***
– Ну здравствуй. Кристофер встрепенулся и схватился за голову, приоткрыв глаза. Сознание постепенно прояснялось. Взгляду предстала поляна, с каждой секундой становясь всё более знакомой: зажжённое кострище, которое было единственным освещением здесь, и покрытые мхом валуны, расположившиеся вокруг. Чонин, как обычно худой и нескладный, сидел на одном из них в своих застиранных синих джинсах и безразмерной старой футболке, бездумно копошась какой-то веткой в костре. В сознании Кристофера появилось воспоминание об одной из ночей, когда они пробовали использовать магию для освещения поляны. На несчастный Люмос уходило огромное количество сил, поэтому магией они решили здесь не пользоваться. – Снова голова? – подал голос третий собеседник. Он подобрался из тени поближе к кострищу, так, что пламя осветило его серый спортивный костюм, будто он попал сюда из маггловского спорт-зала. В первую встречу этот парень представился как Хёнджин: высокий, поджарый и сильный – словно анимаг в своей самой лучшей форме. – Ага, – вяло отозвался Крис, подойдя поближе. – Мы опять втроём. Парни синхронно кивнули. Все трое встречались здесь уже в восьмой раз, если Чан правильно считал. Всё это, как они выяснили путём многочисленных исключений, было чьим-то подсознанием в период сна, куда проваливались и остальные. Объяснялась теория просто: когда они находились здесь, то помнили все свои повседневные дела и точно знали, что никто из них не заботился о разгадывании странных дел о перемещении сознания. Значит, воспоминания об этих встречах блокировались, когда парни бодрствовали. – Выяснить бы, наконец, причину всего этого, – нервно вздохнул Кристофер, присаживаясь рядом с Хёнджином на большой валун. Непослушные пальцы занялись дёрганием ниточек на рукавах старой худи, в которой Крис проводил большую часть своей жизни. Некоторое время тишину нарушал лишь треск костра, пока Хёнджин не привлёк к себе внимание лёгким покашливанием и не зарылся ладонью в свои длинные, угольно-чёрные волосы. – Я думаю, что есть два варианта ответа на наш вопрос, – произнёс он. Двое других заинтересованно повернулись к нему. – Первое! На нас наложили порчу. Вот нам и видится всякое. Чан закатил глаза в своей излюбленной манере и хмыкнул, на что Хёнджин тихо рассмеялся. – Какая классная теория, – кисло протянул Чонин сбоку от них, не отводя взгляда от костра. Пламя делало его лисьи глаза почти янтарно-красными, а на чересчур светлых, практически седых волосах плясали рыжеватые локоны. Он обхватил себя руками и поёжился, будто от холода, который старшие совершенно не чувствовали. – Если вторая такая же, то лучше не продолжай. – Нет, вторая совсем другая, – оскалился Хёнджин, совсем не отреагировав на колкую шпильку. Этот парень даже со всей своей пассивной агрессией не вызывал у него и толику обиды и негатива; то ли потому, что младший, то ли потому, что этого парня в образе побитой жизнью собаки хотелось укутать в плед и уложить спать. – Вторая теория состоит в том, что мы, - он сделал выразительную паузу. – Соулмейты. Чан от неожиданности дёрнул нитку на худи с такой силой, что она оторвалась. Оставалось только надеяться, что ткань не поедет по швам и любимый предмет одежды не придётся выбрасывать в мусорку. Чонина, кажется, вообще не заботило то, что было сказано. Его реакцию прочесть было невозможно. – Один из нас, – продолжал между тем Хёнджин, – сильный легилимент и окклюмент, так как смог притянуть остальных в своё сознание и скрывать от всех троих воспоминания о том, что здесь происходит. – Тогда у Чонина очень специфический внутренний мир, – Крис прищурился, оглядев младших с ног до головы, и подпёр подбородок ладонью. На вопросительные взгляды и неловкое «почему ты решил, что это я?» он ответил. – Из меня плохой легилимент. Из Хёнджина тоже: мы это выяснили ещё в первую встречу, когда кинули ему блок окклюменции. Выходит, сознание твоё. И я бы хотел выбраться из него как можно скорее. – Знали бы вы, какая у меня жизнь в реальности, захотели бы остаться здесь, – буркнул Чонин, не впечатленный чужими догадками. Фраза была сказана так тихо, что даже треск костра заглушал её. Однако, старшие слишком хорошо читали по губам. – Ты утрируешь, – вздохнул Крис. – Жизнь, конечно, сложная штука, но и это место ничем не лучше. Я бы не советовал злоупотреблять подобным. – Хочешь пожить час за меня? Посмотрим на то, чем ты начнёшь злоупотреблять. – Спокойно, – осадил его Хёнджин. – Ты сейчас в нас ядом начнёшь стрелять, судя по взгляду. У тебя что-то случилось? И, кажется, этот вопрос был последней каплей для раздражённого Чонина. – Нет, блять, у меня всё прекрасно! – он подорвался с валуна и вытянулся во весь свой нешуточный рост, взмахнув руками. – Моя жизнь ебаная клишированная сказка, где тебе нужно пройти через ад ради счастливого конца, только вот роялей в кустах, верных помощников и внезапной родомагии пока не предвидится! Под конец фразы он чуть ли не кричал на старших, желая как можно яснее передать всю боль, что копит в себе с рождения и по сей день. Хёнджин впился в него серьёзным взглядом, оставив всю его речь без ответа. – Ну не может же быть всё настолько плохо, – неуверенно произнёс Крис. Чонин усмехнулся, стрельнув в него лисьими глазами, и сунул руки в карманы, принимая преувеличенно небрежную позу. Некоторое время он молчал, перекидывая взгляд точки на точку, и всё-таки вздохнул. – Начнём с того, что я сирота, – он нервно облизнул губы, уставившись на пламя. – Закончим тем, что меня гнобит собственный факультет. Из меня хреновый слизеринец: я бедный, не влиятельный, не могу дать отпор… Учителям похер, они не будут в это лезть, чтобы им самим ничьи родители не надавали по шапке. Никому там не сдался возбухающий грязнокровка. А я… Чонин поднял взгляд к ночному небу, на котором не было ни единой звезды. Это место и правда отражало его душу как нельзя лучше: одинокий костёр как единственный источник тепла – сердце, а вокруг лишь зияющая пустота. Захотелось расплакаться. – А я уже просто устал, – дрожащим голосом закончил он. Указал пальцем на свои волосы, когда повернулся лицом обратно к старшим. – Это не краска. Я стал седым в одиннадцать. У меня поломана психика. Не знаю, чего хочу от жизни, не знаю, когда перестану каждое утро просыпаться в страхе. Не выдержав сочувствующих взглядов старших, Чонин отвёл свой и, шмыгнув носом, опустился обратно на своё место. Горячая ладонь коснулась влажной щеки, вторая легла на шею, и Хёнджин притянул его ближе к себе. Крис опустился перед ними на корточки и обхватил дрожащие руки своими, такими же горячими. – Я хочу остаться здесь не просто так, – просипел Чонин. Он медленно расслаблялся в чужих руках, и Кристофер чувствовал необъяснимое спокойствие. Младшего хотелось защитить, забрать его к себе домой – забрать их обоих к себе домой. Наверное, Хёнджин был прав, и их странным встречам есть только одно объяснение. Самое приятное. – Так ещё и эти соулмейты, – продолжил младший, выворачиваясь из захватов. – «Жизнь изменится, страхи уйдут» – чёрта с два. Станет ещё хуже, придётся переживать и за себя, и за них, и не факт, что тебя примут… – Чонин… – Нет, хватит, – он в конце концов отцепил их руки от себя и вскочил с места, быстрым шагом направившись подальше от кострища, прямиком в темноту. – Будет лучше, если мы не встретимся в реальной жизни! – напоследок крикнул он. Крис и Хёнджин бросились за ним. – Подожди, Чонин! – воскликнул Хёнджин, переходя на бег. Младший отдалялся невероятно быстро. В какой-то момент показалось, что место играет по его правилам и отбрасывает их с Кристофером всё дальше и дальше. – Но так нельзя! Мы правда можем помочь! Но Чонин, кажется, уже совсем их не слышал. Только остановился спустя несколько секунд и, схватившись за голову, упал. Старшие повалились вслед за ним.***
– Чтоб я ещё раз тебя будил, – буркнул Минхо, садясь за стол и поглаживая ушибленный нос, в который Крис зарядил ему кулаком при пробуждении. Вылечил сразу же, конечно. Но всё равно было неприятно. – Что приснилось хоть такого, что ты мне в нос решил подправить? – Прости, я сам не ожидал этого, – смутился тот. – Не помню. Помнил бы – рассказал. Минхо с Чанбином переглянулись, нахмурившись. Память у их друга всегда была отличная, поэтому слышать подобное было крайне странно. – А вот здесь давай поподробнее, – Чанбин придвинулся на своём стуле ближе, сложив руки перед собой. – Ты упоминал что-то похожее пару дней назад. Это так и не прекратилось? – И как давно? – перебил его Минхо. Ему ответ был и не нужен – он понимал с одного взгляда, если кто-то что-то от него скрывал. – Ты явно нам не сразу рассказал. – Пол…торы недели? – замялся Крис. Взгляд Минхо на нём стал ещё тяжелее. – Слушайте, я же не помню эти сны. Может я их вообще всю жизнь вижу, но только заметил это. – Ты обращался к Каркарову? – процедил Ли, всем своим видом показывая раздражение. – Или сериал «я промолчу, чтобы никого не тревожить» продолжается, а? напомнить, как в прошлый раз ты «заработался» и перепутал буквы в заклинании? Да твой дед с нас за тебя семь шкур содрал! – В прошлый раз я действительно немного переработал… – Немного?! Что для тебя тогда много? Мы тебя из-за грани вытаскивали! А это, вообще-то, твоя прерогатива нас туда не пускать! – Не хочу прерывать головомойку от Минхо-хёна, – вмешался Чанбин, осадив разбушевавшегося старшего. – Но, может, вернёмся к основной теме? Ты не думаешь, что это происходит из-за соулмейтов? – С чего ты взял? – Да у тебя метка горит, как гирлянда. Взгляды обратились на правое плечо Кристофера. И действительно, метка светилась как жидкий металл: чёрный переливался в серебристо-синий, контрастируя с золотыми вкраплениями. Теперь её рисунок был чётко виден на коже, что говорило полном принятии связи между соулмейтами. Крис завороженно провёл по ней пальцами, чувствуя тепло. – Черти полосатые и усатые! – удивлённо протянул Минхо и со смешком стукнул Чанбина по плечу. – А Бинни снова прав. Тот зашипел, вздрогнув, и ударил старшего в ответ. Минхо своими неугомонными ручонками попал прямо по больной метке. – Хватит меня так звать, – огрызнулся он. – И вообще, раз метка горит, то мы всё ближе к твоей паре. А мы на пути в Хогвартс. Паззл сложился, бинго, – стрельнул пистолетиками из пальцев в Криса и принялся, поедать свои припрятанные снеки из сумки. – Давай без твоих бинго, – убито протянул Кристофер, уткнувшись лицом в ладони. Иногда Чанбина ошибочно принимали за провидца: уж очень часто сбывались его слова. – Обожаю твои бинго. Сколько раз мы по ним находили Матвиенко… – засмеялся Минхо, но фразу не закончил – прервал стук в дверь. В каюту ввалился юноша в форме их школы. – О, вспомнишь говно, вот и оно. – Я хоть всплыть могу, в отличие от некоторых, – скривился тот. – То есть ты признаешь, что ты говно? – Минхо воодушевлённо хлопнул в ладоши. Матвиенко тяжело вздохнул и закатил глаза. – Мы почти доплыли до Чёрного озера, будьте готовы, – отчеканил он и поспешил ретироваться прежде, чем получит ещё один ненужный комментарий. Минхо как раз собирался ответить, но Крис дёрнул его за рукав и придавил взглядом, а после кивнул Матвиенко с коротким «поняли». – Минхо, собирайся, – он поднялся со своего места и прошёл к сумкам с походной одеждой. Чанбин последовал его примеру. – Не хочу оправдываться за тебя перед профессорами сегодня. Минхо обиженно надул губы, переводя взгляд с Кристофера на Чанбина и обратно. – Злые вы, уйду я от вас. Мэхрáд, достань нашу парадную форму и надень, пожалуйста, на нас, – Джинн в тот же миг сделал то, что было велено. Одежда села на хозяев плотно и по размеру, снаряжение также заняло своё место. На столе появилась большая корзинка с перекусом. – Благодарю, но еду не просили, – парни коротко кивнули, подтверждая его слова. Их обдало нежным ветерком по голове, подавая знак, что слова были услышаны. Сам Минхо в который раз услышал тихий шёпот прислужника о том, какой он хилый для потомка демонов, но отмахнулся от него, как от назойливой мухи: ему говорили об этом достаточно, чтобы он перестал обращать внимание. – Тебе лишь бы магию потратить на подобные вещи, – запричитал Чанбин с сэндвичем во рту. – Зато эффективно. – Берите еду и вперёд на палубу, – поторопил их Крис. – Надеюсь, директор ещё не на месте. Сама каюта находилась прямо под палубой, поэтому долго идти не было нужды. В общем коридоре уже собирались остальные отобранные ученики; здороваясь с ними и перекидываясь мыслями о предстоящем турнире, ребята продвигались к палубе, пока воды выталкивали судно из глубины наружу. В нос ударил свежий воздух, ветер пронёсся по макушкам, корабль озарился дневным светом – они прибыли. На сухой палубе ученики заметили их куратора по физподготовке, что выстраивал всех в шеренги. Отчитавшись ему после построения, Крис стал дожидаться Каркарова, невольно вспоминая собственное поступление в школу. То же судно, тот же преподаватель. За годы обучения единственное, что изменилось в Михаиле – волосы. Жёсткий инструктор был другом и старшим братом для детей за пределами тренировочной арены, но во время боя никому не давал поблажек. Его некогда густые чёрные волосы почти полностью стали седыми, в чём зачастую был виноват Минхо и его неуёмный энтузиазм. Крис и Чанбин, как всегда, просто шли к нему прицепом. Размышления были прерваны тихим стуком посоха. Крис повернул голову в сторону звука – из каюты капитана вальяжной походкой вышел директор в официальном белом тулупе с чёрной меховой подкладкой на плечах. Строгий образ дополняли шапка из того же меха, высокие сапоги и длинный посох, за столько лет уже слившийся с образом самого Каркарова. Директор остановился ровно за четыре шага до шеренги с учениками для произнесения речи. Михаил в тот час встал за его правым плечом. – Рад видеть всех вас здесь, – довольно прищурил глаза профессор. – Считаю правильным напомнить вам несколько моментов. Первое: если пьёте за здравие с другими школами, то приглашайте учеников на борт, здесь вас проще проконтролировать. Второе: никаких спаррингов и тем более дуэлей на данной территории. С директора Хогвартса станется выклянчить ссуду и несмываемый позор на вас и школу в том числе. – Посылом данной фразы, подкреплённым низким и рычащим голосом Каркарова, можно было мгновенно заморозить Чёрное Озеро, по которому они проплывали в данный момент, и всех его обитателей. Перечить этому "совету" после подобной речи мало кто осмелился бы: провести как минимум неделю в карцере никому не хотелось. – Насчёт личных отношений разглагольствовать не буду – вы и так осведомлены обо всём необходимом. И последнее... – директор сделал красноречивую паузу. – Возможными участниками турнира выбраны Виктор Крам, Кристофер Бан, Минхо Ли и Чанбин Со. Только их имена будет дозволено бросить в Кубок. И чтобы у вас не было соблазна на другое... Таково моё слово, и да будет так! – В воздухе заискрилась магия, подтверждая волю Каркарова; с этой минуты ничто не способно сломать её. После слов директора по палубе корабля прошлись шепотки, а троица друзей наконец осознала, зачем Каркарову понадобились Непреложные Обеты. Крис обернулся к своим друзьям: лицо Чанбина посерело, задергалось веко на левом глазу; Минхо чуть прикусил губу, как делает обычно, когда сдерживает поток нецензурной брани. Его взгляд выражал бурную деятельность мозга, и Кристофер прекрасно понимал, что будет вечерами захаживать в карцер – Ли просто так не оставит подобные заявления. Нужно было запастись большим количеством успокоительного зелья – подумал он ненароком. Спокойным дням можно было положить конец. Каркаров дал пару минут ученикам на осмысление своих слов и, повернувшись на каблуках на сто восемьдесят градусов, прошагал к трапу. Михаил подал знак ученикам, чтобы те шли следом колонной по трое. Через почти половину часа Дурмстранговцы вошли в парадные двери. Их остановили у входа в главный зал для подготовки к выступлению. – Интересно, Дамблдор сильно обидится, если я во время представления перекрашу его мантию? – спросил Минхо. Сокурсники и младшие ученики обратили на него изумлённые взгляды, Крис же только тяжело выдохнул, а Чанбин мысленно перекрестился. – Хён, ты ебанулся? Да нас же Карыч с Максом на вилы подымут, – простонал он, хоть и прекрасно понимал, что остановить старшего он не в силах. Минхо порывался ответить, Крис – задушить его, пока не поздно, но их маленькое представление прервал Виктор, обратив внимание на открывающиеся двери зала.***
Джисон откровенно скучал, сидя за столом Хаффлпаффа в Большом Зале. По обе стороны от него кто-то с кем-то возбуждённо переговаривался, волнения передавались другим столам, и всё вместе начинало походить на гул во встревоженном улье. Дамблдор упомянул турнир, который должен совсем скоро проводиться у них, и распинался на эту тему уже добрые пятнадцать минут – много ненужной информации, которую Хан выяснил ещё до начала летних каникул. Сейчас актуальным был вопрос лишь о претендентах от других школ, поэтому Джисон намеревался демонстративно уткнуться лицом в стол, но злобный тычок под рёбра от Фаины заставил распрямиться и вслушаться в чужую болтовню. – Я знаю, что каждый из вас горит желанием завоевать для Хогвартса кубок трёх волшебников, – Дамблдор улыбнулся и обвёл взглядом собравшихся в зале. – Однако, главы участвующих школ совместно с Министерством магии постановили ввести возрастное ограничение для претендентов этого года. Лишь студенты в возрасте – и я подчеркиваю это – семнадцати лет и старше получат разрешение выдвинуть свои кандидатуры. Зал загудел ещё сильнее. Слизеринцы, держа кислые мины, переговаривались между собой, а со стороны Рэйвенкло раздавались недовольные возгласы. Краем глаза Джисон заметил Ёнджуна – хорошего друга ещё с первого курса. Его, кажется, данная новость только позабавила. – Это вынужденная мера, – почувствовав изменившуюся атмосферу, Дамблдор повысил голос. – Поскольку задания Турнира по-прежнему остаются трудными и опасными, какие бы предосторожности мы ни предпринимали. И весьма маловероятно, что студенты младше заявленного возраста смогут справиться с ними. Поэтому я лично прослежу за тем, чтобы никто обманным путём не пытался получить место чемпиона, – его лучистые голубые глаза вспыхнули, скользнув по непокорным физиономиям близнецов Уизли, перешли на энтузиаста Поттера и, наконец, остановились на ухмыляющемся Малфое. – Поэтому настоятельно прошу: не тратьте понапрасну время на выдвижение самих себя или кого-либо ещё, кто не проходит по возрасту. После этой речи разговоры заметно поутихли, и Дамблдор вскинул руки в приглашающем жесте. – А сейчас я прошу громкими аплодисментами поприветствовать искусных учеников Шармбаттона и их директора Мадам Максим! Внимание публики переметнулось на распахнувшиеся двери зала. Появившиеся в проходе девушки и юноши в форменной голубой одежде начали свой уникальный приветственный танец: ученицы через каждые три шага, что высчитывал Джисон, останавливались и томно вздыхали, протягивая руки перед собой. Судя по нагретой серёжке Хана, перед ними выступали вейлы, что объясняло реакцию большинства парней. Сам он спокойно относился к другим расам их мира, но часть чистокровных магов, судя по взглядам, были готовы «поджарить этих птичек до хрустящей корочки» во всех возможных смыслах. Джисон не стал зацикливаться на этой мысли – вместо этого перевёл заинтересованный взгляд на высокого юношу в лазурном камзоле, что шёл вслед за девушками и играючи управлял каплями воды вокруг себя. Они собирались в изысканные ледяные скульптуры под потолком, которые красиво преломляли свет, рассеивая его по залу. Сам парень танцевал, прикрыв глаза. За ним красивым строем двигались оставшиеся ученики вместе с директрисой. Когда Шармбаттон закончил своё шествие, остановившись по обе стороны от преподавательских столов, парень повернулся лицом к факультетам и скромно поклонился, хлопнув в ладоши. Его скульптуры в ту же секунду рассыпались на мелкие снежинки, образовав небольшой снегопад. Снег, не долетев до закусок, растворился в воздухе. Отличное представление оставило за собой хорошие впечатления и громкие аплодисменты, а Джисон заметил, как по столу Хаффлпаффа пронеслись вздохи учеников. Даже Фаина, казалось, попала под чары этого длинноволосого шармбаттоновца. Джисон напялил на себя воображаемые очки, поправил их и сделал умное лицо. – Ну что, коллега? Какой вердикт вынесем? – насмешливо протянул он. – Как по мне, перед нами как минимум мастер стихийник. Держать такое количество точных скульптур и успевать взаимодействовать со стихией вокруг себя… точно высшие чары. Видимо дар Рода. – Либо же под невидимостью работали элементали, – усмехнулась Фаина, повернувшись к другу и закусив губу. – Но пока можно только строить догадки… Ставишь на него как на чемпиона? Джисон важно покивал, но подруга уже отвела от него взгляд. С неверящим «только не говорите мне, что я не глючу» она обернулась на центральные двери и дернула Хана за рукав, вынуждая посмотреть туда же. Присмотревшись, он шокированно воскликнул, и снова повернулся к подруге, намереваясь что-то сказать. Но его так некстати перебил Дамблдор. – Попрошу наших первых гостей и восторженных учеников занять места, – вклинился голос Дамблдора. – А теперь наши друзья с севера! Поприветствуйте гордых сыновей Дурмстранга и их наставника, Игоря Каркарова! Послышался множественный стук дерева о каменный пол. В проходе появились юноши в коричневых костюмах, прошли вглубь зала, отбивая особый ритм и поднимая столбы искр из-под толстых посохов. Перед глазами учеников всё замерцало на несколько мгновений, и, когда смотреть вновь стало комфортно, зрители обратили внимание, что проход почти опустел: эти юноши прошли к своим местам, пока их не было видно. У дверей появилась странная троица. Невысокие, но коренастые – все трое были азиатского происхождения. Джисон мазнул по двоим из них быстрым взглядом и остановился на рыжем парне. Тот шёл без оружия, в отличие от своих сокурсников, и использовал вместо него шары огня из оставшихся в воздухе искр. «Ещё один стихийник?» – подумал Джисон, наблюдая за ним. Что-то смущало его в своём умозаключении, но Хан никак не мог понять, что именно. Двое с оружием отбрасывали шары огня в стороны, разрубая их и вновь превращая в искры. За ними шли ещё трое, замыкая шествие: директор, никому неизвестный мужчина и легенда школы Виктор Крам, состоящий в сборной Болгарии по Квиддичу. Рыжик – так прозвал его Джисон мысленно – в это время приблизился к учительскому столу, обернулся и притянул к себе последние искры. Они собрались в единое пламя, обратились в фигуру феникса, и птица облетела зал, истлев над головами преподавателей. А мантия Дамблдора замигала разными оттенками и из классического серебряного перекрасилась в неоново-зелёный с полосками ядерно-розового. «Точно не стихийник» – сделал пометку Джисон. Парень вызывал всё больше интереса. По залу прошлись тихие смешки, постепенно перерастающие в громкий юношеский смех. Сам Дамблдор по-доброму усмехнулся, отменив превращение. Со стороны казалось, что это была обычная детская шалость, что директор спустил с рук, но Джисон заметил, что холодный взгляд старика только больше заострился. Хан решил, что ему точно стоит выяснить всю доступную информацию об этой троице. Неприятно зудящая метка, которой он даже не удивился, прямо намекала об этом. Директора тихо переговаривались между собой, что-то обсуждая. Каркаров прошел за стол к преподавателям, а его ученики заняли места на Слизерине, сразу получая радушный приём. Джисон, почувствовав удар под ребра, ойкнул и тотчас повернулся к подруге. – Ты чего? – Это ты чего, жопокрылый осел, - зарычала на него Фаина. – У тебя в ушах бананы что-ли? – Н-нет… – Ответила бы я тебе в рифму, – она закатила глаза, упершись локтями в стол, и наклонилась ближе. – Перестань ловить краш на парней или делай это не так палевно. Давай ешь уже, я тебя ловить у эльфов на кухне после отбоя не хочу. – Слушай, ты сама на того стихийника шармбаттонского запала! – Неправда! Во-первых, не понравился, а заинтересовал. Во-вторых, это был не он, а другой ученик, у него такая фигура... – Джисон скорчил лицо в отвращении. Он уткнулся в позолоченную тарелку и постарался прислушаться к разговорам факультета, чтобы абстрагироваться от замечаний подруги. Следующие минуть сорок было слышно только звон посуды и Гриффиндор, пока мирную обстановку за столами факультетов не разрушил гомон соседей с Рэйвенкло. – Уже закончили?... – оглядев их места и приведя себя в порядок, Фаина обратилась к своему столу. – О'Фаррел, Галлагер! Проследите, чтобы все дошли до спален. Я займусь приезжими. Джи, если что-то поменяется, отправлю сообщение. – Окей, я пока загляну серпентарий. – Даже не думай. Снейп орлом всех стережёт, у них подопечные Каркарова сидят. И не надо мне тут милашку строить, отмазать от чистки котлов в этот раз не смогу, – Хан обиженно надул щеки. Фаина была готова затискать его, но пришлось обойтись легким похлопыванием по плечу. Единственное, на что приходилось девушке надеяться – что в её отсутствие никто не потеряется, а сам Джисон будет более благоразумен, чем обычно.