Сублимация разрушения

      Шум работающего на полную мощность компьютера, стук клавиш и тихие переговоры Зейна с Пиксал немного, но успокоили его. Все же родная обстановка действительно могла творить чудеса, как и чашка крепкого кофе, которым он стал все чаще злоупотреблять, ловя на себе недовольный взгляд мастера Ву и зная, что мама хочет сказать «вы с отцом так похожи». Наверное, пора было признать, что ему не убежать от этого. Даже родители Нии и Кая говорили, что он похож на Гармадона, вспоминая, каким он был много лет назад, когда яд еще не разъел его разум окончательно и на лице у него сияла веселая улыбка.       Все это было сложно, да и не нужно сейчас, но он все равно не мог перестать думать об этом, особенно после того, что увидел несколько часов назад. Не монстра, перемазанного в краске и ведущего себя, как ребенок, нет. Своего отца. Всего на секунду, но в его взгляде промелькнули те любовь, забота и благодарность за то, что он у него есть. Так он смотрел на него в прошлом, даже когда был злодеем и узнал, что им суждено сразиться в час Последней битвы. И теперь все будто вернулось на круги своя. Он опять нуждался в спасении, но не хотел обременять собой никого из них, а потому просто играл роль, данную ему судьбой ради злой шутки.       Может, поэтому он пошел к этому странному мужчине из НГТВ за помощью? Решил, что лучше помучить какого-то незнакомца, нежели их.       Винни Фолсон. Что вообще сподвигло его оставить у себя в доме злодея, способного на более страшные вещи, чем устраивать беспорядок и рвать обои? Не мог же он просто смириться с мыслью, что его квартиру оккупировали, из-за усталости? В этом была какая-то загадка, но ответа на нее не было даже у Зейна, который не особо-то и заинтересовался этой темой, а просто принял, как данность, и решил углубиться в нечто более интригующее. Стоило меньше потакать его желанию играть великого детектива, особенно в таких неоднозначных ситуациях.       — Что ты так нервничаешь, Коул? Подумаешь, вернулся лорд Гармадон, которого мы еле как победили, — саркастично начал Кай, хлопая друга по плечу. — Мне кажется, это даже хорошо. Теперь нам точно будет, чем заняться, если заскучаем. Всего-то нужно будет сходить к этому вашему парню из НГТВ, и у нас будет развлечений на пару месяцев вперед.       — А ты сегодня прям в ударе, я смотрю. Ты вообще понимаешь, о чем шутишь?!       — Конечно он понимает. Просто опять ударился в эту дурацкую философию спокойствия и юмора! А может, это вообще вирус, поэтому он и Зейну передался? А вдруг мы все скоро станем такими? Я же говорил, что если Гармадон стал злодеем, то и все его старые уроки несут в себе зло! — откуда Джей взял эту информацию даже спрашивать не стоило. Понятно, что опять наигрался в страшные игры. — Превратимся в вечно улыбающихся дураков...       — Джей, твои рассуждения интересны с точки зрения фантастики, но не более. Во-первых, нет такого вируса, который мог бы влиять на органические и неорганические формы жизни одновременно, во-вторых, спокойствие Кая наигранно, он тоже нервничает, судя по учащенному пульсу, но в разы меньше, чем Коул или ты. И ведет себя компетентно, прошу заметить, потому что злость и страх нам никак не помогут, если что-то да случится, — не отвлекаясь от работы, проговорил Зейн. — Но навряд ли нам и миру в ближайшее время грозит опасность.       Его уверенность и успокаивала, и пугала одновременно. Да, он говорил это, исходя из логики и информации, которую получил в ходе беседы с Гармадоном, но ничего не мешало ему с той же уверенностью врать им, особенно учитывая, что с ним произошло почти два года назад.       Ллойд не то чтобы перестал ему доверять... Просто понимал, что все они в любой момент могут сдаться, сойти с ума и переметнуться на темную сторону. И это стало огромным испытанием для всей команды, сподвигнув начать разработку средства, с помощью которого можно остановить любого из них. Первопричина была все еще в отце, но и в них самих тоже было дело, как и всегда. Кажется, после таких решений команды героев из комиксов постепенно разваливались и начинали все больше и больше походить на своих врагов. Что ж, такой исход тоже стоило учесть.       Не очень хотелось, но он вспомнил слова отца. Про то, что добро и зло всегда шли рука об руку, и именно это Первый Мастер и называл равновесием. Про то, что свет не всегда так чист и бел, как может показаться, а тьма не черна и пуста, даже если в ней невозможно разглядеть самого себя. Неприятная мысль, но определенно правдивая. А еще сложная. Он до сих не мог понять значения последних слов, находя каждый год новые толкования в собственных размышлениях. И все равно это было лучше, чем заковыристые мудрости мастера Ву — все четко и прямо, пускай и с налетом загадочности.       — У меня нет сомнений в вашем решении, мальчики, но вы выбрали не самый удачный момент для таких экспериментов. Совсем скоро мы улетим в Шинтаро, а город останется наедине с Гармадоном, от которого можно ждать чего угодно, — Ния мельком посмотрела на Пиксал и Мисако, вздыхая. — Не думаю, что таким составом удастся что-то предпринять в случае внезапной атаки.       Судя по задумчивому виду, Пиксал тоже не была уверена в собственных силах. Наверняка уже продумывала план, как уменьшить количество пострадавших и избежать разрушений, если ей действительно придется биться в одиночку. Нелегкая задача даже для нее, учитывая, кто мог стать ее противником в этот раз. Тут нужна была особая подготовка, много времени и сил, чтобы переоборудовать боевого робота, учитывая все нюансы. Работать она любила, но совсем не ожидала, что ей подкинут настолько сложную задачу в такой неподходящий момент.       А вот мама, кажется, совершенно не волновалась. Сидела и перебирала старые вещи отца, попивая чай, пока мастер Ву в какой раз кипятил чайник. Они вообще не были заинтересованы в обсуждении, кажется, уже решив для себя все те вопросы, которые так волновали остальных. Хотел бы он обладать хотя бы частью их мудрости и спокойствия. А еще было бы неплохо понять, что они задумали. Эта коробка стояла и пылилась в самом дальнем углу несколько лет, с нее даже паутину никогда не убирали, а тут вдруг достали и начали проверять целостность всех вещей внутри.       К счастью, до одежды отца моль не добралась. Альбом, как и раньше, разваливался от количества фотографий, старые деревянные портреты не истлели от сырости, а пленка в кассетах и боксах не разорвалась сама собой. Вряд ли телефон, который ему подарили на день рождения, до сих пор работал, но даже его мама не посмела выбросить, просто проверяя стекло на предмет трещин и царапин. О, ну и конечно же коллекция свитков с боевыми искусствами, за порчу которых он бы точно уничтожил мир. Но они были в полном порядке, можно было не бояться.       Ллойда всегда удивляло, что у них сохранилось так мало его вещей. Он точно помнил, что отец любил выезжать в город и покупать кучу странных и глупых мелочей, но почему-то все они куда-то делись после его смерти. Может, их забрали те сиротки? От этой мысли ему стало по-детски обидно, словно его обокрали средь бела дня, а он даже сделать ничего не мог, пускай и хотел.       — А я говорю, что это глупая затея! И ты меня не переубедишь, — Коул стоял прямо перед Зейном, в позе, в которой обычно брат не стоял перед братом. Лишь бы он не начал драку... — Хватило одного раза. Мы еле вытащили Ллойда с того света, еле спасли мастера Ву. Сами чуть не умерли! Если бы он и правда хоть на долю был тем, кем был раньше...       — Он не был тогда и не является сейчас, Коул, но встал на путь возвращения. На очень сложный и тяжелый путь, — Зейн покачал головой, отворачиваясь к монитору.       — Ты судишь по собственному опыту. А это, насколько я помню из его же учений, неправильно.       — Я сужу из наблюдений, фактов и сложного анализа его поведения и слов. Он непревзойденный лжец, это так, но сейчас он не умеет лгать, еще не научился, поэтому даже если пытается соврать, это сразу видно невооруженным глазом.       — Что ты подразумеваешь, говоря «еще не научился»? — мастер Ву наконец заинтересовался происходящим, оставляя чайник в покое.       — Мне придется начать издалека, чтобы объяснить свою мысль.       Зейн нажал несколько клавиш, выводя на экран какой-то древний текст, читать который могли разве что он сам, дядя и мама. На другом экране появились фотографии масок О́ни и несколько старых статей, в которых говорилось о принцессе Харуми, сорванном, но все же сработавшем ритуале и... это был психологический портрет отца из Криптариума? А он-то думал, что его шутку про доктора не воспримут всерьез. Обрывался он на полуслове, что не удивило никого, но интересной информации там все равно было предостаточно.       — Ритуал — сложный процесс, который требует тщательной подготовки, особой сосредоточенности и жертвы. В большинстве ритуалов жертву приносит тот, кто непосредственно совершает его, однако в этом ритуале возрождения, как я выяснил, все не так просто. Во-первых, в нем участвуют две личности.       — Это с чего это их две? — Джей плюхнулся на стул, начиная крутиться на нем.       — С того, что возрождаемый тоже принимает очень активное участие в ритуале. И, на самом деле, исход в большей степени зависит не от факторов вокруг, не от проводящего ритуал и даже не от проводников магии — масок О́ни, — а именно от решения возрождаемого, — Зейн сделал небольшую паузу, открывая новую страницу древнего писания. — Из этого можно понять, что жертву приносит никто иной, как главный участник. Для каждого жертва своя, и зависит она от того, с какой целью проводящий хочет возродить человека. У принцессы Харуми была цель возродить злодея, которого она считала героем, чтобы отомстить за потерю родителей, маски приняли эту цель и вынесли жертву Гармадону, а он, судя по исходу, принял ее. Однако...       — Значит, отец хотел вернуться в мир живых, — Ллойд прикрыл глаза, облокачиваясь на спинку кресла. — Как думаешь, какую цену ему пришлось заплатить за это?       Зейн лишь улыбнулся, смотря куда-то вверх. Вопрос не застал его врасплох, но явно заставил задуматься.       — Что делает нас людьми, Ллойд? Душа, разум, воспоминания, чувства, может, тело? Или семья, как ты мне сказал в тот раз. Думаю, ни один из наших ответов не будет правильным, а потому твой отец должен был заплатить несоразмерно высокую цену — отдать свою человечность за то, чтобы вновь стать живым.       — Должен был? — Коул не смог удержаться, хотя и делал вид, что ему совсем не интересно. — Хочешь сказать, он не заплатил?       — А вот это уже хороший вопрос. Мне и самому любопытно, как он так все просчитал, что наши действия позволили ему остаться в выигрыше. Как я уже говорил, по большей части все зависит от возрождаемого, поэтому ритуал и был завершен, однако ни в самых древних свитках, ни в более поздних книгах я не узнал, что бывает, когда один из проводников магии ломается.       — А проводники не только принимают цель и выдают жертву, но и делают обратное, — Ния спрыгнула со стола и подошла ближе к компьютеру. — Магия вернула его к жизни, но проводники не успели полностью передать цель и забрать жертву из-за того, что один из них вышел из строя.       — К сожалению, сила магии при этом тоже пострадала. Ее хватило, чтобы воссоздать тело, но не, скажем так, самую важную часть человеческого организма. Функции мозга были повреждены так сильно, что Гармадон в первые дни вряд ли понимал, что происходит и где находится, мог сказать лишь одно слово, да и то было именем того, кто возродил его. Судя по тому, что удалось выяснить доктору из Криптариума, принцессе Харуми пришлось обучать его простейшим вещам, прежде чем его удивительная регенерация вернула ему малую часть самосознания. За эти несколько лет он почти полностью восстановился, но его познания о мире до сих пор оставляют желать лучшего, как и память. Вопрос про подгузники, адресованный Ллойду, яркий тому пример.       — Пф-ф-ф, подожди-подожди... Джей, ты же слышал? — Кай с трудом смог сдержать порыв засмеяться, переглядываясь с другом. — У тебя тоже возникла интересная мысль?       — Ха-ха-ха, я тебя понял!       Так вот почему он так странно себя вел. Все эти глупые вопросы, отсутствие воспоминаний, наплевательское отношение к чужим чувствам и эмоциям. Он не просто отрицал, а совершенно не понимал и не мог испытать к нему или кому-либо что-то светлое и доброе. Поэтому и обижался, когда другие злились из-за его поведения. Как ребенок. Обычно детям нужно было долго и упорно объяснять, за что их поставили в угол и почему взрослые расстроены, а не кричать. Похоже, он, сам того не ведая, стал не лучшим родителем для собственного отца.       Ну, винить себя Ллойд не собирался, в конце концов, тогда у них не было времени разбираться, что с ним не так. Хотя вот на траур у них нашлось время. Нет, стоп, это две совершенно разные вещи. Одно дело, погрустить из-за потери друга и двигаться дальше, а совсем другое, долго ломать голову над первопричинами мерзкого поведения взрослого мужчины, у которого своя голова на плечах. Как оказалось, не очень хорошо работающая, но... Ладно, может, им стоило быть более внимательными и хотя бы не отпускать его в долгое странствие, махнув рукой с мыслью «туда ему дорога».       Если честно, теперь ему было еще сложнее понять, что испытывать по поводу этого всего. Как оказалось, его отец не то чтобы был виноват во всем произошедшем, просто делал то, чему его научили, с другой стороны, он сам принял решение вернуться, а значит, все еще был ответственен за ряд преступлений, даже если совершил их в не совсем вменяемом состоянии. Кто вообще поверит, что он был не в себе, когда рушил город? Если бы обо всем этом рассказывал не Зейн, он бы лично еще несколько дней думал над достоверностью всех этих утверждений.       — Ладно, мы разобрались, ему отшибло мозги, а теперь он начал потихоньку приходить в себя, — Коул все никак не унимался, расхаживая из стороны в сторону. — Я все еще не понимаю, почему мы хотя бы не забрали его сюда, подальше от мирных граждан и кучи зданий, которые от одного удара сложатся, как карточный домик.       — Твое поведение — одна из причин, — судя по тону, Зейн начинал уставать. — Но вообще-то дело в том, что он сам нашел место, где ему хорошо и комфортно. Мистер Фолсон не производит впечатление конфликтного и злого человека, умом тоже не блещет, конечно, но явно знает много о простой жизни, а это именно то, что нужно Гармадону. Наш быт... не подходит для реабилитации.       — Реаби-чего? Ой! — Джей с грохотом упал со стула, потирая голову, хотя ушибся он совершенно не ей.       — Это когда ты ждешь момента, когда сможешь сидеть на пятой точке после падения, Джей, — смеясь, проговорила Ния. — Ладно, мне даже стало как-то спокойнее после всех этих пояснений Зейна. Не так уж и плохо, что Гармадон пытается понять людей. Главное, чтобы не заинтересовался, что у них внутри.       — Дай время, заинтересуется.       — Расслабься, Коул. Тебе же сказали, он сейчас как ребенок. С клыками и когтями, но... мало ли какие дети бывают, правда?       — Да прекрати поясничать уже наконец!       — Пожалуйста, не заденьте аппаратуру, — впервые подала голос Пиксал.       Ллойд сонно приоткрыл один глаз, наблюдая за не серьезной дракой друзей. Да, их быт определенно не подошел бы человеку, который заводился с полуслова и мог не просто в шутку ударить по плечу, а оторвать голову одним движением. Пусть уж лучше отец пока побудет вдали, там, где ему спокойнее. Может, когда-нибудь они снова смогут посидеть всей семьей под ночным небом, слушая его рассказы о звездах и выдуманные за пару минут легенды, но этого точно не следует ждать слишком скоро.       Прежде чем взять со стола коробку и уйти из убежища, мама потрепала его по голове и поцеловала в макушку. Не то чтобы ему это было теперь нужно, но на душе все равно стало приятно. Так же делал отец, когда ему было лень дойти до комнаты, а спать хотелось так сильно, что кухонный стул казался мягкой кроватью, на которой можно было проспать вечность. А потом он заставлял его встать и вел до спальни, слушая недовольное бурчание и наигранно печально вздыхая.       Наверное, нужно было сказать ему все же спасибо в какой-то из разов.