Коснуться радуги

Видя девушку лежащей на полу, у Джулиуса внутри всё оборвалось, а стрелка часов начала сбиваться с ритма. Кинувшись к Джоанне, он осторожно переворачивает её на спину, отмечая, какой нереально холодной кажется её кожа. Неужели опоздал? Мозг отказывался в это верить и Монрей напряжённо всматривается в белое, как мел, лицо девушки, ища хоть малейшие признаки жизни. Нервы сдают и Джулиус, схватив Джоанну за плечи, пару раз встряхивает её, отчаянно зовя по имени. Никакой надежды… Часовщик в бессилии отпускает плечи Сандерс и тяжело склоняет голову, оставаясь один на один со своим горем. И вдруг слышит слабый стон, а потом шепот. Находясь в полузабытьи, Джоанн шепчет имя. Его имя. Жива? Жива! Это кажется просто невероятным чудом – подарком Вселенной, заставляющим часы в грудной клетке отсчитывать какой-то дикий, совершенно сумасшедший ритм. Но радоваться пока рановато, сперва нужно привести Джоанн в чувство. Джулиус, не теряя ни секунды драгоценного времени, подхватывает девушку на руки и, устроившись на её кровати, усаживает Джоанн себе на колени, растирая закоченевшие руки и ноги девушки, чтобы восстановить кровоток. Через некоторое время, он замечает, что пальцы девушки становятся уже не такими холодными и, поднеся к губам её ладошки, согревает их своим горячим дыханием. Джоанн, почувствовав тепло, тяжело открывает веки, находясь ещё где-то между сном и явью. — Холодно… — слабо жалуется она. — Это ничего, Джо, — заверяет её Монрей, — Главное, что ты жива. Сейчас будет теплее, — с этими словами, он заворачивает девушку в одеяло, крепко и в то же время бережно, обнимая Сандерс поверх него, чтобы та быстрее согрелась. В руках Джулиуса уютно, очень уютно, поэтому Джоанн не спешит сейчас давать волю мыслям, чтобы обдумать то, что с ней произошло, а просто наслаждается этим неожиданным теплом и спокойствием. Для полноты ощущений девушке очень хочется закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на эмоциях, но она боится вновь оказаться за той холодной стеной, в ледяном мире, а потому старается всеми силами удержать, ещё пока ускользающее от неё, сознание. Неожиданно Джоанн чувствует ласковое прикосновение к своим волосам – мужчина успокаивающе гладит её по голове, принося в её обеспокоенное сердечко ощущение покоя и защищённости. Джулиус… Он так за неё волновался. Девушка чувствует судорожный вздох, когда мужчина прижимает её к себе. Он настолько боялся потерять её? Нужно что-то сказать, извиниться… Хотя все слова кажутся сейчас нелепыми и бессмысленными, учитывая, что она натворила и какие тревоги ему принесла. Но Джоанн всё равно открывает рот, чтобы сказать: — Джулиус, я… мне очень… — Тс-с… — палец Джулиуса мягко касается её губ, призывая к молчанию, — Потом извинишься. Сейчас тебе нужно отдыхать и ни о чём не беспокоиться, — он пересаживает её со своих коленей на кровать и девушка сразу же чувствует неясное беспокойство. — Ты куда? — слабо пискнула Джоанн, увидев, что часовщик поднимается, собираясь к выходу. (Неужели Джулиусу настолько надоело с ней возиться, что он хочет бросить её сразу же, как только она пришла в себя?) — Не уходи! — испуганно шепчет девушка и в уголках карих глаз начинают блестеть слезинки. Монрей изумлённо оборачивается, вглядываясь в её огромные испуганные глаза цвета горького шоколада. — Я хотел принести тебе что-то горячее, чтобы ты окончательно согрелась, — растерянно поясняет он, не ожидав от девушки такой реакции. — А-а, — облегчённо вздыхает Джоанн и робко просит, — Можно, я с тобой? Не позволяя девушке встать с кровати, часовщик вновь подхватывает её на руки и несёт вниз прямо так, укутанной в одеяло. Там он усаживает её за стол, а сам идёт варить крепкий кофе, чтобы окончательно привести Джоанн в чувство. За рабочим столом ей уже не страшно, комнату наполняет мерное тиканье часов на стенах – такое родное и успокаивающее. Девушке уже не страшно закрыть глаза, она знает, что больше не окажется в том морозном, пустом мире – она ушла оттуда и уже не вернётся. Дверь открывается и на пороге появляется запыхавшаяся Алиса – она явно бежала весь путь от Замка до Башни. Девушка с беспокойством оглядывает комнату, видит Джоанн и улыбается, облегчённо вздыхая. Затем озадаченно хмурится, видя одеяло, в которое кутается подруга. — Джо, всё хорошо? — наконец, спрашивает она, кладя на стол пакет с деталями, врученными ей ещё в Замке часовщиком. — Да, — тепло улыбается ей навстречу Сандерс, — Всё хорошо. Уже хорошо, — а следующая благодарная улыбка достается уже Монрею, заходящему с чашкой кофе, — Джулиус успел… *** — Тебе никогда в голову не приходила мысль о том, что если затея дурацкая, совсем не обязательно воплощать её в жизнь? — спросил часовщик, строго посмотрев на девушку. Теперь все тревоги были уже позади, и Джоанн, поджав под себя ноги, допивала крепкий горячий кофе, который помог ей окончательно прийти в себя. Алиса, пододвинув поближе стул, расположилась рядом с ней. Сандерс в общем-то предполагала, что перестав волноваться, друзья тут же примутся её ругать и, к слову сказать, вполне заслуженно. Поэтому сейчас она вздохнула и резонно заметила: — Приходила. Но для этого нужно сперва убедиться, что затея дурацкая. — Джо, — покачал головой Джулиус, — Не делай так больше. Я так испугался, увидев тебя на полу, что у меня чуть часы не остановились! — Джо, вот о чём ты вообще думала?! — присоединилась к нему Лидделл, тоже изрядно перенервничавшая, — А если бы мы тебя потеряли?! Сандерс низко опустила голову. Что ни говори, а её друзья были правы. Если бы сейчас её спросили, стоило ли оно того, то девушка бы, пожалуй, не смогла однозначно ответить. Знай Джоанн к каким последствиям приведут её действия, повторять свой «подвиг» точно бы не стала. Да, она узнала ответ на один (лишь на один!) вопрос, но при этом чуть не умерла сама и вконец перепугала, и без того волновавшихся за неё, друзей. — Простите, мне очень жаль, — пробормотала девушка, чувствуя себя школьником, разбившим окно и стоящим теперь в кабинете у директора, — Я больше так не буду… — А как будешь? — не удержался от язвительного тона Монрей, — Будь добра, предупреждай о своих планах заранее, а не тогда, когда уже успела что-то натворить. — Заранее? — переспросила Джоанн и вздохнула, — Мне кажется, тебе не понравится то, что я собираюсь сделать дальше… Джулиус скептически приподнял бровь, ожидая дальнейших слов девушки. Алиса тоже вопросительно молчала. — Мне нужно пойти к Джокерам и кое-что у них узнать, — убитым голосом произнесла Джоанн. — К Джокерам?! — взвилась Алиса, — Да они же тебя чуть не убили! Ох, как же я на них злюсь! — нахмурилась она. Джоанн покачала головой и, подняв глаза, твёрдо произнесла: — Не они, я сама себя чуть не убила. Друзья удивлённо на неё посмотрели – кажется, это было для них откровением. Они пока ни о чём не расспрашивали девушку, чтобы не волновать, а потому, ничего и не знали. — Поясни-ка, — потребовал Джулиус. Джоанн, тяжело вздохнув, рассказала о том, что видела и чувствовала, после того как съела ту злосчастную конфету. Периодически она коротко вздрагивала, словно переживая те ощущения заново. — То есть, это всё произошло из-за того, что ты ни с кем не делилась своими чувствами? — резюмировал часовщик, — «Заморозила» их внутри? Джоанн коротко кивнула. — Тогда расскажи сейчас, — предложила Алиса. — О чём? — не поняла Сандерс. — О том, что ты чувствовала всё это время, о своих тревогах и переживаниях, — на полном серьёзе заявила Лидделл. Джоанн удивлённо посмотрела на подругу, затем перевела взгляд на Джулиуса. Тот серьезно кивнул, соглашаясь с Лидделл. — Но это долго… — растерянно отозвалась Сандерс, — Да и имею ли я право вас так загружать. Вы и так из-за меня натерпелись сегодня… — Уж лучше мы тебя сейчас послушаем, — хмыкнул часовщик, — Чем потом будем приводить в чувство. — и, посмотрев девушке прямо в глаза, мягко добавил, — Рассказывай, Джоанн. Если не нам, то кому ещё? И девушка начала рассказывать. Сначала коротко и сбивчиво, нервно переплетая пальцы, словно ей было странно и неловко это делать, а затем, вовлекаясь в круговорот своих воспоминаний, повествование пошло более живо и эмоционально. В какой-то момент Джоанн расплакалась и начала рассказывать уже вперемешку с всхлипами и рыданиями. Её не перебивали и не останавливали, позволяя выплеснуть всю накопившуюся боль до самого дна. Девушка рассказала практически обо всём: о своей семье, об их счастливой жизни до трагедии, о смерти мамы. А также о своём одиночестве, когда единственный близкий человек – её отец, находившийся рядом и от которого ей больше всех были нужны помощь и поддержка, был от неё безумно далеко, отгородившись стеной отчуждения. Это были слёзы обиды и непонимания, тоски и одиночества. Всё это вылилось в длинный, сумбурный и очень эмоциональный рассказ. Наконец, Джоанн закончила, всё ещё коротко и судорожно всхлипывая. Алиса, сидевшая рядом, не говоря ни слова, порывисто обняла девушку. А Джулиус, молча встав из-за стола, подошёл и, забирая из её рук опустевшую чашку, задержал её пальцы в своих, сочувствующе сжав их. А затем, коротко провел ладонью по волосам, слегка путая и без того растрепавшиеся пряди. — И всё же, зачем тебе к Джокерам? — ласково, как ребёнка, спросил он девушку. — Я разве не сказала? — удивилась Джоанн, встречаясь тревожным взглядом со спокойными синими глазами часовщика. И действительно, за время длиннейшего рассказа, она умудрилась ни разу не упомянуть причину своего желания их увидеть. — Джокеры знают больше, чем говорят, — вздохнула Сандерс, — И рассказать они могли бы и без этой дурацкой конфеты. Поэтому я ужасно на них зла, — неосознанно сжала кулаки Джоанн. — Да не томи уже! — воскликнула Алиса, которой не терпелось узнать разгадку. — Во время своего «видения», я услышала, что произнесла мама перед тем, как спрыгнула с подоконника. — пояснила Джоанн, — Она сказала «але оп!». Специфичный термин, не правда ли?