— Брайан! Сначала! Третий круг! И внимательнее!
Джет стоял за ограждением, едва удерживаясь оттого, чтобы не вскочить на мотоцикл и снова не показать Брайану, как должно выглядеть то, что он делает! Плевать, что там будет с его спиной, если кто-то планомерно загоняет в гроб все, чего добился. Чего они оба добились!
Брайан катался изумительно! Энтони был прав, говоря, что у того появится свой стиль: когда Брайан освоил элементы, к аккуратности и какой-то резкой точности добавилась небрежная легкость. Казалось, что то, что он творит — сложные трюки и хитроумные лабиринты-объездки — невероятно просто выполнить. И что ты сам сейчас запрыгнешь, и так же виртуозно все это воспроизведешь.
Харизма Брайана искрилась и переливалась. Иногда Джет думал, что если ему, как фигуристу-одиночнику, включить музыку, он идеально будет вписывать каждое движение в четко определенный такт. Настолько все было отточено и пронизано тем, что составляло самую суть Брайана: сексуальностью, уверенностью, смелостью…
Недавно они изучали список предварительно заявившихся на соревнования. Джет прекрасно помнил, как это было: вечером на электронную почту пришло письмо от Энтони, и они, перетащив ноутбук на диван, изучали найденные в интернете ролики с программами соперников. Обсуждали, спорили, записывали, и Брайан ловил каждое его слово, доверяя и соглашаясь с выводами. А потом, вдохновленные, целовались до одури, не в силах прерваться, чтобы перебраться в кровать…
Джет понимал, что у Брайана как у новичка есть существенное преимущество: никто о нем не знал и не видел в деле.
Джет с каждым днем все явственнее осознавал, что это может быть двойная победа: Дженсена Стентона как тренера тоже не знали. Они с Брайаном могли добиться чего-то вместе, единой командой, понимающей друг друга с полуслова. И, судя по тому, что было известно, опасаться стоило только Стивена Тоунса — тот катался лет пять, легко побеждая на многих соревнованиях хобби-уровня.
Ему не раз предлагали заняться мотоспортом профессионально, но зачем это директору крупной компании по производству оборудования? У него и так хватало денег и времени для любимого занятия. И для оплаты лучших специалистов — последние пару лет он работал с одним из тренеров национальной сборной. Обойти его будет практически невозможно — для этого должно случиться чудо. Или Брайану самому придется каким-то образом его «случить»…
Прошлогодние выступления Тоунса без труда позволили выявить его выигрышные стороны: силу, с которой он поднимал мотоцикл то на заднее, то на переднее колесо, пуская резко с места, выносливость, позволяющую длительное время удерживаться в неудобном положении. Но для многих элементов Тоунс был тяжеловат. В частности, не переворачивался на сиденье. И уж точно не мог легко и изящно двигаться, сидя спиной к рулю…
Его катание можно было сравнить с метанием ядра или перетаскиванием тяжестей, программу Брайана — с фееричным танцем на воде. Лишь бы только он расплескивал правильные капли!
«Я был почти в шоке, глядя, как Брайан наматывает круги по стадиону. Явных ошибок не так много, но четко видна разница между «сегодня» и «вчера». Сейчас не было целостности и единства. Не было Брайана. Только разрозненные куски-элементы. Технически соединенные, но в то же время хаотично разорванные на куски. Катастрофа. Лебединая песня грядущего провала… Фигурист Кинни не попадал ни в одну ноту. И, похоже, прекрасно об этом знал. Как и я не мог не знать, что вчерашняя встреча в «Вуди» имела к этому самое прямое отношение».
…Они закрыли дверь бара, и Джет пошел к машине, не глядя на Брайана, и лишь когда оказались у «Корвета» протянул руку:
— Дай ключи. — И говорить старался спокойно, как будто Брайан просто перебрал с алкоголем, как иногда случалось.
— Считаешь, что я не могу вести машину? — Усмешка Брайана была неестественной, и Джет на секунду задумался: а сколько людей могли бы это заметить? Брайан хорошо владел собой, но Джет успел неплохо его изучить. Во всяком случае, достаточно, чтобы понять, что сейчас Брайан не в себе.
— Не в таком состоянии! — коротко бросил Джет, давая понять, что не настроен разговаривать. В самом деле, обсуждать что-то на стоянке у «Вуди», вид на которую из бара просто отличный — не самая замечательная идея. Брайан должен это понимать!
— В любом случае, оно лучше, чем твое! Ты бы себя сейчас видел…
Джету показалось, что его окатили кипятком и выставили на мороз проветриться: внутри одновременно жгло и холодило. На такого себя смотреть было мерзко. Еще омерзительней — знать, что это видит Брайан! А слабость — это не то, что Джет хотел бы показывать.
— Судя по всему, я просто отразил тебя. И да, нападение — не лучшая защита. Но ты волен думать иначе. Может быть, поедем уже? Наверное, весь «Вуди» сейчас гадает, с чего это мы взялись отношения выяснять!
Брайан устроился на водительском сидении и повел машину подчеркнуто медленно и аккуратно, что не помешало при этом закурить. Плохой знак — нечасто делал это в «Корвете». Сейчас же выражение его лица было сосредоточенным и задумчивым, и что-то подсказывало, что думал Брайан не о дороге.
«Брайана снова не было. Как при появлении Тейлора не стало и меня. И заводить разговор в машине явно не менее глупо, чем на стоянке. Вообще сейчас было неумно разговаривать о том, что произошло. А оно именно «произошло»: будь все забыто и неважно, Брайан вел бы себя совершенно по-другому. Когда мы вернулись, я молчал. И пока собирался в душ, и когда ложился, сделав вид, что сплю, когда пришел Брайан. Но сейчас придется заговорить — в конце концов, тренер обязан указать на ошибки. В частности, на то, как «подводные камни» эмоционального состояния влияют на результат. Будь это обычный ученик, проблем бы не составило. Но это Брайан…»
***
Джет дождался, когда Брайан подъедет к нему и снимет шлем, чтобы остановиться и посмотреть так, что сразу стало понятно: он знает все, что Джет хочет сказать. И даже не собирается отрицать его правоту. Но сейчас важнее, что он собирается делать!
Брайан развеял все сомнения, заговорив первым:
— Проеду с начала раза два или три. А там посмотрим…
— Нет, — Джет прервал его несколько резковато, но не видел иного выхода. — Рискуешь свалиться и похоронить все, чего добился! А я не хочу выбирать памятник нашей программе. Поэтому отвезешь меня к Алексу — я обещал быть у него — и поедешь домой. Или к массажисту. Или к ароматерапевту. Или, если уже все так далеко зашло, — к психиатру!
— Насколько я помню, послезавтра мы вылетаем в Канаду. А сейчас заеду в «Вавилон» за документами. И еще: я уже говорил тебе, но, наверное, стоит напомнить. Я с тобой, потому что хочу. Потому что так решил — мы оба, если помнишь, решили. И то, что Тейлор здесь… Как приехал — так и уедет! Что художнику делать в Питтсбурге? Это ничего не значит. Во всяком случае, не так, как ты себе придумал. И не так, чтобы уделять этому такое количество внимания!
Брайан был спокоен. Как будто собрался — как надо было собраться на стадионе. И Джет никак от себя не ожидал, что усмехнется совсем в его стиле:
— Ты не мне — себе это скажи. И запомни! На будущее. Хотя бы на то, пока будешь на каждом шагу натыкаться на бывшего…
***
В кафе было тихо — непривычно для субботы. Но, наверное, потому что время было послеобеденным, и через пару часов все столики снова окажутся заняты теми, кто потом отправится привычно-исхоженным маршрутом «Вуди» — «Вавилон». Все гейские пути неисповедимы… Брайан усмехнулся, подумав, что сказала бы на это Джоан. Но сейчас это волновало куда меньше, чем все, что со вчерашнего вечера крутилось в голове, не желая останавливаться и давать возможность нормально дышать хотя бы несколько минут. Но чертов Тейлор и дыхание снова оказались несовместимыми!
— Брайан? — Дебби выглянула из кухни, вытирая руки о жилет. Как он умудрился забыть, что она все еще работает здесь несколько смен в неделю? И наверняка уже знает о…
— Да, Деб, это я. И да, помню, что перед отъездом надо зайти к тебе и забрать подарки детям.
Не помнил, пока ее не увидел. От слова «совсем». Но наверняка такие вещи записаны в подсознании у Джета, который ничего подобного не забывал. Ничего из того, что имело отношение к ним. К нему. Его друзьям.
— Присаживайся. — Дебби указала на стул у стойки — Брайан иногда располагался там, когда народу в зале было мало или же, наоборот, много. Но сегодня Брайан был совершенно на это не настроен. Хватило Синтии, которая тоже решила заехать на работу, и посмотрела на него, как на потенциальный труп!
Брайан был почти уверен, что она каким-то образом узнала о Тейлоре и по его внешнему виду пыталась понять, как он к этому относится. Похоже, начиная с сегодняшнего дня это будет интересовать всех и каждого! Но у Синтии всегда хватало ума молчать. А, может, он просто ошибается?
— Дебби, просто принеси мне салат. Любой. И кофе. А еще…
— Душевного спокойствия? — Деб обошла стойку и присела рядом. Прежде чем Брайан успел осознать, она обняла его и прижала к себе, не обращая внимания на слабую попытку вырваться. — Всего, что было до вчера?
Брайан не мог понять, что оказалось на переднем плане: сладкие духи Дебби или ее шепот? А может, непривычная тишина? Перевернутость мира? Стрелки часов, которым нельзя приказать вращаться назад?
— «Вчера» уже не имеет значения.
— Солнышко был здесь, Брайан. В гораздо худшем состоянии, чем ты. Понимаю, ему не привыкать, но…
— Опять я виноват? — Брайан отстранился от Дебби, которая вернулась за стойку и начала звенеть чашками.
— Никто не виноват. Но кто-то из вас двоих должен дать шанс. Все еще не закончено, ты знаешь. И даже если будешь убеждать меня в том, что закончено, прекращать нужно не так. Черт побери, Брайан! Ты прекрасно меня понимаешь!
— А ты меня — нет. И ничего, что нас, получается, трое? Об этом забыла?
Брайан не ожидал, что Дебби в ответ на его насмешливый прищур слегка смутится, что на нее было очень не похоже: Дебби Новотны не из тех, кто легко теряется. Но здесь она вдруг перегнулась через стойку, опираясь на руки, и спросила, возвращая похожий взгляд:
— Наворотил делов, да? Брайан Кинни, кажется, влип.
— Будешь радоваться?
— Скорее думать, как вытащить вас из этого. Всех троих!
