Сублимация разрушения

      Люди оказались несколько... сложнее, чем он думал. Да и мир вокруг был каким-то не таким, если сравнивать его смутные воспоминания и действительность. Высокие каменные коробки вместо бумажных домиков, непробиваемая почва под ногами, над головой почти никаких звезд из-за яркого света, а вокруг столько непонятных предметов. Все это вводило в ступор. Неужели прошло так много времени с тех пор, как он в последний раз был в Ниндзяго существом из крови и плоти?       Нет, это невозможно.       Эти детишки знали его, эти людишки знали его. Они говорили о нем как о зле, но и не только. В их глазах читалась ярость, но кроме нее было что-то другое, что-то, о чем он забыл и чего не чувствовал уже очень и очень давно. Какая-то его часть была этому рада. Но почему? Кажется, она сравнивала это с физической болью, которая в сто крат сильнее и происходила не от тела, а от чего-то более сокровенного и тайного. И если от ран была защита и лечение, то от этого нечто спасения не существовало. Или же существовало, но он не знал какое.       Опять сон. Не тот, что раньше, другой. Мальчик перестал появляться, но всегда был с ним, стал его частью. Он сказал, что их путь только начался и что у них впереди еще много работы, много боли, много радости. Что все это означало? Не важно. У него еще будет время понять это, а сейчас нужно двигаться.       Кроны плодовых деревьев мирно покачивались на ветру. Запах был странный: с одной стороны, свежий, с другой — приторно гнилой из-за упавших с дерева фруктов, которые давно никто не собирал. Место не выглядело заброшенным. Здесь явно кто-то жил, просто сад был слишком большим, чтобы успеть собрать весь урожай в одиночку. Птицы тихо пели заходящему солнцу последние колыбели, а вскоре и сами уснули, уже не видя прекрасный закат и первые звезды на небе.       Еще издалека Гармадон заметил возвышающуюся над миром гору и здания у ее подножья. Величественный храм и десяток хижин вокруг него выглядели совсем новыми, свежими, но уже обжитыми. Пристроенная к храму водяная мельница даже не скрипела, медленно крутясь под напором льющейся с высоты птичьего полета воды. Почему-то этот вид успокаивал его. Будто он уже бывал здесь, стоял вот так на возвышенности и наблюдал, как мир поглощают сумерки, а в окнах постепенно гаснет свет.       Ухоженный дворик пустовал, но он был уверен, что совсем недавно тут было очень оживленно. Мяч, так и норовящий скатиться с горки ему под ноги, надежные качели, покачивающиеся на ветру, что-то еще... какие-то детские игрушки, названия которых он не помнил. Было ощущение, что всего пару минут назад тут была целая орава детей. Но солнце село, и они отправились спать.       Зато в храме горел свет.       Внутри было так же тихо, как и снаружи. Когда он переступил за порог, половицы скрипнули под его ногой, и этот звук разнесся эхом по всему этажу, но быстро стих. Покой этого места был ненарушим. И все же, прислушавшись, он услышал какой-то шорох, шелест ткани о пол. А еще почуял запах. Гармадон узнал его почти сразу — это был тот мерзкий горький напиток, разбавленный чем-то мягким, теплым, напоминающим ему о детстве. Приятный аромат, которым обладали все женщины.       Он пошел в конец коридора против своей воли, не в силах сопротивляться странному чувству, что там его место и там есть ответы на еще не придуманные вопросы. Когда он подошел к двери, она сама отодвинулась в сторону, пуская его внутрь.       — Мне вот что интересно, — начал вещать кто-то его голосом. Это был человек, который сидел на полу спиной ко входу, судя по седым волосам, старик. Он задумчиво вертел в руках какой-то странный предмет, — почему мы ищем покой, а когда находим, он тут же покидает нас? Быть может, так мы расплачиваемся за наши грехи. Или так устроен наш мир. Вечные прятки и догонялки с гармонией. Как думаешь?       Гармадон ничего не ответил, просто наблюдая, как старик медленно встает с места, чуть ли не переворачивая стоящую на полу кружку, и поворачивается к нему. Это лицо ему знакомо. Он видел его на фотографии в каморке ниндзя. Да и в отражении он часто видел его, только кожа у него самого была не бледной, а в противоположность черной.       — М-да, нашел у кого спросить, конечно, — усмехнулся старик, складывая руки за спиной. — Ладно, тогда другой вопрос...       — Ты — это я? — перебил его Гармадон, указывая сначала на себя, а потом на него.       Тот лишь удивленно посмотрел, а после неожиданно громко засмеялся, прикрывая рот ладонью и все пытаясь успокоиться. С трудом, но у него получилось это сделать. На старческое лицо вновь вернулась безмятежная улыбка, но в глазах все еще виднелись отголоски этой маленькой истерики. И опять это странное нечто. Почему они все вечно так на него смотрят, даже во сне? И почему он никак не может понять, что означает этот взгляд, от которого он начинает дрожать.       — Похоже, у нас все совсем плохо, да? — старик тяжело вздохнул. — Ну, может, оно и к лучшему. Некоторые вещи мы и сами предпочли бы забыть, а некоторые никогда не имели особого значения. Жаль, конечно, что потерялись и хорошие воспоминания.       — Они бесполезны, — резко ответил Гармадон. Этот диалог начинал его утомлять.       — Думаешь? Мне кажется, что нам не хватит лишь знания имени и каких-то обрывков из прошлого, чтобы вновь научиться понимать людей. Зачем-то же мы вернулись в это место.       А что это вообще за место? Какой-то храм, в котором спокойно и уютно, если он правильно понял значение этих слов. Это ни о чем ему не говорит. Здесь почти нет воспоминаний, только пустые комнаты, в которых можно заплутать, но так и не найти то, что нужно. Да и он толком не знает, что ему нужно. Если он когда-то и был этим стариком, то это осталось в прошлом, забылось, стерлось злом и его яростной ненавистью ко всему доброму и хорошему, нажитому за долгие тысячелетия.       Покой этого места вызывал в нем что-то неприятное. То же, что было на душе тех, кто знал его другим, не таким, как сейчас. В груди что-то сжималось, болело, лицо сводило, а в носу неприятно щипало, хотя на самом деле он все также стоял с каменным выражением и смотрел куда-то в пустоту.       Что же это такое? Как оно называется, почему продолжает его терзать, даже когда он со всей силой пытается вырвать это и забыть, убить, заставить исчезнуть.       Если он не может справиться с этим, то как справляются слабые и жалкие люди, которые так просто умирают от болезней, ран и времени? Неужели в них есть что-то особенное? То, что заставляет их вставать и двигаться дальше, несмотря на томящую боль в груди, дрожащие руки и бесконечные слезы, застилающие мир вокруг. Да, это и правда, если не хуже, то наравне с глубочайшими ранениями, которых в его воспоминаниях осталось больше, чем жизни.       — Ничего, рано или поздно это пройдет, — старик протер влажные щеки рукавом. Так вот на ком вместо него отражались все эти ощущения. — Можешь вернуться сюда, когда захочешь. А сейчас мне нужно спать, а тебе — просыпаться. Не думаю, что ты готов к встрече с ним.       — С кем?       Это Гармадон произнес уже не в храме, а сидя на кухне.       Первые солнечные лучи проникли через окно, осветили погруженную во мрак комнату, ослепили его, заставив зажмуриться. Сон окончательно растворился, когда он услышал странный шум из другой комнаты.       Эти люди... Как они могли быть одновременно такими бесполезными и жуткими? Этот ужасный звук нервировал его, пробирался во все уголки разума, пробуждая животные инстинкты: бить или бежать. Что это за оружие такое? И что оно делает в этой тихой коробке, названной квартирой? Любопытство пересилило страх, а глупое бесстрашие заставило замолчать простую логику, которая подсказывала, что ничего хорошего из этого не выйдет.       Нужно было узнать, что это такое и не в опасности ли Винни из новостей НГТВ. Ему, разумеется, было все равно на его жалкую жизнь. Просто потерять такого мудрого учителя из-за того, что тот принял форму слабого человека будет непростительно глупо с его стороны.       Да, все именно так и никак иначе. Это логично и правильно.       В комнате побольше, где стояли диван и странное черное зеркало, в котором иногда появлялись люди, все еще было темно. Винни из новостей НГТВ крепко спал. Ему было совершенно плевать на ужасный шум, доносящийся со стороны ванной, на пристальный взгляд кроваво-красных глаз, на собственный храп. Его крепкий сон не смогли бы нарушить даже потоп и пожар. И это неожиданно поразило Гармадона, потому что он совершенно не понимал, как можно было вот так безмятежно спать, когда в твоем доме творилось невесть что.       Дверь в ванную была приоткрыта, и все же он не решился зайти, помня, что в этом месте люди любили уединяться со своими мыслями. Кроме того, смотреть на голую девицу не входило в его планы. Однако терпеть этот ужасный шум он тоже не хотел. Немного подумав, он смог выудить из смутных воспоминаний, что в таких ситуациях люди стучались, что было очень странно, но, видимо, действенно.       Первая попытка не увенчалась успехом. Возможно, взбалмошная дамочка просто не услышала его или была в опасности и не могла ответить, но глупые правила приличия не позволяли ему вот так ворваться и спасти ее. Гармадон постучал громче, с облегчением выдыхая, когда шум неожиданно прекратился. Теперь он хотя бы слышал свои мысли. Постучав в третий раз, он тут же отпрыгнул от открывшейся двери, из которой первым делом показалась женская рука со странным предметом, смутно напоминающим оружие.       — Ну что тебе нужно?! — возмущенно спросила она. Недовольство на ее лице сменило удивление, когда она увидела его в боевой стойке. — Ты все же решил напасть на город?       — Опусти оружие, — перебил ее Гармадон. Он даже не повысил голос, но звучал уверенно и угрожающе.       — Оружие? — дамочка непонимающе посмотрела по сторонам, а после наконец перевела взгляд на предмет в руке. — Пресвятой репортаж... это всего лишь фен.       Отлично, теперь он знал, как называется этот механизм, воздействующий на разум. Было бы неплохо отобрать его или хотя бы сломать.       — Убери этот свой тлен. Еще раз я повторять не буду.       — Обычно ты вообще не предупреждаешь. Просто берешь и рушишь то, что тебе не нравится. Как нормальный злодей, — почему-то в ее голосе было лишь раздражение. Ни намека на страх. А через секунду на лице появилась странная улыбка, такая... злобная. — Ты боишься.       Гармадон не стал ничего говорить. Он уже давно понял, что возражать людям бессмысленно, особенно когда они уверены в себе и своей правоте. Их глупое упрямство раздражало, но ему даже нравилось то, как они отстаивали ложные идеалы, не в силах посмотреть на ситуацию с другой точки зрения. Эта детская наивность смешила и привлекала.       Назвать его трусом. Это было смело со стороны дамочки, которая вряд ли могла защитить себя, если бы не оружие в ее руке. Она не ниндзя, не О́ни. Так почему вела себя столь нагло с ним — разрушителем миров. Жажда острых ощущений или обычная глупость?       Возобновившийся шум прервал его размышления. Гармадон инстинктивно отскочил в сторону и закрыл уши, громко рыча и чувствуя, как в свободной руке скапливается вся злость, которую ему хотелось направить на оружие и на бесстрашного человека. Он больше не думал. Просто действовал, замахиваясь для удара и чувствуя, как по телу разливается приятное тепло от этого знакомого движения.       Можно не сдерживать себя, можно бить и рушить, позабыв обо всем. Ему плевать на причины и последствия, важно лишь то, что происходит.       Чья-то твердая рука легла на его плечо, рассеивая эйфорию.       Когда Гармадон повернулся, рядом с ним стоял сонный Винни из новостей НГТВ, на лице которого была лишь усталость, а в глазах немая просьба не устраивать погром. В первую секунду он хотел наплевать на это, отвернуться и завершить начатое. Но злости уже не осталось. Вместо нее появилось что-то другое, очередное непонятное чувство с неизвестным ему названием. Зубы сами собой впились в нижнюю губу, а в груди появилось что-то холодное, тянущее вниз, под землю. Захотелось выкрикнуть «она первая начала».       — Винни, что ты делаешь? Это могло стать отличным материалом для репортажа! — дамочка наконец выключила свое странное оружие и опустила его.       — Вела бы его точно не ты, — он безнадежно вздохнул. — Что тут вообще происходит?       — Лорд Гармадон боится фена, — ухмылка на ее лице раздражала еще больше, чем произнесенное во второй раз слово «бояться» в его адрес. Неужели люди были настолько глупы, что не могли отличить страх от осторожности?       Вопросительный взгляд Винни из новостей НГТВ вынуждал его объяснить, чем же ему так не угодила эта странная вещь. Еще одна глупая черта людей, которая бесила его. Им нужно было по сто раз объяснять простые и понятные вещи, тратя на это их бесценное время и свое терпение.       — Он шумит. Мешает думать. Похож на эти... штуки из зеркала с картинками, которые выпускают из себя смертельные цветные лучи. Их еще используют странные воины с аквариумами вместо шлемов, — он попытался показать эти «штуки», сжимая пальцы и оставляя прямыми лишь указательный и большой. Судя по взглядам людей, они не поняли, о чем он говорил.       Впрочем, Винни из новостей НГТВ все же блеснул умом, применив всю свою недюжинную мудрость:       — А, ты о бластерах, — он по-доброму улыбнулся, переглядываясь с дамочкой, которая недовольно поджала губы. — У Гейл в руках не оружие, а простой фен. Им сушат волосы.       Звучало глупо и неубедительно. Во-первых, волосы могли сохнуть сами, это уж он точно знал, и никакие странные приспособления для этого не нужны были. Во-вторых, откуда такая вещица взялась в квартире человека, у которого волос толком и не было? Гармадон не сомневался, что безумная дамочка способна на многое, но уж точно не запихнуть такое громадное устройство в свой странной формы мешок и таскаться с ним по всему городу. Это просто нелепо! В-третьих, все эти размышления начали казаться ему бесполезными еще на первом пункте.       Винни из новостей НГТВ не мог врать ему. Не только потому что у него не было на это причин, но и потому что он просто не умел. Он вообще не обладал какими-либо «темными» качествами вроде хитрости или злости, был до раздражения пассивным и спокойным, разве что иногда мог съязвить, не со зла, скорее от усталости, и испугаться чего-то. Люди, которых он встречал до этого, были не такими. В ком-то он видел зачатки зла, у кого-то было доброе сердце, некоторые испытывали сложности с собственными чувствами и этим были уникальны.       Он же не обладал ничем из этого.       Гармадону с трудом верилось, что этот человек в один прекрасный день решит захватить мир или, наоборот, спасти его от чего-то страшного, непосильного такому слабому существу. Он не почувствовал в нем стремлений к величию или жажды помогать каждому встречному. Винни из новостей НГТВ просто жил и делал то, что придется: иногда это было чем-то неправильным и не очень хорошим, иногда наоборот, но никогда его действия не становились подвигами, как у ниндзя, или преступлениями, как у него самого.       Эти простота и отрешенность от чего-то значительного вызывали... уважение? Не сказать, что таким человеком можно было восхищаться, но его спокойствию и стабильности определенно хотелось позавидовать. Он чувствовал в этом что-то знакомое, даже желанное. Слишком смутно, чтобы разобраться в природе этих странных чувств, но это хотя бы объясняло, почему он выбрал именно его, а не беспокойных ниндзя или других людей, слишком ярких для него.       В общем, Гармадон поверил, что этот тле... вен... вот эта штука безвредна и с помощью нее люди просто сушат волосы. Ему все еще было непонятно, зачем, но желание расспрашивать исчезло как-то само собой, когда дамочка в очередной раз разочарованно вздохнула и приказала Винни из новостей НГТВ пошевеливаться. Почему-то ее поведение жутко раздражало. И он даже догадывался почему, но принять эту мысль оказалось слишком сложной задачей, да и не нужной.       У него появилась возможность в очередной раз понаблюдать за обыденностью людей, на которую те тратили большую часть своих коротких жизней. Ему все еще было интересно, как им не надоедало заниматься чем-то настолько... бесполезным и муторным. Прихорашиваться ради незнакомцев или ради себя. В чем смысл, если вокруг такие же уставшие люди, которым совершенно плевать на тебя, а увидеть себя ты все равно не можешь? Ну ладно, какие-то из действий имели смысл, влияли на здоровье и общее состояние, но в целом это было простым прожиганием времени и ничем больше.       Стоя рядом с Винни из новостей НГТВ, Гармадон с интересом наблюдал, как тот тщательно водит по зубам какой-то странной палкой. В комнате витал свежий морозный запах, исходивший от странной субстанции голубого цвета. Ему понравился этот запах. Он напоминал ему о чем-то из туманного прошлого, о месте, где было холодно, но в то же время тепло, потому что... он не знал почему. И это печалило.       Не важно, тех времен больше не было и не будет.       — Эшли хошеш, я доштам запашную шетку, — невнятно предложил Винни из новостей НГТВ и сплюнул в раковину белую пену. — У меня как раз осталась последняя для неожиданных гостей.       — Зачем это нужно? Чтобы лучше кусаться? — Гармадон наклонился, рассматривая чужие мелкие клыки и хмурясь. — Этим даже ткань не прокусить.       — Что? Нет, — тот смущенно засмеялся и открыл небольшой ящик над раковиной. — Это чтобы, ну... зубы не болели? Чтобы изо рта приятно пахло.       — У меня не болят клыки. А запах, — Гармадон поднес руку и дыхнул на нее, тут же кривясь. — Он нужен, чтобы отпугивать врагов.       — Вряд ли ты тут встретишь врагов. Так что держи, лишним это точно не будет.       Гармадон принял из его рук странную палку с мелкими щетинками на конце и тюбик, на котором было написано «зубная паста». Принцип работы этих вещей он понял, но исполнить его оказалось неожиданно сложно. На вкус голубая субстанция оказалась такой же до боли холодной, как и на запах; в его рот словно вонзили тысячи маленьких мечей, от которых не помогла избавиться даже вода. Палка, то и дело, застревала меж клыков, неприятно проходилась щетиной по деснам и вообще не выполняла свою функцию.       Чтобы не болели зубы? Да теперь у него весь рот болел!       Отплевавшись от белой пены и прополоскав рот минимум десять раз, он с раздражением бросил палку куда попало и вышел из маленькой комнаты в коридор. Солнце уже встало, а он чувствовал себя так, словно на дворе была глубокая ночь. До этого он мог не спать сколько хотел, делал это лишь иногда из-за скуки и ради того, чтобы просто убить время, не имевшее значения для бессмертного существа. Люди выматывали его, их ритуалы и поведение выматывали его. Даже самая долгая и яростная битва не могла сравниться с их жизнями, наполненными чем-то глупым, бессмысленным, но таким утомляющим.       Когда он повернулся в сторону выхода, он увидел уже стоящих у него Винни из новостей НГТВ и его безбашенную дамочку. Они что-то активно обсуждали, но он даже не вслушивался, просто подходя к ним.       После недавних событий он понял, что оставлять людей одних нельзя. В особенности этих двоих. Их ремесло буквально предполагало поиск проблем, с которыми разобраться они не были способны из-за слабости, а значит, рано или поздно это могло плохо закончиться.       Он не мог этого допустить.       Опять же, все по велению логики. Винни из новостей НГТВ был полезен, а дамочка... ну, люди склонны расстраиваться из-за смерти тех, кого знают, и в такие моменты они становятся просто невыносимыми и теряют всякую способность действовать и думать. Он уже видел это на примере ниндзя. Мир был в опасности, они сами были в опасности, но все равно позволили себе тратить время на скорбь по тому, кому уже вряд ли могли помочь. В чем смысл? Непонятно. Но таковы люди, а он не был способен ни понять это, ни изменить, так что приходилось просто мириться.       — Гейл, давай просто поедем в офис и продолжим искать информацию там, — Винни из новостей НГТВ звучал устало и безнадежно. — Ты же сама говорила, что это самый эффективный способ... предугадать сенсации.       — Мы занимались этим почти месяц, Винни, и ты сам видел, какой результат это дало, — на последних словах лицо дамочки перекосило от отвращения, будто она вспомнила что-то ужасно неприятное. В целом, Гармадон даже мог с ней согласиться. То существо с перьями и противным голосом и у него вызывало подобные чувства. — Нам нужен новый план.       — И поэтому мы полезем в канализацию? По-твоему это лучше, чем взламывать базу данных полиции и копаться в ней? Первый Мастер, да это и правда звучит лучше... Но все же!       — Ты сам знаешь, кто там живет.       — И им совершенно неинтересна поверхность и все, что на ней происходит.       — Но они следят за нами. У них есть доступ буквально к каждому уголку города. Они точно знают что-то такое, чего не знаем мы, так что нужно спуститься и расспросить их об этом.       — Гейл...       — Я не собираюсь продолжать этот спор. Мы идем к ближайшему люку и спускаемся вниз. Открывай дверь.       Винни из новостей НГТВ лишь вздохнул и щелкнул замком, пропуская вперед дамочку и смотря на Гармадона, который последовал за ней. Его явно удивило это. Он даже хотел что-то спросить, но потом просто махнул рукой и вышел следом, закрывая дверь.       Спуск вниз был очередным испытанием хрупкого терпения Гармадона. Лифт несколько раз останавливался раньше времени и открывался, впуская сонных или торопящихся людей, которые с ужасом смотрели на одного из пассажиров. Некоторые так и оставались на месте, не заходя внутрь, а кто-то посмелее заходил и забивался в угол, молясь Первому Мастеру. Одна молодая девушка с маленьким ребенком убежала прочь с громким криком, прежде чем Винни из новостей НГТВ успел рассказать ей свою нелепую байку про маскарадный костюм.       Когда они наконец добрались до первого этажа, а двери разъехались в последний раз, небольшая группа особо смелых выскочила наружу и побежала к выходу, с трудом протискиваясь в маленький проход и разбегаясь в разные стороны. Дамочка тихо запричитала о том, что им стоило заснять это все. Гармадон же понял, что люди боялись совсем не того монстра, живущего бок о бок с ними. А еще он понял, что на сегодняшний день его лимит таких вот эмоциональных встреч исчерпан и что ему лучше держаться в тени, пока они не спустятся под землю.       Сделать это оказалось несложно. На улице уже было светло, но люди так торопились по своим делам, что даже не замечали темного силуэта, скрывающегося в переулках и на крышах невысоких зданий. Правда, это все равно не спасало Гармадона от шума, которого он так хотел избежать. Сотни голосов, громкие гудки, даже звук чужих шагов мешали сосредоточиться на собственных мыслях и главной цели — уследить за дамочкой и Винни из новостей НГТВ.       В какой-то момент он потерял их из виду, а все из-за глупой шавки, лающей на проехавший мимо велосипед. Ни розового пиджака, ни синей кепки в толпе больше не было.       Раздраженно вздохнув, Гармадон закрыл глаза и принюхался, позволяя инстинктам и памяти вести себя по слабому, но верному следу, который отчаянно пытались стереть с улицы другие, более сильные запахи. Что-то маслянистое, цветочное, какой-то вызывающий аромат, горячее и вкусное, соленое. Среди этого выделялось то, что он уже хорошо знал и не мог описать такими простыми словами, то, что передавало саму суть обладателя, даже если тот пытался скрыть ее за чем-то ненастоящим.       Гармадон нашел их в переулке неподалеку, достаточно темном, тихом и зловонном, чтобы ни у кого не возникло мысли зайти и посмотреть, что же в нем творится. О, а в нем творилось настоящее веселье. Пока его не было, Винни из новостей НГТВ и дамочка успели изрядно попотеть, пытаясь отодрать от земли крышку люка, которую кто-то предусмотрительно привинтил, возможно, надеясь обезопасить себя от незваных гостей из-под земли.       Или же все было наоборот?       Через пару секунд это уже не имело значения, потому что путь наконец был свободен.       — Смотри-ка, от тебя все же есть какая-то польза, — восторга в голосе дамочки он не услышал. — Винни, вперед!       — Ну конечно, — прошептал тот, осторожно ставя ногу на ступень и начиная спускаться.       — И достань камеру, когда спустишься! — крикнула она вслед, переводя взгляд на Гармадона. — А ты не забудь закрыть за нами. Не хочу, чтобы кто-то провалился и испортил нам кадр.       — Значит, здоровье этого несчастного тебя не волнует, — его тоже не волновало.       — Если этот идиот не умеет смотреть под ноги и лезет туда, куда его не просят, то нет.       — А в других случаях?       — У меня нет времени рассматривать другие ситуации и отвечать на твои глупые вопросы, — дамочка в последний раз взглянула на него, прежде чем спуститься ниже. — Будешь продолжать беспокоиться за гипотетического неудачника или все же спустишься?       Вопрос был с подвохом. Он не беспокоился за какого-то там неудачника. Просто хотел убедиться, что люди действительно бывали разными, даже вот такими... как она.       Винни из новостей НГТВ не обманул его, когда говорил, что у каждого свои ценности и взгляды. Кому-то было достаточно славы, богатства и могущества, кто-то желал помочь всем несчастным, а некоторые плевали на все ради какой-то важной лишь для них идеи, прогибая под себя весь мир. Разнообразие сумасшедших среди людей не имело границ. Он все еще задавался вопросом, как при наличии таких индивидов их род продолжал свое существование тысячелетиями.       Самоотверженные, эгоистичные и глупые...       Звон закрывшейся крышки прервал его сложные размышления, заставляя отложить их до лучших времен.