— Shades.

      Месяц назад Чонина перевели из отдела по работе с клиентами в отдел маркетинга. Три недели назад новоиспечённый специалист по рекламе начал подзависать, будто старый компьютер, исподлобья глядя на сосредоточенное лицо начальника отдела. Семь дней назад Чонин почувствовал злосчастный «тудум», когда застрял в лифте вместе с главой отдела. А позавчера узнал, что начальник живёт в соседней квартире.       Сегодня — что глава отдела, кажется, спит со школьницей.       «Чего?» — только и смог подумать Чонин, став случайным наблюдателем следующей сцены: начальник Бён провожал молоденькую девчонку в форме, чуть ниже его, слегка растрёпанную, а прежде, чем посадить её в такси, он оставил на лбу школьницы трепетный поцелуй и крепко-прекрепко обнял.       «А ведь я слышал ночью какие-то звуки… Ай, бред… Может… Ему нравятся помладше?» — мысль, внезапно закравшуюся в сознание, ударил громкий тон начальник. Ким очнулся и румянец подпалил скулы. Бён Бэкхён стоял прямо перед ним и пытался привести в состояние сознания.       — Теперь слышишь меня? — беззлобно усмехнулся Бён, являя своему подчинённому абсолютно другой образ: расслабленный, немного сонный, кажется, ни разу не озабоченный тем, что его только что поймали на чём-то аморальном… — Это моя дочь. Красотка, правда? — Бэкхён рассмеялся, неосознанно поправляя волосы. Чонин остался ошарашенным.       «Не может быть! Кольца-то нет, свободен он, » — Ким неосознанно процитировал «Холодное сердце».       Начальник Бён являл пример человека, чей возраст трудно угадать по внешним данным — выглядел он на двадцать пять, когда ему уже исполнились все тридцать шесть. Стройное телосложение, осветлённые волосы, опрятный и бодрый вид никак не выдавали в нём отца пятнадцатилетней девочки. Единственное, действительно соответствующие цифрам — характер. Бён Бэкхён часто ворчал на молодых, вспоминал «вот когда я», а на вопросы по современным темам отвечал весьма традиционно.       «Натурал всё-таки, » — с горечью заключил Чонин, заходя в пока необжитую квартиру, после завершения рабочего дня; по чистой случайности Ким стал соседом начальника — тот тоже жил один и они даже делили общий балкон, который всё-таки немного разделяли хозяйские растения.       «Разведён. Дочь. Ну да, сложно представить, что такого красавчика не замечали,» — и всё-таки начальник продолжал ему нравиться.       После рабочего дня Чонину нравилось пить кофе, дышать холодным осенним воздухом и глубоко затягивать только-только подпалённую сигарету; дым пробирал до мурашек, оставлял в воздухе туманный след и вскоре рассеивался. Вид с нового балкона — непередаваем. Чонин никак не мог подобрать слов, чтобы правильно описать Бён Бэкхёна, выходящего сюда в семейных трусах, с каким-то дико пахнущим чаем, громко шлёпающего сланцами, жутко растрёпанного и в круглых очках на лбу, которые, кажется, застряли в перепутанных прядях.       В этом пространстве Бэкхён абсолютно отличался от рабочей ипостаси — сосредоточенного, аккуратно собранного и до дрожи пунктуального мужчины.       Начальник Бён не замечал Кима — тот сидел в соломенном кресле на другом конце балкона, фигуру его перекрывал огромный лист «папоротника» (Чонин не мог идентифицировать точное название растения). Бэкхёна, кажется, вообще не заботила окружающая атмосфера, после работы он становился апатичным — не замечал ничего. Как сейчас. Даже голову не повернул, а ведь Чонин специально (нет) пожертвовал кружкой кофе и пролил его на пах, стараясь незаметно сделать несколько «интимных» снимков предмета своего обожания.       Раньше у Чонина были проблемы в отделе работы с клиентами — он устал от постоянного притока потребителей, поэтому попросил перевести себя куда-нибудь ещё. Но жизнь без проблем не интересна, поэтому Ким нашёл себе новую — разведёнку под сорок с непереводимым характером.       Обидная тема Кима — начальник Бён очень пылко и раздражённо реагировал на любые прикосновения и попытки сблизиться; сам Бэкхён позволял себе с помощью маленьких шагов пробираться в жизни других и никого не подпускал близко к своей. На него не действовал щенячий взгляд, он презрительно фыркал на запах дыма сигарет, а с утра здоровался только на работе, стараясь избегать пересечения в подъезде. Являл собой идеальный образ главы отдела и тихого соседа. А Чонин хотел внимания.       — Командный ужин? — у Чонина в груди мгновенно мотор заходил ходуном. — Куда мы пойдём? — ради приличия поинтересовался юноша у менеджера, хотя это его абсолютно не волновало. Возможность взглянуть на начальника в новой обстановке заводила.       Чонин влюблён — это произошло неосознанно, впрочем, у него так со школы. Он влюбляется в мелкие детали движений, отдельные участки тела, потом пытается проникнуться границами характера, и чем это сложнее, тем выше его интерес. Чонину нравится медленно изучать человека, проникаться его странными привычками или вкусами.       И всегда — неудачно. За двадцать семь лет ни одних нормальных отношений. Случайные связи — легко. Понравиться кому-то — запросто. Найти свой идеал — посложнее, но реально. Но. Это всегда тот, кто не может разделить чувств Чонина. Любовь этого парня всегда трагична. Он как-то свыкся с этой мыслью, в некоторой степени стал мазохистом, испытывающим тонкое удовольствие от чувств, на которые не отвечают, которые он не озвучивает. Ведь его выбор — всегда провал.       Бэкхён — особенный провал. Из-за него Чонин ощущал новый прилив сладостной агонии. До начальника невозможно дотянуться в реальности, поэтому Ким, как дурачок, как ребёнок, всегда хватался за любую возможность — случайно касался пальцев при передаче документов, «спасал» от неловких падений «как в дорамах», громко говорил, чтобы ловить на себе взгляд светлых, сощуренных глаз. Он сознавался, что до жути глупо пытался привлечь к себе внимание.       И особенно упорствовал в такие вечера. Он обязан споить начальника и увидеть новую сторону его натуры — милую, а может быть раздражённую, или Бён вовсе отключится после пары стопок…       — За успешный проект! — повод выпить оказалось найти просто. Бэкхён хорошо держался, оставался спокойным, продолжал сдержанно улыбаться, только кончик носа слегка покраснел.       «Как мило, чёрт возьми… Хочу это сфотографировать, » — подумал Чонин, любитель делать фото исподтишка, потянувшись за телефоном.       — Давайте сфоткаемся! — вдруг проскандировали девушки-менеджеры.       «Удача!» — Чонин мгновенно поднялся, чтобы сделать селфи с девчонками. Бэкхён стал отнекиваться, но подчинённые таки уговорили его на общий снимок. А Ким… Он действовал по велению Диониса, шёл на поводу чувств и желания заполучить совместное фото. Нагло, неслыханно нагло, он остановился позади начальника и уместил свой подбородок на верхушку головы Бёна.       «Мягкие! Чёрт возьми, мягкие».       — И нас тоже сфоткайте! — по-кошачьи проурчал Чонин, показал на камеру знак «пис» и надел на лицо маску самого счастливого человека. — Круто, да, начальник Бён? — а у Бэкхёна жилки запульсировали, уши раскраснелись, а нрав не выдержал и он резво поднялся на ноги. Его слегка пошатнуло, но он устоял и обернулся к «малолетнему» наглецу.       Их лица оказались совсем близко — раскрасневшийся кончик носа задел чужой. У Чонина в груди всё перевернулось. Он ощущал частое дыхание начальника совсем близко — губами, их распаляло.       — Я ведь сказал — только общие фото! — маленький гордый гном раздражённо выбросил эту фразу, рассмешив всех работников. Чонин зарделся — поверить не мог. — Ким Чонин, только попробуй не послушать меня ещё раз!       Чонин сел на место и его мучал только один вопрос: а что, если ещё раз не послушается?       На второй раунд начальник Бён не пошёл — Ким, скуля про себя, потащился за ним. На одном такси они доехали до дома. Молча поднялись. Чонин — шатаясь. Бэкхён — что-то бубня и постоянно оборачиваясь на пьяного дурачка.       — А что будет? — дверь неприятно пропищала и открылась. — Что будет, если ещё раз не послушаюсь? — серьёзно, смотря вглубь тёмной квартиры спросил Чонин.       — А ты попробуй, — как-то вальяжно бросил Бэкхён, заходя внутрь своей квартиры. Дверь следом за ним не закрылась. Чонин, не пытаясь поддать уговорам последней здравой клетки мозга, влез следом. Большие, длинные руки обхватили тонкую шею начальника Бёна, Ким совершенно по-юношески прижался к нему всем существом и оставил на губах самый неловкий поцелуй в своей жизни — уши зажгло, мозги вспыхнули, пальцы закололо.       Дверь захлопнулась. В полутьме, куда проникала только одна полоса света от фонаря, Чонин почти не мог разглядеть реакции на свои действия. Тело прожигало паникой и удовлетворённостью. Ким почувствовал, как за воротник пальто его притягивают обратно.       — Ты пьян, вали, пока не пожалел, — Бэкхён легко толкнул парня в грудь, — протрезвей и проспись. — он сделал пару шагов дальше и Чонин заметил: раскрасневшееся лицо, закушенную губу, сжатый кулак. — Чего стоишь? — Бён обернулся и взгляд, освещённый той полоской от фонаря, сказал больше него. От этого вида сносит последние границы.       Жадность — вот что охватило в следующую минуту их обоих. Чонин действовал резко — целовал пылко, пытаясь хвататься за каждую секунду безумства. Бэкхёна распаляла эта резвость — и куда больше его пьянил очарованный взгляд, которым Чонин смотрел на него сверху вниз.       — Ох. — не сдержался Бён, когда Ким неосознанно поднял его на руки и прижал в таком положении к стене. — Аккуратнее. — прошептал и продолжил целовать, Бэкхёну понравилось чувствовать мягкие губы, он обнял парня за шею и сцепил ноги за его спиной.       — Вы мне нравитесь, — вдруг, сквозь поцелуй, пытаясь не разрывать его надолго, прошептал Чонин, — начальник Бён.       — Ага, — Бэкхён засмеялся, оставляя Чонина с недовольной мордашкой.       — То есть Вы сейчас собираетесь со мной переспать всего раз? — Бён на секунду опешил от уверенности и прямолинейности.       — Ну-у, посмотрим, как ты справишься. — Бэкхён чмокнул Чонина в кончик носа. — Может и не раз. — он первым накрыл губы Чонина и принялся неистово растрёпывать его причёску.       «Маленький чёрт, будь ты проклят. Да кто вообще захочет переспать с тобой всего раз.» — подумал Бён, абсолютно растворившись в последующих ощущениях.