Драбблы по Стушету.

Ролики на ноге сорок четвёртого размера стукнулись колёсами о спуск, до которого предстояло допрыгнуть, пересекая три огненных кольца. Трюкач всегда отличался своей ловкостью, которая, собственно, на дороге не валяется и купить её невозможно. Алый плащ с множеством золотистых звёзд развевался позади обладателся, пока тот всячески изгибался, ослепляя бликами от белого с кровавыми полосками шлема и белёсной кожанки с синими закреплениями. Парень никогда не упускал момента поразить публику своими выступлениями, проходящими на регулярной основе, а именно каждую субботу, ровно в шесть вечера, когда уже начинало смеркаться и огни смотрелись ярче, устрашительнее и явственнее. В Старр Парке и сегодня хватило бойцов, которые бросили свои дела и, чуть ли не падая через друг друга, спешили к свободным местам поодаль от трамплинов. В первом ряду постоянно сидели коллеги Сту : девчушка Колетт, держащая свой скрапбук обеими бледными ручонками и рядом примастившийся паренёк Эдгар с заготовленной ранее табличкой с единственной цифрой "10", ведь эмо знал, что выступление коллеги будет потрясающим. Позади и рядом с работниками сувенирной лавки приземлилась другая часть бойцов арены Бравл Старса. В том числе был Рикошет, что давно неровно дышал на Сту, в последствии пришедший к отношениям с трюкачом, и странная особа, которую ранее никто не видел. Но внимание к ней некогда было приковывать, чего та желала. Сердито нахмуренные брови девушки смотрели на всех прожигающим взглядом, всё ещё ожидая обратной реакции, коей не наступило. Сту, хоть и давал представления частенько, но всегда выходил робко, стеснительно, как и сейчас, поднявшись на каскад, он убрал руки за спину, словно дворецкий, и малость поклонился присутствующим. Посыпались апплодисменты и выкрики поддержки, восхищения, ведь все были в восторге уже от тренировки парня. Это ещё больше смущало каскадёра, особенно когда из кучи голосов он слышал грубовато-нежный для себя бас Рикошета. Но, собравшись с мыслями, ноги встали в нужную позицию, а голубые глаза по-львиному уставились на кольца. Трибуны замерли в ожидании, с ноткой страха за друга и коллегу. Сорвавшись с места и набрав приличную скорость, Сту скатился вниз, а после взлетел вверх, лишь оставив после себя клубы пыли и пучки искр. Позади одно кольцо, через которое исполнитель пролетел с мастерски прорабтанным сальто, приземление, спуск, новый взлёт — преодолено второе кольцо, гораздо меньшее по диаметру. И вот третье, с собственной боязливостью, проскочив через которое, плащ трюкача загорелся у самого кончика, на что ранее упомянутая незванная особа обратила внимание и лишь ждала подходящего момента, дабы ядовито упрекнуть мастера каскадов. Сту приземлился, как есть, на обе ноги и, согнув руки в локтях, выставил вверх указательные пальцы и в сторону большие. На лице появилась радость и широкая улыбка. Публика поднялась с мест и апплодировала громче, чем несколько минут назад. В Сту летели цветы, каждый из которых он бережно ловил и складывал в букет. Внезапно с заднего ряда послышался смех и показался тычащий в голубоглазого палец присутствующие гневно повернули к источнику головы, желая испепелить смеющийся объект, как ведьму на костре. — Вы видели?! Видели его плащ?! Он подгорел! Какой ты после этого каскадёр! Я даже такого бы не позволила себе! — снова смех и, явно, источник завалился на пол, то и дело выпуская из уст одну и ту же фразу : "О боже, какая ты бездарность, Сту". Сту же будто словил флешбэк, в голове вспыхнул импульс, как кардиограмма, потянувший ровную полосу, будто сердце профессионала на минуту остановилось. Его глаза потеряли всякие блики, а руки уныло опустились, еле держа ранее наловленный букет. Голова опустилась, зрачки дрожали, а улыбка ушла, словно и не было её. "Неужели я..." Его взгляд бросился на почерневший конец его красненького плаща, а затем на публику, уже обеспокоенно и трепетно смотрящую на него. "Бездарность?.." Часть зрителей удалилась, дабы выкурить инициатора драмы вон, матеря её и сдерживаясь, чтобы не задать ей трёпку. Бросился в поле зрения Сту и Рикошет, поднимающийся с места и собирающийся подойти к каскадёру. Но тот, не удержав в дрожащей руке букет, поспешно смылся в свою гримёрку, как всегда, ловко перебирая ногами в роликовых коньках. Сама бы Макс позавидовала скорости, с которой парень улепётывал от нагрянувшего стыда, обиды и боли, усердно грызущей его и без того потрёпанную душонку. Рикошет уж было потупился, выставив руку вперёд, как бы пытаясь поймать Сту за плечо. Но внезапно для себя получил толчки в спину от шарфа Эдгара, руки брата Рико и друга Барли. Это сподвигнуло его пойти за уезжающим силуэтом... *** — Я ничтожество. Никудышный каскадёришко! — Метался по небольшой комнате, досадно выкрикивающий самооскорбления и кое-как сдерживающий слёзы Сту, хватаясь за голову и смотря в зеркало, когда доводилось проходить мимо него. В один из подходов он заметил приоткрытие двери, расположенной напротив зеркала. — Уходите! Я не хочу никого видеть! — Почти прокричал в голосину трюкач, глаза которого всё же намокли, выпустив мелкие капли на края, но замолчал, когда увидел бортик лиловой шляпы. Тогда ему, стоящему с оголённым без куртки торсом, расслабленными в ремне джинсами и торчащими по разным сторонам волосами, хотелось пятикратно провалиться куда подальше. — Не кричи. Это я. — Спокойно ответил Рикошет, зайдя в комнату, но оставшись около двери. Он старался казаться серьёзным, но его глаза так и блестели от скупых солёных капель. Он не любил, когда его любимчик плакал, тем более, чуть ли не вырывая волосы с головы, так себя именовал. Желтоглазый хотел поддержать каскадёра, ведь сказанное после выступления было ничтожной ложью, которую Сту воспринял слишком близко к сердцу, ещё и как факт. — Зачем ты пришёл? Такое ничтожество как я не имеет права находиться рядом со знаменитыми бойцами арены.. "Ох бедный, бедный Сту.. Как быстро у тебя падает самооценка от пустых слов.." — подумал Крестик, ненавистно по отношению к себе и в какой-то степени к ранимости парня, нахмурив тёмные брови. — Не смей так говорить в свой адрес, Скротзки. — Голос был слишком серьёзен и груб, нежели обычно. Да и по фамилии он парня редко называет, чаще как-то ласково. Он сделал пару шагов навстречу более ошеломлённому каскадёру, а затем и вовсе прижал его к столику, уперев руки в его поверхность, где хаотично валялись злополучный плащ, шлем, куртка, пачки пластырей и прочая лобуда. Взгляд Сту потерялся и панически забегал по окружению, не желая, и одновременно испытывая жажду словить зрительный контакт с алыми крестами, пока такой же по оттенку румянец пылал на его вечно бледных щеках. — Я бы не воспринимал слова левой шлюхи всерьёз, милый. — Вымолвил на нежно улыбчивом выдохе желтоглазый, уложив прохладную руку на талию трюкача. Тело его вздрогнуло, а после последовали толпы мурашек и прикрытие небесных глаз со слабым закусом нижней губы от ощущения любимого фетиша. — Никакое ты не ничтожество. Тобой восхищаются все бойцы. Ты — ярчайшая звезда Старр Парка, которая не должна гаснуть из-за слов завистников. — Нога Рикошета по колено уместилась меж слабо расставленных по ширине плеч ног Искры. Сту вцепился в край стола и осмелился, чуть накренив голову в сторону, заглянуть в нежнейшие глаза возлюбленного, где ещё и улыбка добивала своей добротой и аккуратностью контура. — Ты.. Правда так думаешь? — Еле слышно спросил каскадёр, укладывая одну из отлепленных от косяка рук на плечо парня напротив. — Не думаю, а знаю. — Ответил неспешно Крестик, на паузах между словами то прибирая выбитые из причёски волосы с глаз парниши, то целуя его чудесный лоб, понемногу, без лишнего дискомфорта, налегая на партнёра всем телом, что заставило нижнего также начать прилегать на стол. Вслед пошло чмоканье чужой макушки, поглаживания талии, торса и груди. Когда Рикошет уж было потянулся до оголённого изгиба шеи, Сту чуть приостановил его, отстранив до сего момента упёртой в плечо рукой. — Может не здесь? Нас могут найти.. — Волновался и в то же время грустил Искра, ведь их могут не то что найти —досаднее станет, когда им помешают. Не сказать, что это неестественно, это более стыдно и неловко. Но видно было, что пара на скрытном взводе, а обстоятельства и пережитое около получаса назад тягостно давили на желания. — Все ушли. Я думаю, что сегодня мы уже никому не понадобимся. — Проговорил налегающий сверху и довольно жадно впился в приоткрытые в неуверенности губы Сту, уже изначально, не церемонясь, изучая ротовую полость парня, проходясь по нёбу, белоснежным зубам и, наконец, останавливаясь на робеющем язычке, схлёстываясь с ним на разные лады. Нога протяжно стонущего в чужой рот трюкача поднялась и обвила поясницу партнёра, пока руки также, словно смиренные змеи, обвивали сильную шею, заныривая под сливовую повязку. Ладонь с растопыренными в звезду пальцами шмыгнула в тёмные серо-синие волосы, несильно сжимая затылок обладателя, тем самым продлевая и без того шикарный поцелуй. — Хотя знаешь. Ты прав. Половина публики оставалась в Парке, нас и вправду могут засечь.. — Как-то грустно и боязно констатировал Рикошет, смотря в небесные глазки парня. Сту прижал любимого к себе ранее сцепленными за его спиной ногами. Лицо уткнулось в плечо Крестика. — Я люблю тебя. — Послышался сдавленный слезами шёпот каскадёра с последующим шмыганием. Руки, сокрытые до запястья чёрной кофтой, нежно обняли голую, покрытую шрамами разных размеров и форм, спину Скротзки, успокавающе гладя лопатки и параллель позвоночника. — Не поверишь, как люблю тебя я. — Муркнул в покрасневшее от смущения ушко Рикошет, поцеловав мочку того же уха.