Сборник зарисовок (Haikyuu!!)

      — Ну пожалуйста, Коуши, это последний раз на сегодня, честно, — Ойкава топтался возле обшарпанной двери в большой растянутой толстовке. Эта была та толстовка, которая видала не только волейбольные матчи во дворе, но и поездки на картошку вместе с бабушкой, падение в реку вместе с Бокуто и Куроо, когда они огромной компанией ездили в поход, и даже была как-то закинута на целое лето под кровать на даче, пережив все это с достоинством. Больше на нем ничего не было. Разве что калоши, размера на три больше чем надо и носки разного цвета. На одном был нарисован футбольный мяч, а на втором Мона Лиза. Она явно была недовольна положением вещей, но ничего не могла с этим поделать. Носки, кстати, Ойкава тоже вытянул из-под кровати этим утром, радостно восклицая, что это были его любимые. Сугавара отчётливо это запомнил, ведь тогда он так же, как и сейчас, лежал на этой самой кровати, пытаясь понять почему его разбудили. Коуши снова и снова старался открыть глаза, чтобы разглядеть источник голоса рядом, но получалось очень плохо. Казалось они только пять минут назад заснули таким сладким сном. Снилось море, чайки.       — Да ты издеваешься, там нет никого на километры. Даже соседи уехали днем, ты же слышал, — Суга все-таки сел, завернувшись в плед и сонно оглядел Тоору. Тот все ещё переминался с ноги на ногу, и в свете луны, которая сегодня ярко светила в окно, казался таким бледным, что даже мурашки от холода были заметны на его коленках.       — Соседей может и нет, но кто знает… — Ойкава подошёл ближе к кровати и протянул руку, — Там темно, Коуши, пожалуйста.       — Да там Луна во все небо, — Суга конечно ворчал себе под нос, но руку все же подал и нашарил на полу огромную вязаную кофту, чтобы прикрыться.       Кофта эта оказалась жутко колючей, будучи натянутой прямо на обнаженную кожу. Скорее всего ее связала чья-то бабушка, а может и прабабушка, что впрочем ее колючести не оправдывало. Но, поморщившись, Коуши решил, что пять минут он сможет потерпеть временные неудобства. Этот балбес действительно боялся темноты, и не пойти с ним было бы равносильно предательству. Его спокойствие стоило того.       — Вот, я тебе и калоши с улицы занёс, — Тоору виновато подвинул обувь, ловя каждое движение Суги, отражающееся в свете луны.       — Спасибо, — шепнул он и потянувшись, зевнул, босыми ногами утопая в ледяных ботинках.       Ойкава крепко сжимал тонкие пальцы Сугавары, вздрагивая от каждого шороха из-под кустов. Но на улице разве что холодный ветер завывал, поддевая клеенку, которой были укрыты растения в огороде. Этим утром они как раз раскладывали кирпичи, чтобы ее не унесло к соседям, как это произошло прошлой ночью.       — Ты не злишься? — Тоору резко остановился как вкопанный и, запрокинув голову, уставился на звезды.       — Ты дурак или где? — Суга тяжело вздохнул поднимая голову следом за ним, пытаясь сдержать смех, — я приехал с тобой в эту глушь. Полол с тобой грядки три дня подряд. Проснулся среди ночи, стою тут с тобой в одних трусах и жутко колючей кофте, только ради того, чтобы ты мог спокойно сходить в туалет… Нет, Тоору, я не злюсь. Я люблю тебя…       Ойкава медленно перевёл взгляд на Сугу и виновато улыбнулся.       — Но если ты сейчас же не сделаешь то, зачем мы сюда пришли, будешь ночевать в этом туалете.