто привыкнуть, потому постанывания были настолько сладки, будоражущи для слуха Сту, что тот чуть не кончил на первых секундах, но на силу воздержался, ведь его любовь ещё не получила тот экстаз, который планировалось. Движения стали увереннее; ноги Рикошета чудом нашли хорошее положение — одна свисла с кровати, другая красиво улеглась на сильное плечо Сту, лицо которого выражало неподдельное удовольствие. Рикошет вполголоса кричал имя возлюбленного, когда тот ускорялся, добавлял к нынешнему действу очередные ласки. Каскадёр гладил запрокинутую Шетом ногу, иногда отвлекаясь, чтобы поцеловать её. Он готов вечно целовать всё стрелковое тело — любит до дрожи в коленях и жара в груди. Немного уделяя внимание собственной мастурбации, Рикошет притянул лицо Сту к своему, заставив его упереть руки по сторонам от себя (хотя трюкач сразу вернул одну ладонь на облюбленное бедро), затянув в наилучшайший за весь вечер поцелуй. Выпустив горячий пар, они смотрели друг на друга полупьяно. В один момент Шет зажмурился, закрыв рот рукой, а Сту лишь прикрыл глаза и сделал последние толчки, достав до крайней точки простаты, тихо рыча под нос. Эякуляция достигла обоих одновременно. В стоне стрелок громче выкрикнул горячо любимое имя в момент семяизвержения, пока его партнёр тяжко дышал наравне с ним. Горячая субстанция разлилась внутри и на торсе Рикошета, заставив его свободно выдохнуть. — Я люблю тебя. Шепнул Сту, кротко целуя розовые губы и алые от румянца щёки Шета, параллельно с этим выходя из него и прилегая на его торс. — Я тоже люблю тебя, милый. Рикошет ласково обнял трюкача, гладя его по голове и обвивая ногами его поясницу. Вскоре они расположатся поудобнее, зарывшись под мягкое одеяло, ещё и грея друг друга объятиями. И никто так и не кинется их искать, ведь всем всё давно было ясно, как солнечный день.