Я часть силы той...

— Я больше так не могу, — прохрипел парень, с невероятным трудом удерживая себя в положении стоя, шатаясь из стороны в сторону, но держа голову прямо, стараясь лишний раз ею не трясти, чтобы не пошла кровь носом. Он разлепил мутнеющие глаза, покрытые тонкими нитями вздувшихся сосудов, слушая, как вздувшаяся на виске венка, отсчитывала его удары сердца. Хироки слышал нарастающий гвалт в голове, чувствовал, как маленькая бисеринка пота прочерчивает полосу от линии роста волос, пробегает по венке и повисает на самом краю его подбородка. Юноша поднял непослушную руку, неловким движением стирая пот с лица, в тоже время теряя последние силы и чувствуя, как исчезает под ноль его покрытие. Парень охнул, сбитый с ног собственным бессилием, и, распластавшись на полу, неловко стряхнул с лица налипшие волосы, вдыхая чуть прохладный воздух, стелющийся по самому полу. — Двадцать четыре минуты сорок секунд. Мужчина защёлкнул карманные часы, отправляя их на стол небрежным взмахом руки, устроился поудобнее в кресле, перекидывая одну ногу через другую, и, прищурив желтые глаза, посмотрел на мальчика. — Новый рекорд, чтобы ты знал. Прошлый раз с трудом продержался около десяти минут. Голос его, кажется, распирало от удовольствия и гордости и юноша, запрокинув голову, упираясь макушкой в половицы, недовольно фыркнул, накапливая силы на более длинную тираду. Радостное лицо дяди не порадовать не могло.        — Всё благодаря твоему издевательству, — тихо протянул он, жмуря глаза. — Мне теперь что, заново проходить башню?        — Ты ведь пропустил удар в прошлой битве? Чем тогда недоволен? Сам согласился на такие условия, — с тихим вздохом ответил Хисока, отпивая кофе, нервно постукивая по стенкам ногтями, после чего достал из кармана телефон и поднял его на уровень своего лица, принимаясь листать ленту новостей. — Тем более, у тебя есть шанс накопить хороший капитал, разве не так? — С тобой не согласишься, — буркнул он, с трудом перекатываясь на живот и, уперев подбородок в кулак, зевнул. — Деньги — это, разумеется, хорошо, но тот факт, что мне становится невероятно грустно и скучно, никто не отменял. Да, на первых порах это было достаточно увлекательно, но сейчас, когда человек только выходит на ринг, я уже могу достаточно точно утверждать, за сколько раунд закончится, как меня попробуют прикончить и всё такое прочее.        Мужчина изогнул бровь, убирая всё лишнее из рук, чтобы лучше видеть своего племянника.        — То есть, ты хочешь мне сказать, что пропустил удар только потому, что знал, что он не опасен, а не потому, что попался.        — Истинно так. Так зачем мне начинать снова?        Фокусник отвёл глаза, возвращаясь к прочтению новостей, и, покусав губы, сказал: «Надо значит надо», временами отпивая горький напиток.        Хироки вздохнул, с трудом поднялся с пола и направился в душ, отстирываться от использования тэн, который ему условно даётся, но долгое время поддерживать его невероятно трудно. Хисока ворчит, называет его «нетерпимцем и разгильдяем».        — Хироки, давай только не долго, — крикнул мужчина, только заслышав щелчок щеколды и хлопок дверью. — А то мы оба знаем…        Парень ответил, что на долго он и не рассчитывал, и, скинув грязные вещи в стиральную машинку, полез под тёплые струи воды, расслабленно растирая деревянные мышцы. Почти месяц по доброй договорённости с дядей, он работает по трём правилам. Первое правило: каждый бой, проведённый им против любого участника, должен быть «Чистым», то есть без единого попадания по нему. В противном случае бой не засчитывается. Второе правило: если бой был проведён чисто, но рассматривалась ситуация, в которой он получает удар, или ситуация, в которой он мог проиграть, то бой также не засчитывается. Третье правило: если бой не засчитывается, то Хироки обязан начать башню с самых низов и снова начать подъём.        Такая система наказаний буквально заставила юношу научиться ближнему бою, а ежедневные тренировки с дядей это только усилили.        Парень выключил воду, аккуратно вытирая ноги об коврик, наскоро обтёр тело полотенцем, снял с батареи недавно постиранную футболку старшего родственника, влез в неё и, повесив на плечи полотенце, глянул в зеркало.        Насыпав напоследок порошка в стиральную машину, он вышел, подсушивая волосы полотенцем.        — Вещи свои в стиралку кинешь и запустишь. Порошок я уже насыпал, — произнёс он, шаркая ногой по полу. Мужчина на это только рукой похлопал по подлокотнику, мол, садись здесь. Парень приземлился, подгибая одну ногу под себя и свешивая другую на пол, перегнулся через плечо взрослого, заглядывая в маленький экран.        — Пишут, что кто-то снова забрал мою одежду и, как мы оба знаем, её я больше не увижу, — усмехнулся он, пальцами прищипывая раздувающуюся от сквозняка футболку. — Хоть бы что-нибудь под неё надел. А то сверкаешь чёрным нижним бельём сквозь белую футболку.        — А разве мы кого-нибудь ждём? — спросил он, перегибаясь ещё сильнее и забирая у мужчины кружку кофе, принюхиваясь и делая глоток, кривясь. — Какая гадость.        Парень утёр пальцами выступившие слёзы, пока из его руки забирали чашку назад.        — Сливочно-ореховый мокка лучше.        — Девичьи коктейли пей сам, — отмахнулся мужчина, одним глотком допивая остатки. — Надеюсь, ты не развёл в ванной лягушатник.        — Смотря что ты подразумеваешь под словом лягушатник, — расплывчато ответил он, спрыгивая с насиженного места, шлёпая на кухню.        Мужчина проводил его долгим насмешливым взглядом, потянулся и, скосив глаза на звякнувшую коробочку, встал, на ходу отвечая на сообщение Иллуми, оповещая, что будет свободен через половину часа. Отбросив телефон за ненадобностью на диванчик, Моро пошёл в ванную, оценивать ущерб.        — Мелочь! — крикнул он, выглядывая из дверного проёма, слушая торопливые шаги в его сторону. Парень появился в коридоре, вопросительно поднимая брови, отпивая тот самый «горький и мерзкий напиток» и, по наблюдениям взрослого, глуша его даже без сахара. — Тут не всё так плохо. Ты решил не плескаться?        Парень закатил глаза, поведя ладонью с кружкой в сторону, двигаясь к ванной комнате. Зависнув в проёме вместе с дядей и оперевшись плечом на его грудь, выставил ногу вперёд. Юноша опустил ступню на плитку, слушая, как хлюпнула на полу вода, и, искренне удивляясь, поднял глаза.        — Я вытру, — вздохнул он, передавая чашку в руки взрослого, недовольно задирая футболку и перевязывая её узлом на груди.        — Ну-ну, давай.        Парень раздобыл швабру, старательно сгребая лужи в один угол, то и дело пыхтя.        — Всё, ваше величество, — произнёс он, отставляя и прислоняя швабру к стене, развязал узел на одежде и, прищипнув уголочки футболки, завёл одну ногу назад, выделывая реверанс, склоняя голову. — Позвольте несчастному домовому эльфу уйти пить кофе и больше не мешать хозяину.        Мужчина снова поймал себя на том, что закатил глаза, но парень это не заметил.        — Иди, раб мой, — растянул губы в улыбке он и, возвращая чашку переставшему дурачиться парню, аккуратно поддерживал его под лопатки, чтобы не навернулся с кипятком в руках.        — Ага, иди и не говори, что здесь был и ушёл отсюда живым, — фыркнул Хироки, вытирая ноги об порог.        — Именно, — донеслось до него слегка приглушённо, из-за скрипа двери и её хлопка. — Дверь никому не открывать.        — Будто те, кому нужно, её просто с петель снять не смогут, — пожал плечами он, зябко обхватывая длинными пальцами чашку. — А ты кого-нибудь ждёшь?        Ответ ему не предоставили и парень только зря прислонился ухом к двери, вслушиваясь в шум воды. Понять дали прозрачно, что ждут, но это не его ума дело.        Хироки пожал плечами и, отпив из чашки, направился на кухню. Нужно было что-нибудь приготовить на ужин для них и для эфемерного гостя, который вроде есть, а вроде и нет.        Забросив замороженную пиццу в духовку и с видом «на этом мы всё» похлопав себя по бокам, словно мог выпачкаться в таком нелёгком деле, но всё-таки решил, что это слишком несущественно, и поэтому на верхних полках нарыскал припрятанную от него смесь для блинов. — Вот такой будет ужин: блины и пицца, — улыбнулся он, вскрывая упаковку и вчитываясь в инструкцию, пока Хисока, сквозь воду пытался услышать, что это он там затих.        Странно, но блины вышли у него вполне съедобные и если не воротить морду от самых загорелых, коих там добрая половина, то ещё и довольно вкусные.        Мысли о том, сколько он ещё будет страдать в этой башне, не сильно тревожили его, ибо пока он рядом с дядей, ему весело, а это самое главное. Скучно с ним не бывает, это точно.        — Иногда даже забываю, что он способен переломить кому-нибудь позвоночник одним ударом, — промусолил он, усаживаясь за стол с ногами, что ему всегда запрещали, хотя он всё равно так делает, подтянул к себе ближе стопку блинов и джем и, с самой счастливой миной на лице, на которую был способен, начал уплетать заслуженный ужин, пропуская тот момент, когда Хисока покинул душ и направился встречать вежливо постучавшегося в дверь гостя.        — Рад видеть, — поприветствовал Иллуми взмахом ладони вверх, заглядывая за дверь. — У тебя что-то горит?        Хисока закатил глаза, складывая руки на груди и, отодвинув ногу, слегка толкнул дверь, пропуская товарища в комнату, чем тот сразу и воспользовался.        — Не горит, надеюсь, по крайней мере.        Мужчина захлопнул дверь, проворачивая ключ и обращая внимание на запах чего-то палённого. Иллуми повёл носом, пожал плечами и объявил, что не горит, а, скорее всего, слегка подпалилось, и огляделся.        — Что ищешь? — недовольно поинтересовался Хисока, кивком головы предлагая идти за ним на кухню, возмущенно замирая в дверях, смотря на то, как его племянник, сидя на столе, уплетает блины, облизывая пальцы, умудрившись вымазать ладони в масле и варенье. — Вкусно?        — Очень, — честно отозвался парень, облизывая указательный палец и поджимая ноги под себя, чтобы места занимать меньше. — Попробуешь?        — Определённо.        Иллуми заглянул через плечо Моро, слегка склоняя голову и, по его мнению, достаточно приветливо посмотрел на, доедающего варенье с пальцев, парня. Тот, напротив, икнул и, поперхнувшись, кашлянул, прикрывая рот ладонью.        Фокусник очень недовольно скосил глаза сначала на друга, потом вернул внимание юноше, уже откашлявшемуся и смущенно, что удивительно, поглядывающему на него самого.        — Ни манер, ни приличия, — покачал головой он, снимая с держателя полотенце для рук, подходя к парню и протягивая его ему. — Что у одного, что у второго. Ты как вымазался так? — уже тише спросил он, облизывая палец и оттирая тесто от лба нахмурившегося парня.        Иллуми зашёл на кухню, снимая с плеч пиджак, аккуратно повесив его на предплечье.        — Приятно тебя снова видеть, — всё же поздоровался он, а Хироки, выглянув из-за дяди, улыбнулся, прикрывая глаза. Мужчина, вроде, находился в приподнятом настроении, насколько он мог его понимать, но вот настрой дяди падает пропорционально тому, сколько он обращает внимания на его гостя. Достаточно занятно. Хисока же снова его закрыл своей фигурой, слегка поджимая губы.        — Я тоже, только не совсем видеть, — хмыкнул парень, отворачивая лицо от настойчивых попыток его отмыть. — Дай я схожу умоюсь, что ты этой тряпкой? Только ты из духовки пиццу вынь.        Парень крутанулся на коленях, шлёпнул босыми ногами по плитке и, тыльной стороной руки вытирая щеку, прошёл мимо Иллуми, который, слегка отойдя к стене, выпустил юношу из комнаты.        — Он подрос и потолстел, — подметил очевидное для себя мужчина, поворачивая голову к Хисоке, встречаясь с ворчанием, которым сквозили золотые глазах. — Это не упрёк, к слову, — поднял ладони вверх Золдик, помня, как реагирует напарник на любое оскорбление по отношению к племяннику.        Мужчина кивнул, нагибаясь и выуживая ужин из духовки, пока Иллуми, оглядев устроенный кавардак на кухне, уселся на стул, складывая руки на коленях, чтобы не мазать рукава.        — Вот и всё, а шуму-то, — наигранно возмущенно всплеснул руками юноша, входя на кухню, уже в шортах и чистый, чему Хисока обрадовался неизмеримо. Хироки жестом фокусника достал тряпку, начиная оттирать стол от липких разводов варенья, крошек и мучных пятен.        — Разве кто-то наводил шум? — спросил Хисока, почти смиряясь с тем, что его племянник бывает ведёт себя слегка пришибленно.        — Я видел в твоих глазах бегущую строчку. Пугает, знаешь ли, — хмыкнул парень, заводя выбившуюся прядь за ухо, поднимая глаза и встречаясь с непроницаемой миной Иллуми и осознавая, что уж лучше оскалы Хисоки, чем не пойми что. От дяди донёсся аналогичный смешок и гость, переведя взгляд с одного на другого, подметил, что слишком уж родственники похожи.        — Так вот, чем ты у нас одарён. Не знал, прошу прощение. Будем развивать это, — злорадно усмехнулся он, поворачиваясь с тарелкой еды к столу и встречаясь с надувшимся парнем взглядом, всовывая ему в руки пиццу.        — У тебя тут гость, прояви хоть какое-нибудь гостеприимство, — шикнул юноша, опуская блюдо на стол, прищуриваясь и ловя взгляд дяди, и они совершенно синхронно склонили головы к плечу, продолжая гипнотизировать оппонента.        — Об твои намёки можно порезаться, знаешь?        — Предполагаю.        За сим перепалка закончилась, а Иллуми, если бы знал, что такое неловкость, то точно бы испытал это чувство.        Напротив него уселся Хисока, наблюдая, как парень расставляет тарелки и наливает чай, аккуратно подавая его. Иллуми принял чашку, аккуратно оплетая её пальцами, кивая мальчишке, на что тот просто пожал плечами.        Что его действительно напрягало, так пронизывающий, немигающий взгляд товарища по работе, прожигающий в нём дыры, и, чтобы не нарываться на немилость человека, с которым он недавно решил дружить, принялся смотреть ему в глазах, точно таким же взглядом.        Парень опустил чайник, чувствуя, как зашевелились волосы на затылке, и он, обернувшись, замер, стараясь не издавать звуков. Постояв так минут пять, он решил, что нужно что-то менять.        — А можно не нагнетать?! — как-то пискливо поинтересовался парень, всё это время стараясь не замечать гнетущую и удушающую атмосферу. Взгляды синхронно перевели на него и юноша, стереженный с одной стороны блеском звериных глаз, отливающих гневом и опасностью, а с другой стороны пустотой неизвестности, словно вглядываешься в ночное небо. Тяжело сглотнув, делая шаг назад и как-то непроизвольно потакая желанию защититься, он выпустил хацу в ответ. Хисока рассмеялся, теряя опасное настроение, отставил чашку, умильно смотря на напуганного парня, медленно встал, аккуратно уложил ледяные ладони на покрасневшие щеки, слегка сдавливая, и, пригнувшись, чмокнул в кончик носа.        — Ты такой опасный, солнышко, — начал сюсюкаться мужчина, сграбастывая парня в титанические объятия, нежно потеревшись носом об его щеку. — Тебя даже учить не нужно было, умничка моя. Не сбежал, хороший мой, — и ещё сотня другая комплиментов, в попытках загладить вспышку агрессии от фокусника.        — Ну всё, я в порядке, — вывернулся юноша, фыркая, но всё равно как-то недоверчиво косясь в промежуток между мужчинами. — Я есть вообще-то хочу.        Хисока, отсмеявшись и пережив прилив нежности, вернулся на своё законное место, как-то недовольно смотря на то, как парень хлопается рядом с Иллуми за неимением свободных стульев.        — Как дела, Иллуми? — добродушно поинтересовался Моро, растягивая губы в улыбке и отпивая из чашки.        Названный отмер, подозрительно смотря на фокусника.        — До твоего вопроса было хорошо, сейчас не уверен, — честно ответил тот.        Хироки тяжко вздохнул, поджимая ногу под себя, другую ставя на сидушку и, слегка привстав, сцапал с тарелки кусок пиццы, цикая от жжения. Видимо он один здесь, чтобы кушать.        — А что не так?        Иллуми сделал лицо «а, действительно», слегка склоняя голову к плечу, не отвечая. Фокусник притворно вздохнул.        Печёнкой чувствуя, что назревает конфликт, Хироки взял кусочек пиццы, шлёпнул её на тарелку молчаливому товарищу дяди, дунул на пальцы, лизнул обожжённую кожу и, пока товарищи не успели оклематься, взял второй кусок, резко протягивая его дяде, вставая коленом на стол и упираясь в него одной рукой.        — Ешь, — приказал он, а Хисока, обыкновенно непереносящий фастфуд, открыл рот, послушно откусывая. — Как у вас дела, Иллуми? — самым ничего незначащим голосом поинтересовался он, смотря на то, как дядя нагибается за вторым куском.        — У меня всё хорошо, — ответили ему, задумчиво рассматривая содержимое тарелки и как-то недоверчиво косясь на только что и не мурчащего друга. — Как это есть?        Хироки обернулся, всё же усаживаясь на столешницу, на что его дядя слегка недовольно свёл брови к переносице. Парень аккуратно взял с блюда кусочек, согнул его к центру двумя пальцами, придерживая большим пальцем под корочкой.        — Ну что-то около такого, — пожал плечами он, чувствуя, как на его боках сцепляются руки и его перетаскивают на другую часть стола, снимая с него. Хисока усадил его себе на колени, прищуриваясь, но сопротивления не увидев, протянул руку, забирая чашку.        — Оя, а мне ты не отвечаешь, — трагично возвёл глаза к небу он, подавая племяннику чай, за что тот тихо поблагодарил.        — На твои вопросы не хочется отвечать.        Остаток ужина прошёл в напряжённом молчание, разбавляемым редкими перестуками столовых приборов и обоюдно недовольными взглядами мужчин. В какой-то момент Хироки на это внимание обращать перестал, погружаясь в раздумья по поводу башни.        Начинать её с самого начала очень не хотелось, но если он начнёт канючить сейчас, то поставит дядю в неловкое, если он знает смысл этого слова, положение, но если это не сделать, то потеряет ещё три дня в пустую.        Благо, кажется, молчание напрягло не только его, но и Хисоку, который, откашлявшись, принялся задавать вопросы Иллуми, а тот, временами косясь на медленно засыпающего парня, с пустыми эмоциями отвечал. Речь пошла обо всё на свете: о том, что делали они после экзамена, о том, что Киллуа намылился свалить, так как за ним пришёл Гон, и Иллуми считает, что прибудут они на арену где-то через дня три.        — Хироки, — внезапно обратились к нему и юноша, разлепив глаза, уставился в пустую чашку, — как считаешь, тебя можно пропускать дальше или мне стоит оставить тебя на нижних этажах?        Парень обернулся на этого хитрого старого жука, считывая в глазах искорки веселья и лёгкого налёта озорства.        — Твоё дело. Я прислушаюсь к твоему мнению, — сказал он то, что хотел услышать мужчина, за что его ласково погладили по макушке, укладывая волосы на один бок. Парень недовольно прикусил губу, но промолчал.        Мужчина довольно улыбнулся, наконец-то получая на этот вопрос правильный ответ, и, уложив подбородок на беленькую макушку, задумался: стоит ли пропускать дальше.        — Это будет последний раз твоего восхождения. Думаю, тебе хватит трёх дней, чтобы дойти до двухсотого.        Иллуми перестал водить пальцем по столешнице и, подняв голову, заинтересованно посмотрел на мужчину.        — Интересные способы тренировки у тебя, Хисока, — хмыкнул он. Мужчина пожал плечами, мол, мой ребёнок, как хочу, так и воспитываю. — Раз я здесь, то может я могу внести свою лепту в обучение?        Вопрос прозвучал слишком отсылающе на что-то другое, что до Хироки дойти не могло и он, сначала считав настроение с Золдика и отметив, что тот серьёзен, повернул голову к дяде, спрашивая его только глазами на тему того, способен ли он отдать его не пойми кому.        — Почему бы и нет, — выдал Хисока, прикрывая ладонью удивлённые глаза юноши, насильно отворачивая голову от себя. Парень рыкнул, удивляя таким звуком не только себя, но и замеревшего мужчину.        — Вот и договорились.        Мужчины пожали руки, игнорируя возмущённые флюиды, исходящие от парня, уселись по местам, продолжая игнорировать уже обиженного парня. Парень сделал очередную попытку достучаться до совести фокусника, повернулся на его коленях, утыкаясь глазами в его лицо, рыская, в попытках зацепить его взгляд, но Моро славился своим талантом избегать того, что от него хотят, и продолжал стойко игнорировать. — Я слышу, как ты недоволен новой нагрузкой, но тебе принесёт это пользы больше, чем если он просто будет здесь находиться и есть твои блины, — ответили ему, ставя чашку на стол, и, приподняв парня поперёк живота одной рукой, Хисока объявил перерыв, перекидывая юношу через плечо и направляясь в комнату. — Будешь вредничать, — мурлыкнул он и его губы едва тронула улыбка, — ляжешь спать. Хироки оставалось только вздохнуть и безвольно повиснуть, уперев щёку в ладонь, чтобы не биться лбом об каменное плечо. Иллуми повернулся, смотря на дверной проём, где скрылся минутой ранее друг, подмечая для себя новый способ уходить от проблем. Оказывается, непослушные дети очень не любят спать. Просидев в гордом одиночестве с пяти минут, но, хоть он в этом никогда не признается, заскучав, Иллуми встал, задвигая стул, и пошёл на звук то и дело прерывающейся беседы. Заглянув в двери, он увидел, как парень, очень активно жестикулируя и совершенно артистично закатывая глаза, что-то быстро втолковывал Моро, который, в моменты, когда голос его племянника начинал повышаться, прикрывал его рот ладошкой, сидя к нему в пол оборота. Парень же, сидя подогнув ноги, почти негодовал, временами, совсем по-моровски изгибая брови, негодуя. — О! — воскликнул Хисока, поворачивая корпус к нему, усмехаясь, — Иллуми, заходи. Что как не родной? Золдик недоумённо покосился на диван, раздумывая, что это так повеселило Хисоку. Хироки двинулся ближе к дяде, освобождая место на диване, потянулся, накрывая щеку Хисоки левой ладонью, поворачивая его лицо к себе, продолжая ему втолковывать прописные истины. — Учитывая выше сказанное, я не хочу возвращаться в школу, чтобы мне за это не светило бы. На этом, доклад окончен и я жду вашего мнения, — протараторил он, прищуривая глаза. Иллуми сел на предложенное место, устраиваясь удобнее, и взглядом натыкаясь на пятки юноши, торчащие из-под края длиннющей футболки. — Из всего вышеперечисленного, — усмехнулся мужчина, пальцем выделывая круг, — я только усвоил, что ты просто туда не хочешь возвращаться. На этом точка. Что же тебе там не нравится? — изогнул брови мужчина, высматривая перемену настроения в глазах племянника, но не найдя оной, глянул на Иллуми. — Характер твоего племянника не позволяет ему социализироваться в среде гормонально нестабильных подростков, — отчитался Иллуми, поворачиваясь к Хисоке. — Он слишком агрессивный, упрямый и, можно сказать, заносчивый, по отношению к другим детям. Мужчина присвистнул, смотря на покрасневшие мочки ушей племянника, усмехнулся и положил руку ему на спину, притягивая к себе. — Ну не могу же я тебя с собой взять в Йоркшир, — улыбаясь, произнёс он тоном, коим успокаивают истерики детей. — А, стой, — сложив два плюс два и посмотрев на скептично изогнутую бровь напарника, хмыкнул. — Прости, солнце, я и забыл, что ты там учишься. Но всё равно, тебе бы морально разгрузиться. Побыть в среде однолеток. Парень фыркнул, Иллуми поперхнулся. — Ты всё же признал, что ты старик, ибо я не понимаю, почему это резко стало причиной. Моро не очень любил, когда над ним издеваются, и, придавив парня сильнее, выдавливая из него полу хрип, полу писк, хлопнул того по макушке. — Почему бы тебе не сказать ему причину? — подал голос и дельное предложение Иллуми, щёлкая пальцами, мол, гениально же. — Он не маленький мальчик. Моро закатил глаза, ладонью прижимая вырывающегося и барахтающегося в его объятиях парня к себе и, недовольно вздохнув, произнёс: — Ты снова лезешь в мой воспитательный процесс, но ладно. Хироки бегло описали бытие преступной группировки Геней Рёдан, то, кем Хисока там является, зачем и почему, а парень, выкрутившись и хлопнувшись спиной на пол, оставаясь свисать только верхней частью тела, поинтересовался внешностью сих субъектов. Тут в дело вступил Иллуми и его талант говорить коротко и по делу, ибо по описаниям Хисоки можно понять только пол и цвет волос. Моро полностью скинул парня на пол, просмотрев, чтобы тот не ударился, тоже принялся слушать, переводя взгляды с племянника, поглощающего взглядом Иллуми и самого мужчину, которому, кажется, внимание было приятно. — О, а я его видел, — внезапно изрёк парень, когда дело дошло до главы Призрачной труппы, и Хисока, резко напрягшись, посмотрел на мигом подобравшегося мальчика долгим испытующим взглядом. — Не смотри на меня так. Я же не говорю, что собирался с ним под ручку уйти. — Мне уже достаточно того, что ты его видел, чтобы задуматься о твоём переезде. Этого мне ещё не хватало. Мужчина вздохнул, откидывая голову на спинку, массируя глаза, а Иллуми, хмыкнув, задался вопросом: где и как такое умудрилось произойти. Хироки и выложил, что это случилось, пока он покупал книгу. — Так и знал, что тебя нельзя оставлять одного. Ты рискуешь до старости со мной за ручку ходить, — внезапно взорвался мужчина агрессией, начиная бродить туда сюда. Хироки во имя спасения своей жизни сначала вжался в диван спиной, смотря на мельтешения мужчины, потом залез на диван, засовывая колени под футболку и, подвинувшись ближе к Иллуми, шепотом спросил, что это он так распереживался. Иллуми отвлёкся от подсчёта кругов, поворачивая лицо к парню и, заторможенно моргнув, ответил, что тот, видимо, испугался. Хироки нахмурил брови, готовясь выразить всё своё недовольство сложившимся обстоятельствам, но молодой мужчина, положил палец ему на губы, призывая молчать. Парень этот жест понял беспрекословно и, сев в позу лотоса, принялся следить за шатаниями туда сюда, прерываемыми иногда на внезапное проявление агрессии к не в чем не повинному предмету, в какой-то момент чувствуя, что медленно засыпает. Попытки бороться с сонливостью уставшим телом не воспринимались и он, пару раз отдёрнув тяжелеющую голову, соскользнул во тьму, просыпаясь от того, что ударился лбом обо что-то, но не почувствовав враждебности, уснул снова. Иллуми сидеть неподвижно мог долго, так что удар по плечу воспринял со свойственным ему флегматизмом, даже не удивляясь, что мальчишка заснул, продолжая наблюдать за его дядей, которому это не понравится, но будет весело посмотреть, как тот будет выкручиваться. Не будить же. Хисока остановился, чувствуя, что ещё немного и нужно будет идти кого-нибудь убивать, глубоко вздохнул и, сказав, что он не винит его, но больше к Паукам не подпустит даже глазом посмотреть, оглянулся, моментально разбираясь с желанием свернуть шею ухмыляющемуся Иллуми и желанием вести себя максимально тихо. Первое пока перевешивало. Хисока медленно подкрался, протягивая подрагивающие руки к спящему парню, стараясь не очень сильно фонить агрессией, встречаясь с насмешливым взглядом Иллуми, который почти открыто смеялся над ним, но сидел прямо и ровно, словно не его сейчас хотят размазать по полу ровным слоем. Мужчина подхватил юношу под колени и лопатки, укладывая голову на плечо, наблюдая, как завозился парень, утыкаясь носом ему в шею, моментально успокаиваясь и проваливаясь в более глубокий сон. Мужчина улыбнулся, смотря сверху в низ на своего ребёнка, аккуратно убрал прядь с его лица, после чего плавным шагом понёс его в комнату, укладывая поверх одеяла и накидывая на него плед, присел рядом и, задумчиво проведя пальцами по нахмуренному лбу племянника, разглаживая морщинки, встал, медленно выходя из комнаты, прикрывая дверь. Иллуми сидел всё в такой же позе, в какой он его и оставил, лишь немного склонил голову, ожидая, что сейчас выкинет фокусник, но Моро что-то делать не спешил, памятуя на чуткий сон ребёнка; лишь кивнул в сторону кухни, уходя туда потягиваясь и зевая, слушая, как выпрямляются пружины дивана и за ним бесшумным шагом направляется Золдик. Он спиной чувствует его интерес, но вместо того, чтобы, как ожидал Иллуми, начать стебать его, просто достал бутылку коньяка из нижнего ящика, выставляя её на стол, меняя чашки для чая, на стаканы. — Перед детьми пить нельзя, — объяснил он свои действия, усаживаясь за стол, скрещивая ноги, глазами указывая на стул. — Вот я его и уложил. — Мне не понять того, как ты трясёшься над его душой, — покачал головой Иллуми, опускаясь за стол, придерживая себя двумя пальцами. Хисока мастерски разлил по стаканам янтарную жидкость, стараясь не проливать на столешницу, чтобы потом не ловить укоризненные взгляды, пальцем пододвинул один из стаканов Иллуми, неприятно скрежетнув ногтем по стеклу. — Я знаю его с пелёнок, Иллуми. Я не могу над ним не трястись, — улыбнулся мужчина, проводя пальцем по стенкам стакана, что-то вспоминая. — Знаешь, когда меня первый раз позвала сестра посмотреть на её ребёнка, я только пальцем у виска покрутил. Дети боятся таких как мы. А он нет. Представь, лежит это белобрысое чудо в кроватке и улыбается мне, — мужчина прикрыл глаза, расплываясь в ещё более широкой улыбке, слегка растягивая гласные. — Такое чудо. А когда он говорить научился, так мило картавил и шепелявил, что моё имя превращалось в «Иосоока». Иллуми смотрел на разулыбавшегося напарника, понимая, что это одноразовая акция. Мужчина в хорошем настроении, что странно, так что Золдик слушал, в душе не понимая, как маленькие дети могут быть милыми. У него самого четверо младших и ни один из них милым в детстве не был. Миллуки капризничал, Киллуа орал, что уши в трубочку закатывались, Каллуто лежал не живым, не мёртвым, от материнской груди не оторвать, Аллука… Тут дело тёмное. Ни один из них в разряд милых не входил. — Нам сестра позволяла провести целые сутки вместе за день до его дня рождения. Так я мог видеть его только приходя к ним и под неусыпным контролем, а в этот день мог забрать хоть в другую страну… Хисока остановился, чувствуя, что его несёт в сторону, а он так и не выпил; хмыкнул, опустошая стакан, прищурившись на дверной проём, прислушиваясь. — Так ведь он не сирота, — поднял брови наёмник, задумчиво вырисовывая круги на столешнице и, подняв чёрные глаза, встретился с бездушным и жестоким взглядом, вспоминая, что такой он и должен быть. — Попробуй только эту тему завести перед ним, — приподнял брови мужчина, кривя рот в устрашающей усмешке. — Перед мной тоже об этом не стоит говорить, Иллу-чан. Золдик примирительно кивнул, чокнулся своим полным стаканом об пустой и трещащий в руках Моро и, пожав плечами, залпом выпил, делая отметку всё разузнать. Дальше говорили только о работе и общих делах, не затрагивая личные темы, понимая, что у обоих это выходит из рук вон плохо. Слишком уже приятно бить по больному, но слишком уж это мешает шаткой, хромающей на обе ноги дружбе… *** Хироки проснулся в первых минутах седьмого, поворачиваясь на другой бок и разваливаясь в кровати, потягиваясь. «Раз Хисоки здесь нет, а, учитывая, что вторая половина пустая и холодная, то, скорее всего, и не было, значит он или квасил всю ночь с Золдиком, или пошёл на увеселительную прогулку», — подумал парень, усаживаясь на кровати в позе лотоса, разминая плечи. Мысль эта подтвердился сразу же, как любопытный парень выглянул из-за двери, принюхиваясь, скользнув глазами по дивану и креслам в гостинной. «У кого-то очень сильно будет болеть голова», — поморщился он, облизывая губы и на носочках выдвигаясь сначала в ванную, приводить себя в порядок, потом на кухню, начиная шаманить то, что можно проспиртованному организму. За Золдика он не волновался: потомственные убийцы алкоголиками не бывают, а вот дядю было чисто по человечески жалко. Не первый раз он помогает ему с попойки, так что из морозилки была вытащена бутылка воды и поставлена оттаивать, лимон выжат в стакан и смешан с водой и льдом, как мужчина любил, в кастрюле варилась курица для бульона, а в тазик была набрана холодненькая водичка. Подпоясанный полотенцем, он сидел на кухонном столе, старательно подпиливая ногти, ожидая. Ждать долго не пришлось. Он почти услышал, как открылись глаза у дяди и, спрыгнув со стола, подхватил воду, лимонную воду и мокрую тряпку, жалостливо рассматривая пустые рыбьи глаза. — Доброе утро, горемыка, — тяжко вздохнул Хироки, присаживаясь на пол, протягивая стакан с кислятиной, безжалостно пряча нормальную воду. — Тебя до спальни довести? Мужчина гордо тряхнул головой, принимая положение сидя, зачёсывая волосы назад. — Ты считаешь меня настолько стариком? — усмехнулся фокусник, тормоша макушку племянника, угадывая в его глазах тревогу. — Ой, да ты переживаешь. За глумливый тон Хисока получил по лицу мокрой холодной тряпкой, ойкая. — Ну и умирай один, — хмыкнул юноша, думая, куда деть воду, но справившись с обидой, поставил её на пол у дивана, недовольно шлёпая босыми ногами по полу. — Будешь умирать с голоду, пойдёшь на кухню. Я ухожу. И парень действительно пошёл в коридор, ловя своё отражение и тяжело останавливаясь, сжимая и разжимая кулаки. — Вроде он на тебя обиделся, а вроде и нет, — подал голос совершенно расслабленный Иллуми, вылезая из кресла и, потянувшись до хруста в позвоночнике, уставился на недовольного фокусника, давящегося кислой водой. На лице осталась красная полоса и Золдик, присвистнул, отмечая, насколько хорошо поставлен удар у пацана. В комнату пришлёпал Хироки, бурча под нос, что он забыл переодеться, и, проходя мимо Иллуми, вложил ему в руки бутылку холодной воды и аккуратно поставил аналогичный стакан. — Не хватало мне два трупа по возвращению лицезреть, — буркнул недовольно он, мол: «Все вы пользуетесь моей добротой, а следовало бы вас всех потравить». Хисока расхохотался, прижимая руку к голове, болезненно морщась. — Пей, не бойся. Он всегда так говорит. Запах спиртного не переносит, вот и ворчит. — Я не переживаю. К ядам устойчив. Услышав щелчок двери, мужчина убрал волосы с лица, выпивая содержимое стакана, словно теряя интерес к веселью, встал, разминая затёкшие плечи и руки, и, потянувшись до щелчка в позвоночнике, махнул рукой, мол: «Можно вести себя не так аккуратно». Иллуми прищурил глаза, провожая тяжёлым взглядом удаляющуюся фигуру мужчины, очередной раз подмечая этот невидимый и неслышимый щелчок рубильника, в корни меняющий поведение человека, который может принести ему пользу. Хироки покинул горе алкоголиков-экспериментаторов, плотно закрывая за собой дверь, для достоверности ещё и закрывая на ключ. Не хватало, чтобы на него потом ещё наехали за то, что оставил их открытыми. — Доброе утро, — поздоровалась работница башни, смотря на то, как парень вваливается в лифт, недовольно поджимая губы и скрещивая руки на груди, поглядывает на неё из-под ресниц. — Снова направляешься вниз? — Да. Девушка пожала плечами, нажимая кнопку первого этажа, неловко оглядываясь на угрюмого и молчаливого юношу. Хироки стойко игнорировал, постукивая пальцем по предплечью. За три дня он вполне успеет не только перейти на двухсотый этаж, но и достаточно хорошо отдохнуть, если «А»: его не будет гонять Хисока, что маловероятно, ибо, кажется, взрослый получал моральное наслаждение, гоняя его; и «б»: его не передадут в рабство Золдику, появившемуся внезапно и добившему его вчерашним предложением. Что-то не хорошее творилось вокруг него. Он чувствовал это временами пробегающей дрожью по спине и в ломящихся костях. Так ещё и этот клоун собирается сдать его назад в школу. Зачем, спрашивается, это делать? Парень фыркнул, морща нос, наблюдая, как напряглась девушка. Весь персонал в этом месте страшно дёрганый, словно их каждый день пытаются убить. За месяц жизни здесь он ещё не замечал ни одного посягательства на жизнь сотрудника. Ключевое слово — «не замечал». Лифт остановился с привычным лёгким рывком вниз, звякнул колокольчик и двери разъехались, пропуская в кабинку запах человеческих тел. Парень отлип от стены, кивком головы прощаясь с девушкой, улавливая себе в догонку: «Надеюсь, на этот раз тебя пропустят». Парень махнул ладонью, направляясь к стойке регистрации. Несчастная женщина спросила о том, по какой причине он мучает себя и её, на что тот просто пугающе улыбнулся, изогнул губы и прошептал тихим мурлыкающим тоном, что она попала в ад и он её персональный демон. Шутку оценили, выдавая ему направление на бой. — Я только тебя прошу: не приходи больше. Мы уже спорить начали на тему того, за сколько тебя уже пропустят вверх. Что ты себя изводишь? Не интересно тебе, а страдаю я и весь отдел. Хироки хмыкнул, разводя руками. На сегодняшний день было назначено всего два боя, хоть он и уверял в том, что может и больше. Результатом стал сотый этаж и просьба не делать мозги взрослым людям. В расстроенных чувствах парень вернулся на двухсотый, крутя на пальце ключ, насвистывая себе под нос бодрый мотивчик. Так как он ничего не решает в этом месте, было принято решение поныть дяде. От этих мыслей становилось очень приятно. Отношения их вернулись к тому, что представляли из себя отношениях двухлетний давности: полная семейная идиллия. Неловкость и страх, который он испытывал на экзамене, прошли полностью. От приятных мыслей, парень улыбнулся, прикрывая глаза на долю секунды, чувствуя напряжение. Нэн дёрнулась, появилось знакомое чувство расплывающихся кругов на воде, словно что-то приближалось со спины, так что парень, резво развернувшись на пятках, изогнул бровь, слегка прищуривая глаза. Руки почти автоматически сложились на груди и он, выставив правую ногу вперёд, поджал губы, осматривая нарушителя собственного спокойствия. А ведь его предупреждали о «крещении нэн». Хисока говорил ему, а он каждый раз умудрялся проскачить мимо возвращающихся с боёв охотников. «Ну ведь и я не промах, да и он до уровня дяди не дотягивает», — подумал юноша, сравнивая ощущения. — «В подмётки дяде не годится», — вынес вердикт, но всё же укутался тэн с ног и до головы. Мы вас, конечно, не боимся, но фиг вас знает. Он является гостем двухсотого этажа, гостем бойца. Его убивать не должны. По крайней мере, на глазах у работников. Ровно через секунду после того, как он прикрылся тэн и постарался не отвлекаться от тёмного коридора, откуда он вышел, начала сгущаться аура в тугой комок, который, резко расправился и с неприятным давлением рванул в его сторону. Парень отпрыгнул в бок, ближе к стене, подпрыгнул выше, цепляясь пальцами за выступающий на пару сантиметров щиток электричества, подтянув себя выше, и, упервшись ногой в стену, прыгнул в противоположную сторону, умудряясь уцепиться в угле между стенами и потолком, полностью исчезая в полумраке. Зецу — вещь полезна. «Если я опоздаю ещё на несколько минут, то меня пойдут искать. И сказать, что тут на меня свершили покушение, не выйдет. Ответя, что я мог его убить, раз мешали». Парень закусил губу, сузившимися зрачками следя за передвижениями в темноте. Медленно из коридора вышел мужчина, которого он ещё ни разу не видел, развел руками, горестно вздохнув и буркнув, что жертва, видимо, сбежала, повернулся спиной, возвращаясь назад, чем парень и воспользовался. Бесшумно приземлившись за его спиной, Хироки полностью покрылся аурой, резко её выбрасывая, вкладывая такое количество ненависти, на которое вообще был способен, четко давая понять, что сейчас будет убивать. Противник также резко развернулся, выставляя руки для блока, резко направляя взгляд влево, лишь мельком замечая белесое пятнышко. Почему-то в глазах было темно. Ни запахов, ни цветов. Мрак. Только сероватая дымка вместо предметов. — Словно в смог попал, — мотнул головой он, левой рукой делая взмах вверх, пытаясь разогнать нахождение, но воздух был такой плотный, что показалось, будто он рассек воду. Заслышав тихий звук шагов позади и обернувшись, до мужчины дошло, что он попал в чужое нэн, и выхода, кажется, не было. Если мальчишка становится ближе, то смог гуще, а это значит, что выбраться можно только выйдя из зоны парня. Бессмысленно. Это проигрыш. Не того пошёл калечить. Хироки не долго мельтешил, ломая мужчине шею прицельным ударом в основание позвоночника, вытер руки об штаны, свернул нэн в комочек, возвращая его в тело, и, насвистывая, повернулся, шагая к комнате. Часы, висевшие на стене, показали, что для возвращения у него есть ещё три минуты, что было предостаточно. Нэн дёрнулась опять, но на этот раз настолько сильно и внезапно, что нервная система полыхнула огнем, вызывая кратковременные судороги, и парень почувствовал, что сердце рвануло в след за нэн, резко поднимаясь куда-то на уровень горла и улетая в ноги. Он было дёрнулся в сторону, но на его плечо опустилась рука, и знакомое отсутствие запахов навеяло ощущение, что он в безопасности, хоть нэн так и не думала. — Я чуть не поседел, Иллуми-сан, — прошептал он, облизывая губы и, слегка повернув голову, ударился виском о руку мужчины. Рука ощущалась камнем на плечах. — Было бы незаметно, — произнес мужчина, отмечая хорошую реакцию у юноши. — Хорошо ты его. Почему не убил со спины? Ты мог просто спрыгнуть и закончить всё быстро. Иллуми перевесил пакет повыше, на предплечье, задумчиво гипнотизируя макушку юноши. Хироки сдул выбившуюся прядь, очередной раз сворачивая нэн, показывая, что «я вот вам доверяю». — Со спины не красиво. Честно сражаться лучше. — Точно, так я и подумал. Парень неловко топал в сторону комнаты по левую сторону от Золдика, стараясь не очень его раздражать. На браваду, которая была уместна во время экзамена, сейчас он даже не рассчитывал, неловко крутя между пальцами ключ. — Ты специалист или трансформатор? Юноша остановился, вопросительно смотря на мужчину. — Я ещё не учил хацу в таком ключе, — покачал головой он. — Я бы сказал, что не учил ничего, кроме гё, тен и зецу. Меня гоняют по основам и даже в этом моё тело сдает. Я достаточно слаб. — Если сравнивать с детьми нашего клана, ты действительно очень слаб. Младенец. Твоё тело слишком хрупкое, психика, если основываться на том, что я видел, слишком шаткая, — произнес мужчина, считывая полное отсутствие эмоций с лица парня. — Один плюс — ты быстро осваиваешься и учишься. «Это был самый длинный наш разговор и за это время мне добили самооценку», — вздохнул парень. — Поговорю с дядей, когда приду, — нахмурил брови он, слегка ускоряя шаг, замечая, что точно также поступил и Иллуми. — Если опоздаю, то с меня снимут кожу, — пробубнил он, бросая беглый взгляд на часы, и ойкнул. — Десять секунд. Похорони меня под тополем. Иллуми посмотрел на часы, сделал шаг, протянул пакет юноше, смотря на то, как он автоматически и не задумываясь его принимает, и, взяв его поперёк живота, уместил у себя под подмышкой, крепко прижимая к рёбрам. Он только заметил, как размылся пол под его телом, и тут такси резко затормозило, парня слегка дёрнуло вниз, но мужчина его вновь поправил так легко, словно тащил сумочку. — Привет, Хисока, — сделал жест рукой от лба вверх Иллуми, смотря непробиваемым взглядом на фокусника, скептично изогнувшего брови. Иллуми перехватил парня двумя руками под ребрами, протягивая пакет с едой вместе со слегка зелёным племянником мужчине. — Ещё три секунды, — кашлянул парень, вставая на ноги, пошатнулся и грохнулся лицом в пол, указательным пальцем пересекая границу комнат. — Зачёт, страдалец, — вздохнул Хисока, поднимая парня и перекидывая его через плечо, отмечая обморок от нехватки энергии и усталости. — Возьми пакет, который он уронил, будь добр. Иллуми взял еду, ногой прикрывая за собой дверь, смотря на то, как Моро возится с юношей, аккуратно устраивая его на диване и, прикрыв покрывалом, стёр пальцем кровь с носа. — Доставка выполнена. — Ага, унеси на кухню, — махнул рукой он, убирая с лица Хироки волосы, вставая и направляясь следом. — Ты его по пути захватил? — Да, после того, как он убил одного участника башни, использовав технику хацу. Хисока кивнул, не слишком разбирая того, что ему сказали, и Иллуми почти злорадно улыбнулся, когда услышал, как Моро поперхнулся водой, которую он пил. — Повтори-ка. Хисока вытер рукавом рот, поднимая удивлённые глаза на Иллуми, который, с лёгким налетом веселья, вынимал продукты из пакета, расставляя их на столе, подхватывая покатившееся прочь яблоко. — Хироки отбился от «крещения нэн», дождался удачного момента и напал на противника. Судить могу только по тому, что увидел. Мужчина барахтался в воздухе, словно попал в туман, густой туман. Видимо, ничего не видел и не слышал, так как твой мальчишка находился совсем рядом. Хисока кивнул, рассматривая купленные продукты, и как человек, который мог приготовить что-то весомее, чем замороженная пицца, принялся за готовку, отогнав Золдика от стола и ножей. — Техника хацу? — спросил он наконец, бросая беглый взгляд на сонное лицо мужчины напротив. — Я спросил его. Видимо, для него ничего не изменилось. Он ничего не знает. — Или не хочет говорить, — кивнул Моро, выкидывая пустую пачку от макарон. — Проснется и спрошу. Бессмысленно бросать кость наугад. Нужно от чего-то отталкиваться. На том и решили, благо ждать было не очень долго. Минут через сорок, когда Иллуми вроде как задремал, склоняя голову к груди, в зале послышался удаляющийся звук шагов, открывающаяся дверь и за ней звук льющейся воды. Хисока сразу разложил ужин по тарелкам, подсовывая под нос Золдику тарелку, с ехидством смотря на то, как тот недовольно щурится на него. Ссора начаться так и не успела, ведь вылезший из душа Хироки пришлепал на кухню, выглядывая из-за косяка. Влажные волосы завивались и временами с пряди капала вода, соскальзывал под футболку, заставляя парня зябло дёргаться. — Присаживайся ужинать, — ласково улыбнулся мужчина, обнажая ряды ровных зубов, опираясь руками на стол, — Иллуми, брысь с его места. Мужчина открыл глаза шире, возмущённо моргнул. — Сидите, мне не принципиально, — произнес парень, прикрывая рот рукой, зевая. — Мне принципиально, чтобы я мог любоваться тобой, пока ем. Если я буду смотреть на Иллуми, то боюсь, у меня будет язва, — развёл он руками, отталкиваясь от стола, недовольно кривля губы. — Давай я его вырву и язвы не будет, — дружески предложил черноволосый, опасно поворачиваясь к мужчине. — О-я, не думаю, что это так работает. — Дядь, сядь рядом с Иллуми, а я сяду напротив, если тебе принципиально, — разрешил проблему парень, заглядывая в холодильник, находя на верхней полке молоко. Пришлось вставать на ципочки. Когда он обернулся, держа под мышкой бутылку молока, Хисока уже устроился рядом с Золдиком, что-то ему тихо втирая. Если судить по лицу Иллуми, то что-то неприятное убийце. «Их взаимоотношения не моя проблема, пока это не затрагивает меня, моё спокойствие и, естественно, мою жизнь», — подвёл итог для себя Хироки, усаживаясь за стол, поджимая правую ногу под себя, и поставил молоко на стол. — Итак, — развел руками он, вопросительно смотря на родственника, — ты что-то хочешь у меня спросить? Или я что-то сделал не так? Прощупывать почву разговора следовало аккуратно и неспеша, улавливая любое изменение настроения. Сейчас оно оценивалось на «удовлетворительное» у дяди и «непроницаемое» у гостя. Ему не ответили и он, пожав плечами, закинул в рот макаронину, откручивая свободной рукой крышку бутылки, пальцами обхватывая горлышко и делая глоток прямо с горла, ибо никто, кроме него, это не пьет. — Никто не умеет так многосторонне молчать как Хисока, — вздохнул парень, начиная покаяние. Он описал всё до мельчайших подробностей, не упуская ничего, ведь он не знал, что Иллуми рассказал, а о чем умолчал, так что рассинхрон в показаниях мог вызвать только больше вопросов. — Никакого, например, тумана? — намекнул Хисока, скосив взгляд на соседа по стороне стола, поражаясь тому, как выражение лица может оставаться настолько бесстрастным. С пустыми глазами Иллуми может тягаться только Хироки с его кукольным взглядом. — Не уверен. Я как бы не очень замечаю мелочи, когда состредоточен. — Вот это мелочь, — поразился фокусник, всплеснув руками, состраивая недовольную гримасу. — Если это мелочь, то я начинаю переживать, что для тебя будет предметом достойным твоего внимания. Парень надул губы, отворачиваясь, признавая свой проигрыш и принимая позицию отступившего. — Ладно, с этим мы разберемся позже, а сейчас доедайте. У нас дело есть. Хироки хотел было отказаться от дальнейшего ужина, но желудок скрутило, и он посмотрел на еду с реальным аппетитом. — Кто пользуется нэн — мало не ест, — объяснил Моро парню его резкое желание схомячить всё содержимое тарелки. Ужину можно было поставить отметку «хорошо», ибо никто не ругался и даже дело не дошло до противостояния двух «маньяков».

***

После ужина, троица удалилась в гостиную, оставив немытую посуду на завтра или на то время, когда Хисока решит её помыть. Другие варианты даже не рассматривались ни фокусником, ни его племянником. Хироки устроился на диване с ногами, упираясь подбородком в прижатые к груди ноги, задумчивым взглядом следя за манипуляциями родственника, который, с больно довольным выражением лица, кое заключалось в предвкушающей улыбке, весёлом блеске глаз и маленьких морщинках на лбу, выставлял на стол высокий стакан из прозрачного стекла, графин воды и, дойдя до подоконника, отщипнул самый маленький лист от цветка в горшке, укладывая его рядом. — Мы будем гадать? — наконец-то спросил он, собирая волосы в хвостик. Всё это напоминало что-то среднее между языческим обрядом и розыгрышем, так что парню только что и оставалось, как следить за действиями, доверия которые не вызывали. — Нет. Сейчас будем узнавать твой тип нэн, — усмехнулся мужчина, бросая заинтересованный взгляд на племянника. — Как думаешь, какой у тебя? — Третья положительная. Спроси то, что я знаю. Гадать не умею и не люблю, — пробурчал он, утыкаясь лбом в колени, пряча глаза от больно довольного мужчины. Молчаливый протест против его действий Хисока воспринял с буддийским спокойствием. Всё же, каким взрослым бы не выглядел Хироки, ему всего семнадцать и он имеет право на маленькие забастовки. Хисока помассировал виски, вдыхая и выдыхая. — Иди сюда. Это не больно и даже не страшно. Парень без особой инициативы слез с дивана, усаживаясь напротив интереснейшего агрегата, который должен был что-то показать. Что именно — он не знал, а потому, сложив руки на столе, вопросительно глянул на дядю, ожидая инструкции. — Налей воду в стакан примерно на три четверти и положи на воду лист, — объяснили ему и парень, задумчиво посмотрев на воду в графине, принялся выполнять команды старшего, иногда вопросительно поглядывая то на Хисоку, то на Иллуми. Складывалось ощущение, что его разводят. — Отлично. Теперь положи ладони на стенки стакана и начинай вливать энергию. Хисока заинтересованно уселся на стул напротив, безотрывно смотря за тем, как слегка побледневший парень, аккуратно обхватив пальцами стакан, задумчиво на него уставился, начиная вливать энергию. Вода начала медленно подниматься и Хисока, уже ожидая, что парень оказался, на разрушение всей его логики, усилителем, вздохнул. Вода дошла до края, слегка выплёскиваясь из сосуда, но вместо того, чтобы разлиться по столу лужей, начала густеть и стекать по стеклу белёсой густой дымкой, окутывая и поглощая под собой предмет. Хироки вздрогнул, когда прохлада, дошедшая до его рук, мазнула по коже влажностью, оседая на ней мелкими капельками и, отшатнувшись, запинаясь об стул, опрокинул стакан с клубящимся туманом. Вещество, потеряв контролирующего, выплеснулось, поглощая под собой поверхность стола, и, словно прощупывая его, расстеклось по площади, через пару секунд возвращаясь к стакану, клубясь вокруг него. Пару мгновений, и ни стакана, ни воды с листком, ни самого тумана не оказалось. — Специалист, основывающийся на выделении и трансформации, — заключил Иллуми, основываясь на своих наблюдениях. Хисока отодрал племянника от пола, ставя того на ноги и хлопая по плечам. — Сочетание на сорок процентов? — Да. Это будет трудно. Фокусник кивнул, разглядывая серые глаза юноши, уже мысленно прикидывая план работ по освоению тумана и его полезных свойств. — Можешь вернуть стакан? Хироки пожал плечами. — Нет его у меня. Да и есть такое ощущение, что больше нигде его нет, — попытался объяснить свои мысли парень, но снова сбился, разводя руками. — Не знаю. Хисока кивнул, укладывая ладонь на голову племянника, аккуратно расстрёпывая его волосы, наводя свой порядок. Мальчишка фыркнул, выкручиваясь из-под его руки и, отпрыгнув в сторону, принялся за поправление волос, а Моро, пересечась взглядом с Золдиком, решил, что тренировка на сегодня откладывается. Должен же его мальчик осознать, во что вляпался, создав туман, поглотивший стакан.