Привет из прошлого: юный образ утраченных дней

      В седьмом часу утра Вэй Ин с трудом разлепил глаза. Осознание, где он находится, пришло не сразу. Однако юноша быстро сориентировался, медленно усаживаясь на постели.       Остальные успели проснуться раньше, даже его взрослая версия. Хотя, судя по сонному взгляду мужчины, встал с кровати он совсем недавно.       Вэй Усянь, неприкрыто зевая, сидит на полу, млея под нежными прикосновениями супруга, пока Ванцзи приводит в порядок его волосы, заботливо расчесывая спутанные за ночь пряди и вплетая в высокий хвост алую ленту.       – Утро в Облачных Глубинах было бы намного приятнее, если бы начиналось хотя бы часов в девять, – довольно потягивается Усянь, стоит Ванцзи отстраниться от него. Темный заклинатель тянется за лобной лентой супруга, приподнимаясь, в то время, как Ханьгуан-цзюнь присаживается перед ним на колени, прикрывая глаза и покорно ожидая их маленького утреннего обряда, о котором когда-то Лань Чжань мог только мечтать.       Юный Второй Нефрит клана Лань, затаив дыхание, наблюдает со стороны, как Вэй Ин аккуратно, соблюдая все правила утреннего ритуала с лобной лентой, накрывает лоб Ханьгуан-цзюня белоснежной лентой с узорами плывущих облаков и, прикусив кончик языка от усердия, вплетает концы ленты в тяжелую нефритовую заколку супруга.       – По правилам Облачных Глубин, перед тем, как отдать три поклона в храме предков, будущие супруги обмениваются лобными лентами, таким образом заключая помолвку.       Все внимание тут же обратилось на юного заклинателя, который успел пожалеть, что напомнил о своем присутствии. Однако вопрос, есть ли у местного Вэй Ина лобная лента, интересовал его куда сильнее. Видимо, Усянь догадался о его мыслях. Мужчина загадочно улыбнулся, чуть приобняв мужа за плечо:       – Эта лобная лента, – с самодовольством гладит кончиками пальцев края ленты в волосах супруга, – была выдана мне Цзэу-цзюнем после того, как Стари…рейшина Лань согласился вписать меня в списки адептов Ордена Гусу Лань. Правда, – пожимает плечами, изображая скорбное выражение лица, – сделано это было почти через полгода после свадьбы.       – Чего тогда сам ленту не носишь? – язвит младший Вэй Ин, не торопясь слезать с постели.       – Ношу, – темный заклинатель с готовностью демонстрирует перевязанное белой лентой запястье, спрятанной под длинными черными рукавами ханьфу, – просто на лоб я повязываю ее только на торжественные встречи, чтобы соответствовать статусу дорогого супруга. Траурные одежды, – будто прочитав немой вопрос на своем юном лице, поясняет мужчина, – я тоже надеваю. Правда, только верхнее одеяние.       Юноша открывает рот. Не находит, что сказать, и вновь закрывает его. Представить себя в традиционных одеяниях клана Лань получается с трудом. Впрочем, ему с трудом удается представить саму жизнь в столь скучном и пропитанном тысячами правил месте. Почему не Юньмэн?       «Интересно, какими стали Цзян Чэн и шицзе… Шицзе наверняка давно вышла замуж. Да и Цзян Чэн, наверное, женился… Приняли ли они мой выбор?..»       Из размышлений юношу вывел Ханьгуан-цзюнь, напомнивший, что пора привести себя в порядок, ведь скоро должен явиться Сычжуй с завтраком.       Вэй Ин поднимает взгляд на, как оказалось, будущего супруга, по новому всматриваясь в черты идеального лица. Все в этом человеке превосходно. Все идеально. К нему тянет с их самой первой встречи, там, на крыше, где вместе со скрестившимися в битве клинками каким-то образом плотно переплелись и их души.       Вэй Ин совершенно не против такого будущего, которое видит сейчас.       – Причеши меня, – с озорством улыбается юноша, готовясь к привычной реакции Лань Чжаня: игнорированию.       Однако, вопреки ожиданиям, мужчина, чуть улыбнувшись, кивает – «мгм» – и, прихватив гребень, которым до этого приводил в порядок волосы супруга, присаживается на край постели, оказываясь за спиной юноши.       – Не вертись, – тихо доносится до слуха Вэй Ина, когда алая лента расплетается, и черные длинные волосы свободно спадают на плечи и спину. Юный заклинатель расслабляется под чужими прикосновениями и прикрывает глаза.       Казалось бы, прошло несколько минут, но, когда задремавший заклинатель вновь открывает глаза, в цзинши оказывается Сычжуй, активно помогающий Вэй Усяню накрыть на стол принесенный завтрак.       – Доброе утро, Сянь-гэ, – с улыбкой здоровается старший ученик с юным Вэй Ином, на что немного растерянный заклинатель с запозданием кивает.       – Умыться можно там, – закончив с волосами, Ванцзи указывает в сторону ширмы, и Вэй Ин, шустро спрыгивая с кровати, скрывается за ней.       Во время завтрака, юный Вэй Ин неотрывно наблюдает за Сычжуем, пытаясь понять, кто, все-таки, родил этого ребенка.       «Кто-то из нас был женат? Или имел внебрачную связь с женщиной?..»       Подобные мысли неустанно терзали и Лань Чжаня.       ***       К этим же мыслям Вэй Ин возвращается позже, когда вся компания занимает библиотеку. Отвлекшись от изучения письмен на пробных талисманах темного заклинателя, юноша переводит взгляд на старших учеников ордена Лань, что отрабатывали полученное вчерашним днем наказание во второй половине помещения.       Вэй Ин искренне удивлен тем, как ужесточили наказание за прошедшие годы. Не говоря уже о новой тысяче правил.       «Как я здесь живу?!»       Ученики, стоя вверх ногами, одной рукой упирались в пол, а второй – переписывали правила, держа концы своих лобных лент во рту, дабы те не касались пола.       – Занятно, – забавлялся Вэй Ин, временами перебрасываясь шутками с Цзинъи, который не мог удержаться от ответного комментария. К ним тут же подключался Старейшина Илин. Не отрываясь от работы, мужчина мог своими двоякими шутками заткнуть рты сразу обоих юношей.       «Как приятно, однако, поставить на место самого себя!»       – О, здесь слово пропустил! – заливается смехом юный Вэй Ин, тыча пальцем в ровные иероглифы Цзинъи.       Ученик слегка краснеет, глухо ругнувшись. Тут же смотрит в сторону Лань Чжаней, проверить: услышали или нет. Нефриты полностью поглощены работой со Старейшиной Илин, поэтому адепт позволяет себе спокойно выдохнуть.       – Встань рядом и попробуй сам!       – Нет уж, спасибо, – показывает язык.       Цзинъи фыркает, показывает всем своим видом, что не намерен больше участвовать в разговоре. Теперь его точно заставят переписывать главу еще раз!       Вэй Ин переводит внимание на сосредоточенное лицо Сычжуя, скользит взглядом по идеально-ровным линиям иероглифов, выведенных на листе. Юноша, определенно, является одним из лучших заклинателей своего поколения. Истинный адепт клана Лань.       Неужто Лань Чжань?..       – Слушай, – не в силах больше сдерживать своё любопытство, обращается Вэй Ин к Сычжую. – А кто все-таки родил тебя?       – Ты родил, – звучит незамедлительно от Ханьгуан-цзюня, а взрослый Вэй Усянь закатывается смехом, чудом не заляпав кляксами чернил наполовину сделанный талисман.       От неожиданного ответа Ванцзи юный Вэй Ин непроизвольно дергается в сторону и сбивает собой тело Цзинъи. Потеряв равновесие, юноша, вскрикнув, падает на Сычжуя и Цзычжэня, утаскивая друзей вслед за собой.       Пока в стороне барахтается кучка из старших учеников под ругательства Цзинъи, извозив свои белоснежные одежды в невысохших чернилах, Старейшина Илин, отсмеявшись, дает пояснение на молчаливый вопрос юного Лань Чжаня:       – Когда-то давно, – утирает указательным пальцем выступившие в уголках глаз от смеха слезы, – при первой встрече Лань Чжаня с Сычжуем, я сказал, что сам родил его.       – Значит, – делает вывод юный заклинатель Юньмэна, – Сычжуй – мой, то есть, твой сын?       – И мой, и Лань Чжаня, – ненавязчиво поправляет Усянь. – Мы оба его родители.       – Как… так?.. – переводит растерянный взгляд с взрослого себя на поправляющего одежды Сычжуя, который успел выбраться из-под друзей и встать на ноги. Удивительно, но в отличие от двух других учеников, ханьфу Сычжуя почти не запятнано чернилами.       – Дело в том, что, – Сычжуй неуверенно смотрит на Ханьгуан-цзюня, словно спрашивая разрешения. И только получив утвердительный кивок отца, продолжает. – Я не являюсь кровным сыном своих отцов.       – Это… многое объясняет…       – Своих биологических родителей я не помню, они погибли, когда я был младенцем. С Сянь-гэ я встретился, когда мне было около трех лет, – воспоминания о детстве, пусть и приносят боль от утраты дорогих когда-то людей, не могут не вызвать легкую улыбку на лице юноши. Жизнь на горе Луаньцзан, люди, которые окружали его в те времена, навсегда останутся в памяти. – Большая часть моих воспоминаний с раннего детства связаны именно с тобой, Сянь-гэ. А потом, – запинается, не зная, как продолжить. О смерти Вэй Ина говорить нельзя.       – Потом, по определенным причинам, Лань Чжань забрал Сычжуя в Гусу и усыновил его, – заканчивает Усянь, приободряюще подмигивая сыну. – Так что, по факту, Сычжуй наш общий сын. Верно, Лань Чжань?       – Мгм.       – Так-с, – Усянь победно вскидывает руками, откладывая в сторону кисть. – Цзинъи, подойди-ка и покажи, какую именно мою «кривую каллиграфию» ты подправил? И как?       Лань Цзинъи, оправив полы ханьфу, нехотя плетется к Усяню, сетуя на запачканные одеяния. Вэй Ин театрально возводит глаза к потолку библиотеки, смачно хлопает ладонью по спине ученика, прикрепляя талисман.       – Ауч! – вскрикнул Цзинъи, схватившись за пострадавшее место. Талисман Старейшины Илин срабатывает, окутывая одеяния юного адепта голубоватым свечением, стирая пятна чернил на белоснежной ткани. – А поаккуратней нельзя?       – Звиняй, – в сдающимся жесте поднимает руки вверх, демонстрируя пустые ладони и играясь пальцами, – для аккуратности руки чересчур «кривые».       – Намек понят, – усмешка, – больше не полезу в твои исследования.       Тем временем, Лань Сычжуй и Оуян Цзычжэнь приводят свои одежды в порядок подобными талисманами, изготавливать которые их научил учитель Вэй.       – Я продлил этот штрих. А потом меня отвлекли и я, не глядя, смазал чернила рукой, – Цзинъи чувствует себя неуютно, ощущая на себе пристальный взгляд юного Лань Чжаня. Он старательно делает вид, что не замечает, и продолжает рассказывать Усяню все, что помнит об исправлении талисмана.       – Кажется, я понял в каком направлении действовать. Осталось только…       Конец фразы тонет в оглушающем звуке взрыва, донесшегося с тренировочной площадки адептов, с последующим гневным выкриком Лань Цижэня: «Вэй Усянь!».       – Это не я! – мгновенно реагирует юноша, пересекаясь взглядом с встревоженным Лань Чжанем.       Остальные выглядят вполне себе спокойно.       – Вэй Ин, – не меняясь в лице, изрекает Ханьгуан-цзюнь, обращаясь к супругу.       – Кажется, – смеется, – я все-таки забыл одну из ловушек для старших учеников на тренировочном поле. Готов понести любое наказание, – игриво смотрит на мужа, – которое лично возложит на меня Ханьгуан-цзюнь.       – Мгм. Вечером поговорим.       Усянь шумно сглатывает от золотистого взгляда, устремленного на него одного. И кто его за язык тянул! Тело опалило жаром от одной лишь мысли о том, что его ожидает грядущей ночью. Лань Чжань никогда не разбрасывается словами попусту. Вэй Ин знает: наказание будет впечатляющим и… изматывающим.       – Кхм... Ты нашел мелодию, стирающую часть воспоминаний?       – И для чего вам понадобилась подобная мелодия, господин Вэй? – в библиотеку неторопливо входит Сичэнь, приветственно кивает всем собравшимся.       – Цзэу-цзюнь! – мгновенно поклонились ученики.       – Брат, – поприветствовал Первого Нефрита Ванцзи.       Примеру супруга последовал и Усянь:       – Цзэу-цзюнь, понимаешь… произошли некоторые… эм, – Вэй Ин замялся, взглядом указывая на замершие в стороне юные фигуры гостей из прошлого, – внеплановые обстоятельства, над решением которых мы сейчас и работаем.       Цзинъи затаил дыхание, внимательно следя за реакцией главы Ордена Гусу Лань, притаившись за спинами Сычжуя и Цзычжэня. Умом юноша понимает, что учитель Вэй его не сдаст, однако, если вдруг Усяню назначат наказание, Цзинъи не сможет остаться в стороне и признает вину. Не хотелось бы становиться меж двух огней.       – Ванцзи? – Сичэнь с удивлением смотрел на юного младшего брата, не старше шестнадцати лет. А рядом с ним, невинно хлопая глазами, стоял такой же юный, – и… господин Вэй?       В ответ молчание младшего брата и нервный смешок от старшего ученика ордена Юньмэн Цзян.       – Я надеюсь, – переводит взгляд на старших, – вы не наделаете глупостей?       – Не стоит беспокоиться, брат, – уверенно заявляет Ханьгуан-цзюнь, – мы не станем вмешиваться в прошлое и менять его.       – Лань Чжань прав, Цзэу-цзюнь, вам не о чем беспокоиться, – заверяет Сичэня старейшина Илин. – Как только они вернутся в свой временной отрезок, сразу утратят воспоминания об этом путешествии в будущее.       – Рассчитываю на вас, – кивает Сичэнь, улыбнувшись, и ученики, наконец, позволяют себе спокойно выдохнуть. Однако не спешат обращать на себя внимание.       Сичэнь же подходит к юному младшему брату, в глазах которого без труда читает замешательство от всего происходящего. Ванцзи сейчас находится как раз в том возрасте, когда в нём расцветала привязанность к Вэй Ину, позже переросшая в крепкую, почти болезненную любовь, принесшую тринадцать лет одинокого, беспробудного ожидания.       Хочется защитить брата от этой боли. Уберечь от ужасного наказания, отпечатанного шрамами на спине. Оградить от распрей разгневанного, загнанного в ловушку чужими махинациями Вэй Ина, который довел себя до смерти. И никогда не видеть, не помнить, не наблюдать за разбитым братом, каждый день играющего «Расспрос» в поисках души утраченной любви.       – Ванцзи, – Лань Хуань протягивает руку к младшему брату, ласково похлопав его по плечу, – такой юный, – «Еще не познавший ужас войны» – мысленно заканчивает мужчина.       – Ты ведь пришел сюда с какой-то целью, Цзэу-цзюнь, – вдруг интересуется Вэй Усянь, отвлекая Сичэня от мыслей.       – Да, – мужчина, вспомнив о первоначальной цели, отстраняется от брата, возвращаясь к столу, где работает Усянь и Ванцзи. – Хотел узнать, когда будет готов отчет о твоем исследовании. Но, вижу, тебе пока не до этого.       Цзэу-цзюнь имеет свои причины, по которым дал разрешение Вэй Усяню заняться новыми экспериментами на территории Облачных Глубин, и Вэй Ин не вправе его осуждать. Менять прошлое никто не собирается, а вот попытаться понять причину поступков определенных людей, особенно тех, кого уже нет в живых – вот чего хочется Первому Нефриту.       «Была ли возможность остановить его злодеяния и предотвратить череду трагедий?..»       Вряд ли Сичэнь способен понять столь безжалостные действия человека, которого долгое время считал своим братом. Благодаря Ванцзи и Усяню, глава Ордена Лань вышел из уединенной медитации спустя год после смерти Гуаньяо. Но все равно по сей день винил себя в том, что не заметил истинную личность этого человека, потеряв сразу двух близких друзей.       – Думаю, смогу предоставить отчет завтра, – Усянь поднял со стола один из талисманов, показывая Сичэню, – я учел совершенную вчера ошибку, и искоренил недочет. Новый талисман должен сработать так, как и планировалось изначально.       – Брат, – Хуань обернулся к Ванцзи, – информацию о путешествии в будущее надо уничтожить.       – Я позабочусь об этом. – Сичэнь направился к выходу. Но у порога притормозил, будто о чем-то вспомнив. – А-Ин, – Усянь оживился. По первому имени Цзэу-цзюнь называл его в тех случаях, когда речь заходила о делах семьи Лань, частью которой мужчина считал и супруга своего младшего брата. – Советую тебе в ближайшее время не попадаться на глаза дяде, – мужчина сдержано улыбнулся. – Твоя ловушка на тренировочной площадке спалила его бороду. Опять.       – Хочу это видеть, – не сдержавшись, воскликнул юный Вэй Ин.       – Благодарю за предостережение, – кивает Усянь.       Хуань, попрощавшись со всеми, покидает библиотеку, напоследок попросив оповестить его, когда вопрос с гостями из прошлого будет полностью решен.       ***       Требуется чуть больше часа, чтобы завершить последние приготовления к возвращению юношей в их временной промежуток. Талисман перемещения во времени изготовлен. Мелодия, стирающая часть воспоминаний, готова, и теперь наполняет переливами звуков библиотеку, сплетаясь мелодией гуциня и флейты.       – Воспоминания сотрутся в тот момент, когда вы окажетесь в своем времени, – закончив играть на флейте, поясняет Вэй Усянь. Он неотрывно смотрит на юного Лань Чжаня, испытывая вновь вспыхнувшее чувство сожаления своих прошлых ошибок, ценой которых стала его собственная жизнь. И страдания дорогих ему людей, особенно Лань Чжаня.       Вэй Ин не в силах сдержаться. Мужчина подходит к юному Второму Нефриту и заключает его в крепкие объятия, прижимаясь всем телом. Позволяет себе зарыться пятерней в густые, черные волосы и шепчет на покрасневшее от смущения ухо, так, чтобы никто больше не мог услышать:       – Сейчас, между нами с тобой установлено одно правило: между нами не должно быть слов «спасибо» и «прости». Но… тебя ведь это правило ещё пока не касается, так? – Вэй Ин тихо смеется, крепче прижимая к себе замершего юношу. – Лань Чжань, прости за то, что тебе придется пережить. Прости… Я несколько подправил мелодию и талисман, поэтому, когда настанет время, и я покину тебя, – Усянь намеренно не говорит «умру», не в силах произнести страшную тайну, – воспоминания об этом путешествии вернутся, чтобы хоть немного сгладить твое ожидание. Я… – мужчина на мгновение сбивается, чувствуя, как его крепко обнимают в ответ, – я вернусь. Не сразу, не так быстро, как хотелось бы, но вернусь, Лань Чжань. Обещаю. Я хочу, чтобы ты запомнил эти слова. Чтобы ты вспомнил о них и помнил, и… заранее благодарю тебя за годы ожидания…       Вэй Ин отстраняется, еще раз смотрит в юные глаза любимого, подмигивает самому себе и отходит к супругу, который тут же заключает его в крепкие объятия, едва не сдавливая до хруста ребер.       В то время, что Вэй Усянь обнимал юного Лань Чжаня, Ханьгуан-цзюнь разговаривал с юным Вэй Ином.       Густой туман заполняет всё пространство библиотеки, и рассеивается, забирая с собой юных адептов.       Все возвращается на круги своя.       Вэй Ин еще раз смеряет взглядом разбросанные по столу талисманы, сгребает те, что почти готовы, советует ученикам больше не ввязываться в это дело и, схватив супруга за руку, покидает библиотеку. Уже у выхода, окрикнув Сычжуя, просит юношу доложить Цзэу-цзюню, что проблема устранена.       По пути к цзинши, Вэй Ин замедляет шаг. Крепче сжимает ладонь супруга в своей.       – Я вспомнил… Вспомнил об этом путешествии тогда, в прошлой жизни, в момент смерти, –говорить тяжело, но высказаться надо. – Умирая, я знал, что мы обязательно встретимся и будем счастливы. От этих мыслей мне было легче. Жаль, вернувшись, я забыл об этом и вспомнил только сейчас.       – Все случилось так, как должно было случиться.       – Ты прав.       Ванцзи, как и Вэй Ин, надеялся, что воспоминания о путешествии в счастливое будущее смогут облегчить боль Вэй Ина в его самую страшную минуту.       «Я дождусь тебя» – четко отпечаталось в памяти Вэй Ина в тот момент, когда тело разрывали на куски сотни тварей. Те слова, что сказал ему Лань Чжань перед тем, как он вернулся в своё время из будущего.       – Погоди, – резко затормозил Усянь, с озорством взглянув на супруга, – так ты, выходит, должен был знать, что к нам могут явиться наши прошлые «Я»! Почему тогда?..       – Я знал и ждал их, – подтвердил Ванцзи, – но мои воспоминания утратили информацию о том, когда и как эта встреча произойдет.       – Это моя вина, – смеётся Усянь, недвусмысленно поигрывая бровями, – слишком уж хотелось увидеть удивленно-смущенное лицо юного тебя, когда ты застанешь взрослого себя в столь неподобающем виде.       – Бесстыдник.       Они возобновляют путь, вышагивая неторопливо по тропинке, ведущей к цзинши. Их руки крепко сцеплены в замок пальцев, чувствуя тепло родного тела. И Лань Чжань вспоминает, как пятнадцать лет назад, после смерти Вэй Ина, очнулся после хмельного беспамятства на полу цзинши. Чувствуя боль в спине от дисциплинарного кнута, на груди от тавра и в сердце от потери любимого, он вспомнил о своем путешествии в будущее. Вспомнил крепкие объятия Вэй Ина и слова, что он прошептал ему перед возвращением: «…Я вернусь. Не сразу, не так быстро, как хотелось бы, но вернусь, Лань Чжань. Обещаю. Я хочу, чтобы ты запомнил эти слова. Чтобы ты вспомнил о них и помнил, и… заранее благодарю тебя за годы ожидания…»       Тогда из памяти стерся новый образ Вэй Ина, стараниями самого Старейшины Илин, но как только до слуха донеслась мелодия – их мелодия – слова и образ вновь всплыли в памяти.       «…Я вернусь…»       «…Я дождусь тебя…»

«…И больше никогда тебя не покину!»

      ***       По пути к главе Ордена Гусу Лань.       – А что, если прихватить Цзинь Лина и подкинуть талисман в Пристань Лотоса? – невинно начинает Цзинъи, извлекая из кармана припрятанный талисман учителя Вэя.       – Цзинъи нет! – твердо чеканит Сычжуй.       – Цзинъи да! – азартно отвечает юноша, уворачиваясь от друга, когда тот пытается выхватить талисман из его рук.       Оуян Цзычжэнь неловко смеется, уже представляя, что из подобной затеи может получиться.