У мамы дома на кухне так хорошо

      Игорь определенно удивился, когда, выйдя из участка, обнаружил на стоянке неподалеку черный внедорожник Олега. Оглядевшись, чтобы убедиться, что никого из коллег нет поблизости, Гром перемахнул через ограждение и быстро заскочил в автомобиль. -Что-то случилось? – поинтересовался он, ведь договаривались, что не будут раскрывать своих отношений перед коллегами Грома.       Если об отношениях Олега и Сережи общественность догадывалась, то о существовании Игоря все еще никто не знал. И Гром был благодарен Разумовскому, что тот умудряется каким-то образом подчищать все, что могло бы их скомпрометировать. -Да, сегодня мы ночуем у тебя, хорошо, что ты не поддался на уговоры и не продал ее, - кивнул Волков, заводя мотор, пока Сережа тихо сидел на соседнем с ним кресле, роясь в своем ноутбуке и стараясь не отсвечивать лишний раз.       Игорь без лишних вопросов кивнул, знал ведь, что ему все расскажут, но когда обстановка будет более спокойная, а для этого нужно было до этого спокойного места хотя бы доехать. То, что Разумовский молчал, было первым отрицательным звоночком, ведь обычно, чувствуя себя в полной безопасности, он не затыкался, а теперь молча кутался в свою кофту и пытался работать. Лишь на подъезде к дому Игоря он собрал всю свою рабочую технику в рюкзак и очень грустно посмотрел на своего Игоря.       Но спрашивать что-то сам все так же не спешил. Не случилось же что-то чересчур ужасное. Просто, наверное, опять бывшие последователи Чумного попытались прорваться в башню, такое же уже случалось. И да, Сережа после этого долго отходил, не отпуская от себя своих мужчин. -Наташа Романова его мама, - заговорил Олег, когда Сережа полностью зарылся в плед, лежащий на диване в зале. – И она ищет его. -Часов через пять она будет здесь, это в лучшем случае, - подал голос из своего убежища Разумовский. – Если кто и дойдет до мысли, что Игорь со мной в отношениях, то это будет она.       Голос его дрожал, Игорь даже удивился, что Сережу смогло выбить это из равновесия. Помнил, как они рассказывали воспоминания о родителях несколько месяцев назад. Помнил, как воодушевленно Разумовский, или это был Птиц, рассказывал о маме, о ее благих намерениях, о попытках сделать мир лучше. Игорь не спрашивал, кто она, но вопрос о том, почему она умерла, всегда вставал комом в горле. Теперь все было ясно. -Даже, если придет, я ее не пущу, не беспокойся, - проговорил Гром, присаживаясь рядом. Сережа рассказывал, как долго свыкался с мыслью, что мама больше не вернется. Позволить с ней разговор сейчас означало, что после ее ухода, он вновь скатится в депрессию. -Правда? – смущенно переспросил рыжий, укладывая голову Игорю на колени словно котенок. -Правда, чудо мое, лохматое, - еще больше растрепав волосы, проговорил Игорь. – Олег, его кто-нибудь причесывал сегодня?       Олег с усмешкой поднял обе руки, заранее капитулируя. -Я утром пытался, он не дался, - ответил Волков, усаживаясь по другую руку от Разумовского и вытаскивая жестом фокусника из куртки расческу. – А вот сейчас бежать некуда.       Насупившись, Сережа все же стянул с волос надоевшую синюю резинку, позволяя себя причесать. Волков с самого детства испытывал слабость к его волосам. Только поэтому он не стал стричься после выхода из дурки. Раз уж Волков был под рукой, то ему будет в удовольствие играться с длинными волосами.       Олег касался волос почти невесомо, расческа в его руках не выдергивала из головы половину волос, а сам Сережа не чувствовал никакой боли. И в этот момент в дверь постучались. -Просчитался ты, Серег, - с усмешкой проговорил Гром, двигаясь к входной двери, но стоило ему открыть дверь, Сережа запустил в него подушкой.       Гром вернулся через мгновение, громко хлопнув дверью, а затем рухнул на диван, захватывая из вазы цветок и вставляя в заплетенную косу. -Ну вот, теперь точно красавчик, хоть сейчас под венец, - хохотнул он. -А ты не шути, он же организует, - отшутился в ответ Волков, вспоминая, как Разумовский умчался за кольцом, когда только вышел.       А затем дверь слетела с петель. Гром запоздало подумал, что ремонт теперь точно придется делать.