Mr.Fear—SIAMES
Догорающие страницы были смяты и выброшены на землю, а тлеющую обложку из рук Блайт аккуратно убрали вместе со свечкой. Туманный взгляд золотых глаз развеяло клацанье зажигалки. Тут же взглянув туда, откуда шёл звук, она увидела, как Ида закуривает, с ехидством смотря на Рейн, будто бы насмехаясь над теми. Шелест возле уха привлекает еë внимание. Внезапно обнаруживая собственную куртку на плечах, она с благодарностью смотрит на Носеду, которая на это только лишь кивает, отходя к Вайни. Они шепчутся о чем-то вдалеке и Блайт очень жалеет, что не может разобрать ни слова. Она касается уже маленькой свечи и с задумчивостью смотрит, как кожа краснеет из-за стекающих на пальцы капель горячего воска. И этим еë хотели запугать? Огонь-то, она по факту, и не трогает, всё привычно, так, как и должно быть. Но совершенно не так как она себе представляла. А может Лилит зря еë так настраивала? Она же так любит говорить "Готовьтесь к худшему, но надейтесь на лучшее". Может это самое лучшее и случилось с ней? Кто знает. Из-за звука щелчка где-то позади она испуганно оглядывается. Носеда вновь сфотографировала еë, запечатляя в такой неловкой позе перед свечкой. Забавно хмурясь, мятноволосая отвернулась, не замечая странную улыбку фотографа в ответ на её реакцию. После вновь воцарилась мнимая тишина, лишь только рассказы Иды о еë прекрасной и утерянной молодости разбивали еë. Брия вместе с визажисткой и Луз о чём-то тихо совещались в сторонке, а Блайт лишь смотрела на догорающие свечи всё думая, что же ждёт еë дальше. А вот это самое дальше начинало пугать даже саму Луз. Она ведь не слепая, чтобы не заметить то, как модель относилась к огню, и сейчас сжимая чужие плечи руками, пыталась донести это подругам: —Может мы займем еë чем-то другим? —неуверенно начала она, но стилистка еë перебила: —Чем ещë? У нас не так много времени, мне ещë надо кое-куда успеть! —злой взгляд Носеды заставляет еë нервно сглотнуть. —Вот как? А вы разве не заметили то, как она относится к этому всему? Она же огня, бля, боится! Я не могу так рисковать. Я просто не имею права... —переживание за модель было слышно в каждом слове, произнесённом Носедой. —Так вот что тебя беспокоит? Ну, знаешь, боись она его, не была бы здесь. Кто б еë пустил? Да и к тому же, пламя у нас холодное, справится, поверь мне, —пожимает плечами Вайни, пытаясь успокоить шатенку. Она прекрасно понимает, как Луз воспринимает чужие страхи. Она знает, что для Носеды свойственно переносить их на себя, искажая и гипертрофируя. Сама же девушка смотрела на визажистку со смесью некого недоверия и надежды. В ней боролись страсть к съёмке и банальный голос разума, который она уже который год благополучно игнорировала. И вот сейчас, оглядываясь на сидящую недалеко мятноволосую, она закусывала губу, все никак не решаясь поведать ей, зачем же на самом деле ее сюда привезла. С глубоким вздохом Луз сжимает кулаки и подходит к банке со специальной жидкостью. —Эй, Эмити, можешь подойти сюда, мне нужно тебе кое-что показать! —зовёт она Блайт и спиной чувствует недоверчивый взгляд золотых глаз. Девушка тут же оказывается позади, выглядывая из-за чужого плеча. Носеда пальцами аккуратно набирает немного жидкости и, повернувшись к Эмити, внимательно смотрит ей в глаза. Блайт хочется отступить назад, когда она замечает зажигалку в чужих руках, но она сдерживает себя. Рой различных мыслей и догадок проносится в голове, и она не знает, что из этого окажется правдой. Но чем бы это ни было, оно еë пугает. Раздаётся щелчок, и происходит практически чудо для златоглазой. Рука Носеды вспыхивает ярким пламенем, будто становясь частью самой Луз и не расходясь за пределы смуглой ладони. Оно пылает ярко-жёлтым цветом, словно настоящий маленький костёр. Блайт, что была готова к громкому крику и воплям со стороны девушки, удивлённо поднимает брови. Чуть ли не спотыкаясь, она отходит назад, когда шатенка взмахом руки тушит пламя, "сбрасывая" его с себя. —Смотри, совсем не больно! Мы приготовили это для тебя. На самом деле, как видишь, оно горит недолго и совсем не обжигает кожу, а потому можешь не волноваться за свою безопасность. Рейн даже его проверили. В народе эту химическую смесь зовут просто "холодный огонь", люди же всегда хотели покорить себе различные стихии, а это неплохой способ. Дай руку, и я покажу тебе одни из самых тёплых ощущений в твоей жизни. — чужая, раньше такая добрая улыбка, сейчас казалась жестокой насмешкой над еë чувствами. И глядя в карие глаза, ей захотелось просто разреветься и, облившись жидкостью, сгореть навсегда, не оставляя после себя ничего. Страх засел комом в горле, не давая произнести и слова. Если она скажет, что не может, то окажется слабой. Нет! Она не может этого допустить! Она должна....должна все исправить! Но как? Единственным адекватным планом дабы избежать позора, пришедшим ей в голову в тот момент, оказался побег.Мы—Пожар
—Я не... Мне нужно подумать! — и с этими словами она резко развернулась, рванув куда глаза глядят. Оставшись стоять с нелепо протянутой рукой, шатенка смотрела ей вслед. Вдруг кареглазая встрепенулась, словно от пощёчины, и двинулась вперёд, направлялась за ней. —Давай, Луз, не упусти свою невесту!— крикнула ей вдогонку Вайни, победно ухмыляясь. Брия хмыкнула, глядя на это, и тут же печатая в ответ одному из "парней на одну ночь", что не сможет прийти. —Это надолго затянется. Должны ли мы пойти за ними? — произносит она и смотрит на удивленную подобным вопросом Иду. —Зачем? Мелкая и сама в состоянии справиться. — Рейн на это пожимают плечами, и они остаются ждать возвращения незадачливой парочки.***
Листья под ногами трещали, словно сломанные кости. Бежать от проблем всегда было еë слабой стороной. Зачем бороться, если можно избежать драки? Зачем она вообще сюда пришла? Почему не отказалась? Почему позволила себе вновь испытать этот страх? Так много почему, но для них всех один лишь ответ: потому что глупа и наивна. Она правда думала, что справится, что сможет побороть детский страх, начнёт относиться к огню проще, что у неë всё получится, но, как и всегда, она облажалась. Всё вышло из-под контроля.Вскрик вырывается из груди, когда она спотыкается. Ноги подгибаются, и Эмити готовится к встрече с сырой землёй, но этого не происходит. Крепкая хватка на талии задерживает еë на месте. "Прямо, как и в тот раз в студии",— вдруг вспоминает она. Девушка чувствует, как кто-то тянет еë наверх, затылком ощущая чужой вздох.—Знаешь, я считала, что это ты сногсшибательна, а оказывается, все наоборот. Тут явно пора что-то менять. — произносит за спиной Носеда.Ноги уже устойчиво стоят на земле, но Блайт не спешит разворачиваться к еë спасительнице лицом. Луз больше ничего не говорит и расцепляет ладони, собираясь выпустить девушку из своих крепких объятий, но вдруг чужая холодная рука еë останавливает. Сжимая смуглую ладонь, Эмити выдавливает из себя слова:—Прости меня. Я просто... не могу сделать то, о чём ты просишь, это будет самоубийством для меня, понимаешь?— и Луз понимает. Она думала, что так может произойти ещë в момент съёмок с книгой, но очень не хотела в это верить. Перехватывая чужую руку своей, она отвечает:—Это нормально, мы вполне можем обойтись и без этого. Ты могла бы сказать и раньше, если не хотела подобного. — это заявление удивляет Эмити и она поворачивается к девушке лицом, тут же краснея. Насколько же внезапно Блайт понимает, что они оказались слишком близко. Носеда тут же отпускает еë, отходя на шаг назад. Мотнув головой, Блайт вспоминает, что же хотела спросить.—То есть, ты не против, если мы не будем работать с огнём? —на это Луз удивленно хлопает глазами, а затем кивает. Своим поведением сейчас она почему-то напоминает Эмити потерявшегося щенка.—Но вы же столько денег и времени потратили на продумывание этой фотосессии! Как ты можешь так спокойно от всего отказаться? —недоумевала мятновлосая. Вместо ответа на смуглом лице расцвела уже знакомая ей улыбка. Ероша волосы на затылке, Луз произнесла:—Ну, знаешь, неважно, сколько всего было потрачено, важен лишь результат. Тем более, пару фото мы все же сделали с той самой книгой, если ты об огне. Идея-то вовсе не в нём, он — лишь средство, чтобы еë, так скажем, приукрасить и раскрыть. Для меня важно было увидеть тебя в образе ведьмы. — эти слова будто разбивают оковы напряжения, которые златоглазая сама на себя надела, лишь заслышав об огне.—Раз так, то почему бы нам не продолжить? — это удивляет уже саму Луз, и она с непониманием глядит на девушку перед собой. Блайт решает прояснить ситуацию.—Ты говоришь мне стать ведьмой, но разве для этого обязательно обладать какой-то магией? Это ведь всего лишь образ, не более. Давай я тебе покажу. — махая рукой, она зовёт Носеду за собой, и они заходят чуть глубже в чащу. Словно по зову сердца, Блайт куда-то заворачивает. Там, за углом, им открывается вид на поляну, посреди которой одиноко возвышается пенëк, который оставили, срубив засохшее дерево.OSLO feat. Klangmechaniker—I can't loosing you Всучив шатенке свою куртку, она подходит к бывшему дереву и подбирает лежащее рядом листки. Девушка и сама не знает, почему пошла именно сюда и чего искала, но найденная локация еë порадовала, ведь она очень даже сгодится для заданной цели. Изначально она планировала сесть просто на землю, но боязнь встретить там кого-то, быть может, даже змею, которых здесь наверняка полно, поумерила еë запал. А потому пенëк оказался как раз кстати. Собрав достаточную охапку листьев, она все-таки села на него и взглядом указала фотографу приготовиться, что та и сделала схватившись за камеру, как и всегда висящую на шее.Как только Блайт подкинула листья, она услышала щелчки фотоаппарата, чему не могла не улыбнуться. Фотограф все поняла. Листья вихрем разлетелись вокруг, создавая интересную картину. Уже сама шатенка подкинула ей ещë, наблюдая за тем, как Блайт меняет позы. То она сидит, то уже практически лежит на том самом пне. А потом она встаёт, и ветер красиво развевает еë короткое платье.Только сейчас Блайт вспоминает про холод, но продолжает позировать для фотографа. Она с интересом наблюдает, как шатенка будто бы отзеркаливает каждое еë движение, делая снимки.Плёнка заполняется мелькающими эмоциями модели так же быстро, как и разум Носеды, настолько втягивающейся в процесс, что она уже не замечает ничего вокруг. Они проходят все дальше в чащу, иногда перекидываясь фразами. Локации сменяют одна другую так быстро, что Носеда уже еле поспевает за моделью.Птица, случайно попавшая в кадр, кажется напоминает Блайт о прозвище Носеды, и она шутит об этом. Луз хмурится и бормочет, что Иде уж точно достанется по заслугам за раскрытие таких "личных" тайн.Они смеются вместе, и сейчас шатенка уверена, что могла бы назвать этот момент одним из лучших в своей жизни. Этот лисий прищур золотых глаз крепко въедается в память фотографа, и она не может оторвать от девушки свой взгляд, всё рассматривая чужие длинные ресницы, чуть размазавшуюся тушь и помаду и её эльфийские, такие необычные, но по-своему красивые уши — всё в этой девушке кажется ей прекрасным, но она соврет, если скажет, что не видит в ней минусов. Они есть, но она предпочитает просто их не замечать, ведь их наличие не делает девушку плохой, совсем наоборот, это говорит Носеде о том, что эта девушка — не очередной сон, а настоящее воплощение высшего божества её сердца, услада для её глаз и глаз других людей. Порой Луз даже задумывалась о том, что не хочет использовать фото этой девушки на выставках и не хочет даже присылать их Лилит. Порой она желала оставить их только себе, но сразу же одёргивала себя, убеждая в том, что не только Лилит, весь мир должен увидеть красоту Эмити Блайт, мятноволосой девушки двадцати лет, которая боится огня.На улице начинает темнеть, и они понимают, что пора бы возвращаться, вот только происходит это слишком поздно. Куда они забрели, понять трудно, ведь рядом...Чаща? Везде лишь деревья, пожелтевшие осенние кусты, листья хрустят под ногами, иногда на пути встречаются грибы. И ни намёка на дорогу обратно.Девушки же не планировали отходить так далеко, что же произошло? Химия. Вот, что произошло.С неким испугом оглядываясь, Блайт вырвала телефон из рук Носеды, пытаясь хоть как-то дозвониться до цивилизации. Но в связи в этой глуши не было, а потому все было бестолку. Луз же, пожав на это плечами, начала искать мох на деревьях, говоря, что это точно должно им помочь. За это, правда, она чуть не получила от златоглазой, когда отпускала очередную шутку про одинокие две могилки в лесу и про то, что Эмити должна пообещать, что если Носеда умрёт первой, то девушка выложит на ее могилке камушками крест.Они, похоже, забредали только дальше и дальше. Оглядываясь, Эмити закусывала губу, кутаясь в холодную курточку, вообще не спасающую её. Носеда же вновь пыталась поймать интернет или хоть частичку связи в аномальной зоне. И пусть она знала, что там не то, что интернета, там нет ни одного дома в радиусе нескольких километров, надежда ведь умирает последней?В итоге им ничего не оставалось, как найти место, чтобы остановиться.Ноги сильно болели после долгих блужданий. Видя глубокое отчаяние в глазах Блайт, Луз старалась отвлечь еë всем, что попадало под руку. Этим "всем" стали фотографии в еë галерее. На них были обычные будни и внезапное вдохновение в виде селфи, сделанных в кафе или на улице. На многих снимках Эмити узнавала Уиллоу, чему не могла не удивиться. Видимо, они были не просто моделью и фотографом, они были очень хорошими друзьями. Парк уж точно заслужила таких, как Луз, а потому Блайт этому даже в какой-то степени рада.Так же, судя по некоторым снимкам, Носеде нравилось фотографировать людей внезапно, так как на одном фото зеленоглазая спокойно залипает в окно, а уже на другом ошарашенно смотрит в камеру. Так же еë позабавила фотография Боши, сделанная на камеру Носеды в день ее первой и последней съёмки, о своих же фото Эмити предпочитала молчать.Еë взгляд, когда она смотрела на огонь, был пропитан меланхоличным отчаянием и буквально сквозил тоской по чему-то. Вот только о чём она тосковала, златоглазая и сама не знала.Что интересно, в нём не было прежнего страха, он мелькал лишь на тех снимках, в момент которых она взглянула на фотографа, но даже это был не страх, заметно лишь некоторое волнение. Правда, она бы не сказала, что так уж сильно была похожа на ведьму. На лесную колдунью — да, но никак не на злодейку из старых сказок еë прабабушки. По такой логике, Носеда должна быть разочарована, но по ней этого и не скажешь. Сейчас девушка улыбалась, глядя на снимки. Казалось, ее совсем не заботило то, где она находилась, и потому наслаждалась снимками и нынешней компанией в полной мере. Улыбка на всех старых фото у Носеды была одинаковая, с кем бы она не была. Будь то друзья, семья или мимолётные знакомые. По крайней мере, именно так разделила людей со снимков сама Блайт. Это выглядело словно.... приклеенная маска, не более.RedLightDiscrit—Happypills—Скажи, Луз, почему ты всегда улыбаешься? — решает спросить Блайт. На такой вопрос эта самая эмоция с чужого лица спадает. Опустив голову, фотограф чешет собственное ухо и бормочет под нос:—А почему ты так боишься огня? —Блайт в ответ поджимает губы, отворачиваясь. Становится слишком тихо. Луз не выдерживает и, прерывая образовавшуюся тишину, со вздохом извиняется:—Слушай, прости, просто я действительно не очень люблю говорить об этом. — расслабленно зачесывая волосы назад, произносит девушка. Эмити вновь поворачивается к ней, чуть приподнимая брови в удивлении. Шатенка же внезапно продолжает: —Видишь ли, раньше другие люди не очень-то хорошо относились к моим причудам. Я ведь никогда не подходила под стандарт "нормальной", хотя, и очень стремилась быть такой. Ещë со школьных годов за мной закрепилось прозвище "Чудачка", когда вместо резиновых жуков для школьной постановки, я принесла настоящих, насобирав их в кладовке. Не подумай, я с ними не жила и кладовка-то была не моя, просто так уж вышло! — активно жестикулируя, объясняет девушка, пока в ее памяти вдруг всплывают чужие лица, на которых была запечатлена только одна эмоция — отвращение. Махая рукой она говорит:—В любом случае, дети и учителя такого подхода не оценили, мне сделали выговор и вызвали в школу родителей разбираться. Но, как оказалось, это было только началом моего личного кошмара. —и пускай Носеда рассказывала все так беззаботно, словно в шутку, столько лет прошло, Эмити видит мелькнувшую в еë глазах боль. Пытаясь показать поддержку, Блайт сжимает чужую ладонь. Она никогда не была хороша в этом, но очень уж хотела как-то облегчить рассказ девушки, раз уж та решилась ей довериться.—Одноклассники меня невзлюбили, прикалывались надо мной, всё время напоминая о ситуации с жуками. Что невероятно раздражало. Таких случаев становилось всё больше в результате моего непонимания заданий и вопросов. Всё доходило до эмоциональных срывов при всех по десять раз на дню, что невероятно выматывало. Помочь себе сама я не смогла. Сделала только хуже. Сначала херанула коротко волосы, только из-за того, что кто-то сказал, что они видите-ли, похожи на куст, потом мне и это небольшое количество сожгли, так что пришлось носить грёбанную красную шапку, которую мне связала бабушка! Ты, конечно же, можешь представить, какое у меня было прозвище. — лёгким движением Носеда взъерошивает свои и без того беспорядочно лежащие локоны. Эмити эта ситуация кажется ужасной. В какой же школе училась Луз, если там можно безнаказанно сжечь кому-то волосы?—Дальше всё становилось только хуже и невыносимей. Те, кто издевался надо мной, так любили "провожать" меня, куда бы я не пошла. По пути я могла получить и ногой в живот, нередко сдирала кожу на коленках об асфальт. Ты можешь спросить, почему же я ничего не сделала, да вот только я и не могла. Тогда у меня едва хватало сил пару раз подтянуться на турнике, о какой драке с баскетболистками может идти речь? Вот именно, никакой. Чувствуя и прекрасно зная, как я слаба и никчёмна, они вывели меня на середину моста, знаешь, в моем родном городе, а потом столкнули с него вниз, в воду. —переворачивая ладонь и "роняя" её сверху вниз, произносит шатенка. Голос еë подрагивает, пока взгляд прикован к какой-то точке на земле. Она сейчас не здесь, вновь переживает тот день. Блайт только крепче сжимает теплую ладонь, не желая отпускать девушку сейчас. — Я даже знать не хочу, как это выглядело со стороны, но они однажды упомянули, что это было...блять, глупо. По их словам я была... словно упавшая с полки матрешка. — на последней фразе кареглазая щёлкает пальцами свободной руки, вскидывая подбородок, пока Блайт понемногу начинает пробирать дрожь от всплывающих в подсознании сцен. Как же всё это могло произойти с той, кто казался таким беззаботным.—Перед глазами вся жизнь пролетела в одно мгновение, и вот, я оказалась в холодной воде. Удар не чувствовался совсем, и я попыталась выплыть, но тело не слушалось. Я умела плавать, но сейчас не могла и гребка сделать, прекрасно видя, как бултыхаюсь на месте. Вода тянула на дно, никак не держала, словно какой-то грёбанный кисель! А перед глазами стояло небо, такое голубое, знаешь, тогда оно выглядело для меня словно насмешка. Вот я здесь умру, а никто даже, блять, не заметит, просто не поймёт. Тогда вдруг захотелось кричать, но горло уже охватил жуткий спазм. У меня не было возможности даже вдохнуть немного воздуха. С каждой попыткой я глотала все больше и больше воды. Лёгкие тяжелели, и тогда мне показалось это даже забавным. А что, если именно они тянули меня на дно? Вскоре каждый вздох стал обжигающе болючим, ощущалось так как будто они горели изнутри, вызывая желание кашлять, как при сильной простуде. Я перестала барахтаться, понимая, что этим только сокращают свою и так недолгую жизнь. Я позволила воде медленно тянуть меня вниз. Если и умирать, то хоть красиво.—девушка шмыгает носом, помня все, что тогда чувствовала, готовясь идти ко дну.—В глазах вспыхивали белые пятна, и я видела маленькие пузырьки воздуха, покидающие мое тело. А это ведь могло стать действительно последним, что я вообще видела в своей жизни. Тут же проскочила мысль о том, как же жалко маму, и как же я их всех ненавижу... — шатенка говорит об этом так, словно действительно была готова расстаться с жизнью. И это правда, она ведь тогда так хотела сделать это. Просто отказаться от всего. По телу Эмити пробегают мурашки. На самом деле, трагедия могла бы произойти, если бы не местные рыбаки, что ещë с берега увидели, как кто-то падает с моста. Именно они спасли Носеду. Девушка, может, и была им благодарна, но, если бы знала, какая боль еë ждёт дальше, предпочла бы умереть. Она ведь не просто поранилась, она сломала себе позвоночник, порвала селезёнку и пару сухожилий.При всём этом, нельзя было отрицать того факта, что девушка вышла из воды сухой, так как ее повреждения были минимальными, если смотреть на другие случаи таких падений. И хотя это было так, восстанавливаться Носеде пришлось долго, целый год. Год, что она просто-напросто просрала.—Открыла глаза я уже в больничке. Боль была невыносимая. Ощущение, знаешь, такое, словно меня разбили, как бабушкину хрустальную вазу, а потом в попытке скрыть склеили. Вот только вышло как-то неправильно, простыми словами — хуёво. Конечно же, никто не знал, почему я оказалась в воде. Эти сволочи ведь не сознались. Официальной версией стало падение... просто оступилась, не сиганула в воду с тридцати метров, нет, оступилась! Но как же тупо было думать, что в это все поверят! Теперь меня считали ещë и неудавшейся самоубийцей.—Луз хотелось смеяться. Она прекрасно помнит лица врачей и других больных, помнит всё их отвращение по отношению к ней. Но это было ещë не так плохо, как совершенно другая эмоция, с тех пор ненавистная ей.—За время, что я вынуждено прое...провела в больнице, я успела многое осознать и переосмыслить. Через пару недель я перестала даже обращать внимания на издёвки и сочувствие в глазах медсестёр, оно мне даром не сдалось. Я стала давить лыбу каждому встречному. Некоторых это даже ужас как пугало, и я поняла, что нашла лучший щит в своей жизни. —Луз вновь улыбнулась, демонстрируя то, о чём же говорила, но при этих словах она опустила голову с явным желанием отвернуться. Как бы ей не было больно и отвратно, рассказывать девушка не перестала:—С тех пор как восстановилась, я никогда не видела тех, кто меня скинул, ведь меня перевели в другую школу доучиваться следующий класс. И честно, даже если я потеряла из-за них ёбаный год, здоровье и пару сантиметров роста, я, в какой-то степени, им даже благодарна, ведь они научили меня главному — скрывать то, что я чувствую. Или, по крайней, мере не показывать это выражением своей морды.— эмоции доминикано-американки меняются от злости на виновников данной ситуации к принятию и лёгкой грусти. Похоже, она и сама не знает, что же чувствует по этому поводу. Блайт слушает еë и не может поверить во все, что сказала фотограф, на переосмысление подобного ей придётся потратить не один час... Сколько же потребовалось Носеде, чтобы не сойти с ума и принять все, что с ней случилось?Для Эмити Луз была просто веселой девчонкой без забот и комплексов, но, похоже, так было лишь до этого вечера, ставшего переломным моментом.—Научившись сдерживать и скрывать свои внезапные порывы к чему-то, а вместе с ними и эмоции, я замкнулась в себе. Улыбка стала для меня чем-то, что все воспринимали хорошо, за ней ведь было так удобно всё прятать. Ты ведь, глядя на меня, никогда не скажешь, что в моей душе — печаль из-за разбитого к хуям сердца или же радость? По лицу человека многое можно прояснить, но не по моему. Благодаря ей все думают, что у меня все охуенно и не лезут в сердце, не пытаются расковырять старые раны, боясь получить в лоб. Мне не нужно от людей теперь ничего, или же, по крайней мере, нужно не так, как раньше, а потому я не тянусь к ним, просто скрываясь за улыбкой, не позволяя смеяться в лицо. Всех моих знакомых она, конечно, уже давно раздражает. Но.... неужели она настолько, блять, не искренняя? — с этим вопросом шатенка повернулась к ней. В уголках карих глаз блестели еле заметные слезы, которые девушка тут же стирает, не в силах смотреть на сочувствие, отражающееся в золотых глазах. Она не просила ее жалеть, не заслуживает. По крайней мере, так считает сама девушка. Перед глазами проскальзывает совершенно другой образ, и она на секунду пугается, тут же отдергивая себя. Еë здесь нет, больше нет. Блайт с тяжёлым вздохом касается еë щеки своей холодной рукой, проводя по смуглой коже.—Нет, Луз, не искренняя, к этой самой искренности она не имеет никакого отношения. Я прекрасно понимаю, почему ты выбрала такой путь, но поверь, он ни к чему хорошему не приведёт. Твоя улыбка тут действует только как ограничитель. Своеобразный рычаг, на который нельзя нажимать. Ты не можешь проявлять эмоции в полной мере, и это вредит тебе намного больше, чем сотня чужих издевательств. Так ты просто не ощущаешь в полной мере всего, что тебя окружает. Скажи, ты ведь пыталась это исправить? Открывалась кому-то ещë в своей жизни? — уверенность в чужом голосе вновь напоминает Луз о другой. Вздыхая, шатенка прижимается ближе к чужой ладони.—Открывалась однажды, но мне плюнули в душу. После того одного и единственного случая настоящая я скрылась навсегда. Я начала посылать всех и вся. Плевала на чужое мнение о себе столько раз, что уже и не сосчитать, но все равно глубоко под кожей ощущала колющую обиду, когда люди осуждали мои работы или же мое творчество. Я не могу больше не улыбаться людям в лицо, это... просто охуеть, как страшно. Я просто не хочу вновь ощущать ту боль, мне и без этого еë вполне хватает. —Блайт не убирает руку, вновь проводя по горячей коже, и произносит:—Тогда, может отложишь свой щит хотя бы для меня? Я никогда не осужу ни тебя, ни твои чувства, ведь только тогда увижу тебя настоящую. Ты не обязана всю жизнь скрываться. Никто не обязан, ведь это делает нам только больнее...—такая простая истина прожигает сердце самой мятноволосой, ведь она понимает, что то же самое могла бы сказать и себе. Луз с ноткой удивления смотрит на неë, а потом вдруг прыскает.—Ты чего? —Блайт тут же поджимает свою ладонь к себе, чуть обиженно смотря на смеющуюся Луз.—Сколько мы знакомы? Второй день? Точно, а я уже изливаю тут тебе всю свою жизнь, разве не забавно, — она проводит по лицу зачесывая волосы назад и вдруг успокаивается. — хочешь, значит, чтобы я была настоящей. Что ж, я позволю тебе увидеть всех своих демонов, — с этими словами шатенка поднимается с бревна, на которое они так удачно сели, и накидывает на плечи Блайт сверху ещë и свою кожанку. Теперь Эмити, кажется, стало теплее. Луз же принимается расхаживать из стороны в сторону, пытаясь придумать идеальный план для того, чтобы выбраться. Но если они даже днём блуждали, то что им делать ночью?Без кожанки она теперь прекрасно ощущает все, что чувствовала Блайт с самого утра. Но, если для закалённой своим дедушкой Луз это просто ветерок, для Эмити это было явно чем-то иным.У Носеды сразу же проскакивает мысль, что вещь нужно было отдать сразу, а не тогда, когда она увидела, как дрожит чужое тело. Растирая руками свои плечи под лёгкой толстовкой, она вдруг задумывается, а так ли холодно уличным котам тихими зимними вечерами. Ей даже становится их жалко, но она мотает головой, и мысли улетают в другое русло.Эта ходьба уже начинает раздражать Блайт, и она с громким вздохом произносит:—Либо остановись, либо сядь. — в ответ на это Носеда ворчит:—Холодно мне, не могу я сидеть. Вот, не видишь, разминаюсь, кровь тут разгоняю, — бурчит Луз, а Эмити хмыкает и раскрывает чужую кожанку на плечах, кивком подзывая кареглазую к себе. Луз с секунду мнется, ведь ей на самом деле не так и холодно, но почему бы не воспользоваться ситуацией?Mitsuki—I bet on Losing Dogs (tiktok version)И Луз принимает приглашение, тут же "падая" возле девушки. Они находятся очень близко друг к другу, и это заставляет Эмити немного краснеть. Что бы она себе не говорила, а лесбийская натура буквально кричит внутри от такой близости с девушкой. Отбрасывая ненужные мысли, она смотрит на задумчивую Носеду рядом. Бесспорно, фотограф красива и даже интересна ей, как личность, но вряд ли она думает о Носеде в романтическом плане, и вряд ли у них что-то получится. Сцены с падениями не в счёт, ей действительно нужна была тогда помощь.Будто бы чувствуя, что Блайт думает о ней, Луз смотрит в ответ. Карие глаза пересекаются с золотыми, и Эмити чувствует, как Носеда чуть наклоняется вперёд, к самому еë уху. Чужое тёплое дыхание на щеке будоражит, и она почти не разбирает чужой шёпот:—Спасибо за такой прекрасный вечер, Мисс Блайт. Мне действительно этого не хватало... — после этих слов Луз невесомо проводит по её коже, заправляя выбившуюся прядь ей за ухо. А затем вдруг мягко касается щеки губами, так легко и невинно, что Блайт даже не понимает сначала, что произошло. Поцелуй, словно удар током, прошибает сердце Эмити, и еë глаза широко раскрываются от осознания ситуации. Носеда медленно отстраняется, проводя теплыми кончиками пальцев по бледной щеке. Карие глаза вновь встречаются с золотыми, и Эмити одними губами пытается что-то произнести, но не может. Голова кругом идёт от захлестывающих еë эмоций и таких приятных ощущений. Во взгляде напротив мелькает огонёк, и Блайт вспоминает тот же отблеск в глазах фотографа во время перерыва при первой съёмке. Эмити, не отрываясь, разглядывает чужое лицо, жаждя чего-то большего. Вот только чего, девушка и сама пока что не знает.Внезапный шорох где-то сзади заставляет их отвлечься на секунду друг от друга. Раздаются шаги, и их тут же ослепляет свет фонаря....</center>