Как можно в тебя не влюбиться?

Нам всем есть что скрывать. Что-то, что мы не хотим показывать остальным. И мы притворяемся, что всё хорошо, прячемся за радугой. И может, это к лучшему. Некоторые закоулки души лучше не видеть никому. Декстер *** - Господин Вей, вы пришли со мной проститься? В ответ легкий кивок головы и слабая улыбка. Усянь был задумчив, ноги сами его привели в лечебное крыло, которое наскоро соорудили для раненых во время схватки у озера. Здесь значительно убавилось число пострадавших заклинателей и больше не были слышны стоны и вскрики, адепты клана Не медленно восстанавливались после серьезных ранений. Вей Ин сделал еще пару шагов внутрь большой палаты, озираясь вокруг и натыкаясь на приветливые взгляды воинов. - Здесь каждый безмерно благодарен вам за спасение их жизней, - продолжил говорить мягким голосом лекарь, - Если бы не ваша смелость, умения и находчивость, большую часть отряда ждала бы менее завидная участь, - старик замолчал тепло улыбаясь, приветливо разглядывая лицо омеги маслянистыми глазами. - О, нет, перестаньте. Мы вместе одолели врага, каждый воин бился достойно до последней минуты. Я горжусь тем, что мне довелось стоять с такими людьми как вы, плечом к плечу, - омега низко поклонился раненым, которые в полном молчании ловили каждое слово Усяня. Послышался нестройный рокот голосов: некоторые благодарили, другие активно поддерживали слова лекаря, третьи просто удивленно восклицали. Не каждый день перед ними в пол кланялся супруг самого главы клана Лань. Да и не важен был для них теперь чин омеги , они благоговели от его стойкой храбрости, искусных боевых навыков, и крепости духа. С восхищением вспоминая, как безжалостно ходила рука Вей Ина, рубя мечом атакующих тварей без перерыва. Усянь не намеренно заставил воинов сравнивать мощь и отвагу омеги и альфы и ни один из тех, кто побывал в сражении у озера не мог сказать точно, который из них лучше. Вей Ин видел уважение в их глазах, он заслужил это признание по праву, потому что был достоин его, потому что на поле боя оценивают не по половой принадлежности, а по способностям. Наверно поэтому омега так любил турниры и охоту, там не было места примитивному разделению, важны только сила и дух. Усянь еще раз обвел всех присутствующих взглядом, он не привык к признанию и восхищению, поэтому смутился, а щеки предательски порозовели. - Ладно, ладно ребята. Нашему гостю явно неловко, - добродушно посмеиваясь сказал старик, - пойдемте господин Вей, напоследок выпьем чаю. Они вышли из общей палаты в небольшой коридор, который отделял покои больных от широкой расписной галереи самой резиденции, в этом пространстве обнаружилась сбоку дверь, лекарь учтиво указал Усяню на нее. Комнатка, в которую его пригласил врач была маленькая, в нее помещалась одна лежанка без спинок и небольшой низкий столик с двумя подушками. На столе валялось куча бумаг, старик переложил их на кровать и предложил Вей Ину сесть. Он не спешил говорить, лишь всматривался в красивое лицо омеги, своими влажными и очень теплыми глазами. Не успели они поудобней устроится на подушках напротив друг друга, как в комнату постучалась служанка и внесла поднос с чаем. Усянь даже не удивился, тут слуги все понимали без слов, подмечали мимолетные нюансы и многое делали абсолютно незаметно. - Я заходил в ваши покои чтобы проститься, но застал лишь вашего супруга, - разливая чай, наконец-то заговорил старик, - он выглядел весьма печальным… Прям, как и вы сейчас… Врач снова переместил свои глаза на немного удивленное лицо заклинателя. - Зачем разлучаться, если это заставляет вас обоих чувствовать себя плохо? Вей Ин округлил глаза еще больше. Откуда лекарю было об этом известно? Они не то чтобы скрывали свой отъезд по разным кланам, но и не распространялись об этом, никто из них не хотел лишний раз давать повод для новых сплетен. - Не удивляйтесь так. Я большую часть жизни прожил в Нечистой Юдоли, здесь многое тайное становятся явным, особенно если не особо это скрывать. Но если я лезу не в свое дело, то прошу меня простить. - Не нужно извиняться это вовсе не секрет. Я еду погостить к родным только и всего. - Раз вы так говорите, значит так оно и есть, - и снова эта добрая, по-отечески теплая улыбка заиграла на лице у лекаря. Вей Ин кивнул непроизвольно улыбаясь в ответ и отпил из чаши искусно заваренный чай. - Я бы еще раз хотел извиниться за тот случай с главой Не. Знаю, вы давно забыли об этом, но мне искренне жаль, что ваше пребывание здесь было омрачено тем происшествием. Усянь снова хотел возразить, но старик, не дав ему это сделать, тут же продолжил. - Сейчас мой господин чувствует себя намного лучше. И мое чутье мне подсказывает, что это произошло благодаря вам… Нет… не отпирайтесь и не пытайтесь мне что-то объяснить. Уверен, у вас есть свои причины, почему следует эти заслуги оставить в тайне. Наверное, когда-нибудь мы все обо всем узнаем. А теперь я бы хотел, просто поблагодарить вас. То, что вы сделали или чему поспособствовали, не только дало Не Минцзюэ возможность продолжить жить еще долгие годы, но и избавило его от постоянной внутренней борьбы с самим собой. Раньше господин боялся уснуть, боялся расслабиться, потому что внутренняя ярость, разгоравшаяся в нем, могла поглотить его, уничтожить, превратить в другого человека. А ныне он спокойно держит свои эмоции в узде и может продолжить жить как все остальные. - Я рад слышать, что господину Не гораздо лучше. Теперь он станет намного энергичней, уверен у всех в клане прибавится хлопот, когда глава развернет свою деятельность на полную мощность. Тихий, немного скрипучий смех раздался из уст старика, морщинки вокруг глаз быстро поползли вверх, а и без того узкие глаза превратились в щелочки. Лекарь с удовольствием смеялся. - Вы имеете в виду, что мы еще можем пожалеть о том, что господин идет на поправку? Вей Ин тоже усмехнулся: - Вряд ли многие знают, что с главой было что-то не так, но думаю сильно удивятся, когда работы прибавится. Они еще немного посмеялись, поговорили об озере и тварях потягивая чай, и когда Усяню уже пора было уходить, то у самой двери лекарь окликнул его. - Господин Вей, помните я вам говорил про духовную связь между влюбленными? Омега кивнул, при том разговоре тогда, слова лекаря показались ему сущим бредом, так как Усянь считал, что влюблен только он. Впрочем, возможно теперь, после всех разговоров, заклинатель бы не был так категоричен в своих суждениях.... - Так вот, не пренебрегайте своей связью, это редкий дар, который дан далеко не каждому. Ваша духовная связь заключается не только в передаче энергии и в способности принять ее. Не исключено, что вы повязаны нитью судьбы. Используйте эту особенность с умом. И помните, что пока между вами есть это единение, вы вместе сильнее многих на этой земле. Несмотря на то, что омега слабо верил в духовную связь между ним и нефритом, у Вей Ина не было оснований не доверять словам лекаря. Этот добродушный старик был мудрым человеком, повидавшем на своем пути много всего. А еще он словно видел Усяня насквозь, чувствовал его замешательство и страхи, подмечал настроения и вовремя находил нужные слова. Наверно поэтому среди прочих занятий, которых у Вей Ина было достаточно много в Пристани Лотоса, он часто вспоминал наставления лекаря, раздумывая над его словами. *** Первую неделю пребывания в родном клане Усянь даже не помышлял браться за разбор тайника. Он настолько устал и вымотался за последнее время от постоянных догадок и предположений, что, просто думая о куче исписанных рукописей и свитков, оставленных Мэн Яо, Вей Ина начинало подташнивать. Поэтому заклинатель принял твердое решение, прежде всего, как следует отдохнуть. Омега много спал, проводил время с семьей, ходил на ярмарку, организованную в честь его визита, вместе с братом и Хуайсаном. Ну и конечно пил вкусное, отборное вино из разных уголков Китая, которое Цзян Чен приберег специально для него. Зря он что ли будущий глава клана с самыми обширными торговыми путями в стране? Усянь ни разу не пожалел о принятом решении, наконец-то он позволил себе расслабиться. Дома было так хорошо: тут все дышало любовью, никто не смотрел на него искоса, все искренне радовались его приезду. Вей Ин с облегчением стал понемногу забывать, то неуютное чувство, когда почти все вокруг считают тебя чужаком. Была и еще одна приятная мелочь, которая несомненно радовала Усянь на протяжении всего пребывания в Пристани Лотоса. Он конечно, не спешил в этом признаться даже самому себе, но тайком с нетерпением ждал этого каждый вечер. Как только начинало темнеть омега то и дело поглядывал на серебряный поднос, куда слуги клали письма, потому что надеялся увидеть там заветный свиток с серебряной печатью. Письма из Гусу Лань приходили каждый день, без исключения. Все они были написаны Ванцзи. Вей Ин испытывал непривычный трепет, всякий раз как брал в руки очередной сверток, это приятное чувство в груди пугало и настораживало, но соблазн ощутить его еще раз, все равно был велик. Стиль письма супруга был тоже непривычен. Не то чтобы до этого Нефрит ему писал, но омеге приходилось неоднократно читать свитки, написанные Ланем другим людям и там все было иначе. Письма Вей Ину были короткими, никаких описаний будничной жизни, никаких просьб или требований, никаких вопросов, а также и никаких признаний в любви, душевных терзаний и прочих сантиментов. За что, кстати Усянь был особенно благодарен супругу. Ему не хотелось, чтобы чувства Ванцзи на него давили, заставляя скорее принимать решение. В письмах Ланя были небольшие стихи, отрывки из трактата древних мудрецов или красочное описание картины, которую нефриту довелось увидеть накануне: будь то рассвет в окне, причудливый узор тумана, окутывающего пик горы или как переливчато на солнце поблескивает алая лента между его длинных пальцев. Вей Ину нравилось, что Ванзци выбрал именно такой особенный способ напоминать о себе. Писать альфа умел намного лучше, чем говорить, его аллегории, сравнения, подборка цитат и стихов были поистине незабываемыми. Иногда они на весь день врезались в память Вей Ина, то и дело всплывая, когда им заблагорассудится. В такие моменты Усянь задумчиво улыбался самому себе, за что частенько получал язвительное замечание от Цзян Чена. Сказать по правде омега не всегда улавливал, что именно хочет сказать ему Ванцзи, тем или иным изречением. Но у него сложилось впечатление, что такими образом Лань пытается, рассказать о себе, раскрыть некоторые свои взгляды и ценности. Как будто через эти послания он пытался познакомить Усяня с истинным собой. Для того, чтобы оставаться более-менее хладнокровным к этим невинным, но приятным мелочам, Вей Ин стал вырабатывать в себе выдержку. Со временем он перестал бросаться к свиткам с серебряной печатью, как только их видел, а иногда не прикасался к ним до позднего вечера, тренирую силу воли и свое всеобъемлющее любопытство. Отвечал на письма редко и довольно скупо. Порой тоже писал короткие цитаты из писаний великих мудрецов, но в основном писал по существу. Как день прошел, кратко описывал места, которые посетил или вспыхнувшие воспоминания связанные с домом. И тоже особо не задавал вопросов, разве что про состояние здоровья. Время на отдыхе в теплой и благоприятной обстановке летело незаметно. Обещанная самому себе неделя на восстановление сил, растянулась на две и как бы Вей Ину не хотелось продолжить такой притягательный образ жизни, нужно было возвращаться к начатому делу. Еще перед отъездом из Нечистой Юдоли, Усянь выработал для себя план дальнейших действий: после небольшого отдыха в домашнем уюте, он примется с новыми силами за расследование; разберет тайник; переговорит с предводителем русалок лично. Стоило все-таки окончательно подтвердить личность того самого омеги, который своей темной магией и кучкой живых мертвецов, доставил столько бед подводным жителям. Для себя он уже давно решил, что это был Мэн Яо, но для остальных его догадки могли быть не столь очевидны. После этого Вей Ин планировал встретиться с Сиченем, делиться информацией в переписках было неудобно и опасно. И вот омега все-таки себя заставил взяться за дело и теперь сидел раздумывая, а что после всего этого им делать дальше. Заклинатель слабо себе представлял какие шаги им предпринимать, заимев все доказательства, кому можно доверять и как именно поступить с бывшим наложником. “Возможно после того как все зацепки будут собраны и подтверждены, можно будет все рассказать Лань Чжаню. Справедливо будет дать и ему возможность решать судьбу Мэн Яо. Как он это воспримет? Задастся ли вопросом как так случилось, что я стал его омегу в чем-то подозревать? Сможет ли доверять, узнав сколько времени я от него это скрывал?” Усянь тяжело вздохнул, раскладывая на столе внушительные стопки бумаг, свертков и книг из тайника бывшего секретаря. “Не стоит пока думать ни о наших отношениях, ни о будущем. Это отвлекает меня, расстраивает и заставляет скучать по нему еще больше. А-Сянь, сосредоточься на деле, недолго тебе осталось разбираться с этим в одиночку. Кстати, наверно будет правильным рассказать не только Лань Чжаню, но и Минцзюэ, они оба пострадали от рук омеги. Поэтому по праву оба должны принять решения, что делать со всеми этими доказательствами дальше”. С этой мыслю Вей Ин утвердительно кивнул самому себе и решительно потянулся к первому свитку из тайника. *** Ванцзи вернувшись в Облачные Глубины, сразу погрузился в дела клана с головой, работал даже над мельчайшими деталями, брался за те вещи, что вовсе не требовало его личного вмешательства. Занимая голову нескончаемыми вопросами клана, он почти не думал о личном, таким образом нефрит давал себе возможность отдохнуть от душевных терзаний, давал себе передышку. Конечно он этого не признавал, ссылаясь на то, что должен вознаградить Сиченя отпуском за его труды, ведь его старший брат почти весь год сам исполнял обязанности главы клана вместо альфы. В свою очередь Сичень подмечал нервозность Ванцзи и понимал, что для него сверхзанятость сейчас жизнено необходима. Но говорить об этом не пытался, зная, что тот только сильнее закроется в самом себе. Единственное время, когда альфа позволял себе отвлекаться на личное было не более четверти часа с утра. Когда нефрит писал письмо Усяню. Послания супругу отчего-то давались легко. Обычно он уже знал наперед, что будет ему писать. Ванцзи столько в своей жизни прочел и столько всего знал, что довольно быстро вылавливал из своей памяти подходящий настроению стих или гениальное изречение мудрецов. Когда на ум ничего не приходило, он просто описывал то, что происходит вокруг. Альфа не знал, как омега реагирует на его послания, нравятся они ему или нет, но надеялся, что такой ненавязчивый способ напомнить о себе, придется Вей Ину по вкусу. Ванцзи не ждал ответа на свои послания, странно получать обратную связь, когда твои письма состоят из поэзии и цитат. Но иногда Вей Ин сам решал ему написать, в те моменты Лань радовался как ребенок. А еще вселяло в его сердце надежду на то, что омега не сдался и продолжает обдумывать их совместное будущее. Сразу после их разговора нефрит был ужасно растерян, все время до этого, он был уверен, что кроме долга и вечного желания помогать всем нуждающимся, Усянь ничего не испытывает к альфе. И что ему понадобится добиваться омегу, пробуждая в нем чувства. Но он никак не ожидал услышать признание… Казалось бы, что может быть лучше, его супруг давно любит его… нет нужды бороться за его расположение. А на самом деле все получилось наоборот, теперь Ванцзи предстояла еще более трудоемкая работа… Вей Ин устал, частично потерял интерес, закрыл свое сердце от воздействий извне и совсем не доверял нефриту, во всяком случае касательно его чувств. У альфы не было идей как завоевать сердце своего супруга снова. Тем более теперь, когда они на расстоянии, когда нет никакого предлога приехать, когда непонятно какими именно поступками следует заслужить доверие омеги. Чем больше Лань себя нагружал заботами клана, тем меньше неразрешенных дел у него оставалось. А вместе со свободным временем появилось и куча мыслей, которые крутились вокруг одного и того же. Варианты в голове появлялись и тут же отбрасывались в сторону. Нельзя было спешить, а Ванцзи хотел здесь и сейчас; нельзя было просто решить за двоих, а нефрит сгорал от нетерпения. Мир вокруг альфы менялся, то что он не задумываясь позволял себе ранее, сейчас ставилось под сомнение, то что было так четко и понятно, вдруг оказывалось неизведанным. Смотреть на все глазами Вей Ина было сложно. Неравенство между особями никогда не казалось Ланю проблемой, у каждого есть своя принадлежность, а вместе с ней и статус, и все должны жить согласно с тем, что дозволено по иерархии. Вот только Ванцзи не задумывался раньше, почему ему позволено намного больше чем, например, Сиченю или Усяню. Их внутренняя сила, ум и способности к развитию, ничем не отличались от его собственных, тогда почему они оба обязаны подчиняться ему, а не наоборот. Чудно было даже представлять себе все это, а еще более странно пытаться применить в реальной жизни. Но для того, чтобы понять омегу, нефриту приходилось переосмысливать не только их отношения, но и вообще весь образ мышления. Было сложно сдерживать себя от импульсивных решений, особенно, когда их разлука перевалила за три недели. В чрезвычайно сложные дни альфа приходил в покои Вей Ина, брал со стола оставленную супругом, длинную алую ленту и подолгу перебирал ее в пальцах, задумчиво глядя в окно. В первые его визиты в спальню, альфа еще мог разобрать легчайший аромат омеги и лечебных трав, это помогало скучать “по-другому”. Иногда усиливало желание поддаться соблазну и бросить чертовы попытки понять Усяня, схватить Бичень и в туже секунду отправится в Пристань Лотоса. А иногда наоборот, успокаивало и давало сил терпеливо ждать дальше. Но вскоре и это зыбкое напоминание об омеге развеялось окончательно. С каждым днем Ланю становилось все сложнее бездействовать. Монотонность, неопределенность, стабильный уклад без малейшего намека на какую-либо развязку этой ситуации - убивал, заставлял томиться, преследовал во снах и наяву… Но Ванцзи еще держался... решив, что пока он не придумает как вернуть Вей Ина домой, то не станет показываться ему на глаза. Еще нефрит много рассуждал насчет, выдвинутых условий супруга. Причины, почему омега не хотел детей, были понятны, но это расстраивало нефрита. Альфа быстро для себя решил, что заставить супруга он не сможет, но и расторгать их брак из-за этой причины не собирается. Взвесив все за и против, он решил отложить решение этой проблемы на потом. Нужно было понимать, что возможно Усянь сказал так сгоряча, но если и нет, то оставалась надежда, что по прошествии лет, боль от утраты станет меньше и омега все же захочет попробовать еще раз. “ Если он будет чувствовать себя уверенно и в безопасности, а наши отношения будут стабильными, то велика вероятность, что он сам через какое-то время захочет обзавестись потомством”: думал нефрит, а затем повторял словно мантру, тренеруя свою несдержанность: “Сам! Без давления с моей стороны! Без упреков и уловок!” “А если и через время тоже не захочет, то в Гусу Лане есть еще один нефрит, который может принести потомство, не будем Сиченя списывать со счетов." Насчет правил Гусу Лань нефрит вовсе не переживал, Вей Ин их и до этого не особо соблюдал, конечно есть рамки дозволенного и об этом им стоит при встрече поговорить предметно. Ванцзи был уверен, что омега отлично понимает, что в каждом клане есть свои устои и порядки и их соблюдение необходимо. Он также был уверен в том, что Усянь достаточно уважает его и его ценности, а значит не будет действовать назло. Вместе с этим Лань не планировал делать из супруга праведника и запрещать ему небольшие шалости, давать возможность выплеснуть свою неуемную энергию. У альфы даже появилась идея переоборудовать пару домиков высоко в горах, где по молодости нефрит проводил свои безумные первые перевоплощения в самца. И создать в этом месте особенный уголок, где они с мужем смогут отдыхать в уединении без лишних глаз, где можно будет расслабиться и удовлетворять свои потребности. Еще альфа был совсем не против того, чтобы Вей Ин совершенствовался или изучать новые дисциплины. При их последнем разговоре омега не дал ему возможности ответить на это, но Ванцзи и до выдвинутых условий не планировал пресекать подобного рода стремления. Ему наоборот нравилась неудержимая жажда Усяня стремиться к развитию и познанию чего-то нового. Лань с удовольствием бы поддержал супруга, возможно даже занялся такими вещами вместе с ним, ведь обучение и улучшение имеющихся навыков, всегда были на первом месте у Нефрита. “Оказывается не только я не понимал его, но и он навесил на меня множество ярлыков, которые вовсе не олицетворяют ни мое прошлое Я, ни мое теперешнее…. Нам предстоит пройти еще долгий путь до того момента, когда мы по-настоящему познаем внутренний мир друг друга.” Ванцзи тяжело выдохнул, сжимая в кулаке алую ленту за спиной. Сегодня он заберет эту шелковую полоску материи с собой и впредь будет носить в рукаве ханьфу… В надежде, что этот узенький кусочек ткани поможет ему преодолеть томительную неизвестность. ***

Тайник

Секретные документы, которые добровольно сдал Хуайсан в пользование Вей Ину, были полны сюрпризов. Для начала омега заметил, что на прочтение записей из тайника, у него уходило немного больше времени чем обычно. В процессе заклинатель понял в чем причина, почерк Мен Яо был аккуратным и разборчивым, но очень мелким, так что на одну страницу умещалось чуть ли не пять обычных. Приходилось напрягать зрение, отчего глаза быстро уставали, а слабое освещение свечей только усугубляло ситуацию. К сожалению, Усянь мог разбирать тайник в основном поздно вечером или ночью, потому что, как оказалось, даже дома у него было много дел. Мать заставила его пройти полный осмотр у главного лекаря клана, Усянь стиснув зубы подчинился и три дня к ряду посещал врача. Было проще согласиться, чем бесконечно слушать нудные увещания родительницы. Лекарь никаких явных проблем не обнаружил, но настоятельно рекомендовал больше отдыхать, медитировать и совершенствовать внутреннюю ци. Омега даже запомнил странную формулировку врача: “ Ваши потоки энергии достаточно мощные, но прерывисты и нестабильны. Нужно успокоить их течение, чтобы ядро равномерно наполнялось, и сила заклятий была именно той, которую вы хотите”. Усянь понял для себя это так, что из-за перебоев его ци может внезапно усилить заклятие или наоборот сделать его слишком слабым. Это было неприятное известие, Вей Ин всегда был уверен в своих магических способностях, а теперь приходилось подходить к их использованию с осторожностью. Но не в характере омеги было унывать, поэтому он должным образом воспринял эту новость и просто исправно следовал наставлениям врача. Теперь каждое утро и до обеда Вей Ин тренировался с Цзян Ченом и другими адептами, а потом еще час медитировал для стабилизации своей ци. Но на этом его дела не заканчивались. Так как Усянь являлся общим любимцем жителей клана, отец попросил его проводить познавательные лекции для желающих. Идея главы была в том, чтобы омега подробно рассказал про новых речных обитателей, их историю, трудности с которыми они столкнулись и плавно подводил к тому, что теперь они все будут сосуществовать вместе. Фэнмянь не собирался скрывать русалок от всего народа и заставлять их снова прятаться, он хотел мирной жизни всех особей. И кто как не Вей Ин сможет рассказать о спасении целого вымирающего вида, о их природе и особенностях. Поэтому омега сперва долго готовился, а затем каждый день проводил короткие уроки для жителей Юньмэня. Он брал с собой Вэнь Нина, который занимал скучающих детишек резьбой по дереву, пока взрослые слушали захватывающий рассказ о новых речных поселенцах. Но и на этом его “занятость” не заканчивались. Нужно было не забывать уделять должное внимание родителям. Мать сразу предупредила Усяня, что пока он находится дома, его самой главной обязанностью будет присутствовать хотя бы на одной семейной трапезе в день. Вей Ин не подумав согласился, совсем позабыв об особенностях своей семьи. Если чета Цзян собирала вокруг стола родню и друзей, то эти посиделки быстро не заканчивались. Поэтому частенько омега возвращался в свои покои глубокой ночью, уставший от долгих тренировок на свежем воздухе, от переизбытка вкусной еды и от кучи дел, которые “по-хорошему” выматывали его. Так что порой он засыпал над раскрытыми записями Мен Яо, не успев дочитать даже одну страницу. Это неимоверно затягивало процесс продвижения по довольно большому количеству материалов из тайника. Но однажды все изменилось. Домучав длинный свиток подробных записей бывшего наложника о начальном применении темной магии. Видимо это были ранние записи омеги, когда он еще был на стадии любопытства, а не злостного использования запрещенных заклинаний. Вей Ин зевая потянул из стопки что-то похожее на книгу, вернее это и была увесистая книга, твердый обтянутый кожей переплет, на обложке выдавлено название:

“Лаоцзы: иерархия божеств и демонов.

Трактат: Как изгнать злого духа”

Усяню мысленно подготовился вчитываться в замудренные изречения древних наставников, переводя аллегории и сравнения, обычно часто встречающееся в старинных текстах, на более современный язык. На первых станицах и правда обнаружилось подробное введение в историю создания движения даосизма. Омега шумно втянул в нос воздух, заставляя сосредоточится на писании. Для того чтобы понять зачем Мэн Яо вообще затеял все это, а затем иметь возможность предугадывать последующие его шаги, нужно было разобраться в мотивации: почему омега жаждет власти, почему пытается добиться ее именно таким путем? Вей Ин заерзал на подушках, раздражаясь от монотонных описании очередного божества о котором, как предполагалось, будет рассказано подробней в продолжении книги. Сегодня нетерпение заклинателя было особо обостренно, поэтому не дочитав до конца страницы, омега схватился за края пожелтевших листов пергамента и перевернул их, открываю книгу на середине. В глаза сразу бросился почерк, он отличался от того, кто переписывал это учение в начале. Усянь присмотрелся и тут же узнал в нем руку Мэн Яо. Еще не успев прочитать и одного столбика, заклинатель напрягся, у него было предчувствие, что именно теперь он наткнулся на что-то стоящее внимания. Так и случилось, найдя то место в книге, где заканчивались занудные учения и начинался текст, написанный бывшим секретарем, Вей Ин принялся внимательно вчитываться в каждый иероглиф. То, что было написано в этой книге напоминало дневник, тут были личные записи, размышления о прочитанном, воспоминания, будничные ежедневные записи, бурные протесты общепринятому укладу жизни и… излияния чувств. Омега писал очень личные вещи, порой Усянь смущался, ему было стыдно, что он влезает в чей-то внутренний мир без спроса. Вей Ин даже подумывал бросить читать откровения автора и перейти к следующим материалам, но это было невозможно, именно тут могли скрываться доказательства его преступлений. Из записей Усянь узнал насколько несчастен был Мэн Яо и не только потому что был обделен судьбой и все детство провел в весеннем доме. Там, кстати, по его словам, к нему неплохо относились. Главной причиной всех его бед омега считал отца, занимая такой высокий пост в одном из самых известных орденов, он с легкостью мог дать своему даже незаконнорожденному сыну прекрасное будущее. Вместо этого отец не только его не признавал, но и относился к нему как к отбросу. Цзинь Гуаньшань не пожелал держать его подле себя, не дал возможность учиться и совершенствоваться. А “отдал” наемным рабочим в клан Не. Каждая запись секретаря сквозила ненавистью к отцу, огромной ревностью к старшему брату и жгучим желанием отомстить за свои невзгоды. К клану Не в начальных записях он относился сносно, они дали ему возможность учиться в свободное время, Минцзюэ был даже не против обучать его боевым искусствам, у омеги был свободный доступ к большому количеству библиотек, но это были поверхностные знания. А Мэн Яо хотел черпать больше сведеней, хотел изучить все отличительные черты каждого клана, их особенные техники и заклятия. Несмотря на то, что омега ненавидел своего отца, он жаждал признания, ему казалось, что если он изучит все это и научится применять, то станет самым сильным заклинателем и тем самым прославится. Чем дольше он находился в Цинхэ Не, тем больше привыкал к весьма уважительному отношению и к привилегиям, которые ему давались. В какой-то момент этого стало для него мало… совсем скоро его ровное отношение к обитателям клана Не стало меняться. Он в своих записях злился и изливался желчью, писал, что ему не дают больше полномочий, хотя он так преданно старается для своих работодателей. Его сильно стал раздражать Минцзюэ, он считал его узколобым, не способным принимать взвешенные решения, недалеким и явно глупым. Чуть позже у него созрел план, как воздействовать на главу клана и получать больше возможностей чтобы продвинуться по службе. А главное черпать новые знания и иметь возможность посещать другие кланы вместе с альфой и пытаться изучать особые дисциплины. Мэн Яо не обладал множеством талантов способных покорить альфу и признать его равным себе, но один “особенный” навык он все-таки имел. Искусство обольщения он впитал с молоком матери и часто по юношеству использовал, чтобы в весеннем доме добиться своего или отбить гостя у “провинившейся” перед ним омежки. И он с полной уверенностью в свои силы, приступил к применению своих талантов на главе клана. Его обольщение сработало, Минцзюэ клюнул на его удочку, но омега поймал слишком большую рыбу, которую никак не удавалось вытащить на берег. Старший Не принял “любовь” Мен Яо и даже наградил того некоторыми привилегиями, брал с собой в дальние или долгосрочные поездки, позволял участвовать в охоте, давал больше свободного времени на обучения. Но не спешил повышать его по службе, не освободил от работы и не признал публично своим наложником. Ему вполне хватало нескольких интимных встреч в месяц, причем омега даже не смог ни разу заставить Минцзюэ остаться с ним до утра. Как бы Мэн Яо его не обхаживал, как бы не стелился, как бы не клялся в вечной любви, невозмутимый альфа был слишком опытным и осторожным, чтобы позволить своему легкому увлечению влиять на его репутацию. Омега был в бешенстве, единственный безупречный инструмент влияния в его арсенале, дал осечку. Непоколебимость главы разжигала все большую злость в душе секретаря, в какой-то момент он стал ненавидеть своего любовника. С этим новым чувством пришла, и идея начать разрабатывать новый план действий, и пока он над этим планом думал, Минцзюэ отправляясь в долгую поездку в Гусу Лань взял секретаря с собой. Вей Ин остановился и устало потер глаза, мелкий почерк омеги заставлял напрягаться. Писал Мэн Яо интересно, почти всегда подробно, словно описывал отрывки своей жизни для будущего томика мемуаров. Правда о своих темных делишках, пока сильно не распространялся. По временным рамкам, которые были известны Усяню, как первое знакомство с предводителем подводных жителей и дальнейшей их историей, омега писал очень расплывчато: “Познакомился с интересной личностью, оказывается не один я страдаю от унижения, в этом мире есть и другие особи которых считают недостойными даже просто жить на этой земле”. Впоследствии Вей Ин натыкался на упоминания посещений озера: “Сегодня снова удалось посетить то место, разговоры с новым знакомым становятся все мрачнее… ему нужна помощь, а мне верные последователи, стоит ли мне им помочь?” Усянь задумался, тот ужас, который случился на озере прямая вина Мэн Яо. Ему можно предъявить многое: халатность, недосмотр, незаконное применение темной магии и затем брошенный на произвол судьбы целый редкий вид. Но вместе с этим умысел его хоть и был практичным, ты - мне, я - тебе, но не был жесток. В планы секретаря не входило издеваться над бедными существами. Вей Ин отчего-то даже порадовался этому умозаключению. Ему вовсе не хотелось видеть в бывшем наложнике абсолютное зло. Усянь подошел к открытому окну выгибая спину и разминая руки и ноги. Он просидел за чтением почти всю ночь, кости ломило и очень хотелось спать, нехотя омега все-таки отложил до завтра продолжение истории и лег подремать часок перед рассветом. Весь следующий день Вей Ин провел как в тумане, реагировал медленнее, за что получил от Цзян Чена на тренировке кулаком в лоб. Не вникал в разговоры за столом, родителям приходилось по два раза все повторять. Омега даже проигнорировал просьбу, понемногу оживающего Хуайсана, потренировать его в стрельбе из лука. Все мысли Усяня были о дневнике Мэн Яо, ему не терпелось поскорее вернуться в свои покои, закрыться за семью печатями и продолжить читать. Он был уверен, что продолжение рукописи будет еще более интересным. Перебирая уже известные ему события в голове, заклинатель подумал о том, что теперь больше понимает сплетников, мусолящих чужую жизнь. Забираться в чужую голову и узнавать подноготную, написанную не для чужих глаз - кощунственно, но так увлекательно. Вей Ину было ужасно стыдно за это чувство. Но как только наступил вечер, и ему удалось наконец-то уединиться, он тут же, с большим энтузиазмом принялся читать продолжение. Оказалось, что Минцзюэ приехал в Гусу на несколько месяцев, для того, чтобы пройти предварительный курс медитации и особенных практик, способных подольше оберегать его от постоянно бушующей души его сабли. Мэн Яо узнал об этом случайно и решил изучить эту особенность более детально. Занятий в Облачных Глубинах у него было мало, поэтому он целыми днями торчал в библиотеке, либо сидел под окнами класса, где обучались игре на гуцине, и впитывал, впитывал, впитывал новые сведения. Затем приходил в свою комнату и аккуратно записывал все, что запомнил в свой дневник. Усянь подробные описания уроков читал вскользь, отмечая для себя только основные вещи. Во-первых, талант бывшего наложника: он, запомнив мелодию на слух, сам научился играть на инструменте и уже через месяц достаточно сносно воспроизводил ее по памяти. Во-вторых, то, что Мэн Яо был сосредоточен только на одной мелодии “Покоя”, впоследствии Вей Ин поймет почему. [Мен Яо опишет в своих мемуарах, что не особо умный, но очень разговорчивый адепт Гусу Лань расскажет ему, что мелодия “Покоя” в правильном исполнении, может усмирить ненадолго даже сильного демона. Поэтому, секретарь решит изучить именно эту мелодию, чтобы стать жизненно необходимым для Минцзюэ и успокаивать бушующие души Бася для своего господина в любой момент.] Таким образом, когда ученики Облачных Глубин проходили другие мелодии, Мен Яо отправлялся в библиотеку и с жадностью вчитывался в редкие издания. Частенько посещая дом книги, он стал замечать молодого альфу, постоянно занимающего самое отдаленную нишу для чтения. То был наследник Гусу Ланя, утонченный и возвышенный Лань Ванцзи, с безупречными манерами, идеально красивым лицом и статной фигурой. И на удивления самого секретаря, он стал засматриваться на эту величественную персону. Омега описывал будущего главу клана, как “ослепительную нефритовую статую излучающую серебристый свет”. Ванцзи был словно не от мира сего, постоянно погруженный в свои мысли или в очередную рукопись, он полностью игнорировал всех вокруг. Мэн Яо даже провел небольшой эксперимент, подкравшись к самым ближним стеллажам возле нефрита, он как будто ненароком уронил книгу, звук был гулким и разнесся эхом на весь главный зал, но альфа даже глаз не оторвал от пергамента. Через какое-то время у омеги появилась навязчивая идея, во что бы то ни стало заставить этого небожителя обратить на себя внимание. Одним вечером он дождался того момента, когда будущий глава закончит свое чтении и направится к выходу, а сам выскользнув за дверь библиотеки затих, ожидая, когда альфа подойдет ближе. Как только это произошло, он тут же поспешил вернуться внутрь здания, специально сталкиваясь с Ланем на входе. Мэн Яо принялся делано кланяться и извиняться перед горделивым нефритом за свою оплошность, а невозмутимый альфа ни капли, не изменившись в лице, вежливо поклонился и уверил секретаря, что тому не за что извиняться. Мэн Яо в тот день написал, что слишком долго стоял замерев, разглядывая белоснежное лицо заклинателя, не в силах оторвать взгляд. А Лань чувствуя неловкость и не имея возможности уйти, так как секретарь преградил ему путь, сухо поинтересовался как протекает пребывание гостя в Облачных Глубинах. Омега промямлил что-то не совсем членораздельное и убрался с дороги, давая возможность нефриту продолжить свой путь. С того самого момента, помимо вечного нытья по поводу несправедливости этого мира, вселенской обиды на отца и ненависти к Минцзюэ, Мэн Яо неустанно писал о младшем Лане. О мимолетных встречах и кратких разговорах, о изысканной внешности и полной отрешенности от этого мира. А еще о запахе альфы с тонкими нотками сандала и горного воздуха, омега словно грезил им, описывая подробно все нюансы. Вей Ин неосознанно громко сглотнул, ему показалось, что именно сейчас этот будоражащий аромат витает в воздухе рядом с ним. Заклинатель не удержался и завертел головой, словно проверяя один ли он до сих пор в этой комнате, или каким-то чудом Ванцзи материализовался в его спальне. Омега нервно передернул плечами и медленно встал из-за стола, оказалось, что, как и прошлой ночью, он зачитался, за окном уже серело небо. Усянь подошел к открытым ставням, мысли плавно скользили в голове, переваривая новые сведения. “ Неужели такой расчетливый, злой и обиженный на весь мир человек способен по-настоящему влюбиться? Или это одержимость? Недаром он отождествляет Лань Чжаня, чуть ли не с божеством… или это его первая влюбленность, и от того он не совсем понятно выражает свои мысли?” Вей Ин после всех событий не верил в искренность чувств Мэн Яо ни к Минцзюэ, ни к Ванцзи, но, оказывается к Нефриту он все же испытывал эмоции. Заклинатель был удивлен и взволнован этим открытием. Он и сам в свое время по уши влюбился в будущего главу клана Лань, и сам считал его лучшим из людей, напрочь не замечая его недостатки. Но то, что бывший наложник действительно любил альфу, оказалось целым открытием. Усянь тут же решил, что продолжит читать, пока не доберется до последней страницы, он чувствовал жгучую необходимость сегодня же увидеть всю картину целиком. Вернее, не всю, а до того момента пока Мэн Яо не выгнали из клана Не. “Сегодня я пропущу тренировку и медитацию. Надеюсь, Цзян Чен не будет доставать меня весь день расспросами." Приняв решение, Вей Ин зажег больше свечей, чтоб глаза не так сильно уставали, и внимательно продолжил читать. После месяца томительных душевных терзаний, во время которых секретаря, то бросало в пропасть отчаяния от неразделенных чувств, то захватывали с головой зыбкие надежды на взаимность… В этих местах Усянь неуютно ерзал на подушках от явно напрашивавшихся сравнений с самим собой. Мэн Яо все больше распалялся злобой к нынешнему “хозяину”, хоть Минцзюэ ничего откровенно плохого ему не делал и даже по-своему, по-хозяйски заботился о своем любовнике. В период наибольшего отчаяния омега ходил посмотреть на Лань Ванцзи, вид спокойного, сосредоточенного нефрита снимал напряжение и успокаивал секретаря. Иногда он часами бесшумно бродил по огромному количеству библиотечных залов, подглядывая за альфой через расщелины между полками книг. Это походило на какое-то наваждение, жажда находится рядом с будущим главой Лань, наблюдать за ним, стала беспокоить омегу. В какой-то момент он опомнился, выныривая из грез. Он заметил, что полностью отклонился от своей цели, перестал учиться и впитывать новые знания, перестал пытаться “понравиться” своему любовнику. Время утекало сквозь пальцы, а секретарь все продолжал тратить его на бессмысленную влюбленность в человека, который никогда не будет с ним. Мэн Яо взял себя в руки… Честно сказать, тут Вей Ин позавидовал его выдержке… И строго настрого запретил себе без надобности наведываться в библиотеку и, тем более, с раннего утра ходить на тренировочный плац, чтобы понаблюдать за Ванцзи. Было тяжело, омега сам не ожидал, что за такое короткое время он так привыкнет к образу нефрита. Но желание отомстить своим обидчикам, а именно такова была его цель: добиться признания, занять важный пост или приобрести ощутимую власть, чтобы через нее доказать отцу и всему клану Цзинь, которые относились к нему с презрением и насмешками, что они ошибались недооценивая его. Он погрузился в новые исследования, стал больше и усерднее тренироваться, а еще упросил Минцзюэ незаметно посещать школу Гусу Лань. И сидя за отдельным столом вдалеке от всех остальных учеников, внимательно слушал и записывал новый материал. К наставлениям учителей и прививанию бесчисленных правил и запретов, которые частично были весьма устаревшими и непрактичныеми, омега относился скептически. Иногда даже высмеивал особо несуразные. Усянь в который раз обратил внимание на очевидное сходство между ними… и эта закономерность не особо радовала заклинателя… Также на уроках часто поднималась тема темного пути. Мэн Яо знал, что такой существует, но даже не представлял, что он настолько опасный и несет за собой страшные беды. Эта мысль не давала ему покоя, омега много размышлял на эту тему в своих записях и неумолимо приходил к выводу, что у темной стороны нет правил и стесняющих законов, поэтому их сила велика и опасна. Но если создать для себя свод приемлемых ограничений, то можно пользоваться ей без вреда. Что старейшины глупы, узко мыслят и приверженцы пережитков прошлого, поэтому и отвергают применение темных заклятий. Нашему же поколению нужно вносить свои изменения и не бояться бесмыслено устарелых сказаний, а научится делать работу над ошибками и с этим опытом идти дальше. По мнению омеги, всего то и надо, что более подробно изучить как правильно применять темную магию и какие могут быть последствия. Выстроить четкий план действий и неуклонно следовать ему, тогда эта сила не выйдет из-под контроля и ей можно будет легко управлять. Учась в школе Гусу Лань Вей Ин тоже иногда думал в подобном ключе, ему казалось странным, что настолько могучие и известные на весь мир светлые заклинатели, так панически боятся даже вопросов на эту тему. Усянь конечно не планировал заняться чем-то подобным, его ядро и так было достаточно развитым уже тогда в совсем юном возрасте. Тем более в развитии своих внутренних сил, тоже не было конечной точки, путь познания был хоть и непростым, но вел к усовершенствованию ци. Конечно заклинателю понадобится много сил и терпения чтобы пройти весь этот долгий путь, зато вознаграждение стоит того. Вей Ин это понял когда стал старше: пока ты идешь к цели постепенно, ты не только развиваешь свои заклинательские способности и внутреннюю силу, но и растешь как личность. Учишься быть терпеливым, благодарным, узнаешь себя и изучаешь свои возможности постепенно, привыкаешь в новой силе медленно и поэтому тебе не приходится ее держать под контролем. Ты и твоя ци одно неразделимое целое. А еще в своих скоропостижных умозаключениях Мэн Яо не учел тот факт, что власть развращает. Когда неокрепшие умы берут в руки оружие, да еще такое мощное и плохо контролируемое как темная энергия, то им кажется, что они всемогущи и вправе распоряжаться судьбами других. Просто потому что теперь они сильнее и могут диктовать свои правила. У большинства почитателей темного пути изначально были благие цели, но во что они превратились? Есть очень зыбкая грань между желанием добиться цели и знанием, когда нужно остановиться…. Когда будет достаточно того, что ты уже имеешь? Сколько именно нужно власти, чтобы почувствовать себя счастливым и удовлетворенным? Омега не задавался этими вопросами совсем, он был очень амбициозен, но ужасно беспечен. Видимо Мэн Яо был слишком молод, чтобы подойти к этому вопросу философски или был слишком жаден и нетерпелив, идя к своей цели, что напрочь не замечал столь очевидных вещей. Дальше в мемуарах секретаря шли долгие описания его “знакомства” с темной магией, омега постарался вникнуть в эту тему, понять с чего начинается путь и какие первые попытки стоит задействовать. Его желание познать темную сторону укрепилось, когда в Облачные Глубины приехал Вэнь Жохань. Мэн Яо посчастливилось присутствовать на том собрании. Все знали, что глава Вэнь применяет темную энергию и всячески осуждали его. На этом совете тоже обсуждалась эта тема, его публично, настоятельно попросили прекратить использовать запрещенную силу для развития и становления клана. На что Жохань рассмеялся и заткнул всех за пояс, сказав, что в своем ордене будет сам наводить порядки какие пожелает, и что совет ему не указ. Секретарь еще долго ходил под впечатлением после увиденного. Он ясно ощутил силу и мощь исходящую от главы Вэнь, когда все остальные заклинатели источали неуверенность, озабоченность и страх. Окончательно Жохань покорил Мэн Яо, когда после собрания раздраженный и величественный альфа, поспешно вышел из приемного зала, забыв на своем столе платок. Расторопный омега раньше всех заметил это и тут же бросился в след за главой клана Вэнь. Вернув владельцу его вещь, он замер в низком поклоне, благоговея перед столь яркой персоной, а Жохань остановился с ним рядом и рассмотрев покорного секретаря детально, спросил, не является ли Мэн Яо сыном главы Цзинь. Когда омега утвердительно кивнул, то альфа, по-отечески похлопав его по спине и негромко заявил, что считает пренебрежение его отца к сыну “ужасной тратой ценного материала”, в тот день секретарь ужасно сожалел, что он родился не в семье Вэнь. Шли дни и отъезд из Гусу Ланя неумолимо приближался. И несмотря на то, что омега занимал себя всевозможными делами с раннего утра и до поздней ночи, мысли о Ванцзи не выветрились у него из головы. Это очень мешало его планам, у Мэн Яо появилась бессонница, чтобы хоть как-то спасаться от бесконечного ворчанья в кровати, он стал сбегать по ночам в горы. Долгие блуждания выматывали и приходя под утро в свои покои, омеге все же удавалось немного поспать. В одну из таких вылазок, когда уставший секретарь уже возвращался обратно, то внезапно наткнулся на быстро бегущего Ванцзи. Мэн Яо остолбенел от неожиданности, увидев слегка порозовевшее лицо нефрита в сиянии луны. Лань был встревожен, от него пахло сандалом больше чем обычно, его ноздри нервно раздувались принюхиваясь. Он выглядел слегка безумно, на лбу выступили бисеринки пота, а глаза угрожающи поблескивали. Альфа тоже внимательно разглядывал секретаря, но не как обычно, а будто с вожделением. Все мысли омеги улетучились, осталось только смутное ощущение опасности. Они какое-то время молча пялились друг на друга, а затем нефрит стал медленно надвигаться на омегу, стараясь втянуть в себя как можно больше его аромата. От неожиданности Мэн Яо пискнул и отскочил в кусты, но не удержав равновесие упал. Лань тут же навис над ним, огладил обеими руками плечи и крепко стиснул талию, секретарь затаил дыхание, до него наконец дошло, почему нефрит так себя ведет. В период полового созревания гон может настигнуть альфу внезапно, только в более зрелом возрасте формируется более-менее стабильный цикл. Омега уже прилично надышался дурманящего запаха и честно сказать был готов на все, но вовремя пришел в себя. Если допустить близость сейчас, то, во-первых, вряд ли можно будет сыскать расположения Ванцзи в будущем. Часто бывает так, что при первых гонах, альфы впадают в забытье и потом вовсе не помнят тех, кто "помогал" им пройти через это. А во-вторых, Мэн Яо вовсе не забыл, что до сих пор находится в тайной связи с Минцзюэ, этот альфа легко за пару ли почует аромат другого самца и тогда им обоим несдобровать. Недолго думая секретарь с силой стиснул лицо Ланя приблизил его к своему и больно укусил за губу, это подействовало. Нефрит тут же отпрянул, прижимая ладонь ко рту и вроде бы пришел в себя. Тем временем Мэн Яо вскочил на ноги и бросился прочь, он еще долго бежал, путая следы, пока не наткнулся на небольшой ручей. Там он тщательно помылся, используя свежую мяту вместо мыльного корня и поспешил вернуться в свои покои. Пару дней Ванцзи неизвестно где пропадавший, а потом вернувшись, сам нашел секретаря в библиотеке и вызвал на разговор. Он долго извинялся, поджимая пострадавшую губу, обещая принять наказание за свое поведение. А когда Мэн Яо сообщил ему, что не держит обиды и вовсе не хочет, чтобы тот себя наказывал. Нефрит стушевался и не зная что сказать, молча смотрел на заклинателя выгибая брови. Тогда, омега воспользовавшись паузой, набрался смелости и выдал целую тираду о том, что верит в благородство Ланя и не сомневается, что все произошедшее было лишь мимолетным наваждением. Что такой омега как он на самом деле не мог заинтересовать будущего главу клана, и им обоим стоит об этом побыстрее забыть, как будто ничего не было. Ванцзи его внимательно выслушал, но не ушел, а озадаченно спросил, что значит он не мог заинтересоваться таким как Мэн Яо? Секретарь сильно удивился тому насколько нефрит далек от всеобщих сплетен и не восприимчив к мнению других людей. Ведь про него ходило так много обидных слухов. Так началось их дружеское общение, которое в умелых руках омеги вскоре могло бы перерасти в привязанность. Усянь читал историю о зарождающихся отношениях его супруга и теперь ему уже было стыдно перед Лань Чжанем, что он узнает о его личной жизни таким постыдным путем. А еще Вей Ин жутко завидовал, потому что в отличии от него самого, перед отъездом Мэн Яо передал нефриту письмо, с хоть и завуалированным, но признанием в чувствах… Когда сам Усянь смог вымучить из себя что-то подобное, только после почти шести лет воздыханий по объекту любви. И то вряд ли бы это произошло если б альфа сам не спросил. Вернувшись в орден Цинхэ Не, омега получил одно единственное письмо от Ланя, в котором тот благодарил секретаря за откровенность, пространно выражал свое доброе отношении к нему и надежду на то, что их теплые дружеские отношения сохранятся. Мэн Яо конечно ничего другого и не ожидал от нефрита, но все равно злился и ненавидел всех вокруг. Ему ничего не оставалось кроме как продолжить свое существование, страдая от неразделенной любви. С другой стороны, душевная боль, только прибавила ему желания доказать всему миру, что он достоин признания и жажду добиться этой награды любым путем. В клане Не достать рукописи и книги о темных искусствах было, хоть и сложно, но гораздо легче, чем в Гусу Лань. Иногда Мэн Яо шел на хитрости и использовал рукописи, которые запрещали использование темной энергии, при этом подробно объясняли, как, то или иное действие осуществить с помощью недозволенных заклятий. Получив доступ к сведениям секретарь с большим рвением принялся изучать все имеющиеся в его распоряжении материалы. Когда он проштудировал большую их часть, у него появилась куча вопросов и уточнений, на счет которых, ему не с кем было посоветоваться. И Мэн Яо не придумал ничего лучше, чем набраться наглости и написать письмо Вэнь Жоханю. На удивление спустя долгое время тот все же ответил. Так как в записях омега не писал, о чем была переписка с главой Вэнь, Усянь отложил на время мемуары и перечитал все письма, которые получил секретарь. Их всего было три. Вей Ин не знал, о чем конкретно Мэн Яо писал “повелителю” солнца, но из ответа заключил, что большую часть омега посвятил восхвалению Жоханя и в благодарность за ответ, выражал готовность помочь любыми сведениями которые альфа сочтет полезными. Скорей всего глава Вэнь решил не игнорировать такую возможность иметь тайного приспешника из приближенных к влиятельному Минцзюэ и поэтому решил отвечать на вопросы омеги. От него впоследствии Мэн Яо узнал, как оживить мертвецов и самое главное о темных мелодиях Доннина. К сожалению, ни в письмах, ни в записях не было указано, как именно в итоге ноты той самой мелодия, вызывавшая ярость у главы Не в итоге попала в руки омеги. Но зато подробно описывалось, почему он решил к ней прибегнуть… После возвращения из Облачных Глубин прошло какое-то время, его боль в сердце слегка притупилась, благо помогали новые учения, практики и увлекательная переписка с самим главой ордена Вэнь. Мэн Яо стал замечать, что Минцзюэ все больше отдаляется от него, душевных терзаний по этому поводу омега не испытывал, но боялся потерять свои привилегии. А тут как нельзя кстати, секретарь внезапно получает признание в глубоких чувствах от младшего Не. Сопоставив все эти факты, у омеги нарисовался новый план. Подробно о нем в своих записях он не рассказывал, но вот по таким обрывкам фраз можно было воссоздать приблизительное направление. “Хуайсан вовсе не бесполезен, он будущий глава клана Не, мне стоит уделить ему больше внимания...” “Думаю любовь младшего брата ко мне настолько крепка, что он готов потакать мне во всем”... “Минцзюэ не вечен, не стоит забывать об особенностях их клана, болезнь может обостриться в любое время”...”Играя “Покой” каждый день, а то и по несколько раз, можно очень быстро добиться результата”... “Как удивительно, разница между нотами в мелодии ничтожна мала, любой ненароком может ошибиться”...”Проявления агрессии на лицо, кажется старший Не с трудом справляется с самим собой”. Холодный мороз прошелся по спине Вей Ина: “ Он так хладнокровно об этом рассуждает, как будто ставит безобидные опыты, а на самом деле безжалостно играет с жизнью человека”. Дальше было еще пару намеков на то, что если вдруг здоровье Минцзюэ окончательно испортится, то бразды правления наконец-то перейдут к младшему брату. И тут уже добросердечный Мэн Яо готов приложить все усилия, чтобы помочь новому юному главе как следует позаботиться об ордене. Но видимо у старшего Не, тоже имелись опасения на счет своего подкосившегося здоровья, поэтому он начинает заниматься интенсивной подготовкой Хуайсана и в какой-то момент отправляет его на обучение в Гусу. Секретарь решает не спешить с завершением первого пункта своего изощренного плана. Он продуманно и хладнокровно подходит к этому вопросу. Расценивая ситуацию так, младший Не вернется только через год и прежде чем продолжить воплощать задуманное, нужно будет как следует убедится, что Хуайсан по прежнему находится под чарами Мэн Яо. И тогда уже действовать решительно и до конца. Несмотря на то, что осуществление плана откладывалось, секретарь на этот раз не унывал, он активно занялся помощью тому самому “новому знакомому”, с которым повстречался перед отъездов в Гусу. После долгих проб и ошибок ему наконец-то удалось успешно применить темную энергию на практике, чему омега безумно был рад. За такими мелкими победами, опытами и наращиваниями знаний незаметно прошел год. Записей за это время было мало и в большей степени они были пространными, видно подробно описывать опыты с темной материей омега все-таки опасался. Когда Хуайсан вернулся, омега убедился в том, что юный альфа по прежнему в него влюблен и решил продолжить воплощать в жизнь свой план. Но на этот раз его задумка была еще более коварна. Сам он больше не играл для Минцзюэ так называемый "Покой", а научил Хуайсана играть эту мелодию. Его вовсе не интересовала аморальность этого шага. Для себя он объяснял эту необходимость тем, что так младший Не меньше будет ходить за ним попятам и Мэн Яо сможет завершить свое особенное дело. Ведь именно в тот момент секретарь был очень занят последней партией “подводных рабочих” для своего теперь уже “друга”. На этом запись бывшего секретаря прервалась… Усянь еще пару минут сидел бездумно, всматриваясь в чистый лист бумаги. Поразительная история закончилась и Вей Ина переполняли совершенно противоречивые эмоции. Он даже не представлял, что к одному и тому же человеку можно испытывать столько разных чувств. От неприязни до презрения, от понимания и сочувствия к полному осуждению и злости. “С того момента как Мэн Яо перестал вести эти записи прошло приблизительно шесть лет. За это время он скорей всего сумел развить свои навыки в использовании темной магии. А еще он стал злее, мудрее и опасней. И самое главное, нам почти неизвестно, как и против кого омега теперь использует эти знания. Какая у него цель сейчас? Если бы Хуайсан еще тогда пересмотрел весь тайник своего возлюбленного, возможно получилось бы остановить его раньше. Хотя…наверно одних этих записей было бы недостаточно. Нужно как можно быстрее разобраться с этим. Пора посоветоваться с Сиченем и посвятить во все Минцзюэ и Лань Чжаня, больше тянуть нельзя”, при одной только мысли об этом сердце в груди Усяня снова забилось быстрее. Он тут же представил, как вытянется лицо супруга, когда они сообщат эти сведения Нефриту. “Нет смыла думать об этом в очередной раз. Все равно этот разговор неизбежен. Пора действовать!” — хмурясь твердо решил для себя омега. В дверь тихо постучали, вырывая Вей Ина из глубоких раздумий. Он резко встал и у него тут же закружилась голова. За окном смеркалось, это значило, что заклинатель уже сутки сидел, не разгибая спины, вчитываясь в мелкий почерк бывшего наложника. Послышался новый стук, Усянь одним движением руки снял с двери запечатывающий талисман. На пороге стоял Цзян Чен с подносом еды. - Уверен, ты еще ничего не ел сегодня, - проходя во внутрь спальни сказал шиди вместо приветствия. - Так и есть, - убирая раскрытые книги и свитки со стола, ответил Вей Ин. Он вообще забыл обо всем на свете, пока читал историю жизни Мэн Яо. - Нашел, что-то стоящее внимания? - О, да. Столько всего нашел, что теперь не знаю, как это все уложить в голове. - Сперва поешь, а потом поспи. Постепенно все само уляжется на свои места. - Пожалуй ты прав, - глядя на аппетитные закуски с готовностью согласился Усянь, - я был уверен, что ты будешь донимать меня весь день. Что случилось? - Я заметил запечатывающий знак на двери, когда пришел к тебе перед тренировкой. Подумал, что ты нашел что-то существенное и решил не беспокоить. - Мой А-Чен стал совсем взрослым и понимающим, - протянул омега, запихивая большую ложку риса со специями в рот. - Прекрати дразнить меня. Лучше скажи спасибо, я еле уговорил мать не заставлять тебя присутствовать на семейном обеде. Сказал ей, что ты решил посвятить весь день медитации. - Ммм? - удивленно промычал Усянь с полным ртом еды, энергично работая челюстями. Он и об обещании данном матери совсем забыл. - Вряд ли она поверила в это. Долго хмурилась, но я уговорил ее оставить тебя на денек в покое. - Спасибо за твои старания, дорогой брат. Я искренне ценю все, что ты для меня делаешь, - тяжело сглатывая проговорил Вей Ин прижимаю руку к груди. - Ешь медленнее, я не собираюсь отбирать у тебя еду, - сварливо ответил Цзян Чен на благодарность брата, делано сдвигая брови у переносицы. - Как Хуайсан себя чувствует? Он просил меня дать ему пару уроков стрельбы из лука, но я был слишком занят в последние дни. - Не переживай ему уже лучше. Он конечно, еще далеко не в порядке, но старается держаться. Завтра пойдем на озеро собирать зерна лотоса, там с кучей резвящихся детишек, в окружении красивых девушек и парней Юньмэня, он хотя бы на день, но точно забудет обо всех невзгодах. - Отличная идея, надеюсь ему как можно быстрее станет легче. А мне понадобится еще пара дней, чтобы все обдумать и тогда я тебе все в подробностях расскажу. Боюсь, что тянуть дольше с разоблачением Мэн Яо нельзя. Цзян Чен настороженно слушал старшего брата, разливая по чашам ароматное вино. - На следующей неделе мне нужно будет встретится с Сиченем и посоветоваться, что нам делать дальше. Нужно подыскать тихое место, где мы сможем, не привлекая внимания, увидеться. Возможно даже задержимся там на пару дней, велика вероятность, что придется посвятить во все это главу Не и Ванцзи. Сможешь подыскать нам временное пристанище? Цзян Чен с готовностью кивнул, опрокидывая в себя вторую чашу вина. Альфа явно переживал за Вей Ина, эта опасная игра, в которую омега ввязался явно не сулила ничего хорошего. Но высказывать свои тревоги Ваньинь не стал, все равно Усянь поступит так, как сочтет нужным. *** Несколько дней Вей Ину понадобилось, чтобы все как следует обдумать. Он полностью погрузился в свои мысли, боялся упустить важные детали, делал пометки и записи, соединяя фрагменты событий воедино. Даже письма от Ванцзи не читал пару дней, чтобы лишний раз не отвлекаться. Подготовив все как надо, он написал короткое письмо Сиченю с просьбой о встрече и наконец позволил себе расслабиться. Усянь решил посвятить следующий день отдыху, они с Цзян Ченом и Хуайсаном отплыли на середину озера нарвали кучу лотосов, затем переправились на другой берег. Ваньинь ловил рыбу, а Усянь с младшим Не долго охотились. Омега научил нерадивого альфу куче охотничьих уловок и даже попрактиковал с ним стрельбу из лука. А потом они весь вечер жарили мясо и рыбу, попивали прихваченное с собою вино и много смеялись, вспоминая беззаботные деньки. То был поистине прекрасный день, давно Вей Ин не чувствовал себя так хорошо и расслабленно. Вино не пьянило, а поднимало настроение, разговоры между ними были ненавязчивыми и простыми, прекрасная погода и удачный улов добавляли этому дню идеальности. Усянь чувствовал себя на своем месте, это расслабляло и давало ощущение защищённости. Вернувшись домой омега быстро уснул, крепким и мирным сном. Но уже ближе к утру его разбудила истошно каркающая под окном птица. После встревоженного пробуждения Вей Ин больше не смог уснуть, он встал, походил по комнате и краем глаза заметил стопку писем на серебристом подносе. Омега зажег свечу, первые три свертка были от супруга, заклинатель решил, что теперь самое время их открыть. В первом был небольшой стих, откровенный:

Мечтаю,

Чтобы во тьме щека твоя рдела,

Когда в хижине горной

Я растоплю жарко-жарко

Огонь в очаге.

Омега смутился и на самом деле покраснел, это было не похоже на предыдущие письма супруга, те были более абстрактные, без намеков на чувства. «Что это с Лань Чжанем? Он решил перейти в наступление? Сейчас? Еще и месяца не прошло как мы расстались.» Улыбаясь подумал Вей Ин перечитывая достаточно просто написанный стих. Усянь сломал печать на втором письме, в нем обнаружилось изречение мудреца: «Склонившийся к ручью цветок полон желания, но воды ручья бесчувственны. Поникший цветок тоскует от любви, бессердечный ручей течет дальше. Цветок у воды, тоскующий от любви, роняет лепестки, а бессердечный ручей продолжает журчать.» «Он что обижается на меня? Это, потому что я, почти не отвечаю на его письма? Это я-то, бессердечен? Вот наглец. Тоскует он видите ли от любви… Что тогда мне говорить?» Возмущенно спорил сам с собой Вей Ин, хотя при этом рот его был растянут в язвительной улыбке. Усянь тут же открыл третье письмо и на мгновенье замер. В свитке не было изысканных фраз, сложных текстов и высокопарных слова. Вместо этого омега обнаружил самое обыкновенное предложение: “Я скучаю по тебе”. Сердце сжалось и тут же затрепетало, невозмутимый Лань сдавался под натиском эмоций. Всего лишь короткий стих, обычная цитата и один столбец из трех иероглифов, но Вей Ин впервые поверил в искренность супруга. Усянь несколько раз перечитал все письма заново, по всему телу разлилось коварное тепло. Заклинатель тут же спохватился, возвращая себя в реальность. «Нет, нет, нет… только не сейчас…. У меня будет достаточно времени об этом подумать после. Нельзя отвлекаться на чувства, когда все вот-вот решится. Потерпи!» Успокаивал себя омега, хотя в глубине души понимал, что возможно, когда все закончится Ванцзи не захочет даже смотреть в его сторону. И тогда… тогда думать об этом всём вовсе не будет нужды. Чтобы побыстрее отвлечься от этих мыслей Вей Ин поспешно открыл следующее письмо, оно было от Сиченя. Как всегда, старший нефрит вежливо подтвердил согласие на встречу и предложил несколько дат для ее проведения. «Отлично», мысленно выбирая из них ближайшую, подумал омега, решив, что ответить Ланю как только дочитает оставшееся письмо. Последний свиток был из клана Цзинь. Усянь тут же ощутил, как озноб прошел по всему его телу. Не сгибающимися пальцами омега кое как разорвал золотую печать. В письме говорилось о скоропостижной смерти Цзинь Гуаньшаня вследствии несчастного случая и прилагалось приглашение на погребальный обряд. Вей Ин оцепенел, эта новость ударила как гром среди ясного неба. Рука дрогнула и свиток выпал из ладони Усяня, почти бесшумна опускаясь на пол. "Неужели это тоже часть замысла Мэн Яо?"