Нефритовые стержни и не только

— С чего начнем? — спрашивает Стайлз, входя в комнату. Вокруг них голое пространство новой квартиры с острыми костями-мебелью и огромная куча коробок с вещами, пусть и отсортированными по зонам. На каждой коробке выведена надпись, поясняющая что в ней. Подчерки на коробках разные, Питер видит свой — аккуратный и уверенный; Стайлза — быстрый, стремительный, небрежный; Шерифа — угрожающий в своем наклоне; и даже почерк Мелиссы — уверенно-мягкий, но острый. Стайлз подпрыгивает на месте, теребя в руках игрушку-кубик, щелкая кнопками на нем. Питер улыбается ему и чешет затылок острыми когтями, нежно и аккуратно, успокаивая и расслабляя. Стайлз мягко выдыхает, плавится под его руками и придвигается ближе, ища более тесного контакта. — Кухня, потом спальня, — решает Питер, Стайлз под его руками одобрительно жужжит. Распаковка вещей не быстрое занятие, особенно когда один из них постоянно отвлекается, зависая с какой-нибудь вещью в руках и разглагольствованиями на всякие разные темы. Питер не против, Стайлз в любом из своих состояний выглядит очаровательно милым, даже если он всерьез пытается доказать ярко-розовой футболке в его руках, что Кеннеди на самом деле не был убит, а похищен французами, для пыток улитками. Питер и сам прекрасно справляется с распаковкой спальных принадлежностей и части их одежды. Медленно они перемещаются на кухню. Стайлз замечает новую кофе машину на стойке, больше похожую на промышленный аппарат, чем на кухонную утварь. Он очарован своей новой любимицей и торжественно именует ее «Синди». Через полчаса Синди превращается в Свифт. Стайлз бьет две тарелки и чашки, постоянно отвлекаясь на разговор с Питером, и он с тихим смехом посылает Стилински распаковывать полотенца и салфетки. Стайлз ворчит, хмурится, но пахнет счастьем и удовольствием. Они справляются на удивление быстро, и Питер решает прерваться на поздний обед, когда слышит, как в желудке его человека бурчит от голода. — Давай, Лапушка, — фыркает Питер, подталкивая его к выходу. — Любая быстрая еда, которая есть поблизости. — Хочу кудрявую картошку, — ноет Стайлз в машине. Он тычет Питеру в лицо телефоном, с открытой страницей какой-то забегаловки рядом с ними. Питер послушно сворачивает в нужном направлении. Улицы вокруг незнакомые, здания кажутся чужими и безвкусными. Городок похож на их Бикон-Хиллз, такой же маленький и загадочный. Стайлз говорит, что рядом нет никакого магического пня с кровавыми желаниями, и Питер ему верит. Как верит Стайлз Питеру, когда тот утверждает человека, что сам Хейл единственный оборотень в округе. Кафе, найденное Стайлзом, мало чем отличается от тех в которых обедают сериальные копы. Быстрая жирная пища, молочные коктейли и дерьмовый кофе по доступной цене. Все для вашего ожирения и диабета, так бы назвал Питер эту дыру, но Стайлзу нравится, и он молчит. По крайней мере тут действительно говяжьи котлеты, что неожиданно, но приятно. Стайлз продолжает болтать, снова перепрыгивая на темы, о которых он уже говорил. Его новая учеба, отзывы на местный колледж, возможная подработка в библиотеке. Питер бы без проблем обеспечил его всем необходимым, но Стайлз хочет, и он отступает. После обеда они заезжают в местный супермаркет, довольно неплохой по меркам Питера. Он нагружает тележку всем необходимым, пока Стайлз охотится за вкусненьким. Кассирша принимает Стайлза за его сына, и Питер еле сдерживает себя, чтобы обрычать ее. После Стайлз слишком расстроен тих и подавлен. Они распаковывают гостиную и часть библиотеки, когда Стайлз наконец чуть-чуть отмирает. — Это не имеет значения, — говорит Стилински, вертя в руках снежный шар, который подарил Питеру еще в первый год их знакомства. — Люди всегда будут так думать, но это не имеет значения. — Я люблю тебя, — говорит Питер, и это его согласие.