Нефритовые стержни и не только

— Маленькие крокодильчики плывут по реке, дальше за поворотом большой водопад, — напевал Гарри, укачивая Лили на руках. Маленькая девочка на его руках не переставала плакать уже несколько часов, и Гарри был абсолютно измучен. Прошлой ночью у дочери поднялась температура, и ему с трудом удалось сбить ее наполовину магловским парацетамолом, наполовину детским зельем от лихорадки. Гарри не был уверен в правильности своих действий, а рядом не было никого, кто мог бы помочь ему. Лили особенно тяжело и горестно всхлипнула, неохотно зевнула и беспокойно заворочалась в его объятиях, сжимая в сильных маленьких кулачках его рубашку. — Под водопадом большой-большой пруд, рядом с которым живут маленькие обезьянки, и маленькие крокодильчики плывут к ним в гости, — продолжает напевать Гарри и покачивает на руках измученного ребенка. Ему хотелось, чтобы Лили заснула хотя бы на час, чтобы он мог переодеться в что-то более презентабельное, чем испачканная разными биологическими жидкостями ребенка потрепанная рубашка и спортивные брюки. Очищающие чары были бы тоже хорошим решением. Тогда он мог бы доставить ее в Мунго, не боясь, что тамошние целители доложат о его очередном провале в отдел защиты детства. Молли и Джинни все еще подавали апелляции, пытаясь получить его ребенка под опеку, даже если Гарри удалось доказать суду, что его бывшая жена была несостоятельной матерью. Лили, наконец засопела, сильно уставшая от боли и слез. Гарри крепче прижал ее к груди, расхаживая по его небольшой спальне и собирая более приличную одежду в кучу. Он с трудом уговорил себя положить дочь на ее пеленальный столик, чтобы быстро привести себя в порядок. Проносясь в сторону камина, он на мгновение притормозил у зеркала, чтобы попытаться сделать что-то с его обычным гнездом на голове, но Лили захныкала сквозь сон, и Гарри плюнул на это дело. Он и так слишком задержался и слишком облажался, Лили не должна была страдать из-за его проблем. (Возможно, ей действительно было бы лучше с матерью? Там, по крайней мере, была Молли, которая знала, как обращаться с детьми. Гарри с содроганием вспомнил темные фиолетовые пятна синяков на маленьких ручках дочери и замотал головой, отгоняя мысли. Джинни не получит его дочь обратно, его придется сначала убить.) Медиковедьма в детском отделении Мунго ласково улыбнулась ему, провожая к свободной смотровой. Гарри было интересно, улыбалась бы она ему так же, если бы знала насколько он бесполезен в роли отца для своей малышки. Он даже не мог понять, что именно ее тревожит и не больна ли она, как ему вообще могли доверить воспитание Лили? — Поттер, — приветствует его Нотт, входя в комнату. — Что случилось? Гарри замирает на некоторое мгновение, крепко прижимая к груди ребенка. Он не знает, сколько он может сказать, чтобы Лили не забрали у него. Но он не может ничего скрыть, от этого зависит ее здоровье. И Гарри только надеется, что бывший слизеринец ненавидит его меньше, чем Уизли. — У Лили была температура, всю ночь, — наконец сказал он, вглядываясь в лицо дочери. — И она плакала не переставая. — Ты использовал зелье, чтобы сбить температуру? — Нотт подошел ближе, медленно проводя палочкой над телом ребенка. — Да, но оно почти не помогло, так что я использовал парацетамол, — прошептал Гарри, пытаясь сильно не сжимать хрупкое тело ребенка. — Она ела? — спросил Нотт, запуская другое диагностическое заклинание. — Отказалась, но я смог уговорить ее попить бульона и воды, конечно же, — он нежно улыбнулся спящей дочери. — Ее рвало? — Нотт отошел от них, заглядывая в свиток с показаниями. — Нет, — Гарри поднял на него глаза, встречаясь взглядом с темноглазым мужчиной. — Небольшая лихорадка, — говорит Нотт, усмехаясь. — Ничего серьезного. Выкупишь зелье, и завтра твоя дочь будет здорова. Гарри с шипением выдохнул, почти складываясь пополам над дочерью от облегчения. — На самом деле, — продолжает Нотт, и Гарри напрягается. — Твое состояние беспокоит меня намного больше. Когда ты в последний раз нормально спал? — Разве ты не детский врач, Нотт? — почти рычит Гарри, не успевая прикусить язык. — Я… Прости, переволновался из-за дочери. Гарри очень надеется, что этого будет достаточно. Если Нотт напишет, что он был агрессивен… Он не мог допустить, чтобы его дочь забрали. — Переволновался, переутомился, добавь к этому анемию и излишнюю худобу, которую я вижу невооруженным глазом, Поттер, — фыркает Нотт, снова пробегая взглядом по свитку. — У меня такое ощущение, что ты ни разу свободно не выдохнул с того момента, как принес свою дочь в Мунго перед разводом. Кто-нибудь помогает тебе? Нотт был там, вспоминает Гарри. Когда он, еще не снявший свою аврорскую форму, появился в больнице с хнычущим от страха ребенком на свои руках. Лили была мокрой и замерзшей, завернутая в одно детское полотенце с темными пятнами синяков на ее детском тельце. Он никогда не думал, что Джинни настолько не хотела детей. — Нет, — качает головой Гарри, снова возвращая все свое внимание дочери. — У нас больше никого нет. Нотт молчит почти минуту, но Гарри все равно. Он укачивает спящего ребенка, тихо мурлыкая что-то очень отдаленно похожее на колыбельную. — Открой свой камин, — наконец говорит Нотт, поворачиваясь к нему со сложным выражением лица. — Я приду вечером проверить ее, сможешь хотя бы нормально помыться. Очищающие чары в некоторых случаях бесполезны Поттер. — Ты не должен, — пытается откреститься Гарри, но Нотт его прерывает. — Я хочу, — говорит он, как будто этого достаточно. — И подумай о приобретении домовика, это тоже немного поможет. — Ладно, — тихо говорит Гарри. — Увидимся вечером, — кривит губы Нотт, подхватывая свиток. — Медсестра принесет тебе рецепт на зелье. Оставайся пока тут. Нотт выходит из комнаты, не оглядываясь, но Гарри почему-то чувствует себя чуточку увереннее. Возможно, в этом мире все еще есть люди, которые были бы рады помочь им с Лили?