- - - - - - - - -
Он не уверен, почему Дзенъятта так жаждет наблюдать за ним, ведь одно дело видеть, как отставной ниндзя бросает и размахивает вещами, но совсем другое — быть очевидцем того, как руки монаха вытягиваются вперед, внезапно и мощно, а затем хлопают в молитве и грациозно поднимаются и опускаются в такт "дыханию", заряжающему его энергией. Он светится золотым и голубым, его сферы танцуют вокруг его тела и вздрагивают с каждым выстрелом. Для Гэндзи несложно уклоняться или отражать за раз несколько выпущенных залпов, прежде чем Дзен даст ему передышку, но все это происходит удивительно быстро. Даже с улучшенным телом Гэндзи приобретает несколько царапин. И он с трудом находит время для того, чтобы опустить свой вакидзаси и прицелиться сюрикеном. В противном случае все было бы слишком просто, ведь Дзенъятта в парении гораздо медленнее его самого... А, может, и нет, как позже выясняет Гэндзи: Дзенъятта предпочитает беспорядочно уклоняться от ударов, что отвлекает, когда вокруг него постоянно мечутся девять проклятых светящихся сфер. И нередко они оказываются в нужном месте и в нужное время — сюрикены просто отскакивают от них, вздымая искры. Гэндзи не хотел рисковать и по-настоящему навредить Дзенъятте клинком, потому, в основном, он просто направлял сферы обратно к нему. Это выглядело так уникально, его движения и противоречия в них, и на долю секунды Гэндзи показалось забавным видеть спокойное лицо Дзенъятты... по крайней мере, пока он не вспомнил, что омник вообще не может проявлять эмоции. "Мог бы обмануть меня", — думает он, отражая еще одну сферу и врываясь с веером сюрикенов.- - - - - - - - -
Когда Дзенъятта смеется, Гэндзи тоже не может удержаться от смеха, даже когда омник просто увернулся от его стараний и готовил ответный залп. В их ушах звенит металл, а так же мелодия их тел в движении, странный танец Дзенъятты и сфер с трелью их энергии. Когда Гэндзи смеется, это потому, что ему впервые за долгое, крайне долгое время нравится сражение.- - - - - - - - -
В полдень тренировочный двор является идеальным местом для того, чтобы погреться: зимний ветер уравновешивает солнечные лучи, легко впитывающиеся их металлом. Гэндзи сидит на полу рядом с тем местом, где парит Дзенъятта, все еще пыхтя после их боя, хотя в данный момент он просто выковыривает сюрикены из оранжевых штанов. — Тебе нужна помощь в их штопке? — Гэндзи проводит пальцем по прорехе в ткани, на что Дзенъятта качает головой. — Вовсе нет. — О. Отлично, потому что я дерьмово шью. — Ха-ха, хорошо. Как только сюрикены были вынуты, Дзенъятта наблюдает, как Гэндзи постукивает по лезвиям, проверяя остроту. Он даже не вздрагивает, когда пропускает их между пальцами, отчего отлетают искры. Дзенъятта издает свой глубокий, роботизированный вздох, и Гэндзи смотрит на него с беспокойством: — Хм? — О, ничего, просто... — омник напевает в ответ, — это был отличный бой. — Лучший для меня за последнее время, так что спасибо. — Согнув пальцы, он удерживает между ними сюрикен. — Что насчет тебя? Т-ты в порядке, Гэндзи? — Ну, ты действительно сильно ударил меня по голове, один раз, а так, в основном, я в порядке. — О, хорошо, хотя я не это имел в виду, но вот, держи... — Дзенъятта вырывает одну из своих сфер и заставляет ее светиться золотым, а затем направляет к лицу Гэндзи. Конечно же, боль в затылке начинает угасать, и Гэндзи бормочет благодарность, продолжая работать с остальными сюрикенами. Как только последний был убран, а очередное неловкое молчание затянулось, Дзенъятта вновь начал вертеть пальцами: похоже, разговор не был завершен. На мгновение вокруг него замельтешили сферы, а затем он вытягивает ноги и становится на ступни, открыто смотря на Гэндзи. Гэндзи, в свою очередь, встает. Он и раньше видел, как Дзен стоит, но это все еще удивляет его. Особенно сейчас, когда он гораздо ближе, лицом к лицу. Дзенъятта продолжает: — Я имел в виду... что ты чувствуешь? Я знаю, ты смеялся раньше, но теперь так тих. Помнишь, почему мы решили это сделать? До любопытства. "Чтобы понять, как я отношусь к сражению". Гэндзи почти забыл об этом, потому что, честно говоря, на этот раз все было просто совсем не так, как раньше. — Ну, это было не так, как когда я обычно тренируюсь... это совсем не было похоже на бой... Дело было даже не в погружении, не в реальности и отсутствии опасности, потому что он знал: он всегда был в ярости, даже во время спарринга с друзьями. — Но это определенно был бой, — усмехается Дзенъятта, жестом указывая вниз на крошечные прорехи в своих штанах, и Гэндзи кивает. — Как ты и сказал, это было весело, и считай, что мое любопытство удовлетворено. Ты довольно хорош, Дзенъятта. Сфера у его головы медленно рассеивает последние остатки своего тепла, и Гэндзи больше не чувствует боли, когда постукивает по боковой стороне своего шлема. Затем возвращается в кольцо Дзенъятты, и вслед за этим Гэндзи смотрит на монаха в ожидании какого-нибудь возвышенного учения или наблюдения. Дзенъятта хмыкает и, наконец, собирает слова воедино: — Хотя по началу я хотел узреть, где у тебя находятся проблемы с данным действи... — Черт, ты высокий... — Что... — Прости! — Гэндзи отскакивает назад, а после дергает ткань своего шлема. — Я не привык видеть тебя стоящим, хах. Продолжишь?.. Дзенъятта вновь делает тот наклон головы, при котором он выглядит улыбающимся: — Знаешь, я увидел кое-что другое. Гэндзи, раньше ты любил этим заниматься. И оно все еще хранит хорошие воспоминания, — Дзенъятта потрепал его по голове. — Я нахожу, что это помогает восстановить то, что было разрушено для тебя. Как только оно вновь станет позитивной силой, как только ты преодолеешь мысль, тогда сможешь оглянуться назад, на то, что случилось, с меньшим сожалением. Дзенъятта подошел, чтобы выдернуть из снега сюрикен — их было довольно легко найти благодаря флуоресцентным зеленым гребням, — и вложил его в ладонь Гэндзи. — В тебе еще много раздора, Гэндзи, но я знаю, что ты справишься с этим. Очистишь от грязи и потускнения и заточишь в нечто, чем сможешь защищать себя и других... Но по-своему, со своими особенностями, как твой любимый зеленый цвет. Твоей собственной силой. — Хм... — Гэндзи осматривает сюрикен, прежде чем вернуть его обратно в свой тайник, — это имеет глубокий смысл. И как ты узнал мой любимый цвет? Дзенъятта хмыкнул: — Гэндзи, это совершенно очевидно. — ...да, действительно. Но остальная часть, ох, вау... — Я придумал это на месте, — Дзенъятта скрещивает руки и складывает свои ноги обратно в парении. — Но это работает, верно? И весьма элегантно передает мое послание. — Пфф. А я как раз хотел сказать, что из тебя получился бы отличный учитель. — Гэндзи закатывает глаза, и его голова следует за действием, чтобы Дзенъятта смог определить это через закрывающую лицо маску. — Но ты мудро рассуждаешь. И действительно, это имеет смысл. — Я рад, что ты так думаешь, Гэндзи. Здесь немногие задумываются о моих методах. Но, возможно, однажды я действительно смогу взять себе ученика.