Сцирша

Сначала появились звуки. Приглушённые голоса, неразделимые и монотонные, трепет ткани на ветру, шуршание песка под сапогами. Голову что-то приподняло. На сухие губы легла влажная ткань. Сцирша вцепилась в неё и попыталась притянуть к себе руками, но поняла, что сил поднять руки у неё нет. Влага медленно попадала в иссушённую глотку, а затем – снова темнота. И так снова и снова. Звуки. Вода. Ночь. Звуки. Вода. Ночь. Когда она прильнула к чаше с водой, у ведьмы получилось открыть глаза. Мутные фигуры и образы складывались в лица, кувшины, длинные палки, уходящие в черноту… В следующий раз, очнувшись и попив, она медленно приподнялась, держа себя на локтях, и напрягла взгляд. Перед ней сидела, скрестив ноги, женщина с забранными в пучок волосами и в плотном плаще, закрывающем её от шеи до пят. В руках она держала глиняную чашечку, в которой отражался свет звёзд. – Кто вы? – ведьма испугалась собственного голоса: хриплого и тихого. – Странница. Она выговорила это с явным трудом, и как-то странно произнесла несколько букв. Сцирша кивнула и потянулась к чашечке. Странница передала её ведьме, и та жадно выпила всю воду. Лежак был мягким и пах верблюжьей шерстью. Ночной ветер шумел над шатром, вышитым месяцами и солнечными дисками, раскачивал тонкие опоры, играл на узких горлышках кувшинов, расставленных около ковров и подушек, перебирал кисточки навеса. Ещё несколько шатров стояли поодаль, и между ними мерцал костёр. Пахло углём и жареным мясом. Сначала ведьме казалось, что она не может понять, что говорят люди у костра, потому что не до конца пришла в себя. И только когда она прислушалась, ей стало ясно, что не знает языка этих людей. – Где мои спутники? – она огляделась. – Красные волосы и белые волосы, – Странница кивнула и показала головой на ближайший шатёр, – там. Живые. Спят. Ведьма попыталась встать. Странница взял её за руку, обхватила плечо и помогла подняться. Ноги почти не слушались, казались тряпичными. Даже в тусклом свете луны Сцирша отчётливо видела кончики своих пальцев, тёмные и сморщенные. Покачиваясь, ведьма и Странница побрели к костру. Странница посадила её на сложенные друг на друга подушки, тонкие и почти такие же твёрдые, как песок. Сама уселась рядом, снова скрестив ноги, и заговорила с людьми. Сцирша щурилась, вглядываясь в лица у костра, высматривая их черты сквозь тонкие язычки пламени и колеблющийся жар. Напротив сидели мужчины с длинными бородами, в которых были видны тонкие косички, бусы и ленточки. Их головные уборы закрывали волосы, уши, шею, падали на плечи и спину. Рядом с ней сидели женщины с косами, свёрнутыми в пучок, обвешанные бусами, оловянными месяцами и солнцами, разглядывали ведьму, улыбались. Дети в длинных рубахах держались за спинами взрослых и смотрели то на мясо в котле, то на Сциршу. Ведьма посмотрела на котёл – и рот тут же наполнился вязкой слюной, в носу застыл сладковатый аромат варёного мяса и тмина. Она услышала тихий женский смех рядом и в следующий момент обнаружила в своих руках тарелку с похлёбкой. Сцирша кивнула Страннице и принялась медленно пить бульон через край. – Где мы? – спросила она, когда разговоры стихли, а её тарелка была пуста. – В пустые Кошачий Коготь, – ей ответил широкоплечий мужчина в высокой чалме, украшенной блестящим камнем в виде половины лица луны и солнца, – в семи ночах от Нопаля, в шестнадцати от Карнассоса и в одной ночи от гор Булан. – Спасибо. За всё, – Сцирша поклонилась, как могла, чтобы её голова не закружилась снова. – Каждый из нас может потеряться в песках. В следующий раз, быть может, это вы спасёте меня. Или кого-то из моих людей. Ведьма улыбнулась. – Верно. Пустыня бывает жестока. Солнце беспощадно, луна холодна, звёзды хитры. Мужчина пристально посмотрел на Сциршу поверх костра. – Мы никогда не видели вас в пустыне и среди каменных домов. – Я пришла с побережья залива Зефир. Здесь я ищу маму. Она ушла два года назад за отцом, который отправился служить Солнцу-и-Луне. Люди зашептались. – Давно ли ты ищешь её? – спросил мужчина, когда шёпот стих. Сцирша покачала головой. – Нет. Мне кажется… – она пристально смотрела на камень, прицепленный к чалме мужчины, блестящий резными глазами, улыбкой и лучами, – я начала по-настоящему искать её только теперь. – Помнишь ли отца? – Нет. Мама не рассказывала про него ничего. Но я знаю, что его зовут Анис и он спас Нопаль от Солнца-и-Луны. – Мы расскажем тогда, – выговорил старик, сидевший рядом с широкоплечим, – мы расскажем, да. – Мы знаем. Анис, о Анис! – подхватила Странница и закивала. Ведьма беспокойно смотрела на людей, которые выкрикивали, перебивая друг друга, имя Аниса. Широкоплечий поднял руку, и гвалт смолк. – Много сезонов назад пески принесли к нашему каравану мужчину в серой дишдаше и с непокрытой головой, – заговорил он, – нам явился образ единственного верного бога, да будет сиять его имя вечно, Ашам-Валькамара, для вас, живущих в каменных домах – Солнца-и-Луны. Они назвали мужчину тем, кто несёт слово бога для нас, чтущих Ашам-Валькамара. Сцирша тяжело вздохнула и опустила лицо в руки. – Он говорил голосом бога, но был несчастен. Он говорил благие вести и его глаза были полны печали, и плакал Анис так много, что слёзы не успевали растаять на полуденном песке. – Анис страдал, – сказала Странница, когда мужчина потянулся к кружке и отпил из неё, – много страдал, мы были в печали от этого. Но Ашам-Валькамар нельзя говорить «нет». Мы держали Аниса с нами. – Однажды я узнал, что у Аниса есть жена и должно было появиться дитя, – продолжил мужчина, поставив кружку на песок, – но он не может вернуться к семье. Три моих жены подслушали наши с Анисом речи и бросились молить Ашам-Валькамар о милости для несущего божье слово… Мужчина замолк. Вокруг костра стояла мёртвая тишина. Сцирша смотрела в землю. – Ашам-Валькамар явились в гневе, и поднялась буря. А потом из шатра, где молились три моих жены, выскочила антилопа, выпорхнул соловей и выползла эфа, и все они скрылись в вихрях песка. – А что Анис? – ведьма подняла взгляд на мужчину. – Исчез, как будто его и не бывало. Ашам-Валькамар наказали нас за маловерие, с тех пор мы каждое полнолуние ходим в их храм, чтобы отдать должные почести и принести жертву. Сцирша почувствовала, как сердце забилось чаще. – Храм? Вы были в храме? Вы сможете провести меня туда? Мужчина смерил ведьму взглядом. – Дочь хочет повторить судьбу отца? – Дочь хочет найти семью. Он нахмурился и кивнул. – Достойное прошение для Ашам-Валькамар. Но для такого прошения должна быть и достойная жертва. Сцирша напряглась. – Я пожертвовала многим, чтобы оказаться здесь. Неужели этого недостаточно, чтобы только узнать дорогу до храма? Мужчина покачал головой, и в этот раз в его голосе не было ничего, кроме непонятной Сцирше тоски. – Хорошо. Я научу тебя, как найти храм, – он посмотрел поверх головы ведьмы и поднялся на ноги. Мужчина побрёл к шатру, и его фигура всё сильнее чернела, удаляясь от костра. Сцирша краем глаза заметила, как Странница, сидевшая рядом с ней, уходит. Ведьма повернулась и не сдержала широкой улыбки: Адриан сидел, неуклюже подогнув ноги, пристально смотрел на ведьму, красные волосы были похожи на воронье гнездо, на щеке отпечаталась вязь подушки, тонкие губы поджаты, чтобы скрыть ответную улыбку. Судя по глазам, в которых читался тяжёлый мыслительный процесс, он думал, что сказать. Ведьма рассмеялась и крепко обняла Адриана. Тот помедлил, но всё же поднял руки и прижал Сциршу к себе. Она отпрянула, взяла виконта за плечи и радостно посмотрела на него. – Адри! Скоро я точно узнаю, куда нам идти! Мы больше не заблудимся, я попрошу припасов в дорогу, и мы найдём маму! И, может, даже папу! Мы продолжим поиски! – Что?.. – выдохнул виконт, – опять?..

***

Солнце висело высоко над шатрами, и голубое небо отражалось в бежевом песке. Узоры на коврах перетекали друг в друга, случайные тени кочевников мелькали на подушках и тюках с вещами. Сцирша сидела на коленях и наливала воду в глиняную тарелочку. Перекроенные светлые одежды поднимались с медленным, равномерным дыханием. Ведьма взяла на себя заботу над единственным членом команды, которому их прогулка по пустыне далась тяжелее всего. Адриан сидел рядом, на подушках, и скрипел углём по грубым страницам пергамента. Властомил потянулся за глиняной тарелочкой. Сцирша мягко приподняла его голову и помогла отпить. – Где мы?.. – Его голос хрипел сильнее обычного. – Нам помогли кочевники. Ты в безопасности. Судья тяжело вздохнул и уронил голову обратно на подушку. Поморщился, потому что подушка была туго набита сбившейся от времени верблюжьей шерстью. – И сколько мы тут?.. – Около недели. Властомил распахнул глаза и дёрнулся в попытке подняться, но у него получилось только слабо ударить руками по подстилке. – Не паникуй, Влас, – пробубнил Адриан из-за своих листов, – божества подождут, пока ты придёшь в себя и сможешь заключить с ними парочку сделок. Судья сжал кулаки, повернул голову и впился в виконта взглядом из-под нахмуренных бровей. Он стиснул зубы, медленно выдохнул, отвернулся обратно и уставился в колыхающийся потолок. Сцирша покачала головой и положила руку тыльной стороной на лоб Властомила. Тот прикрыл глаза. Ведьма с улыбкой отметила, что щёки судьи из красных стали ещё более красными. Жар всё ещё был. – Не ругайтесь. Между вами есть разногласия, но всех нас объединяет одна цель. Мы должны держаться вместе, чтобы её достичь. – Я не ругаюсь. – Адриан отложил листы и уголь, наклонился вперёд и обхватил колени руками. Пара лучей, пробившихся сквозь навес, осветила зарисовки человеческих фигур и лиц. Виконт смотрел то на Сциршу, то на Властомила. – Если он хочет продать душу – пускай. Мне нет никакого дела. Его душа, в конце концов. Пусть только не трогает Везувию. – Ни в коем случае не собирался навредить вверенным вам на попечение владениям, виконт Монтгомери, – просипел Властомил, всё так же лёжа с закрытыми глазами и хмурясь, – и я склонен согласиться с леди. Будем держаться вместе. – Спасибо, – ведьма улыбнулась. Адриан завалился на бок, упав на подушки. Сцирша потянулась к плошке с ярко-зелёной мазью. Властомил поморщился. – Пренеприятный запах… – Ты вонял так всю неделю. И сейчас воняешь, – фыркнул Адриан. – Почему? – Мазь от ожогов, – с этими словами ведьма шлёпнула щедрую порцию холодной жижи на щёку Властомила. Тот сморщился, явно сдерживая себя от излишнего проявления отвращения. – Ты тоже так вонял, Адриан, – укоризненно заметила Сцирша, размазывая лекарство по лицу судьи. Тот задержал дыхание. – Ох, дьявол, Сцор! – виконт всплеснул руками, – ты портишь представление обо мне среди простого люда! Я ароматизирую исключительно цветами и роскошью. Сцирша захихикала. Адриан улыбнулся. – Ну и ты должна была ей нанюхаться, когда тебя ей мазали, – пожал плечами виконт. Сцирша остановилась на мгновение. Перед глазами снова появилось беспощадное жаркое солнце, мили раскалённого песка, ей показалось, что язык снова прилипает к нёбу, а засохшие капли пота крошкой опадают с висков. Она вздохнула поглубже, взяла руку Властомила и принялась медленно и мягко растирать мазь по ней. – Я… не обожглась. Адриан приподнялся на локте и недоверчиво посмотрел на Сциршу. – Я конечно понимаю, что вы, южане, более… дружны с солнцем, но не настолько же. – Согласна, это странно, – ведьма взялась за другую руку судьи, – но кочевники сказали, что на мне не было ни одного ожога. Виконт задумчиво кивнул. Люди молчали некоторое время. Сцирша продолжала замазывать ожоги Властомила, который то и дело порывался помочь и каждый раз был убедительно попрошен лежать спокойно. Адриан прервал молчание, когда ведьма в последний раз вытирала руки о грязную, пропитанную запахом мази тряпку. – Значит, ты Сцор Неопаляемая? – он улыбнулся, – Мать Космически огромной кучи песка, Королева Чёртовой безжизненной пустыни, Хозяйка Колючек и кактусов? – Можно просто Сцор Великолепнейшая и Потрясающая, – она высоко подняла подбородок и посмотрела на Адриана из-под опущенных ресниц. – О, в таком случае меня ты можешь звать просто Адриан Прекраснейший и Замечательнийший, – он выпятил грудь и взглянул на ведьму так же. Замерев так на пару мгновений, оба в конце концов захохотали. – Чем больше слушаю вас, – Властомил тяжело вздохнул, – тем больше понимаю, насколько велика разница в возрасте между мной и вами. Ваша неопытность существенно мешает вам мыслить. Адриан закатил глаза. Сцирша прищурилась. – Ведь человек, успевший набрать жизненного опыта, назвал бы себя просто Властомил Мудрейший и Гениальнейший. Учитесь, молодые люди. Дребезжащий и высокий смех Сцирши, звонкий и заразительный хохот Адриана, хриплое и деликатное хихиканье Властомила зазвучали одновременно.

***

Ведьма разгладила плед и кивнула сидевшему рядом Властомилу. Он перебрался на лежанку и лёг, поддерживаемый Сциршей. – Вы не обязаны так заботиться обо мне. Во многом я уже могу справиться сам. – Конечно. Скажите это ещё раз, когда снова ударитесь спиной о землю. Судья глубоко вздохнул и закрыл глаза. Даже сквозь закрытые веки ему было заметно, как раскачивается на горячем ветру висящий под навесом фонарь и как танцуют по всему шатру долговязые тени. Снова появился резкий, неприятный запах. – И всё же я настаиваю на том, что уже достаточно самостоятелен для нанесения мази на ожоги, – Властомил приподнялся на локтях и посмотрел на открытую плошку с зелёной жижей. Ведьма зачерпнула мазь и принялась размазывать её по лицу судьи. Тот наморщился. – Вы слишком самоуверенны, Властомил, – сказала она, – и будто бы боитесь получать помощь. – Позвольте! Вовсе нет! – судья хотел поднять указательный палец в знак протеста, но только неуклюже пошатнулся и снова встал на локти, – я не боюсь получать помощь, а лишь говорю о том, что уже способен оказывать её себе сам. – Вы почти не можете ходить. – Но мазь на себя намазать смогу. Сцирша опустила руки на полотенце, лежащее на её коленях и долго смотрела в глаза Властомила. Он не отвёл взгляда. – Дайте мне помочь вам. – В этом нет необходимости. – Вы перевели записи моей матери. Вы открыли мне дорогу к дворцовой библиотеке. Вы… – ведьма опустила глаза, – сидели со мной за столом на втором этаже моей лавки и пили со мной чай… – Ох, думаю, последний мой поступок – вовсе не заслуга, – судья улыбнулся и наклонил голову. – Нет. Это самое важное, что вы сделали для меня. Властомил поднял брови. – В самом деле? Разве вы… – Властомил, вы можете обращаться ко мне на «ты». Вы можете звать меня Сцор. – Она принялась быстро растирать мазь по предплечью судьи, потупив взгляд. Речь её стала беглой, голос громким. – Вы можете избавиться от этого дурацкого «леди». Я не леди, я жила в лесу и не знала никого даже близкого ко двору 17 лет своей жизни. Сцирша макнула ладони в мазь и стала растирать её по плечу судьи. – Я жила два года в страхе и горе, я думала, что в мире не осталось никого, кроме меня. Вы думаете, что я сейчас глупости говорю. Что, конечно, были люди, которые приходили в магазин, называли меня по имени, которые забрали моих животных, когда я уезжала. Что, конечно, был отшельник, который ходил рядом каждый раз, когда я выходила в лес, и следил, чтобы я не упала в овраг или реку. Она вытерла пальцы грязной тряпочкой, всё так же смотря на свои колени. – И я помню, как мама говорила родственникам умерших: «Они всегда с вами, в вашем сердце». Но в моём сердце не было ничего, кроме крови. Ничего, кроме жажды найти… кого-то, кто слушал бы. Вы думали, я мало говорю? Я тоже так думала. Я знала. Но мне вдруг так захотелось с вами поговорить. О глупостях всяких, представляете? Я о глупостях говорила только с мамой… Сцирша зачерпнула ещё мази и стала растирать второе предплечье Властомила. – …Только с мамой, когда мы пили чай на втором этаже и не думали о Солнце-и-Луне, о походах за горизонт, о дурных снах. Она мне объяснила, почему мы назвали лавку «Могилой». Она научила, как обращаться с Исшахом. Она… Всё это было так несущественно, все эти маленькие моменты, знаете, Властомил, как песчинки в песочных часах. Но они теперь кажутся существенными. Тогда, когда я сказала, что вы понравились Исшаху, я хотела прежде сказать кое–что другое. Она вцепилась в тряпочку и сжала её в кулаках. – Я хотела сказать, что боюсь вас оставлять, а сама уходить, потому что у меня было такое же чувство, какое я испытала в ночь пропажи мамы. Будто бы я теряю что-то бесконечно важное и близкое и рискую больше никогда этого не найти. Адриан – это что-то совсем иное. Важное, но важное по-иному. Он знает. Он прекрасно видит это. Правда. Адриан умный, вы же понимаете? Он всё видит. Властомил тяжело поднялся на руках и сел на лежанке. Он взял ладони ведьмы в свои. – Ты часто благодарила меня, но я отблагодарил тебя только за земляных червей обыкновенных… Впрочем, прекрасных… И за кувшин воды, – он улыбнулся, – впрочем, прекрасной. Теперь моя очередь. Сцирша подняла взгляд и затаила дыхание. – Спасибо, Сцор. Я… В некоторой мере рад, что мы заблудились в пустыне, чуть не погибли, а после всего были найдены и возвращены к жизни едва ли говорящими на Общем наречии пустынными кочевниками, поклоняющимися древнему жестокому полубогу, который, к тому же, почти не заботится о том, чтобы ты добралась до него живой и невредимой. Впервые за несколько десятков лет я попал в подобное приключение, а удивить старого человека, имей в виду, Сцор, дорогого стоит! Ведьма беззвучно засмеялась, опустила голову и сжала руки Властомила.

***

Люди держали фонарики, и в ночной пустыне казалось, что они – спустившиеся с неба жёлтые звёзды, блуждающие по дюнам. Тележка, заметно прибавившая в размерах, стояла на замысловатых широких лыжах, над кузовом теперь возвышалась ручка, обмотанная разноцветными верёвками, чьи концы с кисточками болтались на слабом ветру. Несколько кувшинов воды, свёртки с едой, между ними – ловко сложенные опоры навеса. Всё это было прикрыто широкими плотными коврами. Властомил, облачённый в широкие белые одежды, навис над тележкой и перепроверял запасы провизии. Адриан, одетый в почти такую же белую рубаху и плащ, крутился рядом и накладывал иллюзию невидимости то на один предмет, то на другой. Судья пугался, ворчал и отчитывал виконта. Виконт в отместку накладывал иллюзию невидимости ещё на несколько предметов. Широкоплечий мужчина в высокой чалме кивнул Сцирше. – Наш путь будет долог, – задумчиво протянула ведьма. – Ищущий найдёт. – Конечно. Всегда найдёт, – она улыбнулась, – прощайте, странники. Мужчина поднял раскрытую ладонь в знак прощания, развернулся и сделал несколько шагов к соплеменникам. Он остановился. Сцирша нахмурилась, в ожидании уставилась на спину мужчины. – Будь осторожна в том, чего хочешь, дочь Аниса, – он повернул голову и сказал ей это через плечо, – и будь смела, когда получишь то, чего хочешь. Сцирша вздрогнула, чувствуя, как по её спине бегут ледяные мурашки.